Джейк пожал плечами:
– Пятьдесят тысяч минус твоя доля… Почем нынче убийство?
– Двадцать тысяч, – выпалил Джон первое, что пришло ему в голову.
– Двадцать тысяч? – Джейк втянул в себя воздух. – У меня нет таких денег. Пройдет несколько месяцев, прежде чем мне выплатят страховку. Не могу даже представить, что ты будешь ошиваться тут столько времени после гибели бедняжки Грейс. Двадцать тысяч! – Джейк сделал вид, что ошарашен названной суммой, и развел руки в стороны, как бы признавая свою несостоятельность. – Это больше, чем у меня когда-либо было, я имею в виду – наличными.
– Сколько ты можешь заплатить?
– Допустим… тысяч десять. И то – только допустим.
– Мне нужно тринадцать.
– Тринадцать? Ну, ты загнул!
– Черт побери, речь ведь идет не о покупке машины. Речь идет об убийстве твоей жены. Короче, либо тринадцать, либо разговор окончен.
Джейк облизнул губы.
– Что ж… Ты умеешь убеждать. Уже с первой нашей встречи, сынок, я понял, что ты тот, кто мне нужен.
– Я тебе не сынок, Джейк. Ты мне не нравишься, как не нравится и то, что ты задумал. Я иду на сделку с тобой, потому что у меня нет выбора. Считай, что это всего лишь вынужденный кратковременный брак по расчету.
Джейк выглядел обиженным:
– Не говори так. Брак по расчету у меня был с Грейс, и вот к чему это привело. – Он протяжно вздохнул. – Ну что, скрепим нашу сделку?
– Может, еще и рукопожатием обменяемся?
– Почему бы и нет? Если не доверять человеку, которого ты нанял, чтобы он убил твою жену…
Они стояли в полной тишине, пожирая друг друга взглядом; словно влюбленные подростки при первом свидании, когда уже пора прощаться, но в предвкушении новой встречи ни парень, ни девушка не решаются сделать следующий шаг.
– Ладно, по рукам, – наконец нарушил молчание Джон.
– Чем скорее ты с этим покончишь, тем скорее отправишься домой. Теперь о деле. – Джейк говорил очень тихо, так что Джону пришлось напрячь слух. – Все должно выглядеть как несчастный случай, понимаешь меня? Если у страховой компании возникнут сомнения в этом, все впустую. Я не получу ни цента и огребу кучу проблем на свою задницу, тогда как ты будешь уже далеко.
– Как мне это сделать?
– А я почем знаю, мать твою! До сих пор мне не приходилось убивать жен. Похоже, я дал маху, надо было нанять профессионала.
– Ты хочешь сам провернуть это дельце? – Джон сопроводил свои слова дикой жестикуляцией.
– Помолчи, парень. Я думаю. – Джейк откинулся на спинку кресла. Его сжатые в кулак пальцы от напряжения впились в ладони. – В доме ее убивать нельзя. Это надо… – Он положил руки на стол. – Ладно, сделаешь вот что: поедешь вроде как проведать ее.
– И что я ей скажу?
– Не знаю. Скажешь, что хотел повидаться. Придумаешь что-нибудь. Скажешь, что тебя не волнует, замужем она или нет, что все твои мысли только о ней. Ты молод и смазлив. Такому щеголю, как ты, не составит труда соблазнить ее.
Джон поиграл желваками, но промолчал.
– Затем… сменишь тему. Заведи разговор о ее джипе. Она его обожает. – Джейк зло хохотнул и саркастически заметил: – Пожалуй, это единственное, что моя женушка действительно любит. Она наверняка предложит тебе покататься. – Он посмотрел в окно, за которым простиралась бескрайняя выжженная солнцем земля. – Скорее всего, она повезет тебя к красной скале. Ей всегда нравились горы. Как и мне. – Он помолчал немного и добавил: – Думаю, это у нас общее. Но вернемся к делу. Она повезет тебя куда-нибудь в тихое пустынное место. На мили вокруг ни души. Только вы двое да койоты. Приударь за ней немного, если хочешь. В общем, поступай как знаешь, только заставь ее расслабиться, и тогда…
Холодным твердым голосом Джон закончил его мысль:
– И тогда я сделаю то, что требуется.
День был в самом разгаре, один из наиболее жарких дней в году. Но по телу Джейка пробежал озноб.
Он не сводил глаз со стола, будто там были вырезаны священные письмена. Будто в узорах темного дерева содержалась тайна смысла бытия. Если смотреть достаточно долго и пристально, можно найти решение любой дилеммы, справиться с любой проблемой. Однако в голову ничего не приходило. Видимо, ключ к его проблеме хранился где-то в другом месте. Джейк поднял глаза.
Джон уже ушел.
Проблема была решена.
* * *
Грейс прижалась к стене. От Джона ее отделяла только изящная металлическая сетка входной двери. Больше между ними и между домом и Сьеррой ничего не было. Не дверь, а одна видимость. На мгновение Грейс представила, что это – минное поле, обнесенное колючей проволокой.
Она стояла в тени. Можно было разглядеть лишь смутные очертания ее силуэта.
– Так-так, посмотрим, кто пришел. Жаждешь свести со мной счеты? – раздался из полумрака сладкий голос Грейс.
– У меня к тебе дело.
Силуэт дрогнул. Лица не было видно, но Джону показалось, что Грейс улыбнулась.
– Дерьмовый у тебя видок.
– Не прячься, Грейс. Что ты, в самом деле, вообразила?
– У тебя неприятности?
– Судьба не очень меня балует. Только не говори, что мне следовало быть осторожнее.
– Ты намерен весь день так простоять?
Джон пожал плечами:
– Пока твой муж разрешает мне жить.
– О да! – Грейс произнесла это таким тоном, будто вспомнила вдруг какой-то несущественный фрагмент давным-давно забытого кинофильма. – Подразумевается, конечно, что я должна принести извинения.
– Почему ты так со мной поступаешь, Грейс?
Она провела голой ступней по голени своей ноги. Мужик – что теленок.
– А почему зайцы выбегают на середину дороги?
Джон покачал головой:
– Я здесь скоро сгорю.
– А выглядишь вполне свежо под навесом.
– Я сгораю по другой причине.
Грейс вышла из тени и всем телом прильнула к металлической сетке. От этого ее платье натянулось, подчеркивая округлость груди. Она была великолепна.
– Мистер Стюарт, я замужняя женщина.
– По мне так видно, что я сгораю от желания? – спросил он с абсолютно серьезным видом, но в то же время с некоторым лукавством в голосе.
Губы Грейс дрогнули в улыбке. Она притворилась, будто пытается разгадать, что у него на уме.
– Пожалуй, я позволю тебе войти. Надо же привести тебя в порядок.
– Я должен пообещать быть паинькой?
– Если ты намерен быть паинькой, можешь убираться прямо сейчас.
Джон присел на краешек кровати. Грейс одернула платье и расправила складки. Смочив ватку спиртом, притянула голову Джона к своей груди.
– Чур, не подглядывать, – хихикнула она.
Джон вдохнул и почувствовал ее запах. Свежий и приятный. Это был запах женщины.
– Немного пощиплет, – предупредила Грейс. Она прижала ватку к глубокой ране на лбу Джона.
Он дернулся.
– А-а! Черт!
– Терпи, терпи – не так уж и больно. Не мешало бы наложить пару швов.
– Вроде и ехать-то было всего ничего, как-никак не Гавайи, а все равно не добрался.
– Ты, конечно, не расскажешь мне, что произошло.
– Несколько плохих парней в кожаных куртках стали пинать мой портфель с учебниками, за что старая дуэнья разорвала одного из них в клочья.
Грейс на секунду задумалась:
– Звучит правдоподобно.
Она перевязала Джону голову и царапины на руке. Нежно, неторопливо, с любовью.
– Вот и все, – подытожила она и добавила: – Не сдавайся так быстро. Прояви твердость и, кто знает, может, найдешь свое счастье.
Грейс поощрительно улыбнулась, но тут же отошла от кровати.
– Ну-ну, – Джон не без усилия встал. – Вот, значит, как.
– Ты мне никогда не говорил, что у тебя на уме, – стоя к нему спиной, заметила Грейс.
Он собрался было что-то сказать в свое оправдание, но удержался.
– Джон, – почти прошептала она, – чего ты хочешь?
– Я хочу выиграть. На двадцати двух, на тридцатке, на «зеро» или на любом другом числе, на которое поставлю деньги. Я хочу бросить кости и смотреть, как они катятся, катятся…
– О, господи! Ты опять об азартных играх? У тебя что, дурные наклонности?
– Угадала. Только наркотики или выпивка – фигня. Ничто так не возбуждает, как игра – когда ты следишь за шариком, приближающимся прямиком к тому числу, на которое ты поставил, или когда наблюдаешь за соперниками, зная, что у тебя на руках козырные валет и туз.
– Ты сумасшедший, если надеешься выиграть. Не случайно все эти игры называются азартными. Можно было бы выиграть, назывались бы выигрышными.
– Постоянно выигрывая, не словишь кайфа – острота ощущений уйдет. Я готов проиграть сто, нет, тысячу раз, лишь бы хоть однажды познать радость крупного выигрыша.
Грейс откинула рукой волосы со лба.
– Прекрасно, если не считать того, что каждый раз ты теряешь на этом деньги. И немалые. Я вот рискнула сыграть с Джейком и до сих пор расплачиваюсь. Пойми меня правильно, Джон, но я не уверена, что ты относишься к той категории людей, которые в состоянии оплатить свой проигрыш.
Джон подошел к окну. Взгляду его предстала пустыня: песок, пыль, кактусы, перекати-поле. В пустыне выживают только сильные. Остальные погибают. Мертвых же ничего не трогает. Ни солнце, ни дождь, ни ветер. Ничего. Когда все, что существовало в этом мире, исчезнет, когда люди превратят плодородные земли в пепел, здесь по-прежнему будет пустыня. Пустыня совершенна. Она была всегда и пребудет вечно.
– Хороший у тебя джип, – сказал он.
Они ехали по выжженной солнцем земле. Двадцать минут, полчаса. Грейс вела машину как ковбой, укрощающий дикую лошадь. Отклоняясь от дороги, она выискивала любые препятствия – дюны, канавки, ямы – и преодолевала их на полном ходу. Джип на короткое время зависал в воздухе… фонтаны песка из-под колес и глухой удар о землю.
Грейс хохотала как школьница.
Джон вцепился в ручку над дверцей. Пальцы от напряжения побелели.
Грейс направила джип к плато на вершине горы и наконец заглушила мотор. Под ними простиралась пустыня. Джон вылез из салона и пристроился на земле в тени, которую отбрасывал автомобиль. Грейс переминалась с ноги на ногу на самом солнцепеке.
Джон наблюдал за ней, прикрывая ладонью глаза от палящих лучей:
– Тебе не жарко?
– Жарко, но я люблю солнце. Я выросла в резервации. Солнце, пустыня – для нас это были священные понятия. Джейк, кстати, такой же. Думаю, в этом мы очень похожи.
– Ты его любишь?
– Нет.
– А раньше любила?
– Все зависит от того, что ты называешь любовью. В детстве у меня ничего не было. А хотелось многого. Во всяком случае, Сьерра не могла удовлетворить моих желаний, и я готова была на все, чтобы добиться своего. Джейк стал для меня счастливым билетом. Он не ахти какой богач, но зарабатывает столько, сколько половина этого города. Он был старше меня, с другим складом характера, но я поставила себе целью заполучить его. Как бы то ни было, он мог дать мне то, что я хотела. И я начала за ним ухаживать. Я заставила его поверить, что это он ухаживает за мной, а сама между тем подтаскивала его к себе, как рыбак тащит рыбу, наматывая леску на катушку. Можно назвать это любовью?
– Конечно нет, – выпалил Джон. – Нет, думаю, нет. И, судя по всему, твои надежды не оправдались.
– Я все еще здесь, как видишь. Вот она я. – Грейс описала рукой широкую дугу над своей головой. – И чего я добилась? Похоронила себя в этой вонючей пустыне. Джейк понимает ее по-своему. Его не тянет приезжать сюда. Его вообще ничего не интересует, кроме торговли землей. «В маленьком пруду, – любит повторять он, – водится крупная рыба, тогда как в пересохшем заливе и мелкой не сыщешь».
– Ты могла бы уйти от него.
– Знала бы как, ушла бы.
– Просто возьми и уйди, что тут такого? – удивился Джон.
– Тебе не понять. Ты привык колесить по свету куда глаза глядят. Я так не могу. Я боюсь одиночества. Мне нужно чувствовать, что обо мне кто-то заботится.
– Иными словами, тебе нужны талоны на питание, – поморщился Джон, как если бы проглотил пригоршню соли. – Тебе нужен кто-то, за кого ты можешь уцепиться, чтобы смотаться отсюда.
– А хоть бы и так? Все лучше, чем делать вид, будто я собираюсь этого кого-то осчастливить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
– Пятьдесят тысяч минус твоя доля… Почем нынче убийство?
– Двадцать тысяч, – выпалил Джон первое, что пришло ему в голову.
– Двадцать тысяч? – Джейк втянул в себя воздух. – У меня нет таких денег. Пройдет несколько месяцев, прежде чем мне выплатят страховку. Не могу даже представить, что ты будешь ошиваться тут столько времени после гибели бедняжки Грейс. Двадцать тысяч! – Джейк сделал вид, что ошарашен названной суммой, и развел руки в стороны, как бы признавая свою несостоятельность. – Это больше, чем у меня когда-либо было, я имею в виду – наличными.
– Сколько ты можешь заплатить?
– Допустим… тысяч десять. И то – только допустим.
– Мне нужно тринадцать.
– Тринадцать? Ну, ты загнул!
– Черт побери, речь ведь идет не о покупке машины. Речь идет об убийстве твоей жены. Короче, либо тринадцать, либо разговор окончен.
Джейк облизнул губы.
– Что ж… Ты умеешь убеждать. Уже с первой нашей встречи, сынок, я понял, что ты тот, кто мне нужен.
– Я тебе не сынок, Джейк. Ты мне не нравишься, как не нравится и то, что ты задумал. Я иду на сделку с тобой, потому что у меня нет выбора. Считай, что это всего лишь вынужденный кратковременный брак по расчету.
Джейк выглядел обиженным:
– Не говори так. Брак по расчету у меня был с Грейс, и вот к чему это привело. – Он протяжно вздохнул. – Ну что, скрепим нашу сделку?
– Может, еще и рукопожатием обменяемся?
– Почему бы и нет? Если не доверять человеку, которого ты нанял, чтобы он убил твою жену…
Они стояли в полной тишине, пожирая друг друга взглядом; словно влюбленные подростки при первом свидании, когда уже пора прощаться, но в предвкушении новой встречи ни парень, ни девушка не решаются сделать следующий шаг.
– Ладно, по рукам, – наконец нарушил молчание Джон.
– Чем скорее ты с этим покончишь, тем скорее отправишься домой. Теперь о деле. – Джейк говорил очень тихо, так что Джону пришлось напрячь слух. – Все должно выглядеть как несчастный случай, понимаешь меня? Если у страховой компании возникнут сомнения в этом, все впустую. Я не получу ни цента и огребу кучу проблем на свою задницу, тогда как ты будешь уже далеко.
– Как мне это сделать?
– А я почем знаю, мать твою! До сих пор мне не приходилось убивать жен. Похоже, я дал маху, надо было нанять профессионала.
– Ты хочешь сам провернуть это дельце? – Джон сопроводил свои слова дикой жестикуляцией.
– Помолчи, парень. Я думаю. – Джейк откинулся на спинку кресла. Его сжатые в кулак пальцы от напряжения впились в ладони. – В доме ее убивать нельзя. Это надо… – Он положил руки на стол. – Ладно, сделаешь вот что: поедешь вроде как проведать ее.
– И что я ей скажу?
– Не знаю. Скажешь, что хотел повидаться. Придумаешь что-нибудь. Скажешь, что тебя не волнует, замужем она или нет, что все твои мысли только о ней. Ты молод и смазлив. Такому щеголю, как ты, не составит труда соблазнить ее.
Джон поиграл желваками, но промолчал.
– Затем… сменишь тему. Заведи разговор о ее джипе. Она его обожает. – Джейк зло хохотнул и саркастически заметил: – Пожалуй, это единственное, что моя женушка действительно любит. Она наверняка предложит тебе покататься. – Он посмотрел в окно, за которым простиралась бескрайняя выжженная солнцем земля. – Скорее всего, она повезет тебя к красной скале. Ей всегда нравились горы. Как и мне. – Он помолчал немного и добавил: – Думаю, это у нас общее. Но вернемся к делу. Она повезет тебя куда-нибудь в тихое пустынное место. На мили вокруг ни души. Только вы двое да койоты. Приударь за ней немного, если хочешь. В общем, поступай как знаешь, только заставь ее расслабиться, и тогда…
Холодным твердым голосом Джон закончил его мысль:
– И тогда я сделаю то, что требуется.
День был в самом разгаре, один из наиболее жарких дней в году. Но по телу Джейка пробежал озноб.
Он не сводил глаз со стола, будто там были вырезаны священные письмена. Будто в узорах темного дерева содержалась тайна смысла бытия. Если смотреть достаточно долго и пристально, можно найти решение любой дилеммы, справиться с любой проблемой. Однако в голову ничего не приходило. Видимо, ключ к его проблеме хранился где-то в другом месте. Джейк поднял глаза.
Джон уже ушел.
Проблема была решена.
* * *
Грейс прижалась к стене. От Джона ее отделяла только изящная металлическая сетка входной двери. Больше между ними и между домом и Сьеррой ничего не было. Не дверь, а одна видимость. На мгновение Грейс представила, что это – минное поле, обнесенное колючей проволокой.
Она стояла в тени. Можно было разглядеть лишь смутные очертания ее силуэта.
– Так-так, посмотрим, кто пришел. Жаждешь свести со мной счеты? – раздался из полумрака сладкий голос Грейс.
– У меня к тебе дело.
Силуэт дрогнул. Лица не было видно, но Джону показалось, что Грейс улыбнулась.
– Дерьмовый у тебя видок.
– Не прячься, Грейс. Что ты, в самом деле, вообразила?
– У тебя неприятности?
– Судьба не очень меня балует. Только не говори, что мне следовало быть осторожнее.
– Ты намерен весь день так простоять?
Джон пожал плечами:
– Пока твой муж разрешает мне жить.
– О да! – Грейс произнесла это таким тоном, будто вспомнила вдруг какой-то несущественный фрагмент давным-давно забытого кинофильма. – Подразумевается, конечно, что я должна принести извинения.
– Почему ты так со мной поступаешь, Грейс?
Она провела голой ступней по голени своей ноги. Мужик – что теленок.
– А почему зайцы выбегают на середину дороги?
Джон покачал головой:
– Я здесь скоро сгорю.
– А выглядишь вполне свежо под навесом.
– Я сгораю по другой причине.
Грейс вышла из тени и всем телом прильнула к металлической сетке. От этого ее платье натянулось, подчеркивая округлость груди. Она была великолепна.
– Мистер Стюарт, я замужняя женщина.
– По мне так видно, что я сгораю от желания? – спросил он с абсолютно серьезным видом, но в то же время с некоторым лукавством в голосе.
Губы Грейс дрогнули в улыбке. Она притворилась, будто пытается разгадать, что у него на уме.
– Пожалуй, я позволю тебе войти. Надо же привести тебя в порядок.
– Я должен пообещать быть паинькой?
– Если ты намерен быть паинькой, можешь убираться прямо сейчас.
Джон присел на краешек кровати. Грейс одернула платье и расправила складки. Смочив ватку спиртом, притянула голову Джона к своей груди.
– Чур, не подглядывать, – хихикнула она.
Джон вдохнул и почувствовал ее запах. Свежий и приятный. Это был запах женщины.
– Немного пощиплет, – предупредила Грейс. Она прижала ватку к глубокой ране на лбу Джона.
Он дернулся.
– А-а! Черт!
– Терпи, терпи – не так уж и больно. Не мешало бы наложить пару швов.
– Вроде и ехать-то было всего ничего, как-никак не Гавайи, а все равно не добрался.
– Ты, конечно, не расскажешь мне, что произошло.
– Несколько плохих парней в кожаных куртках стали пинать мой портфель с учебниками, за что старая дуэнья разорвала одного из них в клочья.
Грейс на секунду задумалась:
– Звучит правдоподобно.
Она перевязала Джону голову и царапины на руке. Нежно, неторопливо, с любовью.
– Вот и все, – подытожила она и добавила: – Не сдавайся так быстро. Прояви твердость и, кто знает, может, найдешь свое счастье.
Грейс поощрительно улыбнулась, но тут же отошла от кровати.
– Ну-ну, – Джон не без усилия встал. – Вот, значит, как.
– Ты мне никогда не говорил, что у тебя на уме, – стоя к нему спиной, заметила Грейс.
Он собрался было что-то сказать в свое оправдание, но удержался.
– Джон, – почти прошептала она, – чего ты хочешь?
– Я хочу выиграть. На двадцати двух, на тридцатке, на «зеро» или на любом другом числе, на которое поставлю деньги. Я хочу бросить кости и смотреть, как они катятся, катятся…
– О, господи! Ты опять об азартных играх? У тебя что, дурные наклонности?
– Угадала. Только наркотики или выпивка – фигня. Ничто так не возбуждает, как игра – когда ты следишь за шариком, приближающимся прямиком к тому числу, на которое ты поставил, или когда наблюдаешь за соперниками, зная, что у тебя на руках козырные валет и туз.
– Ты сумасшедший, если надеешься выиграть. Не случайно все эти игры называются азартными. Можно было бы выиграть, назывались бы выигрышными.
– Постоянно выигрывая, не словишь кайфа – острота ощущений уйдет. Я готов проиграть сто, нет, тысячу раз, лишь бы хоть однажды познать радость крупного выигрыша.
Грейс откинула рукой волосы со лба.
– Прекрасно, если не считать того, что каждый раз ты теряешь на этом деньги. И немалые. Я вот рискнула сыграть с Джейком и до сих пор расплачиваюсь. Пойми меня правильно, Джон, но я не уверена, что ты относишься к той категории людей, которые в состоянии оплатить свой проигрыш.
Джон подошел к окну. Взгляду его предстала пустыня: песок, пыль, кактусы, перекати-поле. В пустыне выживают только сильные. Остальные погибают. Мертвых же ничего не трогает. Ни солнце, ни дождь, ни ветер. Ничего. Когда все, что существовало в этом мире, исчезнет, когда люди превратят плодородные земли в пепел, здесь по-прежнему будет пустыня. Пустыня совершенна. Она была всегда и пребудет вечно.
– Хороший у тебя джип, – сказал он.
Они ехали по выжженной солнцем земле. Двадцать минут, полчаса. Грейс вела машину как ковбой, укрощающий дикую лошадь. Отклоняясь от дороги, она выискивала любые препятствия – дюны, канавки, ямы – и преодолевала их на полном ходу. Джип на короткое время зависал в воздухе… фонтаны песка из-под колес и глухой удар о землю.
Грейс хохотала как школьница.
Джон вцепился в ручку над дверцей. Пальцы от напряжения побелели.
Грейс направила джип к плато на вершине горы и наконец заглушила мотор. Под ними простиралась пустыня. Джон вылез из салона и пристроился на земле в тени, которую отбрасывал автомобиль. Грейс переминалась с ноги на ногу на самом солнцепеке.
Джон наблюдал за ней, прикрывая ладонью глаза от палящих лучей:
– Тебе не жарко?
– Жарко, но я люблю солнце. Я выросла в резервации. Солнце, пустыня – для нас это были священные понятия. Джейк, кстати, такой же. Думаю, в этом мы очень похожи.
– Ты его любишь?
– Нет.
– А раньше любила?
– Все зависит от того, что ты называешь любовью. В детстве у меня ничего не было. А хотелось многого. Во всяком случае, Сьерра не могла удовлетворить моих желаний, и я готова была на все, чтобы добиться своего. Джейк стал для меня счастливым билетом. Он не ахти какой богач, но зарабатывает столько, сколько половина этого города. Он был старше меня, с другим складом характера, но я поставила себе целью заполучить его. Как бы то ни было, он мог дать мне то, что я хотела. И я начала за ним ухаживать. Я заставила его поверить, что это он ухаживает за мной, а сама между тем подтаскивала его к себе, как рыбак тащит рыбу, наматывая леску на катушку. Можно назвать это любовью?
– Конечно нет, – выпалил Джон. – Нет, думаю, нет. И, судя по всему, твои надежды не оправдались.
– Я все еще здесь, как видишь. Вот она я. – Грейс описала рукой широкую дугу над своей головой. – И чего я добилась? Похоронила себя в этой вонючей пустыне. Джейк понимает ее по-своему. Его не тянет приезжать сюда. Его вообще ничего не интересует, кроме торговли землей. «В маленьком пруду, – любит повторять он, – водится крупная рыба, тогда как в пересохшем заливе и мелкой не сыщешь».
– Ты могла бы уйти от него.
– Знала бы как, ушла бы.
– Просто возьми и уйди, что тут такого? – удивился Джон.
– Тебе не понять. Ты привык колесить по свету куда глаза глядят. Я так не могу. Я боюсь одиночества. Мне нужно чувствовать, что обо мне кто-то заботится.
– Иными словами, тебе нужны талоны на питание, – поморщился Джон, как если бы проглотил пригоршню соли. – Тебе нужен кто-то, за кого ты можешь уцепиться, чтобы смотаться отсюда.
– А хоть бы и так? Все лучше, чем делать вид, будто я собираюсь этого кого-то осчастливить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21