Или все же не рисковать и признаться, что я, Татьяна Иванова, частный детектив, хочу вас, бандитов-коллекционеров с садистским уклоном, вывести на чистую воду, и с этой целью мне пришлось пробраться в дом и познакомиться с одним отвратительным типом, и теперь…
Стоп, нет, не пойдет, нужно попридержать свой язык.
Но вот что любопытно: я пытаюсь найти воров, ограбивших Конищева, а меня саму тоже приняли за воровку.
Откликнулось и аукнулось!
Недаром мои магические кости старательно предупреждали меня о каком-то обмане.
Вот и сегодня, перед тем как отправиться в этот дом, я посоветовалась с моими «помощниками», и комбинация из цифр «20+25+5» подсказала: «Не слушайте его, он блефует».
Уж не эта ли дикая ситуация и не этот ли гад имелись тогда в виду?
Возможно, он действительно сейчас блефовал.
Но что мне мешало делать то же самое?
Все же считаться в его глазах ворюгой мне казалось куда лучше, чем частным детективом или тем более кем-нибудь из ментов.
Вор — это все-таки что-то свое, понятное. Тем более мне показалось, что этот сумасшедший называл меня воровкой с легким оттенком восхищения или, по крайней мере, без той явной злобы, которая чувствовалась вначале.
Набор отмычек, ножик, стеклорез и прочие необходимые мелочи, которые я всегда ношу с собой в элегантной кожаной сумке, растопили сердце Кузнеца, и он увидел во мне не праведную дамочку в милицейском чине, а откровенную прохиндейку.
В моей страшной сказке роль палочки-выручалочки неожиданно выполнила наплечная сумка.
Как там просил Ванька-дурачок: «Сума — дай ума»?
И потом, не зря же мне жаловался Володька, что сейчас вокруг буквально все и вся воруют.
Мол, в наше время сделалось чуть ли не неприличным не воровать и не зариться на чужое добро.
А я что, лысая, что ли?
Пока — нет, но если еще хоть немного посижу с этой колючей штуковиной на башке, то точно лишусь всех волос.
Разве я не имею права тоже утащить что-нибудь интересное у такого вот богача?
Чем больше я себя таким образом уговаривала, тем четче вырисовывалась в голове желанная легенда, и мне даже становилось как-то легче дышать, словно я сбрасывала с себя…
Нет, сбрасывать с себя я больше ничего не намерена, и так хватит.
В общем, словно я сбрасывала с себя тяжкий груз, с каждой минутой входя в новый образ и мысленно превращаясь в эдакую зеленоглазую нахалку-авантюристку, отчаянную воровку, искательницу сокровищ и приключений.
Нет, не зря в школьные годы чудесные я какое-то время мечтала стать актрисой.
Можно сказать, зарыла талант в землю. Прошло каких-нибудь минут двадцать, а я уже совершенно успокоилась и была готова снова встретиться со своим истязателем один на один.
Тем более что от неудобной позы у меня слишком сильно затекли руки и ноги, и необходимо было освободиться как можно скорее.
Между прочим, мне не помешало бы поближе познакомиться со здешним туалетом.
Интересно, в каком духе безумец выполнил это помещение — в виде какой-нибудь избушки на курьих ножках или космической летающей тарелки?
Кажется, теперь я была готова к любым неожиданностям, даже если бы его коттедж начал стартовать к Луне.
Осторожненько, чтобы не причинять себе лишней боли, я пошевелилась в пыточном кресле и принялась кивать головой, давая понять, что готова к разговору.
По громкому хмыканью, которое раздалось у меня прямо под ухом (мало ему видеоглазков, он везде и микрофоны встроил, гад, чтобы вещать на весь дом свою чушь!), я поняла, что Кузнец заметил мои знаки, и вскоре он снова появился передо мной во всей своей отвратительной красе.
Освободил мне от лейкопластыря рот, уставился вопросительно и даже, с минуту помедлив, снял с головы ужасный венок, от которого у меня и виски, и затылок буквально горели огнем, — пожалел все-таки девушку, скотина.
Но я знала — теперь плевками делу не поможешь. И, опустив глаза, принялась рассказывать ему свою быль.
— Меня зовут Ивановой… Лилей, — добавила я в последний момент. — Некоторое время я встречалась с человеком по имени Сергей Конищев, который как-то показал мне свой кинжал, или какой-то короткий меч, украшенный драгоценностями, а потом рассказал о существовании места, где якобы делают такие штуки. С тех пор у меня появилась мечта пробраться сюда и поживиться чем-нибудь подобным — Сергей сказал, что каждая такая вещь стоит уйму денег.
— Как ловко! — перебил меня Кузнец. — Решила вот так запросто прийти и что-нибудь взять? Может быть, ты — дурочка?
Но я тут же торопливо пояснила, что сегодня моей целью было просто проникнуть в намеченный дом под видом заказчицы, приглядеться, где что тут плохо лежит, и прикинуть, как лучше сюда пробраться в удобное для этого время.
А так как получилось, что все двери были открыты, то я подумала, что мне сегодня вдруг невероятно повезло.
И вот…
— И ты ходишь на дела одна? Не боишься, что пристукнут? — глядя на меня с прищуром, спросил Кузнец.
— Да нет, с братом, — пробормотала я быстро, потому что хуже всего во время таких словесных сочинений задумываться и делать большие паузы — это сразу же наводит на подозрения. — Мне подсобляет братик и его друзья. Одна я только на разведку хожу — девушкам всегда проще.
А про себя подумала: прости меня, Лиля, ангел чистой красоты!
Пришлось и тебя, и братца твоего впутать в эту выдуманную историю.
Зато получалось достоверно, близко к жизни, прямо-таки по Станиславскому.
Но все-таки риск попасться был большой.
Признаться, сейчас я преследовала двойную цель.
Во-первых, снять с себя худшие подозрения — а я поняла, что больше всего Кузнец боялся именно «ищеек», и, наверное, имел для этого какие-то основания.
Во-вторых, назвавшись Лилей, правда, с другой фамилией, я хотела проверить — знает ли он о существовании девушки Сергея и как отреагирует на мои слова?
Ведь те, кто избивал Конищева, угрожали расправой именно над этой самой Лилей и, следовательно, должны были с ней очно или хотя бы заочно быть знакомы.
Поэтому сейчас я нарочно назвалась этим именем, подстраховавшись собственной, более чем распространенной фамилией.
Мало ли на свете девушек по имени Лиля?
У Конищева вполне могло быть несколько разных подружек с таким именем — что в этом особенного?
Но сейчас меня сильно удивило, что Кузнец никак не отреагировал на это имя.
Словно бы не имел о такой знакомой Сергея ни малейшего представления.
Очень, очень странно!
Кстати, при воспоминании о прелестном лице Лили мне сделалось как-то особенно не по себе: интересно, как бы она себя чувствовала в такой ловушке?
Наверное, давно бы уже умерла со страха!
— Ну что же, — выслушав мою лживую исповедь, сказал Кузнец. — Я думаю, самое правильное будет теперь сдать тебя в милицию. Сейчас позвоню, пусть приедут, заберут…
При этих словах сердце мое наполнилось прямо-таки небывалым счастьем.
Я представила, как предстану перед нашими родными тарасовскими ментами, а потом перед Володькой в виде «воровки» и как он мне игриво незаметно подмигнет: что, мол, попалась? За решетку собралась, Танюша?
А как же Канары?
Да, такой исход был бы для меня спасением, настоящим хеппи-эндом.
Правда, я бы покинула этот дом ни с чем, так ничего и не узнав ни про Кузнеца, ни по поводу своего дела.
И у меня не останется никаких шансов снова под каким-нибудь предлогом сюда проникнуть.
— Нет! — вскричала я так, что у самой зазвенело в ушах. — Нет, только не это! Мне сейчас нельзя, особенно нельзя там засвечиваться. Не надо никуда звонить! Ни за что! Я тебе заплачу, я тебе…
И тут у меня из глаз прямо-таки потоками брызнули настоящие обильные слезы!
Может, напрасно в свое время я пренебрегла театральным институтом?
— Это почему же? — заинтересовался Кузнец и засмеялся. — Что, похоже, уже сидела, голубка? Больше не хочется? Не понравилось?
— Да нет, пока не сидела… Просто последнее дело, только что… Меня сейчас все ищут. Прошу тебя, все, что угодно…
— Все, что угодно? — сладострастно улыбнулся Кузнец и внимательно посмотрел мне на грудь.
Я невольно содрогнулась — вот оно, начинается! Но тут его, судя по всему, заинтересовало совсем другое:
— А про какое ты говоришь последнее дело? Я вздохнула, поколебавшись, стоит ли сочинять дальше, но по вопросительному взгляду Кузнеца поняла, что мне все равно не отвертеться от ответа.
— Ну, ты, наверное, не знаешь, — промямлила я. — Есть такой Зайчиков. Вениамин, Венечка. В общем, это мы его. Ну, а сейчас как раз трясут всех подряд. Мне нельзя.
— Хм, и ты не побоялась сразу же лезть сюда, ко мне? Ну и аппетиты у вас, мадам!
— Да нет же, я сказала, что хотела только посмотреть, прикинуть… Сначала я думала уехать из города, но так еще хуже — только усугубишь подозрения. Нужно жить так, как будто бы ничего не произошло, — по опыту знаю.
— Ясно, значит, после того, как ты с этим Зайчиковым… — хмыкнув, начал было Кузнец, но его перебил звонок.
Оказывается, здесь было хорошо слышно, когда трезвонили и в калитку, и во входную дверь.
Кузнец подошел к наглухо заделанному окну, в котором, видимо, была секретная щелка, и взглянул вниз.
— Наши приехали, — проговорил он озабоченно. — Вот и хорошо — сейчас вместе решим, что с тобой делать. Учти, я проверю каждое твое слово.
— Ой, а я в туалет хочу, не могу больше…
— Говорю тебе, сиди! — прикрикнул Кузнец. — Сейчас разберемся.
Пришлось мне еще несколько минут провести в пыточном кресле — оно было явно похуже любого зубоврачебного.
Через некоторое время Кузнец явился в комнату в сопровождении двух мужчин, один из которых имел ярко выраженную «кавказскую национальность», а другой напоминал благообразного российского дьячка с аккуратной седой бородкой торчком.
— Да, я от кого-то слышал, что Зайчикова грабанули, — кивнул в мою сторону «дьячок». — Громкое дело, сейчас многие об этом говорят. Неужто эта?
— Красивый девушка, а какой вороватый, — неодобрительно заметил кавказец. — Нехорошо.
— Что мне с ней теперь делать?
— Отпусти! — взмолилась я. — Отпусти, я заплачу, у меня есть деньги… Много!
— Ха, которые ты у Зайчикова стырила? Может, ты мне еще его барахлишко заодно принесешь? Уж не хочешь ли ты меня под это дело подставить? Ты, конечно, девочка ловкая, но тут у тебя ничего не выйдет, — засмеялся Кузнец.
— Да нет, у меня есть другие деньги, чего вы…
— Я тебя отпущу, а ты потом скажешь: истязал, допрашивал… Брату нажалуешься. По глазам же видно!
— Клянусь, даже не вспомню — я ведь сама виновата! Я сюда больше не покажусь, вообще дорогу забуду и всем нашим скажу…
Почувствовав, что слова «сама виновата» прозвучали из моих уст как-то особенно неуместно, я добавила:
— Сама виновата, что попалась. Что уж тут теперь. Придется расплачиваться. Но только не в ментовку. Говори, сколько хочешь получить с меня? Я сейчас скажу, чтобы кто-нибудь привез…
— Слушай, ладно, хватит девчонку мучить, — вступился бородатый. — Пусть принесет тысчонку долларов, если ей так хочется, — и дело с концом. У нас других забот полно. Я привез партию — иди принимай. А кое-что уже можно и пристроить. Некогда сегодня фигней заниматься.
— Какой вороватый, — снова прицокнул языком нерусский мужчина. — За таким вороватым очень много следить надо. Но она никуда не убежит. Отвяжи женщину — женщин так нельзя, ты снова сильно нехорошо делаешь.
Кузнец молча начал меня освобождать, а я еще никак не могла поверить в свое спасение.
От неудобного сидения у меня настолько сильно затекли руки и ноги, что я никак не могла сразу же встать и лишь шевелила конечностями, желая хоть как-то размяться.
— Ишь ты, добренький какой, — недовольно пробормотал Кузнец, а потом обратился ко мне:
— Так как, ты говоришь, зовут того твоего друга, от которого ты про нас узнала?
— Конищев. Сергей Конищев.
— Был такой, — нетерпеливо подтвердил «дьячок», который словно куда-то сильно торопился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19