тридцать семь и четыре по сравнению со вчерашней - пустяк, который можно не принимать во внимание. Голова тоже как будто работала ясно. Зрение в норме. Что еще? Я напряг мышцы, и они пусть не сразу, но подчинились. О вчерашней хвори, как ни странно, напоминала только общая слабость и чем-то похожая на ревматическую ломота в суставах.
Что ж, не так уж и плохо. Назначенное на два часа свидание не отменялось, а этого я опасался больше всего.
Откинув одеяло, я поднялся с дивана.
Голова слегка закружилась, и, чтобы не потерять ориентировки, я сосредоточил взгляд на фотографии, которая была просунута между стеклянными задвижками книжной полки. Сергей Кузнецов смотрел в пространство с безмятежной улыбкой человека, не подозревающего о грядущих несчастьях. Хотел бы я знать, каким виделся ему мир, что в нем радует и что огорчает, когда смотришь такими вот глазами?
Мои размышления прервало донесшееся из кухни шипение. Через край кастрюльки бежала пена. Я отключил газ.
От запаха подгоревшего молока судорогой свело желудок и потянуло на свежий воздух. Но сделать это оказалось не так-то просто. Пять минут ушло на джинсы, столько же, чтобы напялить на себя рубашку. Хорошо, на сандалетах нет шнурков, иначе, нагнувшись, я рисковал потратить полчаса на разгибание. В конце концов с одеждой было покончено. Мытье и чистка зубов - щетки у меня не имелось - заняли не меньше, чем одевание, но и эта процедура осталась позади.
Держась на всякий случай поближе к стенам, я вышел наружу. Погода была пасмурной. Не то чтобы тучи или туман, видимость как раз отличная, но во всю ширь неба простиралась сплошная серебристая пелена, а вместо солнца над головой висел матовый плафон, внутри которого светила стосвечовая лампа. Не знаю, в чем тут секрет, только все вокруг, даже листья на деревьях, стали почему-то в этом освещении необычайно контрастными, выпуклыми, а видневшиеся со двора верхушки кипарисов отдавали густой, переходящей в черное синевой.
Я запер дверь и сунул ключ под коврик. Конечно, лучше бы оставить его при себе, но я не оставил - вдруг в мое отсутствие вернется Нина?
По узкой бетонированной дорожке я вышел на улицу.
Многоэтажное здание "Лотоса" снизу доверху было увешано флагами всех цветов и оттенков. Со дня на день в городе ожидалось открытие международного фестиваля песни, и за неделю улицы начали украшать праздничными транспарантами, афишами, гирляндами. Дошла, стало быть, очередь и до "Лотоса"...
Я полез в задний карман. Выгреб оттуда горсть мелочи. Вместе с монетами в ладони оказался клочок бумажки - адрес моей будущей квартиры. Я разорвал его и выбросил в урну.
Теперь при мне не оставалось ничего лишнего.
2
Тофику Шахмамедову, к свиданию с которым я готовился со вчерашнего дня, надо было звонить ровно в два. В запасе имелось немного времени. Я присел за свободный столик на открытой террасе кафе и заказал бутылку "Фанты".
Причина, заставившая меня искать встречи с Шахмамедовым, крылась в его редком имени. Впервые оно встретилось среди множества других имен и фамилий при чтении материалов дела и уже тогда запало в память. К тому же именно его я видел запечатленным на свадебном снимке рядом с Кузнецовым во время бракосочетания.
Девятнадцатилетний таксист Шахмамедов, друг покойного, проходил свидетелем по делу. Но свидетелем не совсем обычным - он попадал в круг подозреваемых, поскольку ни на 15, ни на 17 сентября твердого алиби у него было. Пятнадцатого Шахмамедов работал во второй смене и разъезжал на своем таксомоторе по всему городу, оставаясь фактически бесконтрольным, а семнадцатого взял выходной и, если верить его собственным словам, с утра до вечера сидел дома и клеил обои. Мать Тофика находилась в отъезде, соседи в квартиру не заглядывали, подтвердить показания было некому. Следователь установил, что в его квартире действительно шел ремонт, но это, по вполне понятным причинам, мало что меняло. Разумеется, никто не собирался взваливать на Шахмамедова обязанность доказывать свое алиби закон есть закон, и этим занимались те, кому следует. Занимались, между прочим, основательно. Тем не менее, побывав вчера утром на "сходняке" так называют здесь неофициально существующий толкучий рынок, - я насторожился, услышав знакомое имя.
О "сходняке", куда меня привела все та же мысль о ковбойской экипировке погибшего, стоит, пожалуй, рассказать поподробней.
В районе морского порта, рядом с комиссионным магазином, есть сквер. Обычный городской сквер с аккуратными газонами и фонтаном в центре расходящихся лучами аллей. С самого утра по асфальтированным дорожкам сквера с независимым скучающим видом прогуливаются одетые по последнему крику моды молодые люди. Попав сюда и ни о чем не подозревая, вы наслаждаетесь журчанием воды в фонтане, любуетесь золотыми рыбками, идете в глубь тенистой аллеи, и тут до вашего слуха доносится едва различимый конспиративный шепот. Вы недоумеваете - откуда? Шепот повторяется, теперь можно разобрать слова: "Шмотки не нужны?" К вам обращается стоящий поодаль парень в вылинявших добела штанах, майке, украшенной эмблемой Коннектикутского университета, или девушка в прозрачном платье, сквозь которое можно увидеть пупырышки на ее коже. Парень предлагает куртку, рубашку; девушка - косметику, "жвак", фирменные кульки и сигареты. Представители обоего пола делают это с одинаково безразличным, отсутствующим выражением на лицах и, лишь убедившись, что вы "настоящий клиент", меняются прямо на глазах: начинают суетиться, на все лады расхваливают товар, настойчиво зазывают в сторонку, боясь, что "засекут" и будет "шум".
Ни покупать, ни продавать я, понятно, не собирался. Посещение "толчка" входило в план, который был разработан следователем. Мы надеялись отыскать здесь знакомых Кузнецова. Не тех знакомых, с кем он общался по работе, а тех, "невидимок", кого совсем не знали, к кому, собственно, и было адресовано вчерашнее объявление в газете.
Для начала я решил осмотреться и занял стратегически выгодную позицию на подступах к "торговому ряду". Сложность заключалась в том, что многих "продавцов" приводил сюда случай, нездоровое любопытство, а то и необходимость раздобыть денег на дорогу домой. Эти случайные "продавцы", или, как я их окрестил, "дилетанты", меня не интересовали, приезжие не интересовали тоже. Нужен был кто-то из местных, из завсегдатаев, нужен был профессионал!
Короля, как известно, сыграть нельзя, его играют окружающие. Помятуя об этом, я наблюдал за фланирующей в аллеях публикой, стараясь уловить закономерности в ее перемещениях. Задача оказалась не из легких, но в конечном счете после получасового ожидания я все же засек подходящий объект.
Мой избранник - упитанный прыщавый парень в коротких поношенных шортах и желтой жокейской шапочке - был явно из профессионалов: вел себя солидно, стоял в сторонке, клиентов не искал, но, если присмотреться повнимательней, именно к нему, как булавки к магниту, тянулись многие из торгующих, обращаясь то ли за советом, то ли за указаниями.
Рискнул обратиться и я.
Описав длинную кривую, я прошел вдоль зеркальной витрины комиссионки и приблизился к "толстяку".
- Привет, - сказал я.
- Привет, - без энтузиазма ответил он, даже не взглянув в мою сторону.
- Как жизнь? - поинтересовался.
Он не удостоил меня ответом.
- Выручай, старик, - в меру заискивая, я перешел на конспиративный шепот, заимствованный у "дилетантов", но и это не произвело на "толстяка" ни малейшего впечатления.
- Топай дальше, - бросил он, не шелохнувшись. - По понедельникам не подаю.
Шуточка так себе, ниже среднего, и чувствовалось, что весь его репертуар примерно на том же уровне.
- Послушай, серьезно. Дело есть.
Он промолчал, сосредоточенно глядя вдаль из-под прозрачного козырька своей шапочки.
Столь холодный прием мог обескуражить кого угодно, но я не сдавался:
- Может, отойдем? Поговорить надо.
- Здесь говори, коли охота есть. А нет - вали отсюда, мне и без тебя не скучно.
Насчет скуки это верно: сбоку уже маячил очередной тип, жаждущий получить консультацию.
- Напрасно заводишься. Дело серьезное.
- Ну? - обронил он безразлично.
Я понизил голос:
- Валюту обменять надо.
- Ну? - с тем же выражением повторил он.
- Что "ну"? Сумма большая, сечешь? Не в банк же идти. Оптовый покупатель нужен.
- А я при чем?
- Да брось ты... Я к тебе по-человечески, а ты... Помоги, внакладе не останешься.
Последний довод не оставил его равнодушным.
- Я тебя не знаю, - процедил он сквозь зубы. - Кто ты такой?
- Тебе что, фамилия нужна? - огрызнулся я. - Ты вроде не отдел кадров, и я не на работу к тебе устраиваюсь.
- Вот и топай, откуда пришел, - невозмутимо посоветовал он. - Я тебя в первый раз вижу. Может, ты из этих... - Он мотнул головой в сторону фонтана. Очевидно, райотдел милиции следовало искать в указанном направлении, но подобные сведения меня не интересовали.
- Не веришь мне, у Кузнецова Сережки спроси. Он тебе скажет, кто я и откуда. - Я прикинул, какой могла быть кличка у Кузнецова, и решил, что самое благоразумное взять производную от фамилии. - Надеюсь, Кузю ты знаешь?
- Впервые слышу. - Он стрельнул в меня крошечными водянистыми глазками, глубоко спрятанными между надбровными дугами и выпуклостями щек.
- Кузю, - повторил я. - С Приморской.
- Не знаю такого.
- Ну не знаешь, тогда и говорить больше не о чем...
Я смирился с поражением и сделал движение, собираясь уходить.
- Подожди, - остановил он. - Это случайно не тот кадр... ну, про которого Тофик рассказывал?
Где-то внутри у меня мгновенно загорелась контрольная лампочка и, точно милицейская мигалка, стала подавать тревожные сигналы: "То-фик... То-фик... Тофик..."
- Откуда мне знать, про кого тебе рассказывали? - Я боялся провокации со стороны "толстяка" и состроил постную мину: - Я тебе про Кузю толкую, а ты...
- Кажется, вспомнил, это тот деятель, что в "Спринт" два куска выиграл?
Я "просветлел".
- Он самый, а говоришь, не знаю.
Толстяк отвел глаза и хмыкнул:
- Везет же некоторым...
Казалось, он потерял ко мне всякий интерес, но это только казалось.
- И много у тебя валюты? - подумав, спросил он.
- Вагон и маленькая тележка. За вагон себе возьму, а за тележку, так и быть, бери себе.
Он оживился:
- Доллары?
- Не только. Марки, кроны, фунты, всего понемногу.
- Ты где остановился?
- Пока нигде. Утром приехал. Может, на Приморскую подамся, к Сергею. Не знаешь случайно, дома он?
Готов поклясться, что по лицу моего собеседника пробежала тень не то сомнения, не то недоверия. Он хотел что-то ответить, но в последний момент воздержался и, пожевав губами, сказал:
- Насчет валюты не обещаю, но попробую тебе помочь. Сам я такими делами не занимаюсь, разве что переговорю кое с кем. Придется немного подождать, как у тебя со временем: надолго приехал?
- Хорошо, - согласился я после подобающих в таких случаях колебаний. - Немного подождать я могу. Только немного!
- Годится, - произнес "толстяк", скрепляя наш договор. - Есть у меня один человек. Если он согласится... В общем, заходи на днях.
- Куда?
Он расплылся в улыбке:
- На кудыкину гору. Сюда, куда ж еще...
В это время, бочком и сильно сутулясь, к нам подошел загорелый дочерна парень в ярко-голубых джинсах и мятой рубахе с сержантскими нашивками на рукаве и клеймом на груди.
Мой английский не выходил за рамки школьной программы, но его хватило, чтобы перевести надпись: "Полицейский патруль. 14-е отделение полиции. Бирмингем, штат Алабама".
"Толстяк" не обратил на него внимания.
- Я их толкнул, Герась, - сообщил ему "полицейский". - За сто сорок.
- Ну и дурак, - отозвался Герась, употребив при этом весьма крепкое выражение.
Полчаса спустя я уже знал основные жизненные вехи Герася.
Помог телефонный звонок по номеру, который помнил не хуже, чем дату своего рождения, ибо это был единственный оставленный мне канал связи с розыском.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Что ж, не так уж и плохо. Назначенное на два часа свидание не отменялось, а этого я опасался больше всего.
Откинув одеяло, я поднялся с дивана.
Голова слегка закружилась, и, чтобы не потерять ориентировки, я сосредоточил взгляд на фотографии, которая была просунута между стеклянными задвижками книжной полки. Сергей Кузнецов смотрел в пространство с безмятежной улыбкой человека, не подозревающего о грядущих несчастьях. Хотел бы я знать, каким виделся ему мир, что в нем радует и что огорчает, когда смотришь такими вот глазами?
Мои размышления прервало донесшееся из кухни шипение. Через край кастрюльки бежала пена. Я отключил газ.
От запаха подгоревшего молока судорогой свело желудок и потянуло на свежий воздух. Но сделать это оказалось не так-то просто. Пять минут ушло на джинсы, столько же, чтобы напялить на себя рубашку. Хорошо, на сандалетах нет шнурков, иначе, нагнувшись, я рисковал потратить полчаса на разгибание. В конце концов с одеждой было покончено. Мытье и чистка зубов - щетки у меня не имелось - заняли не меньше, чем одевание, но и эта процедура осталась позади.
Держась на всякий случай поближе к стенам, я вышел наружу. Погода была пасмурной. Не то чтобы тучи или туман, видимость как раз отличная, но во всю ширь неба простиралась сплошная серебристая пелена, а вместо солнца над головой висел матовый плафон, внутри которого светила стосвечовая лампа. Не знаю, в чем тут секрет, только все вокруг, даже листья на деревьях, стали почему-то в этом освещении необычайно контрастными, выпуклыми, а видневшиеся со двора верхушки кипарисов отдавали густой, переходящей в черное синевой.
Я запер дверь и сунул ключ под коврик. Конечно, лучше бы оставить его при себе, но я не оставил - вдруг в мое отсутствие вернется Нина?
По узкой бетонированной дорожке я вышел на улицу.
Многоэтажное здание "Лотоса" снизу доверху было увешано флагами всех цветов и оттенков. Со дня на день в городе ожидалось открытие международного фестиваля песни, и за неделю улицы начали украшать праздничными транспарантами, афишами, гирляндами. Дошла, стало быть, очередь и до "Лотоса"...
Я полез в задний карман. Выгреб оттуда горсть мелочи. Вместе с монетами в ладони оказался клочок бумажки - адрес моей будущей квартиры. Я разорвал его и выбросил в урну.
Теперь при мне не оставалось ничего лишнего.
2
Тофику Шахмамедову, к свиданию с которым я готовился со вчерашнего дня, надо было звонить ровно в два. В запасе имелось немного времени. Я присел за свободный столик на открытой террасе кафе и заказал бутылку "Фанты".
Причина, заставившая меня искать встречи с Шахмамедовым, крылась в его редком имени. Впервые оно встретилось среди множества других имен и фамилий при чтении материалов дела и уже тогда запало в память. К тому же именно его я видел запечатленным на свадебном снимке рядом с Кузнецовым во время бракосочетания.
Девятнадцатилетний таксист Шахмамедов, друг покойного, проходил свидетелем по делу. Но свидетелем не совсем обычным - он попадал в круг подозреваемых, поскольку ни на 15, ни на 17 сентября твердого алиби у него было. Пятнадцатого Шахмамедов работал во второй смене и разъезжал на своем таксомоторе по всему городу, оставаясь фактически бесконтрольным, а семнадцатого взял выходной и, если верить его собственным словам, с утра до вечера сидел дома и клеил обои. Мать Тофика находилась в отъезде, соседи в квартиру не заглядывали, подтвердить показания было некому. Следователь установил, что в его квартире действительно шел ремонт, но это, по вполне понятным причинам, мало что меняло. Разумеется, никто не собирался взваливать на Шахмамедова обязанность доказывать свое алиби закон есть закон, и этим занимались те, кому следует. Занимались, между прочим, основательно. Тем не менее, побывав вчера утром на "сходняке" так называют здесь неофициально существующий толкучий рынок, - я насторожился, услышав знакомое имя.
О "сходняке", куда меня привела все та же мысль о ковбойской экипировке погибшего, стоит, пожалуй, рассказать поподробней.
В районе морского порта, рядом с комиссионным магазином, есть сквер. Обычный городской сквер с аккуратными газонами и фонтаном в центре расходящихся лучами аллей. С самого утра по асфальтированным дорожкам сквера с независимым скучающим видом прогуливаются одетые по последнему крику моды молодые люди. Попав сюда и ни о чем не подозревая, вы наслаждаетесь журчанием воды в фонтане, любуетесь золотыми рыбками, идете в глубь тенистой аллеи, и тут до вашего слуха доносится едва различимый конспиративный шепот. Вы недоумеваете - откуда? Шепот повторяется, теперь можно разобрать слова: "Шмотки не нужны?" К вам обращается стоящий поодаль парень в вылинявших добела штанах, майке, украшенной эмблемой Коннектикутского университета, или девушка в прозрачном платье, сквозь которое можно увидеть пупырышки на ее коже. Парень предлагает куртку, рубашку; девушка - косметику, "жвак", фирменные кульки и сигареты. Представители обоего пола делают это с одинаково безразличным, отсутствующим выражением на лицах и, лишь убедившись, что вы "настоящий клиент", меняются прямо на глазах: начинают суетиться, на все лады расхваливают товар, настойчиво зазывают в сторонку, боясь, что "засекут" и будет "шум".
Ни покупать, ни продавать я, понятно, не собирался. Посещение "толчка" входило в план, который был разработан следователем. Мы надеялись отыскать здесь знакомых Кузнецова. Не тех знакомых, с кем он общался по работе, а тех, "невидимок", кого совсем не знали, к кому, собственно, и было адресовано вчерашнее объявление в газете.
Для начала я решил осмотреться и занял стратегически выгодную позицию на подступах к "торговому ряду". Сложность заключалась в том, что многих "продавцов" приводил сюда случай, нездоровое любопытство, а то и необходимость раздобыть денег на дорогу домой. Эти случайные "продавцы", или, как я их окрестил, "дилетанты", меня не интересовали, приезжие не интересовали тоже. Нужен был кто-то из местных, из завсегдатаев, нужен был профессионал!
Короля, как известно, сыграть нельзя, его играют окружающие. Помятуя об этом, я наблюдал за фланирующей в аллеях публикой, стараясь уловить закономерности в ее перемещениях. Задача оказалась не из легких, но в конечном счете после получасового ожидания я все же засек подходящий объект.
Мой избранник - упитанный прыщавый парень в коротких поношенных шортах и желтой жокейской шапочке - был явно из профессионалов: вел себя солидно, стоял в сторонке, клиентов не искал, но, если присмотреться повнимательней, именно к нему, как булавки к магниту, тянулись многие из торгующих, обращаясь то ли за советом, то ли за указаниями.
Рискнул обратиться и я.
Описав длинную кривую, я прошел вдоль зеркальной витрины комиссионки и приблизился к "толстяку".
- Привет, - сказал я.
- Привет, - без энтузиазма ответил он, даже не взглянув в мою сторону.
- Как жизнь? - поинтересовался.
Он не удостоил меня ответом.
- Выручай, старик, - в меру заискивая, я перешел на конспиративный шепот, заимствованный у "дилетантов", но и это не произвело на "толстяка" ни малейшего впечатления.
- Топай дальше, - бросил он, не шелохнувшись. - По понедельникам не подаю.
Шуточка так себе, ниже среднего, и чувствовалось, что весь его репертуар примерно на том же уровне.
- Послушай, серьезно. Дело есть.
Он промолчал, сосредоточенно глядя вдаль из-под прозрачного козырька своей шапочки.
Столь холодный прием мог обескуражить кого угодно, но я не сдавался:
- Может, отойдем? Поговорить надо.
- Здесь говори, коли охота есть. А нет - вали отсюда, мне и без тебя не скучно.
Насчет скуки это верно: сбоку уже маячил очередной тип, жаждущий получить консультацию.
- Напрасно заводишься. Дело серьезное.
- Ну? - обронил он безразлично.
Я понизил голос:
- Валюту обменять надо.
- Ну? - с тем же выражением повторил он.
- Что "ну"? Сумма большая, сечешь? Не в банк же идти. Оптовый покупатель нужен.
- А я при чем?
- Да брось ты... Я к тебе по-человечески, а ты... Помоги, внакладе не останешься.
Последний довод не оставил его равнодушным.
- Я тебя не знаю, - процедил он сквозь зубы. - Кто ты такой?
- Тебе что, фамилия нужна? - огрызнулся я. - Ты вроде не отдел кадров, и я не на работу к тебе устраиваюсь.
- Вот и топай, откуда пришел, - невозмутимо посоветовал он. - Я тебя в первый раз вижу. Может, ты из этих... - Он мотнул головой в сторону фонтана. Очевидно, райотдел милиции следовало искать в указанном направлении, но подобные сведения меня не интересовали.
- Не веришь мне, у Кузнецова Сережки спроси. Он тебе скажет, кто я и откуда. - Я прикинул, какой могла быть кличка у Кузнецова, и решил, что самое благоразумное взять производную от фамилии. - Надеюсь, Кузю ты знаешь?
- Впервые слышу. - Он стрельнул в меня крошечными водянистыми глазками, глубоко спрятанными между надбровными дугами и выпуклостями щек.
- Кузю, - повторил я. - С Приморской.
- Не знаю такого.
- Ну не знаешь, тогда и говорить больше не о чем...
Я смирился с поражением и сделал движение, собираясь уходить.
- Подожди, - остановил он. - Это случайно не тот кадр... ну, про которого Тофик рассказывал?
Где-то внутри у меня мгновенно загорелась контрольная лампочка и, точно милицейская мигалка, стала подавать тревожные сигналы: "То-фик... То-фик... Тофик..."
- Откуда мне знать, про кого тебе рассказывали? - Я боялся провокации со стороны "толстяка" и состроил постную мину: - Я тебе про Кузю толкую, а ты...
- Кажется, вспомнил, это тот деятель, что в "Спринт" два куска выиграл?
Я "просветлел".
- Он самый, а говоришь, не знаю.
Толстяк отвел глаза и хмыкнул:
- Везет же некоторым...
Казалось, он потерял ко мне всякий интерес, но это только казалось.
- И много у тебя валюты? - подумав, спросил он.
- Вагон и маленькая тележка. За вагон себе возьму, а за тележку, так и быть, бери себе.
Он оживился:
- Доллары?
- Не только. Марки, кроны, фунты, всего понемногу.
- Ты где остановился?
- Пока нигде. Утром приехал. Может, на Приморскую подамся, к Сергею. Не знаешь случайно, дома он?
Готов поклясться, что по лицу моего собеседника пробежала тень не то сомнения, не то недоверия. Он хотел что-то ответить, но в последний момент воздержался и, пожевав губами, сказал:
- Насчет валюты не обещаю, но попробую тебе помочь. Сам я такими делами не занимаюсь, разве что переговорю кое с кем. Придется немного подождать, как у тебя со временем: надолго приехал?
- Хорошо, - согласился я после подобающих в таких случаях колебаний. - Немного подождать я могу. Только немного!
- Годится, - произнес "толстяк", скрепляя наш договор. - Есть у меня один человек. Если он согласится... В общем, заходи на днях.
- Куда?
Он расплылся в улыбке:
- На кудыкину гору. Сюда, куда ж еще...
В это время, бочком и сильно сутулясь, к нам подошел загорелый дочерна парень в ярко-голубых джинсах и мятой рубахе с сержантскими нашивками на рукаве и клеймом на груди.
Мой английский не выходил за рамки школьной программы, но его хватило, чтобы перевести надпись: "Полицейский патруль. 14-е отделение полиции. Бирмингем, штат Алабама".
"Толстяк" не обратил на него внимания.
- Я их толкнул, Герась, - сообщил ему "полицейский". - За сто сорок.
- Ну и дурак, - отозвался Герась, употребив при этом весьма крепкое выражение.
Полчаса спустя я уже знал основные жизненные вехи Герася.
Помог телефонный звонок по номеру, который помнил не хуже, чем дату своего рождения, ибо это был единственный оставленный мне канал связи с розыском.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40