Дождавшись, пока 00 превратилось в 01.00, Виктория снова погрузилась в сон...
Когда она открыла глаза, перевалив тяжелую голову к источнику света, то ясно, как на экране гигантского телевизора, увидела очаровательную картинку: в цветущих зарослях вышагивают длинноногие птицы, высоко вскидывая над мелкой водой тонкие ноги, вытягивая изогнутые как стебли цветов шеи. вытягтивают тонкие изогнутые как стебли цветов шеи. Птицы похожи на гигантские хризантемы. "Розовые фламинго!" - вспомнила Вика название пернатых, услышанное когда-то в телепередаче "Клуб кинопутешественников". Все краски картинки яркие, телевизионные, но рама представляет не экран, а створки распахнутого окна с колеблемыми ветерком складками шелка по сторонам. Светлая легкая ткань, прикрепленная к вызолоченному резному карнизу, образует вверху пышные буфы. Шторы! Конечно - шторы! В голове Виктории сразу прояснилось: она во дворце, в гостях... Хозяйка дома - милая, старая дама... как ее зовут? Конечно же tante Gusty! Девушка попыталась сесть, удивляясь тому, какой тяжелой и неповоротливой оказалась голова. Ощупав ее, Вика обнаружила толстый плотный марлевый шлем, доходящий до самых глаз, без завязок, застежек, словно приросший к коже. В ужасе она упала на подушки и позвала тетю Августу. Естественно, по-французски, поскольку было абсолютно ясно, что находилась она за границей. Но вместо хозяйки дома к девушке подоспел какой-то смуглый мужчина кавказского типа в докторском халате, а потом еще другой, столь же бронзовый, но одетый в летний европейский костюм.
- Здравствуйте, мадмуазель, Виктория! - он взял с простыни руку больной и пощупал пульс. - Я ваш друг. Вы узнаете меня? Вы знаете, где находитесь?
- Да, я поняла. Это дом тети Августы. А где она сама? Как зовут Вас, мсье ? Я не могу припомнить... Разговор утомил девушку и она закрыла глаза, впадая в дрему. Амир обменялся с врачом несколькими арабскими фразами и удалился доложить Хосейну о том, что больная пришла в себя.
Потом Виктория, наверняка, путешествовала в карете. Ей было интересно рассмотреть окружающее, но все время хотелось спать, сон засасывал, растворяя в зыбком тумане очертания лиц и предметов, и совершенно невозможно было разобраться, что происходит наяву, а что - в неуловимых летучих видениях. И вот Виктория увидела склоненное над ней лицо с поразительной четкостью и несомненным ощущением яви. Мужчина был не очень молод, за очками в металлической оправе приветливо щурились карие глаза, а темная прямая прядь, упавшая на лоб, придавала его облику нечто застенчивомальчишеское.
- Здравствуй, Виктория. Меня зовут Йохим Динстлер. Я буду тебя лечить. Если тебе трудно говорить, просто опусти веки.
- Я могу говорить. А где тетя Августа? Я наверно сильно заболела. Мне было очень холодно. Я где-то провалилась под лед.
- Тетя Августа прислала тебя сюда для лечения. Ты сейчас находишься у меня дома, потому что я - друг твоей тети. Ты упала и сильно стукнулась головой, но все самое тяжелое уже позади. Теперь ты будешь выздоравливать, а для этого должна хорошо кушать и слушаться мадмуазель Лару Бертье - можно просто Лару... Ты поняла меня, Виктория?
- Поняла. Только мне легче говорить по-русски. Очень болит голова., - жалобно посмотрела на доктора Виктория.
- Тетя Августа сообщила нам, что ты хорошо знаешь русский. Но здесь почти все иностранцы... мы постараемся найти для тебя человека, говорящего по-русски. А пока попытайся использовать французский. Говори просто, совсем просто. Не напрягайся, Лара тебя поймет. А я и подавно - отлично все понимаю, - Йохим старался говорить медленно и просто, отметив, однако, что для человека, перенесшего черепную травму, занание чужого языка у девушки отличное.
Вечером возле больной появился Амир. Она явно его узнала.
- Вы друг Августы. Здравствуйте. Расскажите, что со мной случилось и потом... кто я?
- Тебя зовут Виктория, - медленно, по-русски сказал Амир, следя за реакцией девушки.
- Виктория. Помню. Я русская, - сказала она задумчиво. - У вас странный акцент!
- Ну, слава Аллаху, вы быстро становитесь здоровой! - он изобразил радость.
- У нас говорят - слава Богу! Вы - мусульманин?
- Вы делаете огромные успехи, Виктория. Думаю, что мне не придется вам ничего рассказывать, вы сами чуть позже расскажете нам о себе. Надо только спокойно полежать и попытаться сосредоточиться, - улыбнулся девушке изрядно озабоченный таким стремительным выздоровлением пленницы Амир.
Он доложил Йохиму о результатах переговоров и тот пообещал, что процесс выздоровления у больной, по-видимому, пойдет быстрее, чем они предполагали, и в скором времени она сможет перенести путешествие в Россию. Профессор лишь просил повременить с предъявлением больной Макса - пока это может привести ее к нежелательному перенапряжению.
Амир крепко задумался. Он и не намеревался возвращать Викторию в Россию и, тем более - показывать ее Максиму. Гораздо проще и правильнее было бы просто объявить мальчику, что его сестра отправлена в другой город на лечение, а потом устроить ее исчезновение. Но этому плану мешал наблюдатель из ИО, заключивший с Хосейном соглашение о неприкосновенности Виктории. Что же с ней делать на самом деле? Восточная мудрость гласила, что время - лучший советчик. Оно часто берет на себя решение таких сложных проблем, в которые человеку порой не под силу разобраться самому. 5
Прошла неделя. Максим наслаждался каникулами в гостях, знал, что сестра где-то рядом, что ее усиленно лечат и по возможности устроят с ним встречу. Между тем, Натан просил Йохима в силу крайне сложных обстоятельств, не допускать встречи Максима с сестрой. По существу, Максу предстояло родиться заново, решительно оборвав связи с прошлым, и от того, на сколько успешно будет произведена эта операция, зависело будущее целой страны.
По мнению Ванды, не посвященной в истинную цель обучения мальчика, успехи деятельности Амира были очевидны. Она смутно знала о том, что Максим, являющийся сыном какого-то восточного вельможи, был похищенного в раннем детстве разведкой какой-то славянской страны. Теперь его отыскали и тайно переправили сюда, чтобы слегка изменить черты лица, а заодно - и подготовить к новой жизни в восточной стране.
Наблюдая за играми гостя и своего резвого сына, наделенного недюжинными бойцовскими и лидерскими качествами, Ванда не могла не заметить, что приезжий мальчик постепенно забирает бразды правления в свои руки. Причем не только благодаря природной предрасположенности характера к власти, но и с помощью нового самоощущения, умело внушаемого Амиром. Максим уже понял, что за его происхождением скрывается какая-то весьма значительная тайна, дающая ему право относиться к окружающим как к послушным подданным. Стоило ему заметить, что взрослый и солидный дядя Амир способен беспрекословно полезть за его мячом в колючие кусты терновника, как командирский тон стали одним из способа общения Максима с Крисом. И что интересно - Крис почти сразу подчинился, освоив непривычную для себя роль мальчика на побегушках. Поэтому Ванда, гордившаяся независимостью своего сына, даже обрадовалась, когда в середине августа стал вопрос о том, что друзей необходимо разлучить - то есть отправить Криса в Австрию к бабушке Леденц до начала школьных занятий. Все же она тянула с отъездом, не в силах оборвать завязывающийся с красивым арабом флирт. И вот, наконец, от Амира последовало очевидное приглашение на интимную встречу, под предлогом посещения Канн! Ванда возликовала, сочинив для мужа целую версию о необходимости посещения магазинов и друзей перед поездкой к родителям в Австрию.
Йохим неожиданно обрадовался планам жены съездить на побережье.
- Пожалуйста, не торопись возвращаться, ты тоже нуждаешься в отдыхе. И хорошо было бы прихватить с собой господина Амира - он должен дать небольшие каникулы своему ученику. Не возражаешь, милая? - Йохим значительно посмотрел жене в глаза и она поняла, что это не личная просьба, а распоряжение, идущее "сверху".
Так или иначе - все складывалось отлично - два дня на курорте, вдвоем с Амиром! Ванда особенно тщательно подготовила свой чемодан, учитывая посещения пляжа, ресторанов, музеев, возможно, даже концерта. И, конечно же - знойного интима, требующего изысканного белья, особого парфюма и наличия тайных средств мгновенного омолаживания: годы уже не те, чтобы просыпаться утром свежей как роза или спать в макияже. Впрочем, она никогда не могла похвастаться природной свежестью, а весь ее нынешний соблазнительно здоровый облик a la naturelle создавался регулярными методичными усилиями.
Собираясь в Канны, Ванда почувствовала прилив бодрости и даже заметила, что внешне помолодела - ведь шальной блеск глаз трудно воспроизвести даже с помощью первоклассного макияжа, а ее глаза светились предвкушением самой романтической истории.
...Попрощавшись с детьми, они выехали рано утром в Вандином голубом "оппеле-седане", умеющем с бодрым хрустом откидывать гармошкой складывающийся верх. Ванда была вся в незабудковом льне, на свежеуложенных волосах повязана нежнейшая шелковая косынка ручной индусской росписи. Иранская бирюза в ушах и на запястьях облачко духов "Мадам Роша" и крупные туманно-серые очки. Амир, поджарый и гибкий, в дорожном костюме из тонкой кремовой шерсти, оттеняющем бронзовый лоск его кожи за раскрытым воротником "апаш" представлял респектабельного и вполне светского путешественника из деловых кругов богатого Востока.
Оставив позади поместье "Каштаны" автомобиль несся среди полей, по-осеннему опустевших и все еще мощной зелени садов и перелесков самых разнообразных оттенков - от светлой зелени акациевых зарослей до сизой дымки сосняка. Ванда включила магнитофон. Амир прислушался, обрадовался:
- Это же Сальваторе Адамо! А вот Фрэнк Синатра - шлягеры моей далекой юности! Ванда хотела деликатно поспорить насчет возраста, но потом засомневалась - кто разберет этих смуглолицых, гибкотелых хищников - может ему уже все 60! И нейтрально заметила:
- Я предполагала, что в вашей стране, она многозначительно выделила формулировку, употребляемую Амиром в занятиях с Максом, сохраняется предпочтение к национальной культуре и музыке.
- Лучшие годы юности я провел за границей, учился в Европе военному делу. А потому мои эстетические пристрастия довольно широки и разнообразны.
- Это касается также идеала женской красоты?
- Увы, здесь у меня имеются особые предпочтения, - Амир значительно посмотрел на Ванду.
- Ах, полноватые блондинки, похоже, всегда и везде в моде! рассмеялась Ванда. - Во всяком случае в годы учебы в университете у меня была масса поклонников! Она прибавила громкость приемника, услыхав шлягер Френка Синатра.
- Не слишком сильный звук?
- "Stengers in the night"! Оставьте, пожалуйста, так! Это моя любимая мелодия, - Амир остановил руку Ванды, направившуюся к рычагу громкости. Он покрыл ее кисть сухой легкой ладонью и не убрал ее, когда Ванда опустила правую руку к себе на колено. Благо, машина шла на автоматическом переключении скоростей, а с рулем на этом отрезке шоссе, почти пустого в ранний час, она могла справиться и одной левой. Ладонь Амира соскользнула на бедро и двинулась вниз. Пришлось притормозить и остановиться у обочины не терять же сознание прямо за рулем! Ванда не ожидала, что ее так взволнует этот эпизодический флирт. Они больше не разговаривали, а только целовались в чувственных флюидах шлягера и волнах теплого воздуха, сопровождающего мелькающие мимо автомобили. Яркая косынка Ванды трепетала на ветру, легкий расстегнувшийся жакет соскользнул с покатых плечей представив алчущему взору кавалера аппетитно поднятую жемчужно-серым гипюровым бюстгальтером крупную грудь.
Они с трудом вынырнули из головокружительного дурмана, увидев останавливающийся впереди огромный трейлер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Когда она открыла глаза, перевалив тяжелую голову к источнику света, то ясно, как на экране гигантского телевизора, увидела очаровательную картинку: в цветущих зарослях вышагивают длинноногие птицы, высоко вскидывая над мелкой водой тонкие ноги, вытягивая изогнутые как стебли цветов шеи. вытягтивают тонкие изогнутые как стебли цветов шеи. Птицы похожи на гигантские хризантемы. "Розовые фламинго!" - вспомнила Вика название пернатых, услышанное когда-то в телепередаче "Клуб кинопутешественников". Все краски картинки яркие, телевизионные, но рама представляет не экран, а створки распахнутого окна с колеблемыми ветерком складками шелка по сторонам. Светлая легкая ткань, прикрепленная к вызолоченному резному карнизу, образует вверху пышные буфы. Шторы! Конечно - шторы! В голове Виктории сразу прояснилось: она во дворце, в гостях... Хозяйка дома - милая, старая дама... как ее зовут? Конечно же tante Gusty! Девушка попыталась сесть, удивляясь тому, какой тяжелой и неповоротливой оказалась голова. Ощупав ее, Вика обнаружила толстый плотный марлевый шлем, доходящий до самых глаз, без завязок, застежек, словно приросший к коже. В ужасе она упала на подушки и позвала тетю Августу. Естественно, по-французски, поскольку было абсолютно ясно, что находилась она за границей. Но вместо хозяйки дома к девушке подоспел какой-то смуглый мужчина кавказского типа в докторском халате, а потом еще другой, столь же бронзовый, но одетый в летний европейский костюм.
- Здравствуйте, мадмуазель, Виктория! - он взял с простыни руку больной и пощупал пульс. - Я ваш друг. Вы узнаете меня? Вы знаете, где находитесь?
- Да, я поняла. Это дом тети Августы. А где она сама? Как зовут Вас, мсье ? Я не могу припомнить... Разговор утомил девушку и она закрыла глаза, впадая в дрему. Амир обменялся с врачом несколькими арабскими фразами и удалился доложить Хосейну о том, что больная пришла в себя.
Потом Виктория, наверняка, путешествовала в карете. Ей было интересно рассмотреть окружающее, но все время хотелось спать, сон засасывал, растворяя в зыбком тумане очертания лиц и предметов, и совершенно невозможно было разобраться, что происходит наяву, а что - в неуловимых летучих видениях. И вот Виктория увидела склоненное над ней лицо с поразительной четкостью и несомненным ощущением яви. Мужчина был не очень молод, за очками в металлической оправе приветливо щурились карие глаза, а темная прямая прядь, упавшая на лоб, придавала его облику нечто застенчивомальчишеское.
- Здравствуй, Виктория. Меня зовут Йохим Динстлер. Я буду тебя лечить. Если тебе трудно говорить, просто опусти веки.
- Я могу говорить. А где тетя Августа? Я наверно сильно заболела. Мне было очень холодно. Я где-то провалилась под лед.
- Тетя Августа прислала тебя сюда для лечения. Ты сейчас находишься у меня дома, потому что я - друг твоей тети. Ты упала и сильно стукнулась головой, но все самое тяжелое уже позади. Теперь ты будешь выздоравливать, а для этого должна хорошо кушать и слушаться мадмуазель Лару Бертье - можно просто Лару... Ты поняла меня, Виктория?
- Поняла. Только мне легче говорить по-русски. Очень болит голова., - жалобно посмотрела на доктора Виктория.
- Тетя Августа сообщила нам, что ты хорошо знаешь русский. Но здесь почти все иностранцы... мы постараемся найти для тебя человека, говорящего по-русски. А пока попытайся использовать французский. Говори просто, совсем просто. Не напрягайся, Лара тебя поймет. А я и подавно - отлично все понимаю, - Йохим старался говорить медленно и просто, отметив, однако, что для человека, перенесшего черепную травму, занание чужого языка у девушки отличное.
Вечером возле больной появился Амир. Она явно его узнала.
- Вы друг Августы. Здравствуйте. Расскажите, что со мной случилось и потом... кто я?
- Тебя зовут Виктория, - медленно, по-русски сказал Амир, следя за реакцией девушки.
- Виктория. Помню. Я русская, - сказала она задумчиво. - У вас странный акцент!
- Ну, слава Аллаху, вы быстро становитесь здоровой! - он изобразил радость.
- У нас говорят - слава Богу! Вы - мусульманин?
- Вы делаете огромные успехи, Виктория. Думаю, что мне не придется вам ничего рассказывать, вы сами чуть позже расскажете нам о себе. Надо только спокойно полежать и попытаться сосредоточиться, - улыбнулся девушке изрядно озабоченный таким стремительным выздоровлением пленницы Амир.
Он доложил Йохиму о результатах переговоров и тот пообещал, что процесс выздоровления у больной, по-видимому, пойдет быстрее, чем они предполагали, и в скором времени она сможет перенести путешествие в Россию. Профессор лишь просил повременить с предъявлением больной Макса - пока это может привести ее к нежелательному перенапряжению.
Амир крепко задумался. Он и не намеревался возвращать Викторию в Россию и, тем более - показывать ее Максиму. Гораздо проще и правильнее было бы просто объявить мальчику, что его сестра отправлена в другой город на лечение, а потом устроить ее исчезновение. Но этому плану мешал наблюдатель из ИО, заключивший с Хосейном соглашение о неприкосновенности Виктории. Что же с ней делать на самом деле? Восточная мудрость гласила, что время - лучший советчик. Оно часто берет на себя решение таких сложных проблем, в которые человеку порой не под силу разобраться самому. 5
Прошла неделя. Максим наслаждался каникулами в гостях, знал, что сестра где-то рядом, что ее усиленно лечат и по возможности устроят с ним встречу. Между тем, Натан просил Йохима в силу крайне сложных обстоятельств, не допускать встречи Максима с сестрой. По существу, Максу предстояло родиться заново, решительно оборвав связи с прошлым, и от того, на сколько успешно будет произведена эта операция, зависело будущее целой страны.
По мнению Ванды, не посвященной в истинную цель обучения мальчика, успехи деятельности Амира были очевидны. Она смутно знала о том, что Максим, являющийся сыном какого-то восточного вельможи, был похищенного в раннем детстве разведкой какой-то славянской страны. Теперь его отыскали и тайно переправили сюда, чтобы слегка изменить черты лица, а заодно - и подготовить к новой жизни в восточной стране.
Наблюдая за играми гостя и своего резвого сына, наделенного недюжинными бойцовскими и лидерскими качествами, Ванда не могла не заметить, что приезжий мальчик постепенно забирает бразды правления в свои руки. Причем не только благодаря природной предрасположенности характера к власти, но и с помощью нового самоощущения, умело внушаемого Амиром. Максим уже понял, что за его происхождением скрывается какая-то весьма значительная тайна, дающая ему право относиться к окружающим как к послушным подданным. Стоило ему заметить, что взрослый и солидный дядя Амир способен беспрекословно полезть за его мячом в колючие кусты терновника, как командирский тон стали одним из способа общения Максима с Крисом. И что интересно - Крис почти сразу подчинился, освоив непривычную для себя роль мальчика на побегушках. Поэтому Ванда, гордившаяся независимостью своего сына, даже обрадовалась, когда в середине августа стал вопрос о том, что друзей необходимо разлучить - то есть отправить Криса в Австрию к бабушке Леденц до начала школьных занятий. Все же она тянула с отъездом, не в силах оборвать завязывающийся с красивым арабом флирт. И вот, наконец, от Амира последовало очевидное приглашение на интимную встречу, под предлогом посещения Канн! Ванда возликовала, сочинив для мужа целую версию о необходимости посещения магазинов и друзей перед поездкой к родителям в Австрию.
Йохим неожиданно обрадовался планам жены съездить на побережье.
- Пожалуйста, не торопись возвращаться, ты тоже нуждаешься в отдыхе. И хорошо было бы прихватить с собой господина Амира - он должен дать небольшие каникулы своему ученику. Не возражаешь, милая? - Йохим значительно посмотрел жене в глаза и она поняла, что это не личная просьба, а распоряжение, идущее "сверху".
Так или иначе - все складывалось отлично - два дня на курорте, вдвоем с Амиром! Ванда особенно тщательно подготовила свой чемодан, учитывая посещения пляжа, ресторанов, музеев, возможно, даже концерта. И, конечно же - знойного интима, требующего изысканного белья, особого парфюма и наличия тайных средств мгновенного омолаживания: годы уже не те, чтобы просыпаться утром свежей как роза или спать в макияже. Впрочем, она никогда не могла похвастаться природной свежестью, а весь ее нынешний соблазнительно здоровый облик a la naturelle создавался регулярными методичными усилиями.
Собираясь в Канны, Ванда почувствовала прилив бодрости и даже заметила, что внешне помолодела - ведь шальной блеск глаз трудно воспроизвести даже с помощью первоклассного макияжа, а ее глаза светились предвкушением самой романтической истории.
...Попрощавшись с детьми, они выехали рано утром в Вандином голубом "оппеле-седане", умеющем с бодрым хрустом откидывать гармошкой складывающийся верх. Ванда была вся в незабудковом льне, на свежеуложенных волосах повязана нежнейшая шелковая косынка ручной индусской росписи. Иранская бирюза в ушах и на запястьях облачко духов "Мадам Роша" и крупные туманно-серые очки. Амир, поджарый и гибкий, в дорожном костюме из тонкой кремовой шерсти, оттеняющем бронзовый лоск его кожи за раскрытым воротником "апаш" представлял респектабельного и вполне светского путешественника из деловых кругов богатого Востока.
Оставив позади поместье "Каштаны" автомобиль несся среди полей, по-осеннему опустевших и все еще мощной зелени садов и перелесков самых разнообразных оттенков - от светлой зелени акациевых зарослей до сизой дымки сосняка. Ванда включила магнитофон. Амир прислушался, обрадовался:
- Это же Сальваторе Адамо! А вот Фрэнк Синатра - шлягеры моей далекой юности! Ванда хотела деликатно поспорить насчет возраста, но потом засомневалась - кто разберет этих смуглолицых, гибкотелых хищников - может ему уже все 60! И нейтрально заметила:
- Я предполагала, что в вашей стране, она многозначительно выделила формулировку, употребляемую Амиром в занятиях с Максом, сохраняется предпочтение к национальной культуре и музыке.
- Лучшие годы юности я провел за границей, учился в Европе военному делу. А потому мои эстетические пристрастия довольно широки и разнообразны.
- Это касается также идеала женской красоты?
- Увы, здесь у меня имеются особые предпочтения, - Амир значительно посмотрел на Ванду.
- Ах, полноватые блондинки, похоже, всегда и везде в моде! рассмеялась Ванда. - Во всяком случае в годы учебы в университете у меня была масса поклонников! Она прибавила громкость приемника, услыхав шлягер Френка Синатра.
- Не слишком сильный звук?
- "Stengers in the night"! Оставьте, пожалуйста, так! Это моя любимая мелодия, - Амир остановил руку Ванды, направившуюся к рычагу громкости. Он покрыл ее кисть сухой легкой ладонью и не убрал ее, когда Ванда опустила правую руку к себе на колено. Благо, машина шла на автоматическом переключении скоростей, а с рулем на этом отрезке шоссе, почти пустого в ранний час, она могла справиться и одной левой. Ладонь Амира соскользнула на бедро и двинулась вниз. Пришлось притормозить и остановиться у обочины не терять же сознание прямо за рулем! Ванда не ожидала, что ее так взволнует этот эпизодический флирт. Они больше не разговаривали, а только целовались в чувственных флюидах шлягера и волнах теплого воздуха, сопровождающего мелькающие мимо автомобили. Яркая косынка Ванды трепетала на ветру, легкий расстегнувшийся жакет соскользнул с покатых плечей представив алчущему взору кавалера аппетитно поднятую жемчужно-серым гипюровым бюстгальтером крупную грудь.
Они с трудом вынырнули из головокружительного дурмана, увидев останавливающийся впереди огромный трейлер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75