Видимо, вентиляция в кабачке работала плохо или ее не было ровсе, поэтому табачный дым заволакивал сидящих за столами.
На сцене молодой человек с длинными волосами и с пышным бантом на шее читал стихи, а публика, вяло слушая его, орудовала вилками. Пили мутное, цвета дегтя пиво.
Спутник Алеши, Аркадий Сергеевич Новосельцев, видимо, был завсегдатаем кабачка, его знали здесь многие. Кивая знакомым налево и направо, он повел Алешу к свободному столику в глубине зала. Заказал две кружки пива, а из еды – «чего бог послал».
Чтеца сменила на сцене девица, она довольно приятным низким голосом запела романс «На заре ты ее не буди».
– Мое почтение… – громко приветствовал Новосельцев вошедшего в кабачок грузного человека в мягкой фетровой шляпе. – Виктор Александрович, пожалуйста, садитесь с нами. – Новосельцев указал на свободный стул и, пока тот подходил, шепнул Алеше: – Кирсанов, известный фельетонист, постоянно сотрудничал в эсеровской газете «Заря».
– Давненько вас не было видно… – сказал Виктор Александрович Новосельцеву, удобно усаживаясь.
– Все дела… Познакомьтесь, пожалуйста, мой племянник Алеша, или Алексей Васильевич, заядлый большевик. Кажется, я имел случай говорить вам о нем. Прибыл в наш город с Красной Армией. Хоть и молод еще, но муза прикоснулась к нему. Назначен редактором молодежной газеты.
– Разве есть такая газета тоже? Не слыхал что-то. – Виктор Александрович пожал плечами.
– Еще нет, начнет выходить с будущей недели, – пояснил Алеша.
– Правильно, большевики знают, где собака зарыта, а вот мы не догадались издавать специальную молодежную газету.
Кирсанов отказался от пива и заказал себе чаю.
– Виктор Александрович, а почему бы вам не согласиться сотрудничать в молодежной газете? Дело благородное, знаете ли, – приступил к делу Новосельцев.
– Мне? – удивился фельетонист. – В своем ли вы уме, батенька мой? Кто же подпустит меня к большевистской газете ближе чем на пушечный выстрел?
– А почему бы нет? Всему городу известно, что вы всегда отличались передовыми идеями, пеклись об интересах народа. Недаром ведь находились под гласным надзором полиции, – сказал Новосельцев.
– Так-то так. – Лесть пришлась по душе Виктору Александровичу. – Но кто сейчас считается с этим?
– Что вы, такие вещи не забываются, – вовремя вставил Алеша.
– Не знаю… Не знаю… – Кирсанов задумался. – Если не бояться смотреть правде в глаза, то нужно признать, что власть большевиков надолго и нам, грешным, рано или поздно придется работать с ними…
– Значит, лучше рано, чем поздно. Подумайте сами, Виктор Александрович, когда еще подвернется такой благоприятный случай? – Новосельцев лениво ковырял вилкой в тарелке.
– Надо подумать… – Кирсанов вдруг приподнялся и крикнул на весь кабачок: – Модест Иваныч, а Модест Иваныч, можно тебя на минутку?
К столу медленно, как бы нехотя подошел сорокалетний человек, одетый подчеркнуто модно.
Новосельцев успел шепнуть Алеше:
– Акимов, знаток иностранных языков, вел в газете международный отдел, женат на богатой вдове и держит себя независимо.
– Привет честной компании… – Акимов сделал общий поклон. – Чем могу служить тебе, друг Виктор?
– Есть одно предложение, садись и послушай. – Кирсанов повторил ему разговор с Новосельцевым.
– Это невозможно, – решительно отказался Акимов.
– Почему же? – поинтересовался Новосельцев.
– До тех пор пока наши братья по перу без вины томятся в подвалах Чека, мы не можем сотрудничать в большевистской печати. Это было бы равносильно предательству. – Акимов говорил стоя.
– При наличии солидных поручителей можно ходатайствовать об их освобождении, – как можно весомее сказал Алеша, вспомнив обещание председателя Чека.
Акимов впервые удостоил Алешу своим вниманием и долго разглядывал его.
– Да ты садись, – еще раз предложил Кирсанов Модесту Ивановичу. – Вот этот юноша и есть редактор молодежной газеты… Может быть, в самом деле обусловить наше сотрудничество в газете освобождением арестованных журналистов?
– Это другой разговор, – смягчился Акимов и, немного подумав, добавил: – Боюсь, как бы власти не восприняли нашу просьбу, как ультиматум.
– Это исключено, – решительно сказал Алеша. – Хорошо бы собраться завтра у нас в редакции и поговорить обо всем в спокойной обстановке.
Журналисты, переглянувшись, согласились прийти в редакцию молодежной газеты на следующий день в одиннадцать часов и привести с собой еще кое-кого из знакомых.
Председатель Чека сдержал свое обещание и освободил трех журналистов из-под ареста, взяв у них подписку, что они не будут выступать против Советской власти. После этого авторитет Алеши, или Алексея Васильевича, как величали его теперь, значительно возрос в глазах новых знакомых.
Модест Иванович оказался не только знатоком иностранных языков, но также опытным организатором. Он привлек к работе в газете многих маститых журналистов, а в качестве секретаря редакции порекомендовал энергичного молодого человека Василия Васильевича. С его появлением дело пошло на лад с молниеносной быстротой.
Василий Васильевич знал всех нужных людей в городе, и не было такого дела, с которым он бы не справился. Уже на другой день его работы в «Маяке», как сокращенно называли сотрудники газету, на фасаде здания бывшего налогового управления появилась большая вывеска: «Редакция губернской молодежной газеты „Маяк революции“, а на дверях всех кабинетов – напечатанные типографским способом таблички с названиями отделов. Отделов же этих было много, как в солидных газетах: международный, внутренний, молодежный, экономический, городской, хроники, фельетона и другие. Заботами того же Василия Васильевича было получено значительное количество дефицитной газетной бумаги и всякого рода нужных и ненужных канцелярских принадлежностей. „Маяк революции“, став абонентом телеграфного агентства РОСТа, начал регулярно получать информацию. Для нужд редакции были выписаны газеты и журналы на иностранных языках. Сотрудников „Маяка революции“ снабдили удостоверениями в красивых кожаных переплетах и мандатами, дающими им множество прав: присутствовать на всех собраниях и совещаниях общественных и государственных организаций, пользоваться всеми видами транспорта и связи. Личности сотрудников редакции объявлялись неприкосновенными.
На заседании редколлегии, куда пригласили всех сотрудников, Василий Васильевич представил макет первого номера газеты, а также перечень статей и материалов, в том числе обращение губкома к молодежи, передовицу, где излагались программа новой газеты и задачи, которые она ставила перед собой. После официального отдела шла городская хроника, в большом фельетоне Виктор Александрович Кирсанов едко высмеивал бывших барынек и господ, ставших ныне завсегдатаями городской толкучки, выставляющих там напоказ семейные альбомы, старинные кружева и образцы нижнего дамского белья. В международном отделе, которым руководил Модест Иванович, кроме обзорной статьи, помещено было множество заметок с интересными новостями.
Макет газеты получил одобрение в губкоме, против содержания статей и заметок не имел возражений и гублит. Таким образом, все материалы без единой поправки отправлены были в типографию.
Выход первого номера молодежной газеты под громким названием «Маяк революции» стал событием в городе. Газету раскупали в киосках, читали везде: на предприятиях и в учреждениях, на скамейках бульваров и в вагонах трамвая, хохотали от души над героями фельетона В. Кирсанова. К концу дня подписка уже превышала цифру тысяча. Такого успеха не ожидали даже видавшие виды журналисты.
«Маяк революции» выходил три раза в неделю, и в каждом номере можно было найти что-то свежее, интересное, почитать смешной фельетон, узнать массу любопытного в отделе под рубрикой «Разные разности». Сообщалось, например, о том, кто изобрел печатный станок, где впервые была издана первая печатная книга, как монахам удалось раскрыть секрет изготовления китайского фарфора, как морские котики ревниво охраняют свой многочисленный гарем от посягательств других самцов, обрекая себя на голод почти в течение трех месяцев, сколько было жен у последнего турецкого султана, как ориентируются в комнате летучие мыши и какого вкуса мясо морских черепах.
Появился в газете и отдел под броским заголовком «Наши собственные корреспонденты сообщают», а внизу целая подборка.
Париж (соб. корр.). Клемансо категорически возражает против уменьшения репараций от Германии – предложение выдвинуто американской стороной.
Париж. Маршал Фош награжден английским орденом Подвязки.
Лондон. Как сообщает наш собственный корреспондент из Лондона, в английской палате общин имели место бурные дебаты по международным вопросам. Группа левых депутатов-лейбористов потребовала от правительства прекращения интервенции против Советской России.
Стамбул (соб. корр.). Двое американских матросов в пьяном виде приставали к турчанкам на Галатинском мосту. На защиту женщин выступили находящиеся вблизи горожане. Завязалась драка, в которой приняли участие прибежавшие английские и американские солдаты из оккупационного корпуса, с одной стороны, и местное население – с другой. Тяжело раненные были направлены в больницу в каретах «Скорой помощи».
Берлин. По сообщению иностранных корреспондентов, инфляция денежных знаков в Германии принимает угрожающие размеры, деньги обесцениваются с катастрофической быстротой. Шутники утверждают, что бумага, на которой печатаются марки, стоит дороже, чем деньги.
Рим (соб. информация). Транспортные рабочие Рима объявили всеобщую забастовку, они требуют повышения заработной платы, восьмичасового рабочего дня и улучшения условий труда. Движение всех видов транспорта в Вечном городе парализовано.
«Маяк революции» становился самой популярной газетой в губернии, подписка продолжала расти.
Губком комсомола прислал для работы в «Маяке» еще двух комсомольцев: девушку и парня. Оба они окончили местную гимназию и принимали активное участие в подпольной борьбе против белых. С их приходом Алеше стало намного легче – они умели поспорить со «стариками», как называли в редакции журналистов, отстоять свое мнение. И все же Алеша постоянно был начеку: опасался, как бы «старики» не протащили в газету антисоветчину, разумеется, не открыто, на это они бы не пошли, а исподтишка. Алеша тщательно просматривал центральные газеты, чтобы понять, как вообще делаются газеты, читал гранки от строчки и до строчки. Он работал много, не видел, что называется, белого света, часто сетовал на то, что его оторвали от родного полка, а в душе радовался успехам «Маяка» и гордился тем, что в конце четвертой полосы стояла его подпись – «Отв. редактор А. Воронов».
Не имея в городе квартиры, он до тех пор, пока полк не двинулся в путь, жил в казарме. Встречая его поздно вечером, кавалеристы подшучивали над ним:
– Глянь-ка, ребята, это кто идет? Сам писатель товарищ Воронов. А мы-то, ничего не подозревая, еще совсем недавно обращались к нему запросто – Алеша да Алеша, из одного котелка щи с ним хлебали.
Алеша отвечал в том же духе:
– А как же, знай наших, мы тоже не лыком шиты, того гляди, в столицу вызовут и народным комиссаром назначат.
В ответ бойцы хохотали от души, а кто-нибудь вставлял:
– В самом деле, чем не вышел наш Алешка? Грамотный, а ростом каков! Слушай, станешь комиссаром, нас не позабудь.
Шутка шуткой, а все же приятно сознавать, что газета, редактором которой ты являешься, становится такой популярной, не меньше даже некоторых столичных. Лежа на железной койке, ворочаясь с боку на бок, Алеша подолгу не мог уснуть. В голову лезли десятки вопросов.
1 2 3
На сцене молодой человек с длинными волосами и с пышным бантом на шее читал стихи, а публика, вяло слушая его, орудовала вилками. Пили мутное, цвета дегтя пиво.
Спутник Алеши, Аркадий Сергеевич Новосельцев, видимо, был завсегдатаем кабачка, его знали здесь многие. Кивая знакомым налево и направо, он повел Алешу к свободному столику в глубине зала. Заказал две кружки пива, а из еды – «чего бог послал».
Чтеца сменила на сцене девица, она довольно приятным низким голосом запела романс «На заре ты ее не буди».
– Мое почтение… – громко приветствовал Новосельцев вошедшего в кабачок грузного человека в мягкой фетровой шляпе. – Виктор Александрович, пожалуйста, садитесь с нами. – Новосельцев указал на свободный стул и, пока тот подходил, шепнул Алеше: – Кирсанов, известный фельетонист, постоянно сотрудничал в эсеровской газете «Заря».
– Давненько вас не было видно… – сказал Виктор Александрович Новосельцеву, удобно усаживаясь.
– Все дела… Познакомьтесь, пожалуйста, мой племянник Алеша, или Алексей Васильевич, заядлый большевик. Кажется, я имел случай говорить вам о нем. Прибыл в наш город с Красной Армией. Хоть и молод еще, но муза прикоснулась к нему. Назначен редактором молодежной газеты.
– Разве есть такая газета тоже? Не слыхал что-то. – Виктор Александрович пожал плечами.
– Еще нет, начнет выходить с будущей недели, – пояснил Алеша.
– Правильно, большевики знают, где собака зарыта, а вот мы не догадались издавать специальную молодежную газету.
Кирсанов отказался от пива и заказал себе чаю.
– Виктор Александрович, а почему бы вам не согласиться сотрудничать в молодежной газете? Дело благородное, знаете ли, – приступил к делу Новосельцев.
– Мне? – удивился фельетонист. – В своем ли вы уме, батенька мой? Кто же подпустит меня к большевистской газете ближе чем на пушечный выстрел?
– А почему бы нет? Всему городу известно, что вы всегда отличались передовыми идеями, пеклись об интересах народа. Недаром ведь находились под гласным надзором полиции, – сказал Новосельцев.
– Так-то так. – Лесть пришлась по душе Виктору Александровичу. – Но кто сейчас считается с этим?
– Что вы, такие вещи не забываются, – вовремя вставил Алеша.
– Не знаю… Не знаю… – Кирсанов задумался. – Если не бояться смотреть правде в глаза, то нужно признать, что власть большевиков надолго и нам, грешным, рано или поздно придется работать с ними…
– Значит, лучше рано, чем поздно. Подумайте сами, Виктор Александрович, когда еще подвернется такой благоприятный случай? – Новосельцев лениво ковырял вилкой в тарелке.
– Надо подумать… – Кирсанов вдруг приподнялся и крикнул на весь кабачок: – Модест Иваныч, а Модест Иваныч, можно тебя на минутку?
К столу медленно, как бы нехотя подошел сорокалетний человек, одетый подчеркнуто модно.
Новосельцев успел шепнуть Алеше:
– Акимов, знаток иностранных языков, вел в газете международный отдел, женат на богатой вдове и держит себя независимо.
– Привет честной компании… – Акимов сделал общий поклон. – Чем могу служить тебе, друг Виктор?
– Есть одно предложение, садись и послушай. – Кирсанов повторил ему разговор с Новосельцевым.
– Это невозможно, – решительно отказался Акимов.
– Почему же? – поинтересовался Новосельцев.
– До тех пор пока наши братья по перу без вины томятся в подвалах Чека, мы не можем сотрудничать в большевистской печати. Это было бы равносильно предательству. – Акимов говорил стоя.
– При наличии солидных поручителей можно ходатайствовать об их освобождении, – как можно весомее сказал Алеша, вспомнив обещание председателя Чека.
Акимов впервые удостоил Алешу своим вниманием и долго разглядывал его.
– Да ты садись, – еще раз предложил Кирсанов Модесту Ивановичу. – Вот этот юноша и есть редактор молодежной газеты… Может быть, в самом деле обусловить наше сотрудничество в газете освобождением арестованных журналистов?
– Это другой разговор, – смягчился Акимов и, немного подумав, добавил: – Боюсь, как бы власти не восприняли нашу просьбу, как ультиматум.
– Это исключено, – решительно сказал Алеша. – Хорошо бы собраться завтра у нас в редакции и поговорить обо всем в спокойной обстановке.
Журналисты, переглянувшись, согласились прийти в редакцию молодежной газеты на следующий день в одиннадцать часов и привести с собой еще кое-кого из знакомых.
Председатель Чека сдержал свое обещание и освободил трех журналистов из-под ареста, взяв у них подписку, что они не будут выступать против Советской власти. После этого авторитет Алеши, или Алексея Васильевича, как величали его теперь, значительно возрос в глазах новых знакомых.
Модест Иванович оказался не только знатоком иностранных языков, но также опытным организатором. Он привлек к работе в газете многих маститых журналистов, а в качестве секретаря редакции порекомендовал энергичного молодого человека Василия Васильевича. С его появлением дело пошло на лад с молниеносной быстротой.
Василий Васильевич знал всех нужных людей в городе, и не было такого дела, с которым он бы не справился. Уже на другой день его работы в «Маяке», как сокращенно называли сотрудники газету, на фасаде здания бывшего налогового управления появилась большая вывеска: «Редакция губернской молодежной газеты „Маяк революции“, а на дверях всех кабинетов – напечатанные типографским способом таблички с названиями отделов. Отделов же этих было много, как в солидных газетах: международный, внутренний, молодежный, экономический, городской, хроники, фельетона и другие. Заботами того же Василия Васильевича было получено значительное количество дефицитной газетной бумаги и всякого рода нужных и ненужных канцелярских принадлежностей. „Маяк революции“, став абонентом телеграфного агентства РОСТа, начал регулярно получать информацию. Для нужд редакции были выписаны газеты и журналы на иностранных языках. Сотрудников „Маяка революции“ снабдили удостоверениями в красивых кожаных переплетах и мандатами, дающими им множество прав: присутствовать на всех собраниях и совещаниях общественных и государственных организаций, пользоваться всеми видами транспорта и связи. Личности сотрудников редакции объявлялись неприкосновенными.
На заседании редколлегии, куда пригласили всех сотрудников, Василий Васильевич представил макет первого номера газеты, а также перечень статей и материалов, в том числе обращение губкома к молодежи, передовицу, где излагались программа новой газеты и задачи, которые она ставила перед собой. После официального отдела шла городская хроника, в большом фельетоне Виктор Александрович Кирсанов едко высмеивал бывших барынек и господ, ставших ныне завсегдатаями городской толкучки, выставляющих там напоказ семейные альбомы, старинные кружева и образцы нижнего дамского белья. В международном отделе, которым руководил Модест Иванович, кроме обзорной статьи, помещено было множество заметок с интересными новостями.
Макет газеты получил одобрение в губкоме, против содержания статей и заметок не имел возражений и гублит. Таким образом, все материалы без единой поправки отправлены были в типографию.
Выход первого номера молодежной газеты под громким названием «Маяк революции» стал событием в городе. Газету раскупали в киосках, читали везде: на предприятиях и в учреждениях, на скамейках бульваров и в вагонах трамвая, хохотали от души над героями фельетона В. Кирсанова. К концу дня подписка уже превышала цифру тысяча. Такого успеха не ожидали даже видавшие виды журналисты.
«Маяк революции» выходил три раза в неделю, и в каждом номере можно было найти что-то свежее, интересное, почитать смешной фельетон, узнать массу любопытного в отделе под рубрикой «Разные разности». Сообщалось, например, о том, кто изобрел печатный станок, где впервые была издана первая печатная книга, как монахам удалось раскрыть секрет изготовления китайского фарфора, как морские котики ревниво охраняют свой многочисленный гарем от посягательств других самцов, обрекая себя на голод почти в течение трех месяцев, сколько было жен у последнего турецкого султана, как ориентируются в комнате летучие мыши и какого вкуса мясо морских черепах.
Появился в газете и отдел под броским заголовком «Наши собственные корреспонденты сообщают», а внизу целая подборка.
Париж (соб. корр.). Клемансо категорически возражает против уменьшения репараций от Германии – предложение выдвинуто американской стороной.
Париж. Маршал Фош награжден английским орденом Подвязки.
Лондон. Как сообщает наш собственный корреспондент из Лондона, в английской палате общин имели место бурные дебаты по международным вопросам. Группа левых депутатов-лейбористов потребовала от правительства прекращения интервенции против Советской России.
Стамбул (соб. корр.). Двое американских матросов в пьяном виде приставали к турчанкам на Галатинском мосту. На защиту женщин выступили находящиеся вблизи горожане. Завязалась драка, в которой приняли участие прибежавшие английские и американские солдаты из оккупационного корпуса, с одной стороны, и местное население – с другой. Тяжело раненные были направлены в больницу в каретах «Скорой помощи».
Берлин. По сообщению иностранных корреспондентов, инфляция денежных знаков в Германии принимает угрожающие размеры, деньги обесцениваются с катастрофической быстротой. Шутники утверждают, что бумага, на которой печатаются марки, стоит дороже, чем деньги.
Рим (соб. информация). Транспортные рабочие Рима объявили всеобщую забастовку, они требуют повышения заработной платы, восьмичасового рабочего дня и улучшения условий труда. Движение всех видов транспорта в Вечном городе парализовано.
«Маяк революции» становился самой популярной газетой в губернии, подписка продолжала расти.
Губком комсомола прислал для работы в «Маяке» еще двух комсомольцев: девушку и парня. Оба они окончили местную гимназию и принимали активное участие в подпольной борьбе против белых. С их приходом Алеше стало намного легче – они умели поспорить со «стариками», как называли в редакции журналистов, отстоять свое мнение. И все же Алеша постоянно был начеку: опасался, как бы «старики» не протащили в газету антисоветчину, разумеется, не открыто, на это они бы не пошли, а исподтишка. Алеша тщательно просматривал центральные газеты, чтобы понять, как вообще делаются газеты, читал гранки от строчки и до строчки. Он работал много, не видел, что называется, белого света, часто сетовал на то, что его оторвали от родного полка, а в душе радовался успехам «Маяка» и гордился тем, что в конце четвертой полосы стояла его подпись – «Отв. редактор А. Воронов».
Не имея в городе квартиры, он до тех пор, пока полк не двинулся в путь, жил в казарме. Встречая его поздно вечером, кавалеристы подшучивали над ним:
– Глянь-ка, ребята, это кто идет? Сам писатель товарищ Воронов. А мы-то, ничего не подозревая, еще совсем недавно обращались к нему запросто – Алеша да Алеша, из одного котелка щи с ним хлебали.
Алеша отвечал в том же духе:
– А как же, знай наших, мы тоже не лыком шиты, того гляди, в столицу вызовут и народным комиссаром назначат.
В ответ бойцы хохотали от души, а кто-нибудь вставлял:
– В самом деле, чем не вышел наш Алешка? Грамотный, а ростом каков! Слушай, станешь комиссаром, нас не позабудь.
Шутка шуткой, а все же приятно сознавать, что газета, редактором которой ты являешься, становится такой популярной, не меньше даже некоторых столичных. Лежа на железной койке, ворочаясь с боку на бок, Алеша подолгу не мог уснуть. В голову лезли десятки вопросов.
1 2 3