Восток пылал пожаром - солнце силилось взобраться на снежную сопку. Уже несколько раз Долган соскакивал с нарты и долго бежал следом - грелся.
"Может, к Икорке заехать, мал-мал погреться, чаем заправиться?" размышлял охотник. Палатка соседа была по пути. Конечно, задерживаться у него он не будет. Собачек покормит, сам погреется. С голодухи собаки быстро устают, чаще отдыхать им надо.
"Узнаю, живой ли, - думал Долган. - Мало ли что может случиться, если где-то рядом хозяин тундры бродит".
Опарин спал, когда к нему подъехал Долган.
- Однако, спать любишь, - разбудив Егора, сказал Долган и осуждающе показал головой. - Я так не могу. Охотника, как и волка, ноги кормят.
- Амто, тумгутум! - приветствовал охотник коряка. - Молодец, что заехал, а я, знаешь, заскучал. Охота плохая, соболишки совсем не ловятся. План горит, заработок летит в трубу, - жаловался он Долгану. - А что зря ноги бить, если зверя нет. Плохие угодья мне попались.
Опарин обрадовался приезду соседа, оживился, засуетился у печурки.
- Садись, грейся. Сейчас чай будет готов, - говорил Опарин.
- Я, пожалуй, поеду, - сказал коряк. - Вижу, живой, совсем здоровый. Будь осторожен, хорошо кругом смотри. Хозяин тундры ходит.
Долган собрался уходить, но Опарин его задержал.
- Куда бежишь? Раз приехал - сиди, чай будем пить. Я ведь могу обидеться. А медведя бояться - в тундру не ходить. Ерунда все это, пусть только мне встретится! Собачки мои впроголодь сидят, встреча с ним только кстати, - говорил Опарин, суетясь у печки. Егор заметил, что Долган явно был чем-то встревожен. Странно было и то, что охотник приехал на нарте, а у него, это знал Опарин, собак не было. Он думал еще поговорить с коряком о соболях, уломать охотника продать ему несколько шкурок. Во всяком случае, такого нужного гостя, не угостив, упускать не следует. За палаткой в снегу стояла еще бутылка спирта, а Опарин на спирт особенно рассчитывал.
- Я спешу, а ты спать любишь, - сказал Долган, поднимаясь.
- Сиди и не дергайся. - Опарин посадил гостя на ящик.
- Ладно, уговорил. Пусть собачки отдохнут, - согласился Долган.
- А ты, я вижу, собачками обзавелся, - сказал Опарин. - Я не знаю, как от своих избавиться, а ты...
- Не мои собачки. В райцентр еду, кое-что надо купить. Сахару, чаю, макаронов. Дай, думаю, заеду к Икорке, может, ему что купить надо, говорил Долган, глядя на Опарина.
- Мне пока ничего не надо. А вот и чай закипел, - сказал Опарин и, будто о чем-то вспомнив, выскочил из палатки. Внес белую от снега бутылку спирта. - Для сугреву.
- Нет, нет, не могу, - запротестовал Долган. - Мне ехать надо.
- В дороге теплее будет.
"Про деньги говорить не буду, - подумал коряк, - а выпить немножко можно. Правду говорит Икорка, когда мал-мал выпьешь, - совсем тепло ехать".
Тем временем Опарин достал большой кусок оленины, разрезал ее на кусочки, приготовил воду и разлил спирт в кружки.
- За удачную охоту! - Опарин первым выпил и, даже не поморщившись, стал жевать мясо. - Пей, чего ждешь?
После второй порции спирта Долган почувствовал, как по всему его телу разливается приятное тепло. Он повеселел.
- Ты, Икорка, самый лучший мой друг, тумгутум, - вдруг сказал он. Не хотел тебе вначале говорить, но у меня теперь нет от тебя секретов. Знаешь, беда в тундре случилась. Большая беда...
- Какая беда?
- Твой медведь Самсонова убил. Это я на его собачках приехал.
- Мой... медведь... Самсонова? А как Самсонов в тундре очутился?
- Деньги вез, выручку. В пургу ночевал в снегу. Шатун и нашел его.
- Не может этого быть. У него же собаки.
- Собаки привязаны были. Ничего от Самсонова не осталось. Только ногу в валенке и нашел...
- Е-ге-е-е... плохо. Какое горе Самсонихе. А деньги нашел? Много?
- Целый мешок...
- Повезло тебе. Значит, гулять едешь?
- Да ты что, Икорка? Я сразу тоже так подумал. Сколько денег! Куда их девать. Но потом...
- Давай еще по одной, за удачу, - перебил Долгана Опарин и налил в кружки спирта. - Показал бы.
- Смотри, - коряк вытащил из-под себя брезентовый мешок и развязал его.
Опарин сразу заметил, что Долган снял с нарты какой-то мешок и все время держал его в руке, а потом сел на него. Он даже подумал, что в мешке продукты, и скоро забыл про него. А Долган спокойно сидел на таком сокровище!
- Да... Тут есть на что погулять! И куда ты их теперь? - спросил Опарин.
Долган не заметил, как у Егора хищно сузились глаза. Он сразу засуетился, вскочил на ноги, забегал, зачем-то схватил нож, покрутил его в руках, положил на стол.
- В милицию отвезу, - сказал Долган. - Куда же еще? Деньги государственные.
- Гм... С такой кучкой на Южный берег Крыма бы или на Кавказ! мечтательно воскликнул Егор. - Ох и гульнуть можно. Ты не думал об этом?
- Разве можно так? Деньги-то не мои.
- Но ты же их нашел! Никто, кроме тебя и меня, про них не знает... Самсонов мог их... С него теперь спросу нет. Собаки могли потерять. А найти мешок в тундре - одинаково, что иголку в стогу сена.
- Однако, я поеду, - сказал Долган. - Спасибо тебе за угощение.
Он завязал мешок, надел малахай, поднялся.
- Ду-урак ты, Долган!
- Прощай!
Долган шел к нарте медленно. Конечно, зря он показал Икорке деньги. Настроение испортил и ему и себе. Разговора не получилось. Тот рассердился, холодно с ним распрощался. И во всем виноват он, Долган. Ведь на себе уже испытал злое действие денег. Нет же, дернуло за язык, ляпнул.
Собаки ждали его, повизгивали.
"Быстрее надо убираться отсюда", - подумал Долган и вдруг оглянулся. Что заставило его это сделать, он не знал. Может, заскрипел снег, а может, хлопнул дверной клапан палатки. Он увидел Опарина, его злое длинное лицо, его зеленые глаза. Страшны были глаза. Опарин стоял у палатки и... целился в него из ружья.
- Аа-а! - вскрикнул охотник и почувствовал сильный удар в бок. Падая в снег, Долган еще видел, как из ствола Икоркиного ружья струйкой выполз зеленоватый дымок.
"Убивает... меня убивает", - успел еще подумать охотник, и небо враз перевернулось.
Долган уже не видел, как к нему подошел Опарин, не почувствовал, как тот пнул его в плечо, а потом, взяв за ноги, поволок к обрыву. Снег попадал под кухлянку, таял на спине, на шее, но он и этого не чувствовал. Подтащив к снежному наддуву, Опарин оставил Долгана лежать, побежал за длинной палкой. Он боялся свалиться вместе с Долганом в овраг. Вернувшись, начал осторожно подталкивать тело Долгана к обрыву. Снежный гребень рухнул, вместе с ним и Долган. Только холодная снежная пыль поднялась вверх, а потом медленно стала оседать в овраг. Опарин посмотрел вниз и не увидел коряка.
- Вот и все! Лежать тебе здесь, дорогуша, как в холодильнике, тысячу лет.
Он вернулся к мешку с деньгами, схватил его и бросился к палатке.
Но не успел Опарин развязать мешок, как с ним произошло что-то странное - его стало трясти как в лихорадке, дрожали руки и ноги. Хотел посчитать деньги, но скоро понял, что в таком состоянии он не сможет этого сделать. Вышел из палатки, огляделся. Ни души. На прежнем месте стояла упряжка Долгана, собаки вопросительно смотрели на Опарина.
"Они же все видели. Как же я о них забыл? Их тоже... туда, в овраг, к Долгану".
Метнулся в палатку, схватил ружье, патроны. Но руки по-прежнему тряслись, и он, наверное, целую минуту целился в крайнего рыжего пса. Выстрел. Собака дернулась, взвыла так громко, что другие с перепугу ошалело бросились в тундру.
Опарин еще трижды стрелял им вдогонку, но попасть не смог. Нарта скрылась за кустами.
"Следы... следы... чтобы ни одной улики", - лихорадочно думал Опарин, оглядываясь вокруг.
Странно, но на снегу, по которому волок Долгана, он не увидел ни одной капли крови. "Через кухлянку, видно, не успела просочиться". Зато по следу умчавшейся собачьей упряжки тянулась сплошная кровавая полоса. Егор шел по следу и ногами загребал кровь снегом. Когда она стала попадаться редко, вернулся назад.
"Бежать... скорее бежать, - думал он, - собрать собак и бежать подальше отсюда".
Увязать палатку, вещи не составило труда. Через полчаса его нарта мчалась по тундре. Опарин энергично махал остолом на собак. Было тихо и холодно. Солнце уже поднялось до самой верхней точки а теперь, видимо, начинало скатываться вниз.
"Куда я еду? - вдруг спохватился Егор, оглядываясь. Места были незнакомые. - Так можно и заблудиться... Куда я поперся? Тут на сто километров вокруг не встретишь ни одной живой души. Струсил? Долгана искать не будут. Во всяком случае, до весны, - успокаивал он себя и тут же старался оправдать свой зверский поступок. - Надо быть дураком, чтобы выпустить из рук такие деньги. А я дураком никогда не был. Такой случай раз в жизни бывает. Если бы Долган отдал мне хоть третью часть. Не захотел даже говорить. Идиот. Теперь он ничего против меня не скажет. А собачья упряжка Самсонова - доказательство в мою пользу. Собаки вырвались из когтей шатуна и бегают по тундре. Собаки одни, без хозяина, они могут вернуться домой, а по дороге запросто потерять мешок. Найти же мешок в тундре почти невозможно. Зимой его занесет снегом, а летом... Летом в тундре трава по пояс. Как все просто. А ты испугался. Понесся, куда, зачем?
Придя в себя, Опарин остановил нарту. Встал, оглядел все вокруг. Оказывается, попал в угодья Долгана. До его избушки, пожалуй, не так и далеко. Можно в ней переночевать. А утром нужно выбираться из тундры... Потом - на самолет. Только меня и видели... Это один, самый верный ход. А у Долгана должны быть шкурки, запасы продовольствия.
Опарин погнал собак к избушке охотника. Но как он ни успокаивал себя, мысль о том, что он, Опарин, убил человека, не давала ему покоя.
"Сколько бандит ни гуляет, а тюрьмы не минает". Опарина даже передернуло при воспоминании о тюрьме. Вспомнил неожиданно, как он уже отбывал срок, а потом еще один. Но те - за ограбления, не за мокрое дело. А, чепуха. Такой фарт нечасто бывает.
Это был совсем небольшой деревянный сруб. Его еще в незапамятные времена построили геологи. Низенькая дверь, тусклое оконце. Теперь избушку занесло снегом. И если бы Опарин не знал к ней подъезда, не нашел бы. Она скорее походила на маленькую курную баньку, какие строили раньше в сибирских деревнях, чем на жилье. Опарин толкнул ногой дверь, вошел. В избушке еще сохранилось тепло.
Опарин сел на лавку, закурил, огляделся. Он здесь бывал дважды, но теперь смотрел на все другими глазами. Справа от двери - нары. На них спал Долган. На нарах лежали оленьи шкуры и старая кухлянка. Они служили охотнику постелью. Почти у самой двери, слева, маленькая железная печурка. На ней коробок спичек, на полу охапка сухих дров. Бери, разжигай печурку, грейся, вари обед...
Егор не был суеверен, но ему скоро стало не по себе. Пожалуй, дурные мысли не дадут ему тут отдохнуть. Пока не поздно, надо ехать. Ехать из этой вонючей конуры, где все пропахло Долганом. Торопливо швыряя все подряд, Опарин нашел мешок юколы, крупу, галеты. На стене, под рогожей, висела связка соболиных шкурок, рядом, отдельно, шкурки горностаев, зайцев и лисицы.
"Нынче у меня ладный улов! - усмехнулся Опарин, связывая в рогожку пушнину. - Надо все забрать отсюда, чтобы ни одному, даже самому дотошному оперу и в голову не пришло, что в избушке кто-то жил".
Он хотел уже уходить, когда увидел под нарами канистру. Схватил, потряс перед ухом. В канистре булькала жидкость. Открыл крышку - в нос шибанули запахом керосина.
"Огонь никаких следов не оставит, разве что железные вещи, но они будут молчать. Зато карабин может о многом рассказать. Охотник без оружия в тундру не ходит. Значит... Мало ли чего может случиться. Мог охотник и сгореть".
Опарин внес карабин Долгана в избушку, поставил к столику. Побрызгал из канистры на стены, нары, облил лавку.
"Вот теперь ни одна экспертиза не докажет, что Долгана в избушке не было". Остаток керосина Опарин вылил на дверь и зажег спичку.
Долган пришел в сознание и почувствовал холод.
1 2 3 4 5 6 7 8 9