Это имеет отношение к убийству Джо Вентра.
— Фрэнк постоянно твердил, что не ты убил его. Он говорил, тебя осудили без вины.
Рэтник резко повернулся и шагнул к двери.
— Стив, — рванулась за ним Марсия, — подожди!
— Я ждал пять лет. Ожидание кончилось. Пока!
* * *
Клинкэннон, председатель одного из отделений профсоюзов нью-йоркского порта, жил на пятом этаже меблированных комнат. Седая женщина, открывшая Рэтнику дверь, приветливо заулыбалась.
— Проходите. Я сестра Джека.
— Я насчет Фрэнка Рэгони.
— Сейчас я ему скажу, что вы здесь, — радушно отозвалась она, — только, пожалуйста, не долго. Ему сейчас очень скверно.
Рэтнику почудился за этими словами какой-то скрытый смысл.
Дверь отворилась. По выражению лица старой дамы Рэтник понял, что не все идет гладко.
— Джек просит извинить его, — она пыталась изобразить улыбку. — Но он себя плохо чувствует и не сможет принять вас. У него сильная головная боль.
— И началась она, как только вы сказали, что я по делу Рэгони?
— Я ничего не знаю.
— Что ж, передайте вашему брату мои соболезнования. Но учтите, что Амато его жалеть не будет.
Комната, которую снимал Рэтник у миссис Кейра, тонула в темноте. Не успел он зажечь свет, как раздался стук в дверь.
— Эй, Рэтник, открой! Это Коннорс из тридцать первого! Мне надо поговорить с тобой!
— Не шикарно здесь, — проворчал полицейский, входя и оглядываясь по сторонам.
Коннорс снял свое хорошо сшитое и, видимо, очень дорогое пальто и аккуратно положил его на край кровати.
— Я не считал тебя любителем животных, — кивнул он в сторону расположившегося в углу комнаты котенка.
— А кем ты меня считал?
Коннорс пожал плечами.
— Что ж, тебя неплохо знают в тридцать первом. Очень несговорчивый, очень упрямый, — в улыбке Коннорса мелькнула тень угрозы. — Мне кажется, сержант Клейберг тебя называл классным фараоном.
— А как поживает Клейберг? — поинтересовался Рэтник, намеренно не замечая иронии.
— А что ему сделается! Чудесно живет!
Коннорс сел, скрестив ноги, стараясь не помять острую складку на брюках.
— Послушай! Найдется в этом доме что-нибудь выпить? — улыбнулся он.
— К сожалению, у меня ничего нет.
Рэтника начинала раздражать навязчивость гостя, но он старался этого не показывать. Он толком ничего не знал о Коннорсе, но его шикарный костюм, дорогое пальто, которые трудно купить на полицейское жалованье, вызывали подозрения.
— Чем собираешься заняться? — как бы невзначай поинтересовался Коннорс, закуривая сигарету.
— Пока ничего определенного. А что такое?
— Не могу ли я оказаться полезным?
— Это было бы замечательно!
— За то время, что ты просидел в тюрьме, тут все изменилось. В особенности в районе порта. Ты запомни это, Стив, чтобы не терять время и не нажить неприятности. Теперь тут все тихо. Профсоюзы и хозяева-грузоотправители поладили между собой. Местные ячейки перестали цапаться из-за пустяков. Если и шумит кто, то только из-за внутренних дел.
— То есть?
— Ну, в смысле не выносить сор на улицу.
— Да, этого не было, когда меня отправили в «академию». Что дальше?
Коннорс кивнул, и легкая улыбка мелькнула на его смазливой физиономии.
— Так вот, я сказал, что в доках все тихо. И вряд ли тот человек, который начнет мутить воду, может рассчитывать на чью-либо поддержку. Ты меня хорошо понял, Рэтник?
— Думаю, что да.
— В таком случае перейдем к другому вопросу. Какие у тебя планы насчет работы? Я могу кое в чем помочь, — Коннорс затянулся сигаретой. — Ты прикончил Вентра и этим оказал большую, правда непреднамеренную, услугу Амато. А он умеет быть благодарным.
— Так ты считаешь, что Вентра убил я?
— Ты можешь говорить что угодно, но я своими глазами видел, как ты ударил Вентра. Он упал и отдал концы.
— Я действительно оттолкнул его, — возразил Рэтник, — но кто-то другой стукнул его дубинкой так, что он умер.
— Какое это имеет значение! Тебе сказано — я принимаю любую твою версию. Но у суда-то было другое мнение. Тебя ведь признали виновным в непредумышленном убийстве. Но ближе к делу. Вентр и Амато дрались тогда за контроль над профсоюзной ячейкой номер двести. Смерть Вентра принесла победу Амато. Кто бы ни убил Вентра, он оказал этим большую услугу Нику. Пусть даже случайно.
— Амато сам себе оказал эту услугу, — проговорил Рэтник.
Коннорс пристально взглянул на собеседника.
— Ты забыл, что я тебе только что сказал. Никто не хочет неприятностей. И подобные штуки могут обернуться плохо. Для тебя, приятель.
— Ты сам сказал — ближе к делу. Чего тебе от меня надо? — Рэтник начинал терять терпение.
— У Амато есть для тебя работа — шофер, личная охрана, что-нибудь в этом роде. Кусок — неплохой.
— Тебе, я вижу, он не становится поперек горла!
Щеки Коннорса порозовели.
— Глуп ты, парень. Забываешь одно — ты бывший. Бывший полицейский и бывший заключенный. Ты — человек конченый. А если начнешь воду мутить — не сносить тебе головы.
Рэтник сжал огромные кулаки, голос его был едва слышен от сдерживаемой ярости.
— Это вы, жалкие выскочки из полиции, служите мальчиками на побегушках у бандитов. Вот почему вы можете разодеться в пух и прах, а уик-энды проводить на побережье, во Флориде!..
— Послушай! Ты!..
— Заткнись! — гнев душил Рэтника. Сжимая кулаки, он вплотную придвинулся к Коннорсу. — Так кто же снимет мою голову с плеч? Уж не ты ли?
Коннорс вскочил на ноги и закусил губу, хотя инстинкт опытного полицейского подсказывал ему, что дело обойдется без стрельбы.
— Ну, ладно, — скривился он, — хватит валять дурака. Я только передал тебе, что просил Амато. Дело твое, как решать.
— Можешь сказать своему Амато, что у меня есть работа. Я собираюсь разыскать Фрэнка Рэгони и найти того, кто убил Вентра. И убийца пожалеет, что сам не застрелился в ту ночь.
Коннорс пожал плечами и потянулся за своим пальто.
— Я дал тебе хороший совет. Надеюсь, ты его оценишь...
Он задержался в дверях, его лицо исказила циничная ухмылка.
— Кстати, часть работы, которую ты наметил проделать, не так уж сложна. Я говорю о поисках Рэгони.
— Что ты имеешь в виду?
— Прочтешь в газетах. Тело Рэгони этой ночью выудили из реки. Я видел донесение. Кто-то пырнул его ножом, — Коннорс вздохнул. — Чего только не случается, Рэтник, а? Ну, прощай!
Он осторожно прикрыл за собой дверь.
Рэтник медленно опустился на край кровати, его ладонь машинально терла вспотевший лоб. Итак, Рэгони мертв. Коннорс не станет лгать. Стив сам удивился, с каким равнодушием он принял это известие. Рэгони был его лучшим другом, а он не испытывал чувства горечи от этой утраты. Всего лишь эгоистичное разочарование. Да, это во многом затруднит его поиски. А то было бы слишком просто — найти Фрэнка Рэгони и узнать у него имя убийцы. И все. А теперь ему придется действовать в одиночку. В доках, Стив понимал это, поддержки ему не найти, друзей там не было.
Долго сидел Рэтник, опустив голову и разглядывая свои ладони, не чувствуя мягкого пушистого прикосновения тершегося о его ноги котенка.
Глава 3
Полночь. Ник Амато сидит за своим письменным столом, глубоко вдвинувшись в кресло. Яркий верхний свет заливает щербатый деревянный пол, обшарпанную мебель и выведенные золоченой краской буквы на окнах «Штаб профсоюзной ячейки № 200».
Джо Ли стоит спиной к стене, глубоко засунув руки в карманы своего черного пальто и не спуская взгляда с единственной двери.
Амато изучает лежащую перед ним рождественскую открытку. На его темном с грубыми чертами лице мелькает подобие улыбки. Ему в ответ улыбается с открытки его собственное изображение. Амато в виде Санта-Клауса, шапка рождественского деда нахлобучена на голову, подпись гласит: «Лучшие новогодние пожелания от дядюшки Ника».
— Зачем тебе понадобилось налепить мое фото? — проворчал Амато, не глядя на Джо Ли.
— Ладно, скажу Дейву, чтобы отвез обратно в фотомастерскую.
Если бы Амато не выдавал его взгляд, циничный и жестокий, он по внешнему виду мог бы легко сойти за мелкого служащего, тем более что одевался он подчеркнуто просто — серый либо коричневый дешевый костюм.
— Сколько стукнуло Клинкэннону? — его тяжелый взгляд остановился на Джо Ли.
— Видимо, около семидесяти пяти.
— В таком возрасте небезопасно разгуливать по вечерам, — раздельно выговаривая слова, произнес Амато.
— Он что, собирался прийти сегодня?
— Да, именно сегодня вечером, — глумливо хохотнул Ник.
— Чего же тут смешного? — удивился Ли. Он никогда не знал наперед, что может выкинуть его шеф.
— Клинкэннон очень обеспокоен. Он не может подождать до утра. Может быть, он хочет передать нам ячейку двести два? Кто знает.!
Джо Ли — правая рука Амато. Высокий, худой, в черном костюме. На морщинистом, с нездоровой кожей лице глубоко сидят бегающие глаза. Из-за шрама кажется, что губы его постоянно кривятся в какой-то неестественной улыбке. Она особенно ужасна, когда Ли чем-нибудь взволнован.
— Так ты хотел бы, чтобы старик дождался утра? — лениво процедил Амато. — А с какой стороны это тебя беспокоит?
— Да просто придется пропустить телепередачу. Мы с Кэй собирались посмотреть.
Ли понял, что он опять попался на удочку, и прикусил язык, но было поздно. Амато обожал дразнить его.
— Так, а что вы собирались делать, когда я позвонил тебе?
— Ужинать, шеф, если вас так интересуют подробности.
— Небось с выпивкой? И не что-нибудь, а «мартини»? Да? Ты неплохо устроился, Джо. Не сравнить с тем, как тебе было в тюрьме, а?
Ли почувствовал, как его рот опять судорожно перекосился. И он повернулся так, чтобы Амато не видел его искаженного лица.
— Зачем вспоминать тюрьму, шеф? — потухшая сигарета в его руке описала большой полукруг.
— А что, — с напускным простодушием отозвался Амато, — разве это неинтересно? Эти парни из тюрьмы рассказали мне, как ты себя там вел...
— Ладно уж, — отрезал Ли, — лучше бы они держали язык за зубами.
— А что? Ты, говорят, там молился все ночи напролет, стоя на коленях. Как в церкви. Просто смех!
— Странное у вас представление о смешном!
Глаза Джо Ли злобно сверкнули, как у зверя, попавшего в ловушку. Он не мог без ужаса вспоминать те две недели, которые он провел в тюрьме, в камере смертников. До сих пор во сне его душило кровавое марево. И он просыпался в безумном страхе — ему казалось, что ухмыляющиеся тюремщики тащат его на электрический стул.
— А чего ты переживал там? Разве не знал, что я тебя вызволю?
— Оставалось мало времени, — отозвался Ли. И шрам на его щеке опять пополз куда-то вкось.
— Ты должен был верить мне и не терять время на молитвы кому-то другому. Что там слышно с Рэтником?
— Коннорс говорил с ним. Он не собирается танцевать в паре с нами. Не поддается на уговоры.
— Этот фараон не может выполнить ни одного поручения. Плохо, когда кого-то нельзя купить, в особенности если тот лучше этого пижона Коннорса.
— У Рэтника шарики сейчас крутятся только в одном направлении. Кто убил Вентра — вот что его интересует.
— Крепкий орешек, — нахмурился Амато. — Упрям!
Заслышав шаги на лестнице, Амато предостерегающе махнул рукой. Но это был всего лишь Хэмми, ввалившийся в комнату с пьяной ухмылкой на красном лице.
— Прошу прощения, что опоздал, — обратился он к Амато, садясь в кресло, заскрипевшее под тяжестью его огромного тела.
— Ты где был? — голос Амато казался обманчиво приветливым.
— И там, и сям. Мы кое-что отмечали, — хихикнул Хэмми, откидывая с обезьяньего лба спутанные волосы. Но под взглядом Амато он сразу протрезвел. — Простите, босс, это больше не повторится. Я...
— Заткнись, — яростно прервал его Амато. — Ли! Надо что-то придумать насчет Рэтника.
Тяжелые шаги и хриплое старческое дыхание подымавшегося по лестнице человека вызвали усмешку Амато.
— Теперь надо запастись кислородной подушкой, — проворчал он.
1 2 3 4 5 6 7 8