- Он опять кивнул головой на дверь.
"Ну вот, теперь начнет жаловаться, - с неудовольствием подумал Игорь Васильевич. - Мне сейчас только этого и недоставало". В нем росло непонятное, совершенно непроизвольное раздражение, неприязнь к старику. То ли за его грубоватую манеру говорить, то ли за обсыпанный сигарным пеплом, неопрятный френч, то ли еще за что-то, чего Корнилов понять не мог и от этого раздражался еще больше. Ему приходилось сдерживаться, чтобы не показать своего чувства. Старик этого совсем не заслужил.
- Я опасаюсь за внука...
- Что-нибудь случилось?
- Может быть, и случилось. - Старик смерил Корнилова хмурым, исподлобья взглядом, словно хотел решить окончательно, говорить с ним откровенно или не говорить. - В тот день, когда девчонку ограбили, Игнашка прибежал домой не в себе. И в неурочное время... Ему еще целый час в своем техникуме торчать было положено.
Старик опять пристально посмотрел на подполковника. Корнилов слушал внимательно, не показывая даже вида, что торопится.
- У него по понедельникам лекции с девяти до часу. А он вдруг прибегает домой сразу после того, как ограбили кассира. И прибегает с набережной, через проходной... В переулке я бы его увидел. Он всегда с переулка идет...
- Вы его в чем-то подозреваете? - спросил Корнилов.
- Подозреваю. Такие дела, - он кивнул на окно, за которым виднелась церковная ограда, - в одиночку не делаются.
- А в какое время внук пришел домой?
- Без двадцати двенадцать.
- Вы это точно заметили? - Корнилов хорошо помнил время ограбления пятнадцать минут первого.
- Еще бы! - зло сказал старик и, обернувшись, посмотрел на большие часы, стоявшие рядом с диваном. Они показывали одиннадцать.
- Внук пришел - дверью хлопнул. Он всегда хлопает громко. Нарочно, чтобы мне досадить. Я удивился, что он так рано, и посмотрел на часы. Было без двадцати двенадцать.
Корнилов вздохнул. "Старик или очень не любит внука, или все-таки серьезно болен, - подумал он и огорчился. - Если старик болен, можно ли полностью доверять его показаниям?"
- Он нервничает эти два дня, - продолжал старик. - Места себе не находит. Я же вижу!
- А еще какие-нибудь наблюдения у вас есть? - спросил Корнилов.
- Нет! - отрезал старик. - Но это носится в воздухе... Беда носится.
- Мы постараемся во всем разобраться. Спасибо вам большое за все, что вы рассказали.
Старик как-то безнадежно махнул рукой.
Корнилов поднялся и молча кивнул. Григорий Иванович протянул ему руку. Ладонь была чуть влажная. Он задержал руку Корнилова и чуть притянул его к себе.
- Внук очень беспокойный. Очень. Он с бандюгой во дворе разминуться не мог. А молчит. Или струсил? - Григорий Иванович отпустил руку Корнилова и отвернулся.
Корнилов вышел из комнаты, осторожно притворил дверь. Игнатия Борисовича во второй комнате не было, и подполковник прошел в переднюю. Из-за приоткрытой двери в кухню доносились голоса. Мужской, чуть глуховатый, Игнатия Борисовича, и звонкий, женский.
- Ты слишком много думаешь об этом, - взволнованно говорила женщина. - Это ужасно, это захлестнет...
Корнилов осторожно постучал в дверь. Голос моментально смолк, и появился Игнатий Борисович. Он был несколько растерян и улыбался чуть виновато.
- Вы уже уходите?
- Да, я вам благодарен за содействие. - Игорь Васильевич пожал молодому человеку руку и пошел к выходу.
- А вы... - Казаков рванулся было за Корниловым, но остановился, глядя, как подполковник открывает дверь. - Дед, конечно, ничем не помог вам?
- Помог, помог! Ваш дедушка много мне тут написал, - сказал Корнилов, выходя на лестничную площадку. Он похлопал рукой по карману и улыбнулся.
- Помог? - удивился Казаков. - Очень хорошо. А мы с мамой днем на службе...
Он стоял в дверях, в нерешительности глядел на подполковника, словно ожидал, что тот его о чем-то еще спросит. Но Корнилов прощально махнул рукой. Уже взявшись за ручку двери в подъезде, он услышал, как лязгнул запор на дверях квартиры Казаковых.
По пути в управление Корнилов рассеянно глядел по сторонам.
Машина свернула со Съездовской линии на Университетскую набережную. День стоял солнечный, ветреный: На пришвартованном напротив Меншиковского дворца буксирчике бился на ветру прокопченный речфлотовский вымпел, весело клубился дымок над трубой. На Неве блесткая рябь струилась против течения.
Корнилов любовался солнечным деньком, с удовольствием затягиваясь сигаретой. Мысли шли в голову случайные. С Павловского парка он перескочил на предстоящую поездку в Москву, потом вдруг вспомнил, что не получил отчета по последним кражам в Куйбышевском районе... "А вот эти дамские туфельки, что дворничиха на лестнице нашла... Может быть, они имеют отношение к краже? Воровка - женщина? Ну и комик же я. Кто это на кражу пойдет с туфлями под мышкой? Неужели эта кража повиснет?.. Нет, не комик... Воры могли работать вдвоем, под супружескую пару. А что? Он с плащом на руке, она с сумкой, в сумке туфли. Вполне респектабельная пара. Иван Иваныч здесь живет? Нет? Ах, извините. И топают дальше... Иван Иваныч здесь живет? А здесь никто не отвечает, пустая квартира. Надо проверить, не ошибался ли кто квартирами в том микрорайоне... Туфельки-то чиненые. Краденые надела, а свои бросила... Пошлю ребят пройтись по мастерским".
3
Ровно в двенадцать Корнилов уже сидел в кабинете. Варвара, секретарь отдела, своей обычной скороговоркой перечисляла всех, кто приходил или звонил в его отсутствие.
- Из "Вечернего Ленинграда" звонили. Замредактора. Ждут статью ко Дню милиции. Говорят, вы их подводите. Ведь обещали. Шефу будут жаловаться... Два раза из Выборга Зайцев спрашивал. Наверное, что-нибудь срочное. Соединить?
- Ни с кем не соединяй, - сказал Корнилов. - До двух часов.
- И с "Вечеркой"? - удивилась секретарша. Игорь Васильевич замотал головой. - Пожалуется ведь... - На лице у нее отразилось такое искреннее сожаление, что Корнилов улыбнулся. Варвара отличалась редкой способностью все драматизировать. В отделе к этому давно привыкли и любили дружески подтрунивать над ней.
- Этот альбом - срочно в НТО. - Секретарша с интересом посмотрела на фотографию, которую показал ей Игорь Васильевич. - Пусть переснимут. А портрет этого гаврика... - он поставил на лбу молодого мужчины легкую галочку, - пусть увеличат отдельно, размножат и разошлют для широкого розыска. В транспортную милицию не забудь. Пусть ознакомят участковых инспекторов. Соседям тоже послать. И в Москву... И срочно, срочно, Варя! Белянчиков на месте?
- Уже два раза заходил. Спрашивал вас.
- Предупреди, что Понадобится через полчаса. И Бугаева с Орликовым предупреди.
Варвара кивнула и хотела выйти, но Корнилов остановил ее:
- Пошли их в буфет. Пусть чайку попьют с бутербродами. - Он усмехнулся: - Сидеть им сегодня без обеда. Ко мне никого не пускай.
Закурив, он минут десять сидел, положив перед собой листки чистой бумаги. План действий сложился у него еще в то время, когда он ехал с Васильевского острова в управление. И теперь он еще раз мысленно прикидывал последовательность действий, стараясь предусмотреть все детали. Корнилов понимал, что главное сейчас - быстрота. Где-то по городу ходит вооруженный преступник. С кем столкнет его случай или злая воля, кто еще может стать его новой жертвой? Любая промашка, скоропалительный непродуманный шаг, и розыск мог уйти в сторону...
Варвара принесла стакан чаю и бутерброды. Корнилов кивнул ей благодарно. Спросил:
- Фотографии не готовы?
Она сделала круглые глаза:
- Игорь Васильевич, вы ж пятнадцать минут назад их дали!
В двенадцать сорок, когда в его кабинете собрались Бугаев, Белянчиков, Вася Алабин и совсем молодой сотрудник Слава Орликов, недавно закончивший Высшую школу МВД СССР, перед Корниловым уже лежали детальный план операции и пачка фотографий, переснятых из альбома.
Корнилов обвел глазами сотрудников. Как всегда, сосредоточенный, хмурый Белянчиков смотрит в упор немигающими глазами. Нетерпеливый Семен Бугаев быстро-быстро рисует в блокноте и одновременно шепчет на ухо Васе Алабину. Наверное, что-то очень смешное шепчет, потому что Алабин весь надулся, с трудом сдерживая смех. "Алабин, наверное, уже рассказал об альбоме, - подумал Игорь Васильевич. - А может, и нет. Ведь он только что приехал. Не успел, наверное..." Орликов сидел напряженный, застывший, старательно скрывая волнение и любопытство. Корнилов видел, что молоденький лейтенант волнуется - все время облизывает нижнюю губу и сам этого не замечает. "Приятный парень, старательный, - подумал Игорь Васильевич. - Может, и приживется у нас..."
- Получены новые данные по ограблению в Тучковом переулке. - Корнилов коротко рассказал о мальчишке, принесшем альбом в Василеостровский райотдел. Заметил, как Белянчиков скептически поджал губы, скосился на Алабина. - Показания школьника подтвердил еще один свидетель. Так что ты, Юрий Евгеньевич, оставь свой скепсис. И школьникам надо верить. Мы третий день топчемся на месте. И не смогли, кроме мальчика, разыскать ни одного свидетеля. А свидетель только и ждал, когда к нему обратятся!
Игорь Васильевич сказал это зло и заметил, как налились краской щеки Бугаева. Это он с работниками Василеостровского райотдела опрашивал жителей Тучкова переулка.
- Свидетель опять какой-то хлипкий, - усомнился Белянчиков. - Старый да малый... Еще неизвестно, не уведут ли они нас в сторону от дела.
- Все может быть. Но того, кто проворонил этого старика, я все-таки накажу... - Корнилов встал из-за стола и положил перед сотрудниками раскрытый альбом и пачку увеличенных фотографий подозреваемого парня.
- Да, картинки с выставки, - прокомментировал Белянчиков. - А на парня поглядишь - умняга-скромняга. Жаль, что у него на руке наколки нет. Как было бы здорово - увеличили еще раз в пять и прочитали: "Вася, 1945. Не забуду мать родную..."
- А что, фотография - это мало? - обиделся Алабин. Ему, как человеку, первым беседовавшему с мальчишкой, хотелось, чтобы к находке отнеслись с большим вниманием. - Не какой-нибудь фоторобот, а подлинное фото! Надо только срочно разослать...
- Разошлем, разошлем, - усмехнулся Белянчиков. - Ты не волнуйся. Если тут ошибки нет, то кое-что из твоего альбома можно выжать.
- Не будем терять время. - Корнилов снова сел в кресло и пододвинул к себе листки с записями.
- Альбом только что поступил в продажу, а в набор сдан почти год назад... Так что фотография старая. В лучшем случае сделана летом прошлого года. Заметили, на уличных фонарях флаги? А летом какие у нас праздники? Ты, Семен, возьмись уточнить время.
Бугаев кивнул.
- Обрати внимание на книжки. Видишь, тут на столике, - Корнилов перевернул альбом, чтобы были видны названия, - "Василиса Прекрасная", "Гадкий утенок", "Крошечка-хаврошечка". Ну, ты сам знаешь, как действовать... На парня посмотрите. Он явно кого-то ждет. Или тех, кто выбирает книжки, или продавщицу...
- Да-а, то ли дождик, то ли снег... - тихо сказал Бугаев. Он уже пришел в себя после того, как Корнилов пригрозил ему взысканием за оплошность.
Все засмеялись.
Корнилов постучал ребром ладони по столу.
- Семен, едешь в Дом книги. Вместе с Алабиным. Вдруг придется разделиться. Юрий Евгеньевич с Орликовым берут на себя Лениздат. Надо выяснить, кто делал этот снимок. Тут вон десять фотографов перечислено. В издательстве, наверное, хранится негатив снимка. Посмотрите, может быть, снимок обрезали и кто-то стоявший рядом с парнем в альбом не попал... Фотограф, наверное, помнит время съемки. Но самое главное - не один же снимок он там делал! Небось десяток кадров нащелкал. У меня все. Вопросы есть?
- Может быть, показать фотографию по телевидению? - спросил Белянчиков.
- Не нужно. Зачем тревожить миллионы людей, создавать нервозность?
- Но мы должны использовать любую возможность, - не согласился капитан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11