– Наша задача – вылечить человека, а не посадить сюда здорового, как… некоторые думают. Кстати, там вы сможете и с санитарами поговорить, которые того парня забирали. Сестра их к вам вызовет. Ну, – подал он худую, но сильную руку, – желаю успеха… коллеги. Поймав вопросительный взгляд гостей, пояснил: – Вы же тоже в своем роде врачи… По профилактике общества.
– О чем ты задумался? – спросил Друян у Кирикова на обрат ном пути в город.
– Когда мы у медсестры в кабинете сидели, я в окно «скорую» увидел. Как раз из гаража собиралась выезжать…
– Ну и что?
– А в кабину к шоферу сел мужчина, очень похожий на того не известного, которого Барков с милиционером попутал. Правда, до гаража далековато было – мог и ошибиться.
– Вполне, – успокаивающе заметил Друян. – Тем более, ты все время про него думал.
У следователя была своя забота: в кабинете главврача его внимание привлек письменный прибор, изготовленный из орехового капа. Вещь неординарная и дорогая. Точно такой прибор, если ему не изменяла память, он видел в магазине «Восток». И рядом с этой мыслью, – не отступая на задний план, – крутилась другая: зачем директору магазина понадобился телефонный номер морга? Какая связь между этим номером, убитым парнем и письменным прибором?
ВСТРЕЧА СТАРЫХ ДРУЗЕЙ
Виктор Георгиевич после ухода следователей погрузился в привычную сутолоку больничных дел: обход палат, назначение лечебных процедур, хозяйственные распоряжения. Знакомый до мелочей распорядок дня. Однообразный и мучительно длинный. А в последнее время еще и насыщенный тревожным ожиданием неведомой беды, подкравшейся к самому порогу и терпеливо ждущей удобного момента, чтобы всей тяжестью обрушиться на него и раздавить. И чувство это не было ложным самовнушением, лишенным оснований, и не являлось отголоском мрачно-тревожной больничной обстановки. Нет, к этому он за долгие годы работы привык, и то, что происходило в палатах для больных, его давно не волновало. Все человеческие трагедии, случавшиеся в стенах этой больницы, Виктор Георгиевич старался пропускать не через себя, не через личные переживания, а мимо, оставаясь как бы сторонним наблюдателем, видевшим только сам факт, дающий пищу для научных размышлений и выводов. И факт этот был важнее людских страданий. Равнодушие стало привычкой, а затем, потеснившись, уступило место жестокости.
Все это было давно знакомо и не могло вызвать никаких иных чувств, кроме профессионального любопытства к неизвестному до этого симптому или загадочному поведению больного, который не должен был себя так вести. На этот раз все было по-другому… Теперь, после визита следователей, чувство это трансформировалось в твердое убеждение: беда уже неслышно переступила порог.
– Кажется, мы с тобой влипли… – сказал Виктор Георгиевич вызванному в кабинет Логину. – Слишком много событий в одном дворе. Теперь они будут рыть и рыть… Не понимаю: зачем ты дал команду ухлопать того алкаша? Чем он тебе мешал?
– Так он же опознал меня! – стал оправдываться Жогин. – Надень, говорит, на него форму, и точно тот легавый,
– Ну и что из этого? Алкоголик, два раза лечился от белой горячки… Кто ему поверил бы? Мало ли что ему на похмелье могло примерещиться? В конце концов мог он тебя раньше где-нибудь в форме видеть? Когда ты еще служил…
– А санитары? Я, говорит, эти морды на всю жизнь запомнил!
– Ду-у-рак! Потому тебя и из милиции выгнали. – И с холодным бешенством продолжил: – Да при чем тут санитары? У меня же этот выезд зарегистрирован! Гнать машину в город, забирать человека среди бела дня и не сделать записи в журнале? Что ж я, по-твоему, совсем без ума? Ну, опознал бы он их, а дальше что? Никто же не отказывается от этого факта! Все равно с ними следователи сегодня беседовали… Э-эх! Трус ты последний, а еще за безопасность дела отвечаешь! Да и я дурак, что тем людям поверил, которые тебя рекомендовали…
Патов встал из-за стола и задернул на окне голубую плотную штору, погасив на полированной столешнице солнечные блики. Затем достал из холодильника бутылку без этикетки, плеснул в стакан чуть меньше половины бесцветной жидкости и залпом выпил. Жогина, сидевшего на диване, угощать не стал.
«Спиртиком побаловался, – подумал Жогин, постаравшись придать своему лицу безразличное выражение. – Здоров еще, собака, даже водой не запивает! Может, отойдет теперь немного. Надо помалкивать пока: пусть выговорится, потом сам скажет, что делать дальше…»
– Ну ладно… Испугался ты того старика, я тебя вполне понимаю, – продолжил после некоторого молчания Патов.
«Как врач…» – мысленно подсказал Жогин следующую фразу.
– Как врач… Но зачем было торопиться? Днем человек сказал, что видел «скорую» из психиатрички, а вечером его убивают. Да тут у любого следователя, если он даже будет глупей тебя, подозрения возникнут. А ведь можно было напоить его где-нибудь в другом месте и забрать без шума сюда.
– Да, тут я маху дал, – покорно согласился с шефом Жогин, стараясь придать своему взгляду покаянное выражение.
– Маху он дал! – возмутился главврач. – Еще неизвестно, во что это все выльется. Вот ты в милиции служил…
– В ГАИ, – поправил его Жогин.
– Один черт! – махнул рукой Виктор Георгиевич. – Вот скажи мне: куда они теперь, по-твоему, направятся?
– В общежитие, проверить, где тот парень работал, кто друзья.
– А ты, Юрий, не совсем безнадежен, – съязвил шеф. – А потом?
– Наверное, милиционера искать, который «скорую» сопровождал, – предположил Жогин,
– Совсем хорошо! – продолжал издеваться Патов. – Даже удивительно, до чего здраво мыслишь! Только с большим запозданием. Ну, а отсюда вывод… тебе надо исчезнуть, – спокойно сказал Виктор Георгиевич. Увидев, что в маленьких бесцветных глазках бывшего сотрудника дорожного контроля заметался страх, снисходительно заметил: – Рано пугаешься… Я же не сказал «насовсем». Квартиру немедленно брось! О том, чтобы тебя выписали сегодняшним числом, я позабочусь сам. Причем прямо сейчас… Только не забудь зайти в паспорт штамп поставить. Ну… жены у тебя нет, плакать некому… Вещи вывезут из квартиры без тебя, сколько успеют. Поедешь в Самарканд, а там скажут, что дальше делать. Но ехать туда будешь через Минск или Одессу, Не знаю еще… Это зависит от того, куда билеты свободные будут. А уже там пересядешь. Хотел Валерий Борисович ехать, да не пришлось. Эх, вот голова была! – с искренним сожалением сказал главврач. – Не уберегли… А между прочим, твой человек к нему приставлен был! Такой же, видно, дурак, как и ты, – начал вновь распаляться Патов. – Сам погиб и помощника моего с собой потащил. Ищете хоть, кто к этому руку приложил?
– Вышли на ресторан «Уют», – доложил Жогин. – Там несколько дней Володька Филиппов с друзьями гулял. Бывший чемпион по спортивной стрельбе. Из спорта ушел… Хвастался по пьянке, что ему теперь за каждый выстрел платят больше, чем за чемпионские медали. Стреляли, наверное, из пистолета с глушителем, потому что во дворе никто выстрелов не слышал.
– Какая разница из чего ухлопали? – с досадой поморщился Патов. – Нам же от этого не легче…
– Не легче, – согласился Жогин. – Но разница есть. Кустарным способом глушитель изготовить не так просто… Значит, кто-то снабдил их.
– Ладно… Иди готовься, – разрешил шеф. – В конце дня зайдешь, получишь адреса, деньги, билеты…
– А надолго ехать, Виктор Георгиевич? – осведомился Жогин.
– Я сообщу, когда можно будет вернуться. И жильем новым обеспечу… Насчет этого не беспокойся. Тебя там приютят и, чем нужно, помогут. Отдохни немного в теплых краях.
Жогин поднялся с дивана и направился к двери. В этот момент в кабинет без стука вошла старшая медсестра Лариса. Не ответив на приветствие Жогина, она прошла в глубь кабинета к маленькому столику, примыкающему торцом к письменному.
«Не хочешь здороваться, не надо, черт с тобой! – раздраженно подумал Жогин, выходя из кабинета. – Тоже мне, фифа!» Вышел он с чувством облегчения. В последнее время он начал не на шутку побаиваться своего шефа. И дело было даже не в том, что он совершал иногда досадные промахи. Это поправимо… А вот то, что он постепенно и незаметно стал обладателем многих тайн, тщательно оберегаемых Виктором Георгиевичем от внешнего мира, сделало его ценным и в то же время опасным компаньоном. И, если возникнет угроза его собственному благополучию, Виктор Георгиевич долго раздумывать не будет…
«Вызовет санитаров, – с дрожью в душе думал Юрий Семенович, – сделают пару уколов, и будешь всю жизнь пузыри изо рта пускать. И собственное имя забудешь…» На этот счет он никаких иллюзий себе не строил и давно решил, что если возникнет такая ситуация, будет отбиваться до последнего. «Пусть лучше убьют! Но я тоже успею кого-нибудь уложить!»
Оружие Жогин носил при себе всегда. Хоть и рискованно, но спокойнее на душе.
– Что с тобой? – спросил Патов Ларису, когда за Жогиным закрылась дверь. – Ты что, поссорилась с ним?
– Нет, – ответила Лариса. – А что мне с ним делить? Просто он мне неприятен. И в последнее время стал вести себя нагловато. Ходит по больнице с таким видом, словно он твой заместитель… Ты что, в чем-то зависим от него? И вообще я не пойму, чем он здесь занимается?
– А зачем тебе это понимать? – нахмурился Патов. – У тебя свои обязанности, у него – свои.
– Обязанности! – иронично сказала Лариса. – Он же у нас никем не числится! Его фамилии и в платежной ведомости нет!
– Пока – да, – согласился с ней Патов. – У меня нет свободных мест в штатном расписании. А терять человека не хочется. Хороший специалист по автомашинам… И любую запчасть к ним достать может. В наше время это немало.
– А как же ты ему платишь? – заинтересовалась Лариса.
– А это уж не твоя забота, – начал сердиться Патов. – Надеюсь, ты сюда шла не затем, чтобы спросить об этом?
– Не затем, – согласилась Лариса. – Я… пришла тебе сказать… что я опять беременна. Пришла спросить… как мне быть? – негромко продолжила Лариса. – Витя! Можно, я его оставлю? Мне скоро сорок… Четвертый раз… Я не хочу больше делать аборт. – И, не выдержав, заплакала: – Я боюсь, что могу вообще остаться без детей…
Виктор Георгиевич встал из-за стола и, подойдя к двери, запер ее на ключ. Затем, положив руку на плечо Ларисы, стал успокаивать:
– Потерпи немного… Скоро в отпуск пойдем. Съездим к морю… Вот только кое-какие дела закончу и поедем.
– А потом? – с надеждой спросила Лариса. – Распишемся? Мне надоело скрывать все от людей! Что я – ворую?
– Не скрывай, – разрешил Патов. – Разве я говорил, чтоб скрывала? Вернемся из отпуска и распишемся.
– А как быть с ним? – положила Лариса руку себе на живот. – Мне так хочется ребенка, Витя!
– Решай сама, – глядя в сторону, сказал Виктор Георгиевич. – Вообще-то как-то неудобно, если к свадьбе все это слишком заметно будет. Могут подумать, что я на тебе вынужденно женюсь. Решай сама… – повторил Патов, отходя от Ларисы к окну.
После ухода Ларисы Виктор Георгиевич облегченно вздохнул. Сев к столу, мысленно похвалил себя за принятое решение отослать отсюда Жогина подальше. Если уж он привлек внимание Ларисы… «Глуп, конечно, но… предан и пока нужен, – размышлял он, оставшись в кабинете наедине со своими мыслями. – Да и знает много, не нужно растолковывать, что к чему… Пусть пока побудет в Самарканде, а потом посмотрим что с ним дальше делать».
А вот как быть с магазином «Восток», Патов еще не решил. Нужен новый директор, а подходящего человека на примете нет. Шуртову этим заниматься нельзя: своих дел достаточно. Семьей, правда, он не отягощен. Семья – минус в том деле, которым они занимались. Ни у Валерия Борисовича, ни у него самого семьи тоже не было. И ничего, особенно не страдали. Если возникала нужда, получали от жизни все самое необходимое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
– О чем ты задумался? – спросил Друян у Кирикова на обрат ном пути в город.
– Когда мы у медсестры в кабинете сидели, я в окно «скорую» увидел. Как раз из гаража собиралась выезжать…
– Ну и что?
– А в кабину к шоферу сел мужчина, очень похожий на того не известного, которого Барков с милиционером попутал. Правда, до гаража далековато было – мог и ошибиться.
– Вполне, – успокаивающе заметил Друян. – Тем более, ты все время про него думал.
У следователя была своя забота: в кабинете главврача его внимание привлек письменный прибор, изготовленный из орехового капа. Вещь неординарная и дорогая. Точно такой прибор, если ему не изменяла память, он видел в магазине «Восток». И рядом с этой мыслью, – не отступая на задний план, – крутилась другая: зачем директору магазина понадобился телефонный номер морга? Какая связь между этим номером, убитым парнем и письменным прибором?
ВСТРЕЧА СТАРЫХ ДРУЗЕЙ
Виктор Георгиевич после ухода следователей погрузился в привычную сутолоку больничных дел: обход палат, назначение лечебных процедур, хозяйственные распоряжения. Знакомый до мелочей распорядок дня. Однообразный и мучительно длинный. А в последнее время еще и насыщенный тревожным ожиданием неведомой беды, подкравшейся к самому порогу и терпеливо ждущей удобного момента, чтобы всей тяжестью обрушиться на него и раздавить. И чувство это не было ложным самовнушением, лишенным оснований, и не являлось отголоском мрачно-тревожной больничной обстановки. Нет, к этому он за долгие годы работы привык, и то, что происходило в палатах для больных, его давно не волновало. Все человеческие трагедии, случавшиеся в стенах этой больницы, Виктор Георгиевич старался пропускать не через себя, не через личные переживания, а мимо, оставаясь как бы сторонним наблюдателем, видевшим только сам факт, дающий пищу для научных размышлений и выводов. И факт этот был важнее людских страданий. Равнодушие стало привычкой, а затем, потеснившись, уступило место жестокости.
Все это было давно знакомо и не могло вызвать никаких иных чувств, кроме профессионального любопытства к неизвестному до этого симптому или загадочному поведению больного, который не должен был себя так вести. На этот раз все было по-другому… Теперь, после визита следователей, чувство это трансформировалось в твердое убеждение: беда уже неслышно переступила порог.
– Кажется, мы с тобой влипли… – сказал Виктор Георгиевич вызванному в кабинет Логину. – Слишком много событий в одном дворе. Теперь они будут рыть и рыть… Не понимаю: зачем ты дал команду ухлопать того алкаша? Чем он тебе мешал?
– Так он же опознал меня! – стал оправдываться Жогин. – Надень, говорит, на него форму, и точно тот легавый,
– Ну и что из этого? Алкоголик, два раза лечился от белой горячки… Кто ему поверил бы? Мало ли что ему на похмелье могло примерещиться? В конце концов мог он тебя раньше где-нибудь в форме видеть? Когда ты еще служил…
– А санитары? Я, говорит, эти морды на всю жизнь запомнил!
– Ду-у-рак! Потому тебя и из милиции выгнали. – И с холодным бешенством продолжил: – Да при чем тут санитары? У меня же этот выезд зарегистрирован! Гнать машину в город, забирать человека среди бела дня и не сделать записи в журнале? Что ж я, по-твоему, совсем без ума? Ну, опознал бы он их, а дальше что? Никто же не отказывается от этого факта! Все равно с ними следователи сегодня беседовали… Э-эх! Трус ты последний, а еще за безопасность дела отвечаешь! Да и я дурак, что тем людям поверил, которые тебя рекомендовали…
Патов встал из-за стола и задернул на окне голубую плотную штору, погасив на полированной столешнице солнечные блики. Затем достал из холодильника бутылку без этикетки, плеснул в стакан чуть меньше половины бесцветной жидкости и залпом выпил. Жогина, сидевшего на диване, угощать не стал.
«Спиртиком побаловался, – подумал Жогин, постаравшись придать своему лицу безразличное выражение. – Здоров еще, собака, даже водой не запивает! Может, отойдет теперь немного. Надо помалкивать пока: пусть выговорится, потом сам скажет, что делать дальше…»
– Ну ладно… Испугался ты того старика, я тебя вполне понимаю, – продолжил после некоторого молчания Патов.
«Как врач…» – мысленно подсказал Жогин следующую фразу.
– Как врач… Но зачем было торопиться? Днем человек сказал, что видел «скорую» из психиатрички, а вечером его убивают. Да тут у любого следователя, если он даже будет глупей тебя, подозрения возникнут. А ведь можно было напоить его где-нибудь в другом месте и забрать без шума сюда.
– Да, тут я маху дал, – покорно согласился с шефом Жогин, стараясь придать своему взгляду покаянное выражение.
– Маху он дал! – возмутился главврач. – Еще неизвестно, во что это все выльется. Вот ты в милиции служил…
– В ГАИ, – поправил его Жогин.
– Один черт! – махнул рукой Виктор Георгиевич. – Вот скажи мне: куда они теперь, по-твоему, направятся?
– В общежитие, проверить, где тот парень работал, кто друзья.
– А ты, Юрий, не совсем безнадежен, – съязвил шеф. – А потом?
– Наверное, милиционера искать, который «скорую» сопровождал, – предположил Жогин,
– Совсем хорошо! – продолжал издеваться Патов. – Даже удивительно, до чего здраво мыслишь! Только с большим запозданием. Ну, а отсюда вывод… тебе надо исчезнуть, – спокойно сказал Виктор Георгиевич. Увидев, что в маленьких бесцветных глазках бывшего сотрудника дорожного контроля заметался страх, снисходительно заметил: – Рано пугаешься… Я же не сказал «насовсем». Квартиру немедленно брось! О том, чтобы тебя выписали сегодняшним числом, я позабочусь сам. Причем прямо сейчас… Только не забудь зайти в паспорт штамп поставить. Ну… жены у тебя нет, плакать некому… Вещи вывезут из квартиры без тебя, сколько успеют. Поедешь в Самарканд, а там скажут, что дальше делать. Но ехать туда будешь через Минск или Одессу, Не знаю еще… Это зависит от того, куда билеты свободные будут. А уже там пересядешь. Хотел Валерий Борисович ехать, да не пришлось. Эх, вот голова была! – с искренним сожалением сказал главврач. – Не уберегли… А между прочим, твой человек к нему приставлен был! Такой же, видно, дурак, как и ты, – начал вновь распаляться Патов. – Сам погиб и помощника моего с собой потащил. Ищете хоть, кто к этому руку приложил?
– Вышли на ресторан «Уют», – доложил Жогин. – Там несколько дней Володька Филиппов с друзьями гулял. Бывший чемпион по спортивной стрельбе. Из спорта ушел… Хвастался по пьянке, что ему теперь за каждый выстрел платят больше, чем за чемпионские медали. Стреляли, наверное, из пистолета с глушителем, потому что во дворе никто выстрелов не слышал.
– Какая разница из чего ухлопали? – с досадой поморщился Патов. – Нам же от этого не легче…
– Не легче, – согласился Жогин. – Но разница есть. Кустарным способом глушитель изготовить не так просто… Значит, кто-то снабдил их.
– Ладно… Иди готовься, – разрешил шеф. – В конце дня зайдешь, получишь адреса, деньги, билеты…
– А надолго ехать, Виктор Георгиевич? – осведомился Жогин.
– Я сообщу, когда можно будет вернуться. И жильем новым обеспечу… Насчет этого не беспокойся. Тебя там приютят и, чем нужно, помогут. Отдохни немного в теплых краях.
Жогин поднялся с дивана и направился к двери. В этот момент в кабинет без стука вошла старшая медсестра Лариса. Не ответив на приветствие Жогина, она прошла в глубь кабинета к маленькому столику, примыкающему торцом к письменному.
«Не хочешь здороваться, не надо, черт с тобой! – раздраженно подумал Жогин, выходя из кабинета. – Тоже мне, фифа!» Вышел он с чувством облегчения. В последнее время он начал не на шутку побаиваться своего шефа. И дело было даже не в том, что он совершал иногда досадные промахи. Это поправимо… А вот то, что он постепенно и незаметно стал обладателем многих тайн, тщательно оберегаемых Виктором Георгиевичем от внешнего мира, сделало его ценным и в то же время опасным компаньоном. И, если возникнет угроза его собственному благополучию, Виктор Георгиевич долго раздумывать не будет…
«Вызовет санитаров, – с дрожью в душе думал Юрий Семенович, – сделают пару уколов, и будешь всю жизнь пузыри изо рта пускать. И собственное имя забудешь…» На этот счет он никаких иллюзий себе не строил и давно решил, что если возникнет такая ситуация, будет отбиваться до последнего. «Пусть лучше убьют! Но я тоже успею кого-нибудь уложить!»
Оружие Жогин носил при себе всегда. Хоть и рискованно, но спокойнее на душе.
– Что с тобой? – спросил Патов Ларису, когда за Жогиным закрылась дверь. – Ты что, поссорилась с ним?
– Нет, – ответила Лариса. – А что мне с ним делить? Просто он мне неприятен. И в последнее время стал вести себя нагловато. Ходит по больнице с таким видом, словно он твой заместитель… Ты что, в чем-то зависим от него? И вообще я не пойму, чем он здесь занимается?
– А зачем тебе это понимать? – нахмурился Патов. – У тебя свои обязанности, у него – свои.
– Обязанности! – иронично сказала Лариса. – Он же у нас никем не числится! Его фамилии и в платежной ведомости нет!
– Пока – да, – согласился с ней Патов. – У меня нет свободных мест в штатном расписании. А терять человека не хочется. Хороший специалист по автомашинам… И любую запчасть к ним достать может. В наше время это немало.
– А как же ты ему платишь? – заинтересовалась Лариса.
– А это уж не твоя забота, – начал сердиться Патов. – Надеюсь, ты сюда шла не затем, чтобы спросить об этом?
– Не затем, – согласилась Лариса. – Я… пришла тебе сказать… что я опять беременна. Пришла спросить… как мне быть? – негромко продолжила Лариса. – Витя! Можно, я его оставлю? Мне скоро сорок… Четвертый раз… Я не хочу больше делать аборт. – И, не выдержав, заплакала: – Я боюсь, что могу вообще остаться без детей…
Виктор Георгиевич встал из-за стола и, подойдя к двери, запер ее на ключ. Затем, положив руку на плечо Ларисы, стал успокаивать:
– Потерпи немного… Скоро в отпуск пойдем. Съездим к морю… Вот только кое-какие дела закончу и поедем.
– А потом? – с надеждой спросила Лариса. – Распишемся? Мне надоело скрывать все от людей! Что я – ворую?
– Не скрывай, – разрешил Патов. – Разве я говорил, чтоб скрывала? Вернемся из отпуска и распишемся.
– А как быть с ним? – положила Лариса руку себе на живот. – Мне так хочется ребенка, Витя!
– Решай сама, – глядя в сторону, сказал Виктор Георгиевич. – Вообще-то как-то неудобно, если к свадьбе все это слишком заметно будет. Могут подумать, что я на тебе вынужденно женюсь. Решай сама… – повторил Патов, отходя от Ларисы к окну.
После ухода Ларисы Виктор Георгиевич облегченно вздохнул. Сев к столу, мысленно похвалил себя за принятое решение отослать отсюда Жогина подальше. Если уж он привлек внимание Ларисы… «Глуп, конечно, но… предан и пока нужен, – размышлял он, оставшись в кабинете наедине со своими мыслями. – Да и знает много, не нужно растолковывать, что к чему… Пусть пока побудет в Самарканде, а потом посмотрим что с ним дальше делать».
А вот как быть с магазином «Восток», Патов еще не решил. Нужен новый директор, а подходящего человека на примете нет. Шуртову этим заниматься нельзя: своих дел достаточно. Семьей, правда, он не отягощен. Семья – минус в том деле, которым они занимались. Ни у Валерия Борисовича, ни у него самого семьи тоже не было. И ничего, особенно не страдали. Если возникала нужда, получали от жизни все самое необходимое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19