Он незаметно для себя проиграл четыре тысячи. Тося, видя, как партнер увлечен игрой и желанием отыграться, сказал:
- Мой брат меня учил: когда идет масть, самое главное - это вовремя остановиться. Хорошо, что я вспомнил. Так, давай подсчитаем: четыре... долой три, остается одна. Итак, Шурик, вы по игре мне должны тысячу, и, как мне кажется, я могу отправиться восвояси. Нужно предупредить друзей, что деньги не нужны.
Шурик пытался уговорить Тосю продолжить игру. Но после настойчивых отказов уплатил долг скрежеща зубами. Пока Шурик не передумал и находился в раздумьях, Тося спешно удалился.
Дома у Нурика спустя час Тося рассказывал другу:
- ...С полученной тысячью я несся, не разбирая дороги. Как будто бы у меня на хвосте целый мусорской полк. Пробежав с километр, тормознул такси. И вот я здесь.
- Как удалось тебе обыграть Шурика? Я слышал, что он очень неплохо играет в "деберц".
- Это оказалось гораздо легче, чем я мог предположить, - ответил Тося, доставая карты. - Я убрал его на "складку".
- Расскажи подробней. Я никогда не слышал об этой "складке".
- Это самая простая, безобидная и надежная слюнтявка, которую я знаю. Причем, чтобы ее применить, не нужно никакой предварительной подготовки. Слушай внимательно. Делая вид, что подсчитываю свои очки, сам тем временем выбираю три наиболее сильные карты одной масти. Желательно, чтобы это был терц от валета или короля. Отобранные три карты следует прикрыть еще тремя, первыми попавшимися под руку. Но если есть время выбирать и их, тогда они оказываются все разномастные и самого незначительного роста... Итак, - говорил Тося, все сказанное воспроизводя на столе, - когда все карты собраны в одну колоду, я знаю, что сверху в ней лежат шесть отобранных мною карт. Тасую так, чтобы их не задеть. Затем предлагаю сдвинуть Шурику. Для этого кладу всю колоду на стол. Он снимает половину карт и кладет рядом. Беру оставшуюся половину и вместо того, чтобы накрыть ею отделенную им часть, начинаю раздавать по три карты, ему - себе...
Вначале он задумался и даже попытался меня остановить. Но поняв, что этот случай надежный, так как исключена возможность "вольта", разрешил продолжать.
Когда я раздал каждому по шесть карт, высвечиваю козырь и кладу его сверху оставшейся на столе кучки. В этот момент внимание партнера приковано к своим картам и открытому козырю, и он не задумывается над моими дальнейшими действиями. А стоило бы!
Оставшиеся несколько карт в моей руке накрываю взятой со стола кучкой с открытым козырем и полученную колоду кладу на стол. Теперь знаю, какие карты получит Шурик, а какие - я.
- Да, действительно, все очень просто, - согласился Нурик. - А почему ты стал на одной тысяче? Ты ведь мог на него налезть бабками и покруче.
- Если бы я не стал, а выбил его за лавэ, то не смог бы отойти и пяти метров от этого дома. Ты же видел: порядочность и понятия у этих людей и не ночевали. Они пробили бы мне жбан в два счета.
- И то верно, - согласился Нурик.
Они долго решали и спорили о том, как "раскидать" уплаченную пятерку между ними и Гвоздем. Нурик говорил:
- Гвоздь за свой язык должен взять все расходы по возврату на себя.
Когда в окно заглянул следующий день первыми лучами рассвета, Тося сказал:
- Давай оставим все, как есть. Гвоздь и без нас знает о своей ошибке. Если сейчас мы не коснемся этого вопроса в разговоре с ним, Гвоздь будет каждому из нас предан до конца жизни. Ну а если нет - ему можно напомнить в любой момент, сгустив краски.
На этом и остановились. Через неделю Тося уехал из Луганска с приличным капиталом, который нажил не без помощи Алима и Нурика.
Спустя полгода на серпантине горных дорог Крыма "Жигули", войдя в поворот на большой скорости, понесло и закрутило на мокром от дождя асфальте. Сбив несколько ограничительных столбиков у края дороги, машина упала в глубокую пропасть. В ней находились трое молодых парней, которые скончались, не приходя в сознание. Ими были Нурик, Гвоздь и Алим.
Тосю вернули в действительность дикие крики, рев и свист. Все это звучало со всех сторон акустически продуманной дымной камеры.
- "Товарищ"! Ах ты, комуняка! Фуценюга! Так реагировали заключенные на сказанное увлекшимся лектором слово "товарищи".
Радостный и счастливый минуту назад, профессор, сгорбленный, с выражением ужаса на лице, пятился к кнопке у двери. Эта кнопка была сигналом для корпусных к тому, что в какой-то камере жизни или чести человека угрожает опасность.
ТРОЙНИКИ
Недолго он пробыл в этой камере.
Однажды утром открылась кормушка, и ему было предложено собрать вещи и приготовиться к выходу.
- Что бы это могло значить? - Тося удивленно смотрел на Амирана, как будто тот был ясновидящим.
- Сколько ты в этой хате? - спросил Амиран.
- Сегодня пошел пятый день. - И сам удивился тому, как долго здесь тянется время.
- По-моему, тебя переводят на спецы.
- Почему ты так думаешь?
- Прошло четыре дня, как ты обдурил всю хату. Кум уже на следующий день знал об этом. Да-да, постукивают педерасы. Знаешь, подобное в тюремной жизни бывает нечасто. Чтобы дурануть стольких людей... Вот я и думаю, что эти несколько дней, что они тебя не трогали, готовили прием на спецу.
- Что такое спецы? - спросил Тося.
- Спец... говорят еще "тройники". Есть много названий. Это камера, в которой три нары и обязательно одна "утка". Бывают две, - немного подумав, добавил Амиран.
В это время отворилась дверь, и Тося побрел по длинным коридорам памятника архитектуры екатерининской эпохи.
Его вели в то крыло тюрьмы, где находились камеры смертников. Вот они остановились. Зазвенели ключи, повернулся замок, и он оказался в маленькой светлой камере. Трое ее жителей встретили его сдержанно и сухо. Он бегло осмотрел хату и сказал:
- Привет, ребята! Чем дышите? Как спите? При этом он подумал: "Придется у одного из вас забирать плацкарту, которых здесь, к сожалению, три".
Узкая нара стояла у правой стены. А у левой, над такой же, повисла еще одна. Именно ее разглядывал Прикуп. "Да это курорт", - подумал он.
Разместившись за маленьким аккуратным столом, он знакомился с зеками, когда вновь громко открылись засовы и худощавый парень в очках покинул Тосино общество.
"Если верить Амирану, - раздумывал Прикуп, - то целят под меня. Это кум тасует людей. Пудрит мне мозги, подсаживая курицу... А может, наседка здесь, среди этих двоих?"
Он присматривался к сокамерникам, но все больше убеждался, что они всего лишь муляж в психологической игре кума.
Он запоем читал, восхищаясь слогом и удивляясь маскировке смысла в произведениях классиков.
Библиотека в тюрьме была огромна и разнообразна.
В этой тихой хатке у него были нара без козырька и времени безмерно.
Но вот в хате появился веселый худощавый человек по имени Саша, и размеренная жизнь закончилась.
- Тогда выпустили, и сейчас я задержусь у вас не надолго, - кричал Саша надзирателю, когда тот запирал за ним дверь. Затем он повернулся к Тосе и заявил: - Ничего у них на меня нет. Полгода назад меня выпустили из этой тюрьмы за недоказанностью. А сейчас опять закрыли. Но я твердо знаю, что нового у них ничего не появилось.
Тося разглядывал новичка. Тот был очень веселым, доброжелательным, непритязательным. Он ночевал пару дней между шконками, отделенный от кафельного пола свалявшейся ватой тонкой скатки. На третий день один из заключенных, уходя на этап, крепко пожал руку Тосе, при этом сказав: "Держись, братэлла". Их осталось трое.
Саша с Тосей целыми днями играли в нарды, домино и карты. Саша оказался неплохим игроком, и у Тоси появилась возможность размяться. Так как играли "не плачу - не получаю", он не стремился выиграть, а лишь вспомнить навыки.
Вечерами Саша залезал к Тосе на нары, и они проводили часы за разговорами.
- Меня скоро выпустят, - говорил Саша, - не знаю, чем заняться на свободе. Перед подсидкой познакомился с такой телкой... Ради нее готов на все. Но что я умею? Если ты не научишь одной из твоих афер, мне останется наживать грабежом. А это значит - скоро снова сюда.
Тося говорил, что находится здесь по недоразумению, далек от криминала вообще и от афер в частности.
- Ну ты и рыба, - отреагировал Саша на полученное объяснение. - Твоя погремуха должна быть - Акула.
Как Саша ни пытался вызвать Тосю на откровенность, у него ничего не выходило. Кроме жалостливых историй об ошибке ментов, он ничего другого не слышал. Саша не давал Тосе собраться с мыслями и держал в напряжении.
- Для кого интересуешься? - однажды задал он вопрос Саше, когда тот в очередной раз пытался разузнать подробности его дела.
Саша открыл рот для ответа, но тут же закрыл, ощутив, что этот маленький вопрос убил его наповал.
Тося заскучал от однообразия и присутствия "утки". Ему хотелось приключений, и он решил поменять стоянку. Для этого объявил врачу о том, что поймал гонорею. С вечера он ввел в канал шарик из кислого черного хлеба величиной со спичечную головку. На утро взяли мазки и через день перевели в камеру в углу нижнего этажа, которая походила на монашескую келью со сводчатым потолком. В ней было два этажа деревянного настила. Причем верхний - вдвое меньше нижнего. Называлась она "карантинка". На момент его прихода в ней было четверо зеков.
Ознакомленный с работой оперативных служб Бутырки, к новым соседям Тося относился первое время с недоверием. Но вскоре понял, "кумовского" здесь нет. Он расслабился и принялся рассматривать "спектакли чужих судеб", ближе знакомясь с каторжанами.
- ...Двое из них с мастыркой на сифон, - впоследствии рассказывал Прикуп. - Это проще, чем трипак. Если натощак съесть ложку соли, кровь покажет четыре креста. А еще был пацан по имени Казбек. Ему вменяли убийство пятерых человек. Ранее он просидел десять месяцев под следствием на Матросской тишине, но был отпущен на свободу за недостаточностью улик. Он уехал в свой Грозный. А через пять месяцев приехали "петры", и теперь он в Бутырке.
Тося сдружился с Казбеком. Тот ждал этапа на Матросскую тишину в больничку, имея что-то в почках.
Здесь Тосе ничто не мешало собраться с мыслями. Он вспоминал, как однажды приехал в Одессу из очередного "турне" и пришел Слава Бокал.
НА ИНДИЙСКИЕ ФИАНИТЫ
Тепло обнялись. Дружили они со школьных времен. Будучи детьми, скручивали зеркала с машин и продавали по двадцать пять рублей. После обмена историями и рассказами о приключениях Бокал достал из кармана золотое кольцо с большим бриллиантом в красивой оправе, который завораживающе горел. Слава протянул кольцо Тосе и молча принялся ждать мнение друга.
- Красивая вещица, - заметил тот, рассматривая изделие. - Что это за кольцо?
- Это золото с бриллиантом ноль восьмых карата, - ответил Бокал. - А вот это сережки. - И он достал серьги, в которых также поигрывали бриллианты.
- Я думаю, - сказал Тося, - здесь какой-то зэхер, раз показываешь мне все это.
- Ты прав. На самом деле это фианиты. Доставлены из Индии. Об этих камнях сейчас еще никто не знает. И даже ювелир высокого класса с точностью не сможет сказать, что это они.
Далее Слава предложил Тосе поработать на фианиты.
- Все-таки кто-то может определить? - спрашивал Тося, с интересом рассматривая изделия.
- Да, конечно, существуют ювелиры, которые уже встречали эти камни. Но для того, чтобы и они не смогли, - на все эти украшения имеется натура.
- Ну что ж. Давай попробуем, - согласился Тося.
Первой, кому они продали кольцо, была Джемма - очень интересная белокурая женщина.
- Но спекулянтка она матерая, - говорил о ней Тося.
Кольцо Джемма проверила у своего знакомого ювелира. Это был старый еврей с кудряшками по краю лысины. Он долго смотрел в лупу, а затем при помощи каратомера уточнил размер камня.
После продажи кольца Тося сказал:
- В Одессе будет очень сложно работать с этим. Давай махнем в Москву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55