Один из этих веселых молодых козляток отделился от стаи, завернул в телефонную будку и расстегнувшись, помочился. После наскоро застегнулся и побежал догонять товарищей.
К Дмитрию Степановичу подошел ободранный и вонючий негр с большими, печальными, как у голодной собаки, глазами. Он поинтересовался, нет ли у того лишнего доллара на чашку кофе. Оглядев кофемана, Дмитрий Степанович порекомендовал ему идти на фабрику. Негр выругался (из всей его тирады Дмитрий Степанович разобрал только "белые свиньи"), после чего удалился.
Даунтаун жил бурной ночной жизнью. И отбросы канадского общества со всех дальних концов стекались сюда, желая принять в этом участие. Но только, вот, не понять было - где само общество, а где его отбросы.
..Кто-то из них должен подохнуть сегодня. Кто-то один. Должен обязательно. Кто? Дмитрий Степанович оглядывался. Кому здесь всадить нож? Чьи кишки выбросить на тротуар? Кто сегодня подохнет?..
Дмитрий Степанович свернул на одну из маленьких улочек, ведущих к Черч стрит - сердцу гомосексуального Торонто. И сразу же на глаза ему попалась афишка, наклеенная поверху другой, уговаривающей не нападать на Ирак: разоблачающийся мужичок зазывал посетить мужское стриптиз-шоу.
Дмитрий Степанович пересек "Церковную улицу" и прошел мимо педерастического кафе "Оскар Уайльд". Здесь остановился: он увидел на улице человека, которого узнал. Узнал сразу же. Это был Майкл. Тот самый.
Майкл вышел из голубого кафе в обнимку с другим геем. Они остановились и принялись целоваться прямо на улице. Дмитрия Степановича перевернуло от отвращения. "Скотина, - беззвучно шептал он про себя. - Грязная, паршивая скотина." Он подошел ближе, стараясь не обратить на себя внимание. Посмотрел пристально - так, словно бы прицелился взглядом.
Да, это он. Самый настоящий Майкл. Ошибки здесь быть не могло. Дмитрий Степанович, опустив голову, отошел дальше. Он боялся, что Майкл заметил его. Но быстро понял, что Майклу ни до чего не было дела. Кроме того, оба гомосека были хорошо пьяны.
Дмитрий Степанович наблюдал. Он готов был ждать столько, сколько понадобиться. Но ждать долго ему не пришлось. Помиловавшись минут пять, педики разошлись. Один двинулся в одну сторону, другой в другую. Дмитрий Степанович сжал рукоятку ножа в кармане. Сжал так, что заболели пальцы. Пора.
Пора. Пора убивать.
Он шел по улице. Шел следом за Майклом. Они оказались уже за пределами Черч стрит. Здесь никого не было. Маленькая тихая улочка. Черные дома смотрели вокруг своими пустыми окнами. Ветер тихо свистел, шевеля ветки голых деревьев. Дмитрий Степанович шел, нагоняя Майкла. Расстояние между ними сужалось.
Наконец, они поравнялись. Дмитрий Степанович достал нож из кармана. Майкл обернулся и посмотрел. От ненависти Дмитрий Степанович застонал тихо. Взмахнул лезвием и нанес один быстрый удар. В сердце. Майкл вздрогнул, остановился. Он не успел понять, что произошло. Открыл рот и тут же свалился на землю. Дмитрий Степанович выпустил рукоятку.
Майкл был мертв. Он неподвижно лежал на тротуаре, глядя вверх глазами, широко раскрытыми от удивления. Рукотка ножа торчала из-под расстенутой кожаной куртки. Кровь тяжелыми пятнами появлялась вокруг.
Дмитрий Степанович протянул руку. Нож надо бы забрать. Отпечатков там не будет: он протер его еще перед выходом и не забыл надеть перчатки. Но все равно надо забрать нож. Надо.
Дмитрий Степанович не мог. Он протянул руку и так застыл... Заставить себя вытащить рукоятку из неподвижного мертвого тела казалось чем-то, что он не в состоянии был совершить. Ненависть прошла. Сейчас остались только страх и отвращение.
Страх и отвращение. Они брали его за горло своими корявыми холодными пальцами и начинали душить. Дмитрия Степановича качнуло. Он удержался. Он боялся, что сейчас упадет.
И Дмитрий Степанович не выдержал. Он побежал.
Он бежал вдаль по этой тихой пустой улице и стук собственных ботинок казался ему сейчас страшнее, чем что бы то ни было. Дмитрий Степанович убегал не от полиции. Он убегал от того, что совершил сам всего минуту назад. Он убегал от своего собственного кошмара и ужаса.
...Дмитрий Степанович остановился и пошел шагом. Навстречу ему попадались незнакомые, чужие люди. Они кричали громко и весело "Merry Christmas!", обращаясь к Дмитрию Степановичу. Тот знал, что сегодня католический сочельник. И что часа через полтора начнется католическое Рождество. Но сейчас у него большие кровавые круги плавали перед глазами, и он понять не мог: с чем его поздравляют?..
...Дмитрий Степанович оказался в переполненном баре. Он сел за стойку и на плохом английском заказал себе кружку сладковатого ирландского эля. Опустошил залпом. Заказал вторую кружку. Отпил половину.
- Я убил. - Сказал Дмитрий Степанович негромко по-русски. И повторил, сам не зная, к кому обращается. - Я убил.
Веселая, празднично настроенная публика проигнорировала Дмитрия Степановича. Никто не понял его.
Коля пришел вовремя. Он посмотрел на часы. Половина второго. Оглядываясь, Коля подошел к стойке и взял кофе со сливками. "Tim Hortons" было его любимым кафе среди кофейных заведений Торонто. Он перепробовал кофе везде, где мог перепробовать и оставился на "Tim Hortons". Его вкус казался ему наиболее респектабельным и ассоциировался с тем, что французы называют bon tone. Поэтому, если нужно было назначить где-нибудь короткую деловую встречу, Коля всегда выбирал ближайший "Tim Hortons".
Сейчас ему предстояла встреча со знакомым наводчиком Борей. Борю он знал давно, и у того в Колиных глазах была репутация человека надежного. Коля прокрутил уже с ним несколько дел и знал, что Боря никогда не подводит. Он даже любил повторять, что еврею Боре доверяет больше, чем иному русскому.
Боря опоздал на десять минут. Он быстро взял себе стакан кофе и расположился за столиком, напротив Коли.
- Привет. - Сказал он, протянув ладонь. - Знаешь, кто такой Джон Черин?
- Джон Черин? - Коля поморщился. - Кто это?
- Телеведущий. На СиСиБиСи работает. Ведет там спортивные репортажи.
Коля покачал головой.
- Я местное ТэВэ не смотрю. Там кроме фильмов смотреть нечего.
- Неважно. Я тоже не смотрю. У меня товарищ сейчас на СиСиБиСи работает. Он у них там - секьюрити. Короче, есть возможность у этого Черина машину увести.
Коля почесал пальцем затылок.
- Можно попробовать. А что этот товарищ предлагает конкретно?
- А конкретно... - Боря приподнялся на месте, - он ключи от машины вытащит. Отдаст мне. Я выйду и тихо передам тебе. Ты войдешь - я тебе дам все инструкции - будешь знать, куда заходить, куда потом идти, и где стоит машина. Делов там на полторы минуты, короче.
- Когда все это будет? - Коля повертел стакан в пальцах и аккуратно отпил.
- Завтра. Завтра перед обедом. Джон Черин на работу всегда с опозданием приезжает и в плохом настроении. - Боря щелкнул себя пальцем по горлу. Дурная наследственность, короче. На ланч ходит поздно и никогда не берет машину. Ходит всегда пешком куда-нибудь рядышком: ну, не хочет человек за руль садится - руки у него трясутся с утра...
Коля кивнул.
- Эти проблемы мы знаем. - Он усмехнулся. - Знакомо все.
- Короче. - Боря хлопнул пальцами по столу. - Хочу предупредить. Одна фигня может возникнуть. Этот наш Черин может не приехать на работу.
- То есть как? - Коля не понял.
- Просто. В пике человек уходит. Дня на три. Периодически. И никогда точно не знаешь, то ли это будет сегодня, то ли завтра.
- У него, че, так это проблематично?
- Да ты чего? - Боря улыбнулся. - Ты телевизионщиков не знаешь? И вообще всех этих журналюг?.. Хотя, на СиСиБиСи люди спокойные, в целом, работают, сдержанные. Вот, на ТаунТиВи - там да, там народ наливает себе, там - я понимаю, а тут... - Боря махнул рукой, - трезвенники, можно сказать. Три-четыре дня - не больше. ...Ты редактора газеты "Торонто Мун" знаешь? Этого - ... фамилия, блин, из головы выскочила...
- Не знаю...
- Крепчайший мужик, - Боря уважительно покачал головой. - Глыба, а не человек. Человечище, можно сказать... Ведро рома за один присест вытягивает. Без закуски. - Он утвердительно кивнул. - Глаза у него потом становятся как тульские пряники. ...А вот, заместитель его совсем не пьет. То есть, совсем. Прям как младенчик. - Боря провел рукой по столу. - Ни капли. Только пепси-колу и яблочный сок. Он подшитый - у него ампула торчит в заднице. Он на героине с кокаином сидит.
- Ладно, - Коля отпил из своего стаканчика. - Это все классно, но что делать, если этот козел уйдет в запой на три дня?
- Не должен. - Сказал Боря. - По науке не должен. Он только сегодня из запоя вышел. Три дня его в редакции не видели, сегодня появился. Три дня это его норма. И теперь ему еще дня два нужно: трезвым взглядом, так сказать, на мир посмотреть. Так что, завтра можешь двигать. Два дня у нас есть.
- Подожди. - Коля покачал головой. - Не гони так. Мне время надо подготовиться...
- На фига тебе готовиться?! - Боря аж привстал. - По любому, тебе не стоит у редакции лишний раз крутиться. Зачем, чтобы тебя там видели? Тебе это ни фига не надо. Пришел, забрал машинку и поехал себе. Завтра ты уже в Монреале будешь. Продашь ее там и вернешься себе спокойно. С бабками и без машинки. Этот Черин тоже суетиться сильно не будет. Ему оно тоже не надо. У него все хозяйство застрахованно...
- Застрахованно?..
- Застрахованно.
- Это точно?
- Абсолютно. Он тихо молиться будет, чтобы тебя легаши не сцапали.
- А ты откуда все знаешь? - Коля с сомнением разглядывал компаньона.
- Знаю. - Боря улыбнулся. - Дядя Йося рассказал.
- Кто рассказал?..
Боря засмеялся.
- Слушай, - он привстал и дружелюбно похлопал Колю по руке. - Ты мне скажи, я тебя хоть раз подводил?.. Хоть один раз?
Коля кивнул.
- Но ты знаешь, что с тобой будет, если это - подстава...
Боря поморщился.
- Колян, расслабся.
Допив кофе, они встали.
- Я не пойму, - сказал Коля. - А у этого деятеля семья есть? Как они смотрят на эти его... - Он щелкнул себя по горлу.
- Никак не смотрят. - Боря застегнул куртку. - Нет у него семьи. Он в молодости, говорят, славно попедерасил - даже чуть под суд раз не попал, за совращение мальчиков. Его высокие покровители отмазали. Позвонили там кому надо и приказали тихо тормознуть дело. Но это давно было...
- А сейчас?
- А сейчас все. Сейчас у него кроме бутылки уже ничего не стоит. Называется "Прощай, молодость!"
И Боря театрально помахал кому-то рукой.
Через несколько дней Катя узнала о смерти Майкла. Ей позвонили из полиции и попросили прийти. Констебль с неприятной физиономией и с сильным славянским акцентом допрашивал ее, задавая вопросы: как давно она знает убитого, в каких они были отношениях и так далее и тому подобное.
- Знала несколько месяцев... Он был моим бойфрендом.
- То есть, он трахал тебя?
Катя внимательно посмотрела на констебля. Тот продолжал писать, не поднимая головы. Катя не отвечала.
- У тебя проблемы со слухом? - Спокойно поинтересовался констебль.
Потом он поднял голову.
- Ты будешь отвечать, сука, или тебя засадить в камеру?..
Катя на мгновение застыла - она пережевывала услышанное. Потом встала.
- Я требую моего адвоката. Я отказываюсь отвечать на вопросы. Выговорила она холодным, металлическим голосом. - И потом... меня, что, арестовали?
- Пока не арестовали. - Констебль покачал головой. - Но это легко устроить. Очень легко. А насчет адвоката... - Он одной рукой протянул ей телефонный аппарат. - Пожалуйста. Звони прямо сейчас... Звони, если хочешь проблем.
Катя опустила голову. Она почувствовала, как колючий неприятный холод пробирается по телу. Которому из адвокатов она будет звонить? Скольких адвокатов она, вообще, знает?.. Катя начала вспоминать... Нет. Не знает ни одного. И кому тогда звонить? Кому?..
Констебль поднялся, подошел к ней и резко, с размаху, ударил ее по щеке. Потом вернулся, сел в свое кресло и, как ни в чем ни бывало, продолжил писать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
К Дмитрию Степановичу подошел ободранный и вонючий негр с большими, печальными, как у голодной собаки, глазами. Он поинтересовался, нет ли у того лишнего доллара на чашку кофе. Оглядев кофемана, Дмитрий Степанович порекомендовал ему идти на фабрику. Негр выругался (из всей его тирады Дмитрий Степанович разобрал только "белые свиньи"), после чего удалился.
Даунтаун жил бурной ночной жизнью. И отбросы канадского общества со всех дальних концов стекались сюда, желая принять в этом участие. Но только, вот, не понять было - где само общество, а где его отбросы.
..Кто-то из них должен подохнуть сегодня. Кто-то один. Должен обязательно. Кто? Дмитрий Степанович оглядывался. Кому здесь всадить нож? Чьи кишки выбросить на тротуар? Кто сегодня подохнет?..
Дмитрий Степанович свернул на одну из маленьких улочек, ведущих к Черч стрит - сердцу гомосексуального Торонто. И сразу же на глаза ему попалась афишка, наклеенная поверху другой, уговаривающей не нападать на Ирак: разоблачающийся мужичок зазывал посетить мужское стриптиз-шоу.
Дмитрий Степанович пересек "Церковную улицу" и прошел мимо педерастического кафе "Оскар Уайльд". Здесь остановился: он увидел на улице человека, которого узнал. Узнал сразу же. Это был Майкл. Тот самый.
Майкл вышел из голубого кафе в обнимку с другим геем. Они остановились и принялись целоваться прямо на улице. Дмитрия Степановича перевернуло от отвращения. "Скотина, - беззвучно шептал он про себя. - Грязная, паршивая скотина." Он подошел ближе, стараясь не обратить на себя внимание. Посмотрел пристально - так, словно бы прицелился взглядом.
Да, это он. Самый настоящий Майкл. Ошибки здесь быть не могло. Дмитрий Степанович, опустив голову, отошел дальше. Он боялся, что Майкл заметил его. Но быстро понял, что Майклу ни до чего не было дела. Кроме того, оба гомосека были хорошо пьяны.
Дмитрий Степанович наблюдал. Он готов был ждать столько, сколько понадобиться. Но ждать долго ему не пришлось. Помиловавшись минут пять, педики разошлись. Один двинулся в одну сторону, другой в другую. Дмитрий Степанович сжал рукоятку ножа в кармане. Сжал так, что заболели пальцы. Пора.
Пора. Пора убивать.
Он шел по улице. Шел следом за Майклом. Они оказались уже за пределами Черч стрит. Здесь никого не было. Маленькая тихая улочка. Черные дома смотрели вокруг своими пустыми окнами. Ветер тихо свистел, шевеля ветки голых деревьев. Дмитрий Степанович шел, нагоняя Майкла. Расстояние между ними сужалось.
Наконец, они поравнялись. Дмитрий Степанович достал нож из кармана. Майкл обернулся и посмотрел. От ненависти Дмитрий Степанович застонал тихо. Взмахнул лезвием и нанес один быстрый удар. В сердце. Майкл вздрогнул, остановился. Он не успел понять, что произошло. Открыл рот и тут же свалился на землю. Дмитрий Степанович выпустил рукоятку.
Майкл был мертв. Он неподвижно лежал на тротуаре, глядя вверх глазами, широко раскрытыми от удивления. Рукотка ножа торчала из-под расстенутой кожаной куртки. Кровь тяжелыми пятнами появлялась вокруг.
Дмитрий Степанович протянул руку. Нож надо бы забрать. Отпечатков там не будет: он протер его еще перед выходом и не забыл надеть перчатки. Но все равно надо забрать нож. Надо.
Дмитрий Степанович не мог. Он протянул руку и так застыл... Заставить себя вытащить рукоятку из неподвижного мертвого тела казалось чем-то, что он не в состоянии был совершить. Ненависть прошла. Сейчас остались только страх и отвращение.
Страх и отвращение. Они брали его за горло своими корявыми холодными пальцами и начинали душить. Дмитрия Степановича качнуло. Он удержался. Он боялся, что сейчас упадет.
И Дмитрий Степанович не выдержал. Он побежал.
Он бежал вдаль по этой тихой пустой улице и стук собственных ботинок казался ему сейчас страшнее, чем что бы то ни было. Дмитрий Степанович убегал не от полиции. Он убегал от того, что совершил сам всего минуту назад. Он убегал от своего собственного кошмара и ужаса.
...Дмитрий Степанович остановился и пошел шагом. Навстречу ему попадались незнакомые, чужие люди. Они кричали громко и весело "Merry Christmas!", обращаясь к Дмитрию Степановичу. Тот знал, что сегодня католический сочельник. И что часа через полтора начнется католическое Рождество. Но сейчас у него большие кровавые круги плавали перед глазами, и он понять не мог: с чем его поздравляют?..
...Дмитрий Степанович оказался в переполненном баре. Он сел за стойку и на плохом английском заказал себе кружку сладковатого ирландского эля. Опустошил залпом. Заказал вторую кружку. Отпил половину.
- Я убил. - Сказал Дмитрий Степанович негромко по-русски. И повторил, сам не зная, к кому обращается. - Я убил.
Веселая, празднично настроенная публика проигнорировала Дмитрия Степановича. Никто не понял его.
Коля пришел вовремя. Он посмотрел на часы. Половина второго. Оглядываясь, Коля подошел к стойке и взял кофе со сливками. "Tim Hortons" было его любимым кафе среди кофейных заведений Торонто. Он перепробовал кофе везде, где мог перепробовать и оставился на "Tim Hortons". Его вкус казался ему наиболее респектабельным и ассоциировался с тем, что французы называют bon tone. Поэтому, если нужно было назначить где-нибудь короткую деловую встречу, Коля всегда выбирал ближайший "Tim Hortons".
Сейчас ему предстояла встреча со знакомым наводчиком Борей. Борю он знал давно, и у того в Колиных глазах была репутация человека надежного. Коля прокрутил уже с ним несколько дел и знал, что Боря никогда не подводит. Он даже любил повторять, что еврею Боре доверяет больше, чем иному русскому.
Боря опоздал на десять минут. Он быстро взял себе стакан кофе и расположился за столиком, напротив Коли.
- Привет. - Сказал он, протянув ладонь. - Знаешь, кто такой Джон Черин?
- Джон Черин? - Коля поморщился. - Кто это?
- Телеведущий. На СиСиБиСи работает. Ведет там спортивные репортажи.
Коля покачал головой.
- Я местное ТэВэ не смотрю. Там кроме фильмов смотреть нечего.
- Неважно. Я тоже не смотрю. У меня товарищ сейчас на СиСиБиСи работает. Он у них там - секьюрити. Короче, есть возможность у этого Черина машину увести.
Коля почесал пальцем затылок.
- Можно попробовать. А что этот товарищ предлагает конкретно?
- А конкретно... - Боря приподнялся на месте, - он ключи от машины вытащит. Отдаст мне. Я выйду и тихо передам тебе. Ты войдешь - я тебе дам все инструкции - будешь знать, куда заходить, куда потом идти, и где стоит машина. Делов там на полторы минуты, короче.
- Когда все это будет? - Коля повертел стакан в пальцах и аккуратно отпил.
- Завтра. Завтра перед обедом. Джон Черин на работу всегда с опозданием приезжает и в плохом настроении. - Боря щелкнул себя пальцем по горлу. Дурная наследственность, короче. На ланч ходит поздно и никогда не берет машину. Ходит всегда пешком куда-нибудь рядышком: ну, не хочет человек за руль садится - руки у него трясутся с утра...
Коля кивнул.
- Эти проблемы мы знаем. - Он усмехнулся. - Знакомо все.
- Короче. - Боря хлопнул пальцами по столу. - Хочу предупредить. Одна фигня может возникнуть. Этот наш Черин может не приехать на работу.
- То есть как? - Коля не понял.
- Просто. В пике человек уходит. Дня на три. Периодически. И никогда точно не знаешь, то ли это будет сегодня, то ли завтра.
- У него, че, так это проблематично?
- Да ты чего? - Боря улыбнулся. - Ты телевизионщиков не знаешь? И вообще всех этих журналюг?.. Хотя, на СиСиБиСи люди спокойные, в целом, работают, сдержанные. Вот, на ТаунТиВи - там да, там народ наливает себе, там - я понимаю, а тут... - Боря махнул рукой, - трезвенники, можно сказать. Три-четыре дня - не больше. ...Ты редактора газеты "Торонто Мун" знаешь? Этого - ... фамилия, блин, из головы выскочила...
- Не знаю...
- Крепчайший мужик, - Боря уважительно покачал головой. - Глыба, а не человек. Человечище, можно сказать... Ведро рома за один присест вытягивает. Без закуски. - Он утвердительно кивнул. - Глаза у него потом становятся как тульские пряники. ...А вот, заместитель его совсем не пьет. То есть, совсем. Прям как младенчик. - Боря провел рукой по столу. - Ни капли. Только пепси-колу и яблочный сок. Он подшитый - у него ампула торчит в заднице. Он на героине с кокаином сидит.
- Ладно, - Коля отпил из своего стаканчика. - Это все классно, но что делать, если этот козел уйдет в запой на три дня?
- Не должен. - Сказал Боря. - По науке не должен. Он только сегодня из запоя вышел. Три дня его в редакции не видели, сегодня появился. Три дня это его норма. И теперь ему еще дня два нужно: трезвым взглядом, так сказать, на мир посмотреть. Так что, завтра можешь двигать. Два дня у нас есть.
- Подожди. - Коля покачал головой. - Не гони так. Мне время надо подготовиться...
- На фига тебе готовиться?! - Боря аж привстал. - По любому, тебе не стоит у редакции лишний раз крутиться. Зачем, чтобы тебя там видели? Тебе это ни фига не надо. Пришел, забрал машинку и поехал себе. Завтра ты уже в Монреале будешь. Продашь ее там и вернешься себе спокойно. С бабками и без машинки. Этот Черин тоже суетиться сильно не будет. Ему оно тоже не надо. У него все хозяйство застрахованно...
- Застрахованно?..
- Застрахованно.
- Это точно?
- Абсолютно. Он тихо молиться будет, чтобы тебя легаши не сцапали.
- А ты откуда все знаешь? - Коля с сомнением разглядывал компаньона.
- Знаю. - Боря улыбнулся. - Дядя Йося рассказал.
- Кто рассказал?..
Боря засмеялся.
- Слушай, - он привстал и дружелюбно похлопал Колю по руке. - Ты мне скажи, я тебя хоть раз подводил?.. Хоть один раз?
Коля кивнул.
- Но ты знаешь, что с тобой будет, если это - подстава...
Боря поморщился.
- Колян, расслабся.
Допив кофе, они встали.
- Я не пойму, - сказал Коля. - А у этого деятеля семья есть? Как они смотрят на эти его... - Он щелкнул себя по горлу.
- Никак не смотрят. - Боря застегнул куртку. - Нет у него семьи. Он в молодости, говорят, славно попедерасил - даже чуть под суд раз не попал, за совращение мальчиков. Его высокие покровители отмазали. Позвонили там кому надо и приказали тихо тормознуть дело. Но это давно было...
- А сейчас?
- А сейчас все. Сейчас у него кроме бутылки уже ничего не стоит. Называется "Прощай, молодость!"
И Боря театрально помахал кому-то рукой.
Через несколько дней Катя узнала о смерти Майкла. Ей позвонили из полиции и попросили прийти. Констебль с неприятной физиономией и с сильным славянским акцентом допрашивал ее, задавая вопросы: как давно она знает убитого, в каких они были отношениях и так далее и тому подобное.
- Знала несколько месяцев... Он был моим бойфрендом.
- То есть, он трахал тебя?
Катя внимательно посмотрела на констебля. Тот продолжал писать, не поднимая головы. Катя не отвечала.
- У тебя проблемы со слухом? - Спокойно поинтересовался констебль.
Потом он поднял голову.
- Ты будешь отвечать, сука, или тебя засадить в камеру?..
Катя на мгновение застыла - она пережевывала услышанное. Потом встала.
- Я требую моего адвоката. Я отказываюсь отвечать на вопросы. Выговорила она холодным, металлическим голосом. - И потом... меня, что, арестовали?
- Пока не арестовали. - Констебль покачал головой. - Но это легко устроить. Очень легко. А насчет адвоката... - Он одной рукой протянул ей телефонный аппарат. - Пожалуйста. Звони прямо сейчас... Звони, если хочешь проблем.
Катя опустила голову. Она почувствовала, как колючий неприятный холод пробирается по телу. Которому из адвокатов она будет звонить? Скольких адвокатов она, вообще, знает?.. Катя начала вспоминать... Нет. Не знает ни одного. И кому тогда звонить? Кому?..
Констебль поднялся, подошел к ней и резко, с размаху, ударил ее по щеке. Потом вернулся, сел в свое кресло и, как ни в чем ни бывало, продолжил писать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11