Собственно говоря, совещание еще продолжалось, но Энди спустился вниз, потому что от табачного дыма его немного тошнило. Он, однако, рассказал мне о том, что я пропустил, и надо признать, новости были достаточно любопытными.
– Полный облом, – сказал Энди и объяснил, что Темный считает нашу утреннюю разборку серьезной неудачей (а почему, собственно? – подумал я), так как Дермот погиб, а в дело вмешались копы. Еще Темный наорал на Лучика и показал ему, где раки зимуют. Должно быть, наш босс и вправду рассердился, хотя нельзя было исключать, что Энди, по своему обыкновению, преувеличивает.
Подумав об этом, я посмотрел на Энди. Крупный, светловолосый, с каким-то сонным взглядом, он не был круглым идиотом, но я почему-то был уверен, что в Институт перспективных исследований его пригласят очень не скоро. Впрочем, общаться с ним было по большей части приятно, и я подумал, что он не заслужил того, что с ним случилось. Кого следовало бы избить, так это Скотчи; может быть, и Фергала тоже, но никак не Энди.
– Ну-ка, поверни голову, – сказал я.
Он послушно повернулся. Кое-где еще сохранились следы синяков, но в целом он выглядел удовлетворительно.
– Неплохо выглядишь, недоносок, – сказал я. – Хочешь кружечку? Я угощаю.
– Хочу.
Я отправился к бару и купил ему пинту «Гиннесса». Себе я взял бутылку «Ньюкасл браун».
– Ты видел Бриджит? – спросил я, вернувшись к столику.
– Да. Она рассказала мне один анекдот.
– О попугаях? – уточнил я.
– Ага. Смешной, правда?
– А где она сейчас? – спросил я.
– По-моему, она уехала с Темным. Они собирались в оперу или еще куда-то, – ответил Энди.
– Уже отправились?
Он кивнул:
– Бриджит говорила, что хочет сменить имя.
– Что-что?!
– Да, на Бриджид. Произносится почти так же, но пишется на ирландский манер. Святая Бриджид считается покровительницей Ирландии, ну как Патрик. Бриджит сказала, что раньше она была богиней земли, матерью Эйр, но ранние христиане…
– Первый раз об этом слышу, – перебил я.
– Ах да, ты ведь не в курсе, Мики, – сказал Энди. Тут его разум совершил внезапный скачок, и он заговорил о другом: – Сегодня утром было горячо, доложу я тебе. Господи, я чуть не обделался. Честно тебе говорю: еще немного – и я бы наложил в штаны. Я ведь ничего не знал! Не знал, что у вас там происходит, понимаешь? Я только сидел, гонял движок и ждал, что вот-вот появятся фараоны. А вся эта толпа… Можно было подумать, что тут карнавал, бесплатное представление или что-нибудь в этом роде. И кругом только испанская речь. Я немного знаю этот язык, но они говорили слишком быстро, и я ничего не понял. Господи, Майкл, я серьезно говорю – я в жизни так не боялся! Я сидел, и меня трясло, просто трясло, представляешь? А вот ты не сдрейфил. Ты вообще ничего себе парень, хладнокровный. Этот твой план, когда вы со Скотчи вскочили и начали стрелять – это было здорово!
– Но у нас же ничего не вышло.
– Почему не вышло? Ведь ублюдка Финюкина-то вы пришили.
– Его пришил кто-то из своих, – сказал я.
– Ну, Лучик-то подал это совершенно иначе. По его выходит, что все сделали вы двое: ты и Скотчи. Это было круто, Майкл. Улет. И как вы только не боялись, что вас застрелят, тебя и его?! А я-то ничего не знал, просто сидел в машине и ждал. Впрочем, некоторые считают, что это самое трудное. Ждать – я имею в виду. Вы-то, по крайней мере, были чем-то заняты, хотя… уже небось к встрече с творцом готовились, а? Скажи, Майкл, а это точно «Гиннесс»? Вкус какой-то необычный. Да, кстати, я слышал, как ты отделал Лопату… Спасибо тебе. Огромное спасибо.
– Не стоит благодарности, – сказал я. Мне хотелось сменить тему, но ничего подходящего не приходило в голову, и Энди все сыпал и сыпал:
– А потом, я ведь только что вышел из больницы. Согласись, что для человека, который только что вышел из больницы, это было нешуточное дельце.
– Нешуточное, – согласился я.
– Ты действительно так думаешь? – спросил Энди взволнованно.
– Еще бы, – подтвердил я. – Ну а сейчас-то ты в порядке, паренек?
– Все о'кей, – сказал Энди и кивнул. – Меня могли выписать еще вчера, но врачи захотели подстраховаться.
– Ну а какие там были сиделочки? – спросил я и подмигнул. – Симпатичные?
– Не особенно. Впрочем, была там одна девчонка, с Ямайки, что ли… Я было решил, что дело выгорит, но она просто любезничала.
– Ну хоть телефончик-то ты у нее взял? – не отставал я.
– Нет, ни телефона, ни адреса. Слушай, Майкл, хочешь конфетку? – спросил он.
– Не откажусь. А это, случайно, не подарок?
– Премия за хорошую работу, – сказал Энди и ухмыльнулся.
Я позволил ему сходить за очередной пинтой пива и конфетами, за которые я авансом внес свои пять баксов, так что теперь вправе был рассчитывать на самое высокое качество. Иначе я, честное слово, устроил бы скандал.
Вскоре Энди вернулся. Из-за жары я перешел на лагер. На редкость скверное пойло, но шло оно куда легче «Гиннесса».
– А чем ты занимался потом? – спросил Энди, ставя передо мной кружку.
Я выбрал батончик с орехами, пару карамелек и нугу. И сунул их в рот разом.
– Что-что? – переспросил я.
– Что ты делал после этой заварушки?
– Ничего. Спал.
– Я бы так не смог, – покачал головой Энди. – Неужели ты правда спал?
– Точно тебе говорю: я поехал домой и завалился спать.
– Ну ты даешь! Я же говорю – спокойствия тебе не занимать!
– Спасибо.
– Нет, серьезно. На меня-то колотун напал. Знаешь, как меня трясло? Ты-то небось действовал на автопилоте, а я сидел и дрожал как заяц. А потом мне еще пришлось вести машину, это тоже было нечто… Кстати, как твоя рука? Скотчи сказал, тебя по глупости под пулю угораздило.
– Скотчи так сказал?
– Ну да, когда докладывал мистеру Уайту. Еще до того, как начался облом. Сначала он слушал спокойно, мистер Уайт то есть, ну а потом не выдержал. Слышал бы ты, как он орал на Скотчи…
– Что Скотчи говорил обо мне конкретно? – перебил я.
– Да в общем-то ничего особенного. Что-то насчет того, что Брюс, мол, специально полез под пули, чтобы заработать шрам, которым можно будет хвастаться перед девчонками, но я думаю, это он шутил. Точно – шутил.
– Ну что за сволочь этот Скотчи! – пробормотал я сквозь зубы. – Я был единственным, кто пытался хоть что-то сделать, пока он валялся на полу и думал, как бы не обделаться.
В этот момент на верху лестницы появился Лучик. Я кивнул ему в знак приветствия, и он сразу подошел ко мне. Лучик улыбался. Остатки его волос были подстрижены, вымыты и уложены особым образом, чтобы замаскировать плешь. Должно быть, подумал я, ему пришлось как следует постараться, чтобы привести себя в порядок после утренней заварушки. Впрочем, разнос, который устроил Лучику Темный, того, похоже, ни в малейшей степени не беспокоил, и я невольно задался вопросом, уж не обвел ли меня Энди вокруг пальца.
– Привет, Майкл, мне нужно с тобой поговорить, – сказал Лучик.
– Валяй, говори, – ответил я.
– Пойдем-ка лучше вон туда, – предложил он и подвел меня к стойке бара. – Это тебе, – сказал Лучик, вручая мне конверт.
Мне очень хотелось казаться невозмутимым, но я не сумел совладать с любопытством и открыл конверт. Там оказалось десять пятидесятидолларовых банкнот – почти вдвое больше, чем я зарабатывал в неделю (за вычетом налогов Темного).
– Это за что? – спросил я.
– За сегодняшнее утро. Если бы ты не попытался заговорить зубы этому ублюдку, нас всех бы арестовали. Или еще хуже – завалили. К счастью, тебе удалось убедить… нет, не его, а парней, которых он нанял, но этого оказалось достаточно. Словом, сегодня ты спас мою задницу, Майкл.
– Наши задницы.
– Да, наши.
– Что ж, спасибо, – сказал я.
– Здесь вообще-то немного…
– И тем не менее.
– Об операции докладывал Скотчи, но я рассказал Темному, что сделал ты, – многозначительно добавил Лучик.
– Да, я знаю. Энди тоже рассказал мне кое-что, – довольно злобно отозвался я.
– Но я постарался, чтобы Темный знал, как все было на самом деле, – прошептал Лучик и посмотрел на меня. Отчего-то в эти мгновения он мне показался каким-то странным, словно он все еще был немного не в себе. Что ж, немудрено после всего, что Лучик пережил утром. Зато теперь, подумалось мне, он не скоро отправится на операцию без тщательнейшей подготовки.
Я вдохнул идущий от его волос запах кондиционера и сказал:
– Хорошо, что ты замолвил за меня словечко. Спасибо тебе.
– Знаешь, Майкл, на самом деле мы с тобой очень похожи, и, сдается мне, тебя здесь недооценивают. Но пусть тебя это не беспокоит. Я-то знаю, что ты сделал сегодня для всех нас. В общем, можешь потратить эти деньги на удовольствия, ты это заслужил.
– Спасибо, – сказал я в третий или четвертый раз. – Пожалуй, так я и поступлю.
– Не стоит благодарности, Майкл. Право слово – не стоит.
– О'кей.
Мне казалось, что Лучик хочет сказать что-то еще, но он только кивнул и начал было подниматься обратно наверх. Я припустил за ним бегом.
– Еще одно, Лучик… Твою пушку мне пришлось выбросить. Как насчет того, чтобы вернуть мне мой револьвер?
Он посмотрел на меня и улыбнулся с таким видом, словно я проявил неслыханную предусмотрительность.
– Правильно, Майкл. Хорошо, что ты об этом подумал, – мне это и в голову не пришло. Разумеется, я верну тебе твою игрушку. А может, достать тебе что-то посерьезнее?
– Нет, не надо. Мне хватит и моей старой пукалки. Вряд ли мы когда-нибудь попадем в такую же серьезную переделку.
– Никогда не попадем, – твердо сказал Лучик.
– Вот и хорошо.
Он опять стал подниматься по ступенькам, но на полпути остановился и вернулся ко мне.
– Что бы ни случилось, Майкл, – сказал он, глядя мне в глаза, – я хочу, чтобы ты знал, что я… что я действительно тебе благодарен. И что я очень сожалею… Еще раз спасибо.
Сказав это, он поднялся на второй этаж и скрылся из виду.
«Странно!» – подумал я, проводив его взглядом.
Потом я спрятал конверт с деньгами во внутренний карман куртки и возвратился к Энди.
– Ну, что тебе сказал Лучик? – спросил он. – Чего он хотел?
– Да так, ничего особенного. Он, гм-м… отругал меня за опоздание. Не сильно, но не хотелось делать это в твоем присутствии, ставить меня в неловкое положение. Довольно тактично с его стороны, не находишь?
– Да, с ним это бывает, – согласился Энди.
– Угу.
– А ты обратил внимание, как он выглядит? По-моему, он даже маникюр сделал, вроде как педик.
– Должен сказать, Энди, – строго заметил я, – что мне не нравится твоя гомофобия.
– Моя гомо… мого… Чего это? – переспросил Энди. Он явно слышал это слово в первый раз.
– Большинство великих военачальников были гомосексуалистами или, в крайнем случае, бисексуалами. Александр Македонский, Цезарь, Октавиан, герцог Мальборо и многие, многие другие… – сказал я, напустив на себя устало-искушенный вид.
– Что-то я тебя не пойму, – покачал головой Энди. – Уж не хочешь ли ты сказать, что наш Лучик – гей?
– Нет, не думаю. Кто-то из наших – не помню кто – говорил, что у него есть девушка, но дело не в этом. Ты меня просто не понял, Энди. Я хотел сказать…
– А может, ты думаешь, что и я тоже гребаный гомик?! – перебил Энди, но прежде чем я успел что-то ответить, на верхних ступеньках лестницы появились Фергал и Скотчи. Ухмыляясь как вестники смерти, оба прямиком направились к стойке, а потом подошли к нам с пивом и виски.
– Ну, давайте разбирайте ваш «Бушмиллз», – велел Скотчи, садясь за наш столик и протягивая нам стаканы.
Мы послушно разобрали стаканы, и Скотчи набрал в грудь побольше воздуха, явно готовясь произнести длинный тост.
– Поднимите стаканы повыше, джентльмены, и слушайте, что я хочу сказать. В благодарность за хорошую работу и годы верной службы – в твоем случае, Брюс, за год без малого, а также в качестве особой компенсации за то, что сегодня нам пришлось заглянуть в глаза смерти и столкнуться с силами закона и правопорядка, нам поручается выгодный заказ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69