Тут послышался топот копыт, и подскакал кто-то на лошади.
- Еле нашел вас, - резко остановив коня, проронил всадник. - За курганом и не видать совсем.
- Это они так хорошо затырились. Едва не уехали, мы их в последний момент взяли. Только у них нет оружия, шкуры одни.
- Может, не те? - усомнился всадник. - Давайте, ведите их к есаулу. Он сам не может сейчас подъехать. Там черных взяли, потрошат малость.
- О, это дело! - оживились арестовавшие нас, судя по званиям, казаки. - Давай, пошли скорее!
Нас сбили в кучу и повели, подталкивая стволами ружей. Шли мы довольно долго, пока в низине не заметался костерок. Возле него мелькали фигуры. Мы увидели "жигуленок" с раскрытыми дверцами. Рядом на коленях стояли мужчина восточного типа, женщина и два подростка, парень и девушка, должно быть, брат и сестра. Лет шестнадцати-семнадцати. Вокруг в беспорядке валялись разбросанные вещи, вытащенные и вспоротые сиденья автомобиля. Явно что-то искали.
- Привели? - послышался от костерка знакомый голос, и нам навстречу шагнула высокая фигура.
- Так точно, господин есаул! - отрапортовал один из наших конвоиров.
- А ну-ка, покажись, голубчики...
- Да мы, кажись, не тех взяли.
- Это почему так?
- Да нет у них никакого оружия. Шкуры.
- Да ну-у-у? - деланно удивился есаул. - Давайте посмотрим на них, может отпустим.
Он подошел. Я узнал Мишаню, который приходил к нам вместе с Хлюстом. В нелепой полувоенной форме, с картонными погонами, на которых что-то было намалевано, в другом месте и при других обстоятельствах он был бы смешон. Но это в другом месте. Я хорошо запомнил его сумасшедший взгляд.
Он подошел вплотную, отсветил нам лица фонариком.
- Чего в глаза светишь! - возмутился было водила.
- Это кто? - спросил Мишаня.
- Водила, - ответили ему казаки.
- Чего водила? - неожиданно рассердился Мишаня.
- "КАМАЗа", - был дан поспешный ответ.
- Ну то-то же, - удовлетворенно отозвался Мишаня и изо всей силы ударил фонариком в лицо водителю. Тот вскинул ладони и упал на колени. Сквозь пальцы закапала кровь.
- А ты чего уставился? - взвизгнул Мишаня, и подскочив ко мне, махнул фонариком.
Я успел уклониться, но все же кожу на виске он мне содрал.
- Еще раз ударишь, и я тебе хребет сломаю, - обозлился я на этого придурка в нелепой форме.
- Да я пристрелю тебя, как собаку! - завопил Мишаня, выхватывая пистолет.
- Господин есаул, а с этими что делать будем? - позвали его от костра.
- Посадите их на землю да приглядывайте! - приказал Мишаня, направляясь к костру, где стояли на коленях четверо беззащитных людей.
- Ну так как, ара, не вспомнил, куда деньги спрятал? - спросил есаул у мужчины.
- Слушай, дарагой, какие деньги? Мы сюда пока ехали - нас каждый пост ГАИ - "давай деньги, давай деньги". И все грозили домой отправить. А где мой дом? Кто меня спросил? Есть у меня дом? Ты у них спроси, - мужчина кивнул на жену и детей. - Спроси у них - где их дом?
- Да так вам чеченам и надо! - отозвался кто-то с неприязнью. - Вы в Буденновске сколько людей жизни лишили?
- Так никому не надо! Зачем так говоришь? Так даже врагу не надо. И чеченцу не надо. Никому не надо...
- Мужчины, отпустите нас, - тихо попросила женщина. - Мы армяне, из Карабаха. Мы думали, там страшно, дом наш разрушили. Детям учиться надо. Кушать надо. Сына лечить надо. У нас там вся земля не земля - железо. Отпустите. Все деньги у нас забрали. Клянусь! Нам же ещё на что-то жить надо!
- Ага! - весело отозвался Мишаня. - Раз говоришь, жить надо, значит, где-то есть денежки! А ну-ка, ищите хорошенько! Чего там все возле пленных встали? Останьтесь двое, остальные ко мне! Иначе мы до утра искать будем.
Двое остались с нами, а четверо остальных присоединились к поискам, составив аккуратно карабин и три охотничьих ружья в пирамиду, где уже стояли автомат и две двустволки.
Степа и Дима переглянулись, я незаметно кивнул, мол, вижу, заметил.
Наши конвоиры тянули шеи, внимательно наблюдая за поисками, подавая советы, где, по их мнению, надо искать.
- Значит так, - заявил есаул, понаблюдав за ходом не дающего результатов обыска. - Ты, хозяин, лучше деньги отдай. Себя не жалеешь, так жену с детьми пожалей.
В это время раздался радостный крик:
- Нашли! Нашли!
Двое казачков, размонтирующих запаску, выудили оттуда сверток. Мужчина взвыл и рванулся к есаулу:
- Не трожь! Это сына лечить деньги! У нас больше ничего нет! Даже дома нет!
- Пшел вон, пес нерусский! - пнул его сапогом Мишаня. - А ну, покажите, что там.
И тут мужчина бросился на него. Мишаня не ожидал нападения и растерялся. Мужчина сбил его с ног и схватил за горло. Мишаня стал хрипеть и сучить ногами. Двое казаков бросились ему на помощь, с трудом оттащив мужика.
Мишаня сидел на земле, выпучив глаза, и с трудом глотал воздух. Потом встал, потирая горло, закашлялся, поднял фуражку и подошел к мужчине, которого двое держали за руки. Того, что произошло дальше, наверное, никто не ожидал. Мишаня вытащил пистолет и, ни слова не говоря, выстрелил армянину два раза в лицо. Казаки, державшие его, отскочили в стороны. Мужчина постоял секунду и рухнул.
На мгновение все замерли. Слышен был лишь треск огня в костре, посвист степного ветра и прерывистое дыхание Мишани.
- Ну чего глаза вылупили? - буднично проронил он. - Берите баб, отведите подальше и разберитесь как хотите, только в живых не оставляйте. А я с мальцом закончу.
- А с этими что? - нервно спросил один их охранников.
- Смотрите за ними пока, - усмехнулся Мишаня. - Сначала с черными разберемся... Ну, пошли, что ли? - он подошел к подростку и рванул его за ворот.
Тот оцепенел совсем и явно не мог адекватно воспринимать окружающее. Он послушно встал на ноги, и не сгибая коленок, пошел за Мишаней, который тянул его от костра.
- Сейчас они и нас постреляют, - горячо зашептал Степа.
- "Мочим" их, - процедил Дима. - Иначе они нас на куски порежут. Нас теперь оставлять в живых им не с руки.
- Я беру Мишаню, вы двое - конвоиров, а Манхэттен с водилой - к пирамиде с оружием.
Мы подобрались.
- Без дураков, "мочить" наглухо, их тут с десяток, если не больше, командовал Димка. - Никаких игр в пленных. Постреляют. И так у нас шансов мало. По моей команде...
- Чего вы там шепчетесь? - подозрительно направился к нам один из охранников.
Но в это время за его спиной раздался пронзительный женский визг: это мать вцепилась в дочку, их пытались оторвать друг от друга, но обе отбивались, плакали.
- Пошли! - шепотом скомандовал Димка, заметив, что конвоиры наши отвлеклись.
Дима и Степа, прошедшие выучку в десанте, не забыли этой школы и лихо завалили своих визави, Манхэттен бестолково затоптался, а водила ошалело бросился вперед, столкнувшись со мной, отчего я в падении едва успел схватить Мишаню за ноги. Надо мной грохнул выстрел, пуля обожгла щеку, но я уже подмял его под себя и выкручивал руку с пистолетом.
Он был худой, но жилистый и довольно сильный. Ему даже удалось на мгновение оказаться сверху. Но сделал он это зря. Мишаня вдруг уронил на меня голову, и его рука, сжимавшая оружие, разжалась. Мне на лицо закапала кровь. Я спихнул тяжелое тело и увидел над ним застывшего подростка с камнем в руках.
- Отойди и ложись! - крикнул я ему, кидаясь к пирамиде с оружием.
Где-то в темноте грохали выстрелы, слышались крики. Я схватил карабин, передернул затвор и прислушался. Вдруг прямо на меня, на свет, выбежали два мужика, совершенно ошалелых, с остекленевшими глазами, с двустволками в руках.
- Стоять! - заорал я на них, вскидывая карабин, но они, вместо того, чтобы остановиться, стали поднимать стволы.
Одного я застрелил сразу, второй успел выстрелить, но пуля прожужжала высоко над моей головой.
- Жаканом, или картечью, гады, заряжали, - зло подумал я, дважды стреляя в развоевавшегося казака.
Тот странно икнул, согнулся пополам и, выронив ружье, упал головой в костер. Вспыхнули волосы, затлела гимнастерка.
По-хорошему, надо было вытащить его из огня, но я ринулся бегом в темноту на помощь товарищам.
- Димка! Степан! Алик! - кричал я, перебежками двигаясь в ту сторону, откуда слышались выстрелы, чтобы не пальнули в меня, целясь на голос.
- Не стреляй! - раздался из темноты голос Димки. - Стой у костра, мы здесь, вроде, закончили.
Я вернулся к костру и подошел к подростку, который совсем плохо говорил по-русски, что-то бормотал скороговоркой и лихорадочно блестел глазами. Я подобрал чей-то валявшийся кожушок и накинул ему на плечи. В круг света вышли Манхэттен и Димка. Впереди семенила маленькая женщина в порванном на плече платье и накинутой чужой телогрейке.
За нею Димка нес на руках девушку, судя по неестественно запрокинутой голове, мертвую.
- А где Степан и водитель? - спросил я.
- Водилу убили, - ответил Алик.
Дима аккуратно положил несчастную рядом с её убитым отцом и ответил мне:
- Степка там, - он мотнул головой назад, - Разбирается с теми, кто девочку убил.
В ночи громыхнула короткая очередь. Через пару минут показался Степан с автоматом в руках. Он бросил на землю две винтовки.
- Машину кто-то из вас водить умеет? - спросил Димка у женщины и мальчишки, которые тихо сидели возле убитых родных.
Женщина подняла на него глаза и ответила, раскачиваясь:
- Я немного могу.
- Вот ваши деньги, - он протянул ей пакет, который нашли у них бандиты, ряженные под казаков. - И ещё немного от нас. Садитесь в свою машину и потихоньку езжайте к посту ГАИ, он километрах в двадцати отсюда. Прямо по дороге. Только про нас не говорите, если сможете.
- Как можно? - удивилась женщина. - Вы нам жизнь спасли.
- Спасли, да не всем, - вздохнул Манхэттен.
- Бог вам поможет! - убежденно произнесла женщина, даже не заботясь о том, чтобы вытирать катящиеся по щекам слезы. - Мы с сыном за вас молиться будем.
Мы собрали убитых в "КАМАЗ", подогнали все машины - четыре обнаруженных неподалеку мотоцикла и "Москвич" - поближе к костру, перегрузили шкуры обратно в наш автомобиль, водителя положили в сторонке, вылили бензин на весь этот транспорт и подожгли. Помогли собрать женщине и её сыну вещи, и они уехали. Мы, впрочем, тоже торопились. На такую стрельбу и такое зарево рано или поздно должны заявиться менты.
Дома загнали машину во двор, разгрузили, отогнали на договоренное с Хлюстом заранее место, и до утра не сомкнули глаз. Но все было спокойно. Это говорило о том, что на нас ещё не вышли, а женщина и паренек сдержали обещание.
Мы уже стали думать, что худшее позади, но ближе к вечеру заявился Хлюст. На этот раз с четырьмя головорезами. И все они вошли в дом.
Там за столиком сидел я в гордом одиночестве. Сидел и кушал картошку. С большим аппетитом. При виде Хлюста я сделал удивленное лицо.
- Чего это ты так рано? Машина твоя стоит на месте, на соседней улице. Видел?
- Машина-то стоит, сука! - он сел на край стола, смахнув предварительно чашки.
- Я хотел возразить против такого грубого обращения с посудой, но Хлюст достал пистолет и положил его перед собой. Его сопровождающие достали одинаковые обрезы.
- С чего это вы за оружие хватаетесь? - сделал я удивленное лицо. - У меня в руках кроме вилки вроде как и нет ничего. Да и по количеству расклад в вашу пользу.
- Ты дуру не гони! - взорвался Хлюст. - Где застава казачья? Что за баба нерусская на пост с сыном приперлась, про стрельбу говорила? Мишаню угрохали, а?!
- Ты, Хлюст, на меня не ори. Хочешь говорить, говори толком, что и как. Твоего Мишаню я видел около "КАМАЗа", когда мы груз перебрасывали, как ты велел. Он обмолвился, что будет сопровождать машину по твоему распоряжению. Вот и все. А что стряслось?
- А то стряслось, фрайер ты недорезанный, что мы тебя сейчас кончать будем. Где дружки твои?
- Спят в той комнате, - кивнул я на занавеску, которая заменяла нам дверь.
- Поди глянь, - бросил Хлюст одному из бугаев.
Тот отправился выполнять приказание и откинул стволом полог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30