Почувствовав как увлажнилось лоно девушки, Аркадий стал снимать с нее последнее препятствие, мешающее им слиться воедино. Слегка приподнимаясь она позволила ему беспрепятственно спустить трусики с крутых бедер. Потом она подняла ногу, согнув ее в колене, и это помогло ему снять последнюю интимную принадлежность женского туалета. Дальнейшее развивалось, как в полусне. Когда и как разделся он сам, Ирина Владимировна просто не заметила. Не выпуская ее трепетных губ, он вошел в нее легким движением, и все поплыло в ее сознании. Она обвила его своими руками, негромкими стонами отзываясь на каждый его толчок. А они все учащались и учащались... * * * Я встал и прошелся по кабинету, обдумывая все, что я только что услышал из уст Зои Мерзляковой. Мне не хотелось верить в то, что творилось, но уже несколько человек свидетельствовало вопреки моему желанию. Было очевидно, что директор техникума подмял под себя весь коллектив и правил, как хотел, единолично решая судьбу каждого человека. Подобные руководители, как правило, допускают нарушения законов потому, что демонстрируют подчиненным свое всесилие и не считают нужным прислушиваться к мнению специалистов. Такому сопутствуют нарушения финансовой дисциплины, бесконтрольное разбазаривание материальных ценностей, оформление материальной помощи или зарплаты на "мертвые души" и другое. За время следовательской практики мне неоднократно приходилось с этим сталкиваться. Видимо, и здесь все это имело место, но, как мне показалось тогда, возникшие в техникуме противоречия носили форму полнейшего абсурда, а убийство директора было логическим завершением творимого безобразия. Дверь отворилась, и в дверном проеме показалась Зоя. - Николай Федорович, я вам нужна?- спросила она мягким голосом, не снимая руки с дверной ручки. - Зоя, мы не все обговорили с тобой и, если ты свободна, продолжим беседу. Мерзлякова плотно прикрыла дверь, и сделав несколько шажков, опустилась в одно из ближайших к ней кресел. Я тоже сел поодаль от нее и задал мучивший меня вопрос: - Скажи мне, Зоя, как относился Михаил Моисеевич к женщинам? - Когда эти отношения носили официальный характер или происходили на глазах коллектива, директор был вежлив и предупредителен. Работая несколько лет секретарем, мне довелось видеть Михаила Моисеевича ежедневно и порой наблюдать его отношения к женщинам в другой обстановке. Разговаривая с женщинами у себя в кабинете, он не особенно церемонился и бывал порою очень груб. Мне приходилось не раз и не два успокаивать женщин после посещения кабинета директора. - Если это происходило не так уж редко, назовите, пожалуйста, тех, с, кем он разговаривал подобным образом в последнее время. - Пожалуйста: Ядыкина Мария Федоровна - комендант женского общежития, Пузырева Любовь Самуиловна - заведующая библиотекой, может, и еще кто-то, но сейчас я затрудняюсь сказать вот так, экспромтом. Хотя погодите, буквально две недели назад из кабинета Михаила Моисеевича выскочила вся зареванная Володина Маргарита Ильинична - это наша молодая преподавательница экономических дисциплин. - Вы ее тоже успокаивали? - Нет, она сразу убежала куда-то, но ее зареванное лицо я видела совсем близко, как сейчас ваше. - О чем говорил директор с этой Володиной?- поинтересовался я. - О чем они беседовали, я не знаю. В кабинете шел спокойный разговор, Михаил Моисеевич даже голоса не повышал, а ведь когда он устраивает разнос кому-то, его голос слышан в приемной очень хорошо. - Ядыкину и Пузыревеу он распекал именно так, что вы слышали предмет разговора? - Да, я с его слов поняла, в чем провинились они. - Если не секрет, скажите мне чем они могли разгневать Козакова. - Тут нет никакого секрета: у Марии Федотовны в общежитии было очень много поломанной и испорченной мебели, и он распекал ее за плохой контроль, грозил, что ей придется все оплатить из своего кармана. Любовь Самуиловна вовремя не оформила какую-то подписку на полное собрание сочинений, простите, я не помню автора. Директор был в страшном гневе, потому что в его личной библиотеке этих книг не было. Деталей я сейчас уже не помню, но причину гнева Михаила Моисеевича уловила совершенно точно. - Хорошо, Зоя, считаем этот вопрос исчерпанным. Ты вот ответь мне, пожалуйста, а была у Михаила Моисеевича любовница? - Конечно была,- без сомнения в голосе ответила Мерзлякова,- и по-моему не одна,завершила она начатую фразу. О его амурных делах в коллективе ходили целые легенды, но я как-то в это не верила. Слишком многих порядочных женщин порочили эти сплетни. Но, работая здесь секретарем, я кое-что видела сама, своими глазами. - Ну, например,- подбодрил я ее. - А удобно ли будет говорить о погибшем подобное?- спросила Зоя. - Сейчас речь идет о целесообразности ваших показаний для следствия, не забывайте, что речь идет об убийстве и убийца не уличен, а значит, очень опасен. Возможно, вы своим рассказом внесете ясность и поможете установить причину происшедшего. Так что же ты видела собственными глазами? - Однажды я вернулась с обеденного перерыва на двадцать минут раньше положенного времени: мне нужно было срочно оформить один документ для бухгалтерии. Дверь приемной была закрыта, и я отперла замок своим ключом. Я была уверена, что и в кабинете директора никого нет. Каково же было мое удивление, когда дверь кабинета открылась и в приемную оттуда вышел Михаил Моисеевич. Мне бросилось в глаза, что он был чем-то возбужден. Козаков заговорил со мной, но тон у него был какой-то извиняющийся, виноватый. В начале я испугалась, а вдруг это я ненароком закрыла его в кабинете, но он успокоил меня. С его слов выходило, что он сам закрылся в кабинете потому, что якобы хотел поработать с бумагами. Потом Козаков вдруг вспомнил, что ему срочно нужен кладовщик, и послал меня за ним. Я сразу же направилась к выходу, поняв, что он хочет меня выпроводить из приемной под благовидным предлогом, а возможно, и из учебного корпуса. Я догадалась, что в кабинете у него кто-то есть и директор хочет этого человека выпустить незаметно для всех и меня в том числе. Женское любопытство не дало мне уйти, не выяснив, кто находится в кабинете у Михаила Моисеевича. Я притаилась на лестничной площадке и, выглядывая из-за угла, контролировала коридор и дверь приемной директора. Прошло минут семь, я хотела уже уходить, но любопытство мое все же было вознаграждено: в коридоре появился Козаков. Выйдя из приемной, он воровато огляделся и, помедлив с минуту, вернулся к себе. Я усилила наблюдение и увидела, как дверь плавно отворилась и из нее вышла одна преподавательница нашего техникума. - Кто же эта особа?- не утерпел я. Мерзлякова посмотрела на меня испытывающе, как бы решая, а можно ли мне доверять такую тайну и правильно ли я ей распоряжусь. После небольшой паузы она сказала: - Это была Алехина Галина Иосифовна - преподаватель химии. Вот уж действительно неожиданное рядом, на кого, на кого, а на нее я такое даже и подумать не могла. Она с мужем развелась года три-четыре назад, и говорили, что супруг приревновал ее к директору, что и послужило причиной расторжения брака. Никто тогда не усомнился в порядочности Галины Иосифовны, все обвиняли ее мужа - самодура. С тех пор я никогда не появляюсь на рабочем месте в обеденный перерыв. - Зоя, простите меня за неприличный вопрос, но я осмелюсь задать его вам... - Пожалуйста,- чуть слышно произнесла Мерзлякова. - Были ли у Михаила Моисеевича попытки и вас склонить к сожительству с ним? Женщина залилась румянцем и тихо сказала: - Конечно, были и неоднократно. - Его попытки увенчались успехом?- невозмутимо спросил я. Зоя опустила голову и с усилием выдавила из пересохшего от волнения горла: - Не буду отрицать, он и меня заставил выполнять свои похоти. Скажу только, что эта близость с ним не была добровольной, директор угрозами просто заставил меня принять его условия. Николай Федорович, я очень прошу вас никому об этом не говорить, у меня есть семья, и мне не хочется из-за этого подлеца ее потерять. - Можешь на меня положиться, никто не узнает, что подобное произошло между тобой и директором,- успокоил я Мерзлякову. * * * Почти два года прошло после той памятной первой ночи, проведенной с Аркадием. Много воды утекло за это время, но буйство страсти, положившее начало прочной взаимной привязанности, навсегда запечатлелось в памяти Ирины Владимировны. В ту незабываемую ночь они до самого утра не сомкнули глаз, положив на алтарь любви все свои силы. Впервые в жизни они были почеловечески счастливы и не скрывали своих чувств друг от друга. Тогда казалось, что никто не может омрачить их любовь. Но судьба оказалась коварнее, чем можно было себе представить, и она, кроме радости любви, готовила им новые тяжелые испытания. Мысленно возвращаясь в ту ночь любви и страсти, Ирина Владимировна только теперь осознанно поняла, как они были счастливы. Она готова была и тогда и сейчас сделать все возможное и невозможное, лишь бы взаимная любовь с Аркадием никогда не прекращалась, а жила вечно. В ту прекрасную ночь они пришли в себя под утро, когда уже начало светать. - Аркадий, посмотри который час?- попросила Ирина, убирая прелестную ручку, обнимавшую своего друга. - Сейчас, Ирочка,- сразу откликнулся Аркадий, но прежде чем что-либо предпринять поцеловал девушку. Только после этого он включил висевшее над изголовьем бра. Вспыхнувший свет был неожиданным и столь контрастным, что Ляхова непроизвольно среагировала и закрыла глаза. Рука Аркадия вернулась под одеяло и осторожно легла на грудь девушки. Он вновь поцеловал ее в губы и сказал: - Сейчас уже половина пятого. - Мне пора домой, в восемь часов нужно будет быть в техникуме,- встрепенулась она, но Аркадий удержал ее. - У нас еще в распоряжении уйма времени. - Нет, мне пора возвращаться. - Не волнуйся, Ирина, на дорогу мы затратим не более тридцати минут, так что задержись еще на минутку. И он вновь, но уже более страстно поцеловал Ирину Владимировну. - Все равно мне нужно торопиться. - Почему, разве тебе плохо со мной?!- деланно удивился молодой человек. - Да нет, дело совсем в другом. - В чем же?- шепотом спросил он, и его рука, лежащая на груди, нашла сосок и стала легко и нежно его поглаживать. - Не хочу, чтобы соседи увидели меня возвращающейся на рассвете. Это могут растолковать фривольно, а кому охота, чтобы о нем сплетничали в педколлективе? - Я понимаю, но прошу тебя уделить мне еще хоть пять минут. Его рука оставила грудь и переместилась по животу вниз, к заветному треугольнику. - Хорошо, если ты так хочешь,- уступила его просьбе Ляхова. Ее слова воодушевили его, и он, откинув одеяло припал к груди жарким, томным поцелуем. Его рука стала более требовательной, пока не проникла в самое заповедное место. Не в силах более оставаться безучастной к ласкам Аркадия, Ирина стала вначале робко, а затем все чаще, отзываться на его поцелуи. Внутреннее напряжение нарастает и вот уже девушка с трудом сдерживает тихий стон, едва срывающийся с ее чувственных губ. Аркадий отбрасывает одеяло в сторону, которое мешает ему любоваться совершенными формами любимой и так желанной его сердцу, девушки. Он, целуя груди Ирины, осторожно разводит прекрасные и послушные бедра, и она с желанием и внутренним трепетом принимает его в себя. Наконец наступил тот миг, когда они могли отдать себя без остатка всепоглощающей страстной любви. Согнув ноги в коленях, девушка пыталась помочь Аркадию постичь вершины блаженства и сладострастия, неумело стремясь попасть в ритм, заданный молодым человеком. Откинув голову назад, она поддерживала нежными пальчиками обеих рук свои великолепные упругие груди, которые с некоторым опозданием синхронно раскачивались, повторяя каждый резкий выпад Аркадия. И вот, разгоряченные близостью, они, наконец, одновременно достигли оргазма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85