– Совершенно верно, – согласилась она. – И крупным фирмам тут бояться нечего. Они имеют возможность удержать знаменитых певцов и музыкантов баснословными гонорарами, а успех обеспечить крикливой рекламой. Артисты рады записывать такие пластинки. Крупным фирмам необходимо, чтобы их певцов признала общественность. Иное положение у фирм "Стартайм" и Амато. Для них всегда больной вопрос: будет ли пластинка иметь успех или нет. Поэтому они и вынуждены для своих песен приглашать известных певцов. А для этого у них имеется два средства: деньги и хорошенькие девочки.
Она замолчала и попыталась найти в беспорядке на столе сигареты. Она нашла только пачку без сигарет. Я предложил ей свои и поднес огонь.
Она заговорила дальше.
– Поэтому часто бывает, что одаренная, но еще мало известная девушка, которая служит в одной из небольших фирм, внезапно по распоряжению своей фирмы отправляется на квартиру к "звезде" со своей новой пластинкой под мышкой и с перспективой распластаться перед этой "звездой" на спине, а он будет демонстрировать свои музыкальные номера уже непосредственно на ней.
Картина была не из приятных. Я спросил:
– А она не может отказаться?
– Разумеется, может, – раздраженно ответила Мейбл. – Но поэтому-то в этих фирмах и числятся среди служащих такие люди, как Томми-Тигр. Девушка может отказаться, но она знает, что с ней за это будет. А уж если заниматься любовью, то лучше со знаменитостью. Тот по крайней мере обойдется с ней по-человечески. И потом всегда остается шанс, что благодаря этому ее пластинка будет иметь успех.
– Именно это вы и предлагали Джеку Келли? Коннорс перестал бренчать на рояле.
– Не рассказывай больше ничего этому парню, Мейбл. Если ты не замолчишь, мы оба легко можем отправиться к праотцам!
– А мне плевать на все! Я так себя стыжусь, что даже в зеркало посмотреться не могу. Неужели ты думаешь, мне легко делать такое предложение этому подонку Джеку Келли?
– Нелегко, – согласился Коннорс. – Но...
– Что "но"?
– Мы должны есть.
– В таком случае отправляйся к Келли и сделай аналогичное предложение, – отпарировала Мейбл.
Эта девушка мне положительно нравилась. А Коннорс меня разочаровал. В моих глазах он был не лучше Мулдена. Независимо от того, одаренный ты человек или нет, но если ты позволяешь своей жене идти на унижения ради своей карьеры, то ты как человек ничего не стоишь.
После всего, что я узнал, мне захотелось лишь одного: выбраться из этого дела. К Мулдену у меня не было никакой жалости. Чем раньше его отправят на тот свет, тем лучше. А по словам Хэнсона, полиция была заинтересована в Тоде Хаммере и Марти Амато в не меньшей степени, чем в Мулдене. И если я расскажу Тому Хэнсону и его коллегам, которые боролись против бесчинств "Пайолы", некоторые факты и назову ряд дат и имен, то, возможно, Хэнсон и отпустит меня с богом.
– У вас есть еще контракт? – спросил я Мейбл.
– Да, есть. С фирмой "Блюзберд".
Это была фирма Амато.
– И вас Амато просил сделать предложение Джеку Келли?
Она покачала головой.
– Он не просил. Он приказал. Сказал, что выбросил уже много денег на дерьмовые пластинки и должен хоть возместить производственные издержки.
– Вы бы повторили все это в кабинете прокурора?
– Нет! – выкрикнул Коннорс. – Она не будет делать этого!
– Конечно! – твердо сказала Мейбл. – С большим удовольствием.
Я поднялся.
– Хорошо. Где у вас телефон?
Она загасила сигарету.
– Розетка от телефона вон там, в углу. А сам телефон забрали уже несколько недель назад.
– Поблизости есть автомат?
– В парадной... Я вас провожу.
– Кому вы хотите позвонить? – спросил Коннорс.
– Капитану Хэнсону из отдела по расследованию убийств. Я спрошу у него, какой отдел занимается этим вопросом.
Коннорс перевел взгляд на жену.
– Ты действительно хочешь "расколоться"?
– Вот именно.
Его пальцы скользнули по клавишам. Зазвучала его старая милая мелодия.
– Ты делаешь ошибку. Большую ошибку. – И он снова попытался ее припугнуть. – Ты добьешься, что нас обоих отправят на тот свет.
Мейбл пожала плечами и открыла входную дверь.
– Налево, мистер Алоха. Телефон у самой лестницы.
В узком коридоре было темно, я видел лишь слабую полоску света у парадной двери. Я пошел на свет. Мейбл последовала за мной.
Коридор был длинный. И не прошли мы и пяти шагов, как меня охватило точно такое же неприятное чувство, как и тогда, когда я уезжал от Ивонны. Всей кожей я ощутил присутствие человека, и человек этот был моим врагом.
Я скорее почувствовал движение, чем увидел. Расплывчатая фигура, отделившаяся от стены, скорее походила на тень, чем на существо из плоти и крови.
– Вниз! Живо на пол! – воскликнул я.
С этими словами я уже падал на пол, выхватывая револьвер из кобуры. В тот же миг кто-то выстрелил подряд три раза. Две пули просвистели над моей головой. Третья ударилась во что-то твердое.
В ответ я тоже выстрелил. Второй раз я не успел – на меня кто-то упал. Вместо того чтобы броситься, как я на пол, Мейбл повернулась и попыталась укрыться в своей квартире. Тут-то ее и сразила третья пуля.
Я выкатился из-под нее в сторону. Когда я получил свободу движений, моего противника и след простыл. Только несколько капель крови на половицах доказывали, что здесь стоял человек. Видимо, я его ранил.
Я распахнул парадную дверь и посмотрел на улицу. По тротуару шли прохожие, а мостовая была забита машинами. Был час пик, и многие уже возвращались со службы домой. Я не увидел никого, на кого могли бы пасть мои подозрения. И, разумеется, не в кого было стрелять.
Я прошел до ближайшего перекрестка, заглядывая в парадные и подворотни. Потом вернулся назад.
На лестничной площадке теперь уже горел свет. Половина дверей в коридоре была раскрыта. В дверях стояли любопытные жильцы. Рыжеволосая девушка в старом хлопчатобумажном халате сидела на кокосовом половичке в коридоре, держа на коленях голову Мейбл.
– Как она? – спросил я.
– Она мертва, – сказала она таким тоном, словно сама не верила своим словам. – А еще сегодня утром она одолжила у меня блюдечко сахара.
Я нагнулся и убедился, что Мейбл действительно мертва. Потом я выпрямился и посмотрел на Коннорса. Его лицо было белее его грязной рубахи. Судя по всему, он находился в шоковом состоянии.
– Только вы виноваты в этом! – внезапно вскричал он. – Без вас нам было хорошо! И зачем вам нужно было вмешиваться?
Прежде чем я успел что-либо ответить, он вернулся в свою квартиру. Вскоре оттуда зазвучала мелодия траурного марша Шопена – в такой манере умел играть только Коннорс.
Каждый человек по-своему выражает свои эмоции. У меня же не было времени и на это. Среди моих остатков денег нашелся десятицентовик. Я пошел к телефону, чтобы сообщить полиции о новом убийстве.
Глава 7
В приемной бюро Хэнсона, казалось, собрались все узники Сан-Квентина. Такого большого количества гангстеров, уклоняющихся от работы, и психопатов мужского и женского пола я уже давно не видел в одном помещении.
Разумеется, поблизости бродили еще и адвокаты, репортеры и фотографы.
Хэнсон, надеясь, что его люди помогут мне разобраться в случившемся, притащил в бюро всех, кто хоть когда-нибудь обменивался с убитой взглядами.
На стульях с прямыми спинками сидели Тод Хаммер и его два адвоката. Рядом поместился комик, который когда-то выступал вместе с Коннорсом в одном клубе. Далее два битника – оба бородатые, но один из них был полностью лысый, за ними – девушки из театра, которые хотели дать показания насчет их "коллеги" Мейбл.
У другой стены сидели Марта Амато, его адвокат и два телохранителя. Рядом – рыжеволосая соседка Мейбл.
К дверям прислонились Вирджил и тот гангстер, которого Хаммер называл Сэмом. Они зорко следили за людьми Марти, которые тоже не спускали с них глаз. Рядом с дверью я мог видеть бармена из "Севен Сис", который разговаривал с Джеком Келли. Рядом с Келли сидел не знакомый мне хорошо одетый человек. Потом были еще две девушки из "Голден Четон" и ударник из оркестра, которого я, правда, знал в лицо, но имени припомнить не мог. И никто не разговаривал с репортерами, за исключением девушек из театра, они всегда использовали любую возможность дать бесплатную рекламу.
Хаммер сделал знак, чтобы я подошел к нему. Я остановился у его стула.
– Вы помните, что работаете на меня, Алоха? – сказал он. – И если у вас раньше еще и могли быть сомнения относительно правил игры наших противников, то теперь, надеюсь, ваши иллюзии рассеялись?
Я ответил, что в моей жизни случались дни, когда я думал, что родился вообще без иллюзий. Сегодня как раз такой день.
– Кого хотели убить – вас или девушку? – напрямик спросил он.
Я ответил, что не имею ни малейшего понятия. Мы находились в коридоре так близко друг от друга, что парню, который стрелял, видимо, было безразлично, в кого он попадет.
– У меня к вам тоже есть вопрос, Тод. Вы не давали распоряжений следить за мной, когда я ушел из вашей квартиры? Ну хотя бы для того, чтобы убедиться, что я придерживаюсь своей части договора?
Удивление Хаммера было либо искренним, либо хорошо разыгранным.
– Зачем мне это? Конечно, нет, Алоха! Уж не думаете ли вы, что...
– Я и сам не знаю, что думать.
– Но вы еще работаете на меня?
Я кивнул. Правда, я хотел выйти из этой аферы, но смерть Мейбл все изменила. Она мне доверилась. И ее доверие стоило ей жизни, хотя и не по моей вине. Смерть сделала ее моей главной клиенткой. Я был полон решимости послать ее убийцу в то же самое место, где сейчас сидит Томми-Тигр. И меня вполне устраивало, если рассчитываться за это будет Хаммер своими деньгами.
Сержант Кейс открыл дверь и позвал меня.
– Будьте добры, зайдите на минутку, Алоха!
Я должен был пройти к двери бюро мимо Марти Амато. Он встал и протянул мне руку. Я избежал рукопожатия, достав из кармана сигарету и сунув ее в рот, хотя курить мне в этот момент не хотелось.
– Хэлло, Джонни! Давненько мы с вами не виделись!
Я с первой же встречи невзлюбил этого человека. И более близкое знакомство не изменило моего отношения. На первый взгляд со своей короткой стрижкой и любовью к фланелевым костюмам он выглядел вполне приличным человеком. Он даже был скорее похож на рекламного агента с Мэдисон Авеню, чем на гангстера. Если бы не его глаза: блеклые, размытые глаза убийцы.
Амато опустил руку и улыбнулся:
– Правда ли, что Хаммер заплатил вам деньги, чтобы вы вытащили из тюрьмы Томми-Тигра?
Я ответил, что эти слухи преувеличены. Я только пытаюсь найти вещественные доказательства, на основании которых адвокаты могли бы подать прошение о пересмотре дела.
Амато похлопал меня по спине.
– Не позволяйте Хаммеру обманывать себя. Он хочет вызволить Мулдена, чтобы тот не заговорил. Я знаю, что именно Мулден убил Мэй Арчер.
– Откуда вам это известно?
На его лице появилась отеческая улыбка.
– Потому что я верю в американский суд присяжных. Двенадцать человек признали его виновным.
В его устах это прозвучало как острота.
– Капитан вас ждет, Джонни, – кивнул мне сержант Кейс.
Я вошел в кабинет Хэнсона. Рядом с письменным столом капитана, на стуле, сидел Коннорс. На нем была все та же грязная рубашка.
– Ты хотел меня видеть? – спросил я у Хэнсона.
Он показал мне на стул.
– Присаживайся, Джонни. – Потом он взял копию моих показаний, которые я дал по приезде в полицейское управление.
– Тут некоторые места в твоих показаниях не совпадают с показаниями мистера Коннорса. Это касается твоей беседы с убитой. – Он заглянул в мои показания. – Например, ты тут говоришь... – И он прочитал мою беседу с Мейбл в той форме вопросов и ответов, как я ее продиктовал:
"Тогда я ее спросил, такое ли предложение она сделала Джеку Келли. Коннорс перестал играть и сказал: "Не рассказывай этому парню слишком много, Мейбл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22