- Ты имеешь в виду, что Эд... что он мог... Элис, ты
просто сумасшедшая!
- Я ничего не имею в виду. Тут и так все ясно,
по-моему. Эд Хэмнер просто прекрасно знал, что нужно было
его отцу.
Я ЗНАЮ, ЧТО ТЕБЕ НУЖНО.
Она вздрогнула оттого, что ей показалось, что Эд Хэмнер
неожиданно очутился у нее за спиной и прошептал ей эти слова
на ухо.
- Практически все шесть последовавших за этим лет миссис
Хэмнер провела в различных психиатрических клиниках. Вначале
предполагалось, что она просто страдает сильными нервными
расстройствами, но один из лечивших ее врачей, с которым
разговаривал мой агент, утверждает, что она была самой
настоящей душевнобольной, причем в очень тяжелой форме. Она
считала своего сына наместником Дьявола на земле. Однажды в
1964 года она попыталась убить его ножницами и сильно
поранила ему плечо. Она... Лиз? Лиз, что с тобой?
- Шрам... - пробормотала Элизабет. - Однажды, около
месяца назад, мы купались с ним ночью в открытом бассейне
университета, и я увидела у него сильный глубокий рубец на
плече... здесь, - она положила руку себе на плечо немного
выше левой груди. - Он сказал... - к ее горлу поднялся
тошнотворный комок, и ей пришлось подождать, пока он
отступит. - Он сказал, что когда был маленьким мальчиком, он
сильно упал этим место на острый забор.
- Продолжать?
- Да, конечно. Теперь уже поздно останавливаться.
- В последний раз его мать была выписана из роскошной
психиатрической клиники Сан Джоэкуин Вэлли в 1968 году.
Однажды они все втроем решили устроить семейный пикник
недалеко от Дороги 101. Эд собирал дрова для костра недалеко
от высокого обрыва над морем, как вдруг его мать села в
машину (Эд Хэмнер старший тоже находился в это время
внутри), завела ее и помчалась прямо на своего сына. Эду
удалось, по-видимому, успеть отпрыгнуть в сторону, но оба
его родителя погибли, упав в машине с огромной высоты на
прибрежные скалы. Эду было тогда почти восемнадцать. Отец
оставил ему наследство в миллион долларов наличными, не
считая различных ценных бумаг, акций и так далее. И еще -
прекрасный дом. Через полтора года Эд уехал на восток и
поступил в тот же колледж, в котором учишься и ты. Вот,
собственно, и все, что мне удалось узнать.
- Как? И никаких больше секретов или привидений?
- А тебе что, всего этого мало?
Она медленно поднялась с кресла.
- Теперь понятно, почему он так не хотел говорить о
своей семье. Да, хорошо поработали детективы, ничего не
скажешь - чуть мертвецом из могилы не подняли.
- Ты просто слепая, - проговорила Элис, глядя, как
Элизабет надевает пальто. - К нему, конечно, едешь?
- Да.
- Потому, конечно, что ты его любишь?
- Да.
Элис быстро подошла к ней и взяла за руку:
- Остановись, прекрати дуться и раздражаться хотя бы на
секунду и ПОДУМАЙ! Эд Хэмнер способен делать такие вещи, о
которых обычные люди даже не мечтают. Он подсказывал своему
отцу, куда ставить на рулетке, и тот никогда не проигрывал,
разве что для вида, помог ему разбогатеет на биржевых
махинациях. Он просто знает, где выигрыш. Это
просто-напросто способность предвидения, наверняка связанная
с каким-нибудь психическим отклонением. Я не знаю. Известны,
конечно, и другие случаи, когда подобные способности
проявлялись и у других людей, но, как правило, в меньшей
степени. У тебя никогда не было ощущения, что он принуждает
тебя любить его, что он делает это насильно?
- В жизни не слышала ничего более нелепого, - медленно
повернувшись к ней, ответила Элизабет.
- Неужели? Ведь он дал тебе вопросы к экзамену по
социологии точно так же, как подсказывал отцу правильные
числа игре в рулетку. Он НИКОГДА не изучал социологию. Я
проверяла. Он сделал это для того, чтобы привлечь твое
внимание, заинтересовать тебя, чтобы ты отнеслась к нему
серьезно.
- Прекрати! - закричала Элизабет, прижав руки к ушам.
- Он просто знал эти вопросы, он знал, когда погибнет
Тони, он знал, что ты полетишь оттуда домой на самолете. Он
даже знал точный психологический момент, когда ему снова
появиться в твоей жизни в октябре.
Элизабет высвободила руку и дернула на себя входную
дверь.
- Пожалуйста, - просила ей вдогонку Элис. - Пожалуйста,
Лиз, послушай! Я не знаю, как у него это все получается. Я
сомневаюсь даже, что и ОН САМ это знает. Может быть, он и не
хотел причинить тебе никакого вреда, но он уже причинил его
тебе. Он сделал так, чтобы ты полюбила его, предупреждая
каждую твою мысль и желание, даже самые заветные и
потаенные. Но это не любовь, Лиз! Это самое настоящее
насилие!
Элизабет хлопнула дверью и быстро побежала вниз по
лестнице.

Она успела на самый последний автобус, идущий в город.
Снег пошел еще сильнее. На дороге намело большие заносы и
автобус пробирался сквозь них, как какой-нибудь гигантский
жук. В салоне было всего шесть или семь пассажиров. Элизабет
села на самое заднее сиденье. В ее голове роились тысячи
самых разных.
Сигареты с ментолом. Биржа, то, как он якобы угадал,
что детское прозвище ее мамы было Ди-Ди. Худенький мальчик
в очках, незаметно таращившийся с задней парты на маленькую
девочку, сидящую перед ним и слишком маленькую для того,
чтобы понять, что...
Я ЗНАЮ, ЧТО ТЕБЕ НУЖНО.
НЕТ. НЕТ. НЕТ. Я ЛЮБЛЮ ЕГО!
Любила ли она его на самом деле? Или ей просто
доставляло наслаждение сознание того, что существует
кто-то, кто всегда заказывает для нее в ресторанах и кафе
именно то, что она любит больше всего, кто всегда водит ее
именно на те фильмы, которые она больше всего хотела бы
посмотреть, и не хочет ничего того, чего не хотелось бы ей?
Не был ли он неким психологическим зеркалом, в котором она
видела только то, что ей хотелось бы видеть? Подарки,
которые он дарил ей, были именно такими, которые она
хотела. Когда неожиданно похолодало, и ей срочно понадобился
новый фен для сушения волос взамен сломавшегося старого, кто
подарил ей его? Эд Хэмнер, конечно, кто же еще? Купил по
случаю, - как он сказал, - понравился просто и купил -
подумал, что, может быть, тебе нужен такой. Конечно, ей это
было очень приятно.
НО ЭТО НЕ ЛЮБОВЬ, ЛИЗ! ЭТО САМОЕ НАСТОЯЩЕЕ НАСИЛИЕ!
Она вышла на углу Мэйн-стрит и Милл-стрит и тут же
отвернулась от немилосердно стегавшего по лицу ветра.
Автобус обдал ее дизельным выхлопом и через несколько секунд
его красные габаритные огоньки скрылись в густой темноте.
Еще ни разу в жизни она не чувствовала себя так одиноко.

Его не было дома.
Она звонила и стучала в его дверь минут пять, но все
безрезультатно. Тут вдруг она впервые подумала о том, что не
имеет ни малейшего представления о том, чем занимается Эд, с
кем встречается, когда они не вместе. Эти мысли не приходили
ей в голову раньше никогда.
МОЖЕТ БЫТЬ, ОН ИГРАЕТ СЕЙЧАС В ПОКЕР, НАПРИМЕР, ЧТОБЫ
КУПИТЬ КАКОЙ-НИБУДЬ ФЕН ИЛИ ЕЩЕ ЧТО-НИБУДЬ КАКОЙ-НИБУДЬ
ДРУГОЙ ЖЕНЩИНЕ...
С неожиданной решимостью она привстала на цыпочки и
пошарила рукой над дверью, где, как она знала, он иногда
оставлял запасной ключ. Наконец, ее пальцы наткнулись на
него, и ключ со звоном упал на каменный пол.
Она подняла его, открыла замок и вошла в прихожую.
Квартира без Эда выглядела как-то странно - как-то
искусственно, что ли, ненатурально, как театральная сцена.
Ее всегда удивляло, в какой чистоте и порядке содержит он
свое жилище, совершенно не заботясь при этом о собственном
внешнем виде. Как будто он наводил весь этот порядок и
чистоту не для себя, а только для нее. Ерунда какая-то.
Она снова подумала о том, точно так же, как в первый
раз, когда побывала здесь, - как ей нравятся его кресла.
Кресла, в которых они занимались или смотрели
телевизор. Эти плюшевые кресла были что надо - не слишком
жесткие и не слишком мягкие - именно то, что надо. Как и
все, впрочем, что связано с Эдом.
В главной, большой комнате было две двери. Одна из них
вела на кухню, другая - в спальню.
Ветер снаружи завывал с неистовой силой и старое
деревянное здание отвечало ему тихим поскрипыванием.
Войдя в спальню, она остановила взгляд на большой
кровати с медным витым изголовьем. Кровать тоже была ни
жесткой, ни мягкой, а как раз такой, как нужно. Она услышала
какой-то внутренний голос: ОНА ДАЖЕ СЛИШКОМ ХОРОША, НЕ
ПРАВДА ЛИ?
Она подошла к книжному шкафу и пробежала глазами по
корешкам книг. Взгляд зацепился за одно из названий, и она
вытащила эту книгу. Она называлась "ПОПУЛЯРНЫЕ ТАНЦЫ
ПЯТИДЕСЯТЫХ". Книга как будто сама открылась на странице
почти в самом конце, на котором ее, по-видимому, не раз
раскрывали раньше - на заголовке "Стролл". Это был один из
самых ее любимых танцев. Название танца было жирно
подчеркнуто красным карандашом, а сбоку от него - большими
печатными буквами: БЕТ.
Лучше всего сейчас уйти, - сказала она себе самой. Еще
можно что-то спасти. Если он сейчас вернется, я никогда не
смогу посмотреть ему в глаза, и Элиз окажется права.
Но она уже не могла остановиться и хорошо понимала это.
Все зашло уже слишком далеко.
Она подошла к шкафу и потянула за ручку двери, но дверь
оказалась запертой.
Она снова поднялась на цыпочки и стана наудачу шарить
рукой над дверцей. Вскоре ее пальцы действительно нащупали
ключ. Она вставила его в замочную скважину и снова услышала
отчетливый внутренний голос: НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО. Она вспомнила
сказку о Синей Бороде - о том, что случилось с его женой,
когда она отперла запретную дверь. Но было уже действительно
слишком поздно. Если она остановится сейчас, то будет потом
очень жалеть об этом. Повернув ключ в замке, она открыла
дверцу.
У нее появилось очень странное ощущение, что именно за
этой дверцей и кроется разгадка того, кто же такой Эд
Хэмнер на самом деле.
Ей сразу же бросился в глаза беспорядок, так похожий на
него: сваленная в кучу одежда, теннисная ракетка без струн,
пара стоптанных теннисных тапочек, старые программки для
подготовки к экзаменам и тематические доклады, разбросанные
там и сям, рассыпавшийся наполовину пакет с трубочным
табаком "Боркум Рифф". Его старая зеленая армейская куртка
валялась в самом дальнем углу шкафа.
Она взяла в руки одну из валявшихся там же книг и
взглянула на название - ЗОЛОТОЙ СКУ. Следующая называлась
ДРЕВНИЕ ОБРЯДЫ И СОВРЕМЕННЫЕ ТАЙНЫ. Следующая - ШАМАНЫ С
ОСТРОВА ГАИТИ. И последняя, в старом потрескавшемся кожаном
переплете, была настолько, по-видимому, древней и плохо
сохранилась, что воняла почти как протухшая рыба. Название
книги было вытиснено на коже и почти стерлось от времени -
КОЛДОВСТВО. Она раскрыла ее наугад, и ей тут же ударило в
нос сильное зловоние, от которого буквально перехватило
дыхание. Она с отвращением отшвырнула ее прочь, но запах все
равно остался.
Для того, чтобы хотя бы немного вернуть самообладание,
она потянулась к хорошо знакомой зеленой поношенной куртке,
стыдясь признаться себе в неопределимом желании посмотреть,
что в ее карманах.
1 2 3 4 5 6