Я позвоню. Не стоит здесь задерживаться. Чао!
Произнеся эти слова, человек повернулся и вышел так же быстро, как и вошел.
Выскочив из своего укрытия, Марта подбежала к занавеске и отодвинула ее. Смуглолицый, довольно молодой человек — садился в машину. Минуты через три вернулась Дени.
— Я выбрала серый костюм и норковое манто, — объявила она, открывая чемодан. — Никто не обратил на меня ни малейшего внимания. Скажите, это из-за жандармов весь сыр-бор?
— Угу… Я думаю, это продолжение вашего вчерашнего приключения.
— Правда?
— Скорее всего, но у меня нет особого желания проверять, так ли это.
— Что вы собираетесь делать? Уехать из Куршевеля незаметно сейчас вряд ли возможно. Автобусы уже не ходят, а водители такси обедают.
— Не беспокойтесь, как-нибудь выпутаюсь. До скорой встречи!
Марта уже выходила, когда Дени окликнула ее.
— Меня никто не спрашивал?
— Нет, никто.
И принцесса переулками направилась к бензоколонке у въезда в город, чтобы там перехватить Ирвина. На каком-то из перекрестков мимо нее торжественно проехал белый тандерберд, и она, конечно же, не успела подать сигнал.
— Дьявол!
— Марта чуть не лопнула от досады. Немного позднее, пронаблюдав за проезжающим грузовичком с Ирвином в кабине, она вернулась в гостиницу «Три долины» и непринужденно вошла в ресторан. Персонал застыл с открытыми ртами. Каким образом она оказалась в костюме и норковом манто?.. Элиас Жуани обедал за столиком в одиночестве.
— Вы позволите, милый друг? Бокал-другой Old crow, и вы можете бежать в жандармерию с сообщением о моем возвращении.. Жуани сделал официальное лицо.
— Простите, мадам, но я не желаю обедать в обществе соучастницы убийства.
Пощечина прозвучала, словно выстрел, и в зале воцарилась напряженная тишина. Принцесса с улыбкой подозвала Анри, который никак не мог решить, как себя вести.
— Ну что же вы, Анри? Позвоните в мутьерскую жандармерию и сообщите, что я здесь. А затем принесите мне что-нибудь, я умираю от голода. Элиас Жуани швырнул салфетку на стол и вышел.
Офицер вел допрос со всей строгостью, что, правда, не мешало Ирвину непринужденно дымить сигаретой.
— Я спрашиваю вас, что вы делали вчера между двумя и , четырьмя часами дня?
— Я прекрасно слышал ваш вопрос. Просто перед тем, как ответить, я хочу знать, почему вас это интересует. Это мое право.
— Вопросы здесь задаю я.
— Отлично. В таком случае в указанный промежуток времени я был занят тем, что спускался на лыжах с вершину Солира в компании с приятелем. Без четверти три мы должны были быть в Куршевеле 1850.
— С каким приятелем?
— Неважно. Нас могли видеть вместе десятки людей.
— Неужели?! Так вы говорите без четверти три… И что дальше?
— Дальше? Ничего. Отель, виски и тутти куанти. Жандарм нахмурился.
— И все время в компании с одними и теми же приятелями?
— Нет, почему же. Один из них уехал.
— Да, да, да…
Наступила тишина. Сохраняя полное спокойствие, Ирвин не делал попыток ее нарушить.
— По правде говоря… — начал было следователь.
— По правде говоря, настало время сообщить мне, наконец, почему вы проявили ко мне подобное неуважение, подослав своих подчиненных. Такая манера обращения, как правило, свидетельствует о чем-то чрезвычайно серьезном. Если не об аресте, то, по крайней мере, о чем-то в этом роде.
— По правде говоря, — продолжил офицер, — на вас поступил донос.
— Вот как? От кого?
— Анонимный, по телефону.
Где-то в глубине сознания Ирвина забрезжила догадка.
— Анонимный… по телефону… Послушайте, вы сами с ним разговаривали?
— Да — — Держу пари, у него было раскатистое «р» и певучий акцент.
— Верно.
— Тогда можете не заниматься его поисками. Это обычный розыгрыш, и мы оба с вами стали жертвами.
Жандарм задохнулся от возмущения.
— Розыгрыш? Вы называете преступление розыгрышем?
— Преступление? Черт подери! Тогда это уже дурной тон. Но о каком преступлении речь? Заскрипела дверь. Ирвин повернул голову.
— Друзья встречаются вновь!
— воскликнул он. — Здравствуйте, месье, простите, забыл ваше имя. Дружище Пульес вами?
Марк наклонил голову в знак приветствия.
— Оставьте нас, — приказал он жандарму, и тот повиновался без промедления.
— Ого! — Ирвин улыбнулся. — Ваши приказания исполняются с необыкновенной быстротой. Я начинаю подозревать, что вы крупная фигура во французской жандармерии.
— Комиссар службы «D.S.T.» Жюльен Марк. А теперь, выяснив кто есть кто, поболтаем, Леруа.
— Прошу прощения. «Кто есть кто» — это очень интересно, но турист вы или должностное лицо, неплохо бы ставить перед фамилией коротенькое слово «месье». Вам это ничего не стоит, а во Франции так принято. Марк пристально посмотрел на Ирвина.
— Месье Леруа, — продолжал он, — я даже не надеялся, что вы согласитесь добровольно следовать за жандармами.
— Любопытство, комиссар, любопытство…
— А может быть, желание отплатить доносчику?
— И это тоже.
— Я слышал ваш разговор с аджюданом. Вам известно, кто на вас донес?
— Есть кое-какие подозрения.
— И если я попрошу поделиться ими со мной, вы, конечно же, откажетесь?
— Несомненно.
— Почему?
— Это дело касается только меня и этого типа.
— Не сомневайтесь, меня тоже. Предположим, что это блондин, очень элегантный, ездит в «триумфе» с финскими номерами. Я не ошибаюсь?
— За ваши предположения несете ответственность только вы сами.
— Отлично! Этот молодой человек начинает меня сильно интересовать. Вы вместе катаетесь на лыжах, вместе пьете, вместе завтракаете, и при первой возможности он подкладывает вам мину, на которой вы наверняка бы подорвались, если бы не были… тем, кто вы есть. Я склонен думать, что он знает о вас довольно мало. Вместо ответа Ирвин пожал плечами.
— И другой вывод, — продолжал Марк. — Этот «дружеский» поступок доказывает, что и ваш приятель имеет какое-то отношение к делу, которым я занимаюсь.
— Вы так думаете? Но чтобы укрепить вашу уверенность, я должен по меньшей мере знать, с чем связано это дело.
Марк опять пристально посмотрел на своего собеседника, но реагировать на последнюю фразу не стал.
— Меня очень заинтриговали ваши утренние гонки, месье Леруа.
— А-а, так это вы были в одной из тех двух машин!
— Да. В «опеле».
— А в другой наш друг Пулье?
— Господь с вами!.. Итак, я продолжаю. Вы доехали до Шамбери и там ловко сменили машину. Больше всего мне помешал ваш внезапный разворот на дороге в Монт-Ревар. Хотя я тоже сменил машину, там вы наверняка меня заметили. И все-таки за полчаса до этого я ухитрился заметить, как вы входили на почту в Экс-ле-Бене.
— Снимаю шляпу, комиссар. По части слежки у меня богатый опыт. Ваша была выше всяких похвал.
— Вы забрали корреспонденцию, адресованную Рене Пра?
— Ну что вы, за кого вы меня принимаете?
— Смейтесь сколько угодно, но тут-то я вас и поймаю. Присвоение удостоверения личности, нарушение тайны переписки — проступки достаточно серьезные, чтобы я смог заявить о них в Министерство иностранных дел и потребовать привлечь вас к ответственности. В глубине души Ирвин признал правоту комиссара.
— Требуйте, комиссар, требуйте.
— Все, что я требую от вас в настоящий момент, это рассказать, что вы сделали с незаконно присвоенной вами корреспонденцией: двумя письмами и пакетом.
— Вы мне не верите, — скорбно вздохнул Ирвин, — но я абсолютно не понимаю, о чем вы говорите. Все правильно, я заходил на почту, но только для того, чтобы взять свои собственные письма. В остальном вы заблуждаетесь.
— На вашем месте я отвечал бы так же. Но ведь речь идет о безопасности Франции, подумайте об этом. И хотя я по-прежнему считаю ваше вмешательство неуместным, тем не менее отнюдь не причисляю вас к тому же лагерю, что и других разыскиваемых нами субъектов.
— Ну что ж, значит у меня еще есть шанс, — улыбнулся Ирвин, продолжая размышлять, каким образом содержимое пакета может угрожать безопасности Франции.
— Кстати, — заметил Ирвин, — вы могли бы расспросить самого Рене Пра, который находится в вашем распоряжении в тюрьме. Держу пари, его ответы будут точнее моих.
— Да-а, если бы это было так просто, — пробормотал комиссар. — Для начала сообщаю вам, что сегодня утром его выпустили в связи с прекращением уголовного дела. Далее, едва выйдя из тюрьмы, он набросился на стража порядка и измолотил его, продемонстрировав свое желание вернуться обратно. И, наконец, лично я считаю, что ничего особенно важного он не знает.
Считать, что Рене Пра ничего не знает!.. Тут уж комиссар переборщил.
— Это, конечно, моё личное мнение, — насмешливо произнес Ирвин. — Ладно, не будем больше об этом. Я, в свою очередь, по-прежнему весьма заинтригован содержанием того навета, из-за которого оказался здесь.
— Аджкэдан же сказал вам: преступление.
— Я слышал, что преступление, но какое, черт побери?
— Речь идет о молодой женщине, которую вы хорошо знаете.
Так же, как накануне, Ирвин автоматически подумал о Дени.
— Маленькая продавщица? Вчера вечером?
— Нет, молодая женщина, найденная задушенной в горах в окрестностях Куршевеля.
— И вы говорите, что я ее знаю?
— Пульс тоже так говорит. Это Лоретта Фабр.
— Проклятье!
Внезапно в голове Ирвина созрел план. Это была одна из его феноменальных особенностей: в критическую минуту мозг создавал в дали секунды то, на что в нормальном состоянии требовался день размышлений.
— Если мне не изменяет память, вы предлагали сотрудничество, комиссар. Предложение остается в силе?
— Разумеется.
— Тогда уточним некоторые моменты. Никаких бесед, совещаний, тайных сборищ не будет. Мы просто будем сопоставлять мои результаты с вашими. Договорились?
— Ну, если других вариантов нет…
— Нет. И в порядке взаимопомощи я попрошу вас об одолжении: распустите слух о том, что подозреваемый, задержанный жандармами, передан в руки правосудия.
— Нет ничего проще, — засмеялся Марк.
В дверь постучали, и на пороге появился аджюдан.
— Господин комиссар, Позвонили из Куршевеля: женщина вернулась в отель «Три долины».
Марк вопросительно посмотрел на Ирвина.
— Я думаю, — произнес последний, — надо послать двух ваших людей и задержать ее тоже. Играть так играть!
— Хорошо. Аджюдан, вы все поняли?
— И пожалуйста, в наручниках, — крикнул Ирвин, довольный, — что можно подшутить над Мартой, — иначе она выскользнет, как угорь…
Аджюдан кивнул, раздумывая, не лишился ли этот тип рассудка, но как ни в чем не бывало отдал приказ, не забыв упомянуть о наручниках.
— А теперь, комиссар, я хотел бы, если возможно, узнать подробности убийства Лоретты Фабр.
* * *
К концу дня прибыла принцесса в сопровождении двух ангелов-хранителей. Она смеялась, как сумасшедшая.
— Ты знаешь, что со мной произошло? — кинулась она к Ирвину, потрясая наручниками. — С тех пор, как на меня надели эти кандалы, я постоянно борюсь с желанием почесать себе спину. Но оно оказалось сильнее меня, и мне приходилось всю дорогу обращаться к этому милому человеку с большими усами, чтобы он чесал и чесал… Боже! Никогда так не смеялась!
— Мне кажется, вас постигла неудача, — произнес комиссар, насмешливо глядя на Ирвина.
* * *
Элиас Жуани не чувствовал себя удовлетворенным, хотя и прошел слух, что Ирвина взяли под стражу, а арест принцессы с торжественным надеванием наручников (вещь совершенно невообразимая по отношению к женщине!) произошел на его собственных глазах. Жуани не мог понять источника своей тревоги.
Со вчерашнего дня у него появилась уверенность, что поиски нужно вести у Дени Мормац. Узнав от метрдотеля, что маленькая продавщица обедала в компании с Ирвином и принцессой, он навел справки и сделал открытие, что она была любовниц ей Рене Пра.
В эту среду, около девяти утра, Жуани постарался смешаться с лыжниками, толпившимися около клуба альпинистов в ожидании своих инструкторов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
Произнеся эти слова, человек повернулся и вышел так же быстро, как и вошел.
Выскочив из своего укрытия, Марта подбежала к занавеске и отодвинула ее. Смуглолицый, довольно молодой человек — садился в машину. Минуты через три вернулась Дени.
— Я выбрала серый костюм и норковое манто, — объявила она, открывая чемодан. — Никто не обратил на меня ни малейшего внимания. Скажите, это из-за жандармов весь сыр-бор?
— Угу… Я думаю, это продолжение вашего вчерашнего приключения.
— Правда?
— Скорее всего, но у меня нет особого желания проверять, так ли это.
— Что вы собираетесь делать? Уехать из Куршевеля незаметно сейчас вряд ли возможно. Автобусы уже не ходят, а водители такси обедают.
— Не беспокойтесь, как-нибудь выпутаюсь. До скорой встречи!
Марта уже выходила, когда Дени окликнула ее.
— Меня никто не спрашивал?
— Нет, никто.
И принцесса переулками направилась к бензоколонке у въезда в город, чтобы там перехватить Ирвина. На каком-то из перекрестков мимо нее торжественно проехал белый тандерберд, и она, конечно же, не успела подать сигнал.
— Дьявол!
— Марта чуть не лопнула от досады. Немного позднее, пронаблюдав за проезжающим грузовичком с Ирвином в кабине, она вернулась в гостиницу «Три долины» и непринужденно вошла в ресторан. Персонал застыл с открытыми ртами. Каким образом она оказалась в костюме и норковом манто?.. Элиас Жуани обедал за столиком в одиночестве.
— Вы позволите, милый друг? Бокал-другой Old crow, и вы можете бежать в жандармерию с сообщением о моем возвращении.. Жуани сделал официальное лицо.
— Простите, мадам, но я не желаю обедать в обществе соучастницы убийства.
Пощечина прозвучала, словно выстрел, и в зале воцарилась напряженная тишина. Принцесса с улыбкой подозвала Анри, который никак не мог решить, как себя вести.
— Ну что же вы, Анри? Позвоните в мутьерскую жандармерию и сообщите, что я здесь. А затем принесите мне что-нибудь, я умираю от голода. Элиас Жуани швырнул салфетку на стол и вышел.
Офицер вел допрос со всей строгостью, что, правда, не мешало Ирвину непринужденно дымить сигаретой.
— Я спрашиваю вас, что вы делали вчера между двумя и , четырьмя часами дня?
— Я прекрасно слышал ваш вопрос. Просто перед тем, как ответить, я хочу знать, почему вас это интересует. Это мое право.
— Вопросы здесь задаю я.
— Отлично. В таком случае в указанный промежуток времени я был занят тем, что спускался на лыжах с вершину Солира в компании с приятелем. Без четверти три мы должны были быть в Куршевеле 1850.
— С каким приятелем?
— Неважно. Нас могли видеть вместе десятки людей.
— Неужели?! Так вы говорите без четверти три… И что дальше?
— Дальше? Ничего. Отель, виски и тутти куанти. Жандарм нахмурился.
— И все время в компании с одними и теми же приятелями?
— Нет, почему же. Один из них уехал.
— Да, да, да…
Наступила тишина. Сохраняя полное спокойствие, Ирвин не делал попыток ее нарушить.
— По правде говоря… — начал было следователь.
— По правде говоря, настало время сообщить мне, наконец, почему вы проявили ко мне подобное неуважение, подослав своих подчиненных. Такая манера обращения, как правило, свидетельствует о чем-то чрезвычайно серьезном. Если не об аресте, то, по крайней мере, о чем-то в этом роде.
— По правде говоря, — продолжил офицер, — на вас поступил донос.
— Вот как? От кого?
— Анонимный, по телефону.
Где-то в глубине сознания Ирвина забрезжила догадка.
— Анонимный… по телефону… Послушайте, вы сами с ним разговаривали?
— Да — — Держу пари, у него было раскатистое «р» и певучий акцент.
— Верно.
— Тогда можете не заниматься его поисками. Это обычный розыгрыш, и мы оба с вами стали жертвами.
Жандарм задохнулся от возмущения.
— Розыгрыш? Вы называете преступление розыгрышем?
— Преступление? Черт подери! Тогда это уже дурной тон. Но о каком преступлении речь? Заскрипела дверь. Ирвин повернул голову.
— Друзья встречаются вновь!
— воскликнул он. — Здравствуйте, месье, простите, забыл ваше имя. Дружище Пульес вами?
Марк наклонил голову в знак приветствия.
— Оставьте нас, — приказал он жандарму, и тот повиновался без промедления.
— Ого! — Ирвин улыбнулся. — Ваши приказания исполняются с необыкновенной быстротой. Я начинаю подозревать, что вы крупная фигура во французской жандармерии.
— Комиссар службы «D.S.T.» Жюльен Марк. А теперь, выяснив кто есть кто, поболтаем, Леруа.
— Прошу прощения. «Кто есть кто» — это очень интересно, но турист вы или должностное лицо, неплохо бы ставить перед фамилией коротенькое слово «месье». Вам это ничего не стоит, а во Франции так принято. Марк пристально посмотрел на Ирвина.
— Месье Леруа, — продолжал он, — я даже не надеялся, что вы согласитесь добровольно следовать за жандармами.
— Любопытство, комиссар, любопытство…
— А может быть, желание отплатить доносчику?
— И это тоже.
— Я слышал ваш разговор с аджюданом. Вам известно, кто на вас донес?
— Есть кое-какие подозрения.
— И если я попрошу поделиться ими со мной, вы, конечно же, откажетесь?
— Несомненно.
— Почему?
— Это дело касается только меня и этого типа.
— Не сомневайтесь, меня тоже. Предположим, что это блондин, очень элегантный, ездит в «триумфе» с финскими номерами. Я не ошибаюсь?
— За ваши предположения несете ответственность только вы сами.
— Отлично! Этот молодой человек начинает меня сильно интересовать. Вы вместе катаетесь на лыжах, вместе пьете, вместе завтракаете, и при первой возможности он подкладывает вам мину, на которой вы наверняка бы подорвались, если бы не были… тем, кто вы есть. Я склонен думать, что он знает о вас довольно мало. Вместо ответа Ирвин пожал плечами.
— И другой вывод, — продолжал Марк. — Этот «дружеский» поступок доказывает, что и ваш приятель имеет какое-то отношение к делу, которым я занимаюсь.
— Вы так думаете? Но чтобы укрепить вашу уверенность, я должен по меньшей мере знать, с чем связано это дело.
Марк опять пристально посмотрел на своего собеседника, но реагировать на последнюю фразу не стал.
— Меня очень заинтриговали ваши утренние гонки, месье Леруа.
— А-а, так это вы были в одной из тех двух машин!
— Да. В «опеле».
— А в другой наш друг Пулье?
— Господь с вами!.. Итак, я продолжаю. Вы доехали до Шамбери и там ловко сменили машину. Больше всего мне помешал ваш внезапный разворот на дороге в Монт-Ревар. Хотя я тоже сменил машину, там вы наверняка меня заметили. И все-таки за полчаса до этого я ухитрился заметить, как вы входили на почту в Экс-ле-Бене.
— Снимаю шляпу, комиссар. По части слежки у меня богатый опыт. Ваша была выше всяких похвал.
— Вы забрали корреспонденцию, адресованную Рене Пра?
— Ну что вы, за кого вы меня принимаете?
— Смейтесь сколько угодно, но тут-то я вас и поймаю. Присвоение удостоверения личности, нарушение тайны переписки — проступки достаточно серьезные, чтобы я смог заявить о них в Министерство иностранных дел и потребовать привлечь вас к ответственности. В глубине души Ирвин признал правоту комиссара.
— Требуйте, комиссар, требуйте.
— Все, что я требую от вас в настоящий момент, это рассказать, что вы сделали с незаконно присвоенной вами корреспонденцией: двумя письмами и пакетом.
— Вы мне не верите, — скорбно вздохнул Ирвин, — но я абсолютно не понимаю, о чем вы говорите. Все правильно, я заходил на почту, но только для того, чтобы взять свои собственные письма. В остальном вы заблуждаетесь.
— На вашем месте я отвечал бы так же. Но ведь речь идет о безопасности Франции, подумайте об этом. И хотя я по-прежнему считаю ваше вмешательство неуместным, тем не менее отнюдь не причисляю вас к тому же лагерю, что и других разыскиваемых нами субъектов.
— Ну что ж, значит у меня еще есть шанс, — улыбнулся Ирвин, продолжая размышлять, каким образом содержимое пакета может угрожать безопасности Франции.
— Кстати, — заметил Ирвин, — вы могли бы расспросить самого Рене Пра, который находится в вашем распоряжении в тюрьме. Держу пари, его ответы будут точнее моих.
— Да-а, если бы это было так просто, — пробормотал комиссар. — Для начала сообщаю вам, что сегодня утром его выпустили в связи с прекращением уголовного дела. Далее, едва выйдя из тюрьмы, он набросился на стража порядка и измолотил его, продемонстрировав свое желание вернуться обратно. И, наконец, лично я считаю, что ничего особенно важного он не знает.
Считать, что Рене Пра ничего не знает!.. Тут уж комиссар переборщил.
— Это, конечно, моё личное мнение, — насмешливо произнес Ирвин. — Ладно, не будем больше об этом. Я, в свою очередь, по-прежнему весьма заинтригован содержанием того навета, из-за которого оказался здесь.
— Аджкэдан же сказал вам: преступление.
— Я слышал, что преступление, но какое, черт побери?
— Речь идет о молодой женщине, которую вы хорошо знаете.
Так же, как накануне, Ирвин автоматически подумал о Дени.
— Маленькая продавщица? Вчера вечером?
— Нет, молодая женщина, найденная задушенной в горах в окрестностях Куршевеля.
— И вы говорите, что я ее знаю?
— Пульс тоже так говорит. Это Лоретта Фабр.
— Проклятье!
Внезапно в голове Ирвина созрел план. Это была одна из его феноменальных особенностей: в критическую минуту мозг создавал в дали секунды то, на что в нормальном состоянии требовался день размышлений.
— Если мне не изменяет память, вы предлагали сотрудничество, комиссар. Предложение остается в силе?
— Разумеется.
— Тогда уточним некоторые моменты. Никаких бесед, совещаний, тайных сборищ не будет. Мы просто будем сопоставлять мои результаты с вашими. Договорились?
— Ну, если других вариантов нет…
— Нет. И в порядке взаимопомощи я попрошу вас об одолжении: распустите слух о том, что подозреваемый, задержанный жандармами, передан в руки правосудия.
— Нет ничего проще, — засмеялся Марк.
В дверь постучали, и на пороге появился аджюдан.
— Господин комиссар, Позвонили из Куршевеля: женщина вернулась в отель «Три долины».
Марк вопросительно посмотрел на Ирвина.
— Я думаю, — произнес последний, — надо послать двух ваших людей и задержать ее тоже. Играть так играть!
— Хорошо. Аджюдан, вы все поняли?
— И пожалуйста, в наручниках, — крикнул Ирвин, довольный, — что можно подшутить над Мартой, — иначе она выскользнет, как угорь…
Аджюдан кивнул, раздумывая, не лишился ли этот тип рассудка, но как ни в чем не бывало отдал приказ, не забыв упомянуть о наручниках.
— А теперь, комиссар, я хотел бы, если возможно, узнать подробности убийства Лоретты Фабр.
* * *
К концу дня прибыла принцесса в сопровождении двух ангелов-хранителей. Она смеялась, как сумасшедшая.
— Ты знаешь, что со мной произошло? — кинулась она к Ирвину, потрясая наручниками. — С тех пор, как на меня надели эти кандалы, я постоянно борюсь с желанием почесать себе спину. Но оно оказалось сильнее меня, и мне приходилось всю дорогу обращаться к этому милому человеку с большими усами, чтобы он чесал и чесал… Боже! Никогда так не смеялась!
— Мне кажется, вас постигла неудача, — произнес комиссар, насмешливо глядя на Ирвина.
* * *
Элиас Жуани не чувствовал себя удовлетворенным, хотя и прошел слух, что Ирвина взяли под стражу, а арест принцессы с торжественным надеванием наручников (вещь совершенно невообразимая по отношению к женщине!) произошел на его собственных глазах. Жуани не мог понять источника своей тревоги.
Со вчерашнего дня у него появилась уверенность, что поиски нужно вести у Дени Мормац. Узнав от метрдотеля, что маленькая продавщица обедала в компании с Ирвином и принцессой, он навел справки и сделал открытие, что она была любовниц ей Рене Пра.
В эту среду, около девяти утра, Жуани постарался смешаться с лыжниками, толпившимися около клуба альпинистов в ожидании своих инструкторов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13