Обновление... Этот период стал вехой не только в истории Нью-Йорка, но
и в истории всего мира. Тогда город был частью штата Нью-Йорк. В те времена
мэр не получал почти никакой помощи из Олбэни, от правительства штата.
Власти штата с удовольствием прибирали к рукам налоги с продаж и налоговые
отчисления в пользу штата, взимаемые с жителей мегаполиса, но не торопились
что-либо давать взамен. В конце концов, когда ситуация стала критической,
когда число жителей Нью-Йорка достигло отметки в семьдесят пять миллионов и
город начал задыхаться, мэр и городской совет подстроили так, чтобы жители
города выдвинули предложение превратить Нью-Йорк в отдельный штат. Это
произошло незадолго до того, как Всемирное Правительство стало действующей
международной организацией. Был проведен референдум, и это предложение было
одобрено подавляющим большинством жителей. Мэр провозгласил город Нью-Йорк
отдельным штатом.
Губернатор штата был редким тупицей. Его выдвинули на этот пост за
тридцатилетнюю самоотверженную работу на пользу партии и избрали за
импозантную внешность и происхождение. На первое место он всегда ставил
интересы своей партии -- просто потому, что большая часть видных партийных
функционеров происходили из того же семейства, что и сам господин
губернатор. Он подумал, что над такой заявкой горожан можно просто
посмеяться. Губернатор лишил город всех поступлений из казны штата и сел
ждать, когда Нью-Йорк попросится обратно.
Дождаться ему не довелось. Город упорядочил внутренние налоги -- теперь
можно было взимать их ровно в таком размере, чтобы хватило начать обновление
мегаполиса. Налоги даже несколько понизились. Естественно, горожанам это
пришлось по вкусу. Затем началась десятилетняя строительная программа, в
ходе которой город был перестроен и сделан максимально удобным для жителей.
Старые улицы были уничтожены. Вместо этого были проложены новые подземные
коммуникации, более быстрые, чем метро, и с большей пропускной способностью.
К уже существующим домам начали присоединять новые секции, и так
продолжалось до тех пор, пока весь город не превратился в одно огромное
здание. После возведения этого сверхздания в нем были созданы новые средства
сообщения, в частности управляемые компьютером "пузыри". Город пронизала
сеть из сотен тысяч трубопроводов. По этим трубопроводам двигались
пластиковые одноместные "пузыри", приводимые в движение сжатым воздухом.
Диаметр трубопровода фута на два превышал размер "пузыря", а стены были
выстланы мягкими проволочными "ресничками" -- на каждый квадратный фут их
приходилась не одна тысяча. Когда капсула выстреливалась, давление,
оказываемое ею на "реснички", позволяло компьютеру отслеживать ее
местонахождение в сети. Новая подземка, "пузыри", распространившиеся повсюду
скоростные лифты, движущиеся дорожки, дома, сросшиеся в одно гигантское
здание в десять миль площадью и в полторы мили высотой, -- Нью-Йорк
превратился в не видящую солнца колонию, в скопление коридоров, комнат,
эскалаторов и трубопроводов. Но он выжил. Выжил и продолжал жить настолько
успешно, что Обновление послужило образцом для других мегаполисов мира.
Вопрос о том, как прокормить непрерывно растущее население, был решен давно
посредством аппаратов для производства синтетического мяса и гидропонных
ферм, где выращивалось огромное количество овощей. А теперь была решена еще
одна проблема большого города: жилье и транспортные коммуникации. До тех
пор, пока численность населения будет поддерживаться на нынешнем уровне, он
вполне может существовать.
После того, как я был арестован на пороге домика Гарри, меня перевезли
в Нью-Йорк. Вертолет приземлился на крышу одного из самых высотных районов
города. Полицейские вытолкнули меня из машины. Оружие они держали на
изготовку, словно я был каким-нибудь сумасшедшим убийцей, психопатом,
отравившим водохранилище или подсунувшим бомбу в молитвенный дом. Мы прошли
по гудроновому покрытию к выведенному на крышу лифту, вызвали кабину, и
когда она пришла, набились в нее. Мы спускались так быстро, что у меня
желудок переместился к горлу. Я понял, что мы проскочили первые этажи и
спустились этажей на десять-пятнадцать под землю.
Мы вышли из лифта и оказались в коридоре, освещенном лампами дневного
света. Коридор был безупречно чист и отделан сине-белым кафелем. Время от
времени попадались буквы "ВП", выложенные из зеленого кафеля и заключенные в
круг. Мы прошли примерно с квартал, потом коридор стал шире. Здесь
обнаружился большой стол, а за ним -- дежурный. Справа от дежурного
находилась огромная панель с пятью десятками телеэкранов. Каждый экран был
размером три на три дюйма, и на всех мелькали разные картинки, но такие
маленькие, что деталей было не рассмотреть. Мы остановились перед столом и
стали ждать.
Дежурный был человеком низкорослым и толстым, а его второй подбородок
значительно превосходил первый. Его пальцы, лежавшие на пульте управления,
больше всего походили на готовые лопнуть сардельки. Роскошная черная с
проседью шевелюра явно была результатом действия "Стимулятора Волпера для
борьбы с лысиной" и выглядела странновато. Если человека не беспокоит
полнота, то почему его смущает лысина? Дежурный не соизволил сразу обратить
на нас внимание. Вместо этого он щелкнул каким-то выключателем и повернулся
вместе со своим вращающимся креслом вправо. Один из трехдюймовых экранов
отделился от панели и на раздвижной ножке подъехал прямо к самому носу
дежурного. Дежурный внимательно изучил представшую перед его глазами
картину. Теперь я видел, что изображено на экране -- камеры. Каждый из этих
экранов показывал, что делают заключенные. Наблюдение велось непрерывно.
Когда дежурный решил, что поведение заключенного его устраивает, он снова
нажал на какую-то кнопку, и экран вернулся на прежнее место. Лишь после
этого дежурный повернулся к нам и произнес:
-- Слушаю вас.
--Кеннельмен, -- сказал вооруженный охранник, стоявший справа от меня.
Надзиратель слегка приподнял брови.
-- Желаете, чтобы мы оставались при нем? -- спросил охранник.
-- Нет, -- сказал надзиратель. -- Просто подождите здесь, пока я
прицеплю к нему моего Клэнси. После этого преступник уже не причинит мне
никакого беспокойства.
Я слыхал о Клэнси, которых используют в полиции, но мне никогда не
случалось наблюдать их в действии. Клэнси -- это робот размером со средний
мяч. С противоположных сторон его шарообразного тела торчат два сильных и
прочных кабеля-щупальца, заканчивающиеся наручниками особой конструкции. Эти
наручники представляют собой утолщенные петли кабеля, а поскольку кабель
эластичен, то их легко подогнать под любое запястье. Но Клэнси -- это не
просто извращенная форма наручников. В него встроена антигравитационная
пластина, и робот парит в воздухе на уровне груди заключенного в
трех-четырех футах от человека. (С антигравитационными пластинами та же
проблема, что и с магнитомобилями Кесея: пластинка может нормально
функционировать только при определенных размерах, восемнадцать на
восемнадцать дюймов, и никак не больше. В противном случае поле делается
таким неустойчивым, что его просто невозможно использовать. Но Клэнси имеет
как раз подходящий размер, и потому в нем антигравитационные пластины
применяются вполне успешно.) Коп может сказать Клэнси, куда следует отвести
заключенного, и Клэнси доставит его туда, волоча за собой. На тот случай,
если заключенный вздумает артачиться, у Клэнси есть очень эффективный способ
привести его к повиновению. Наручники начинают сжиматься все сильнее и
сильнее, пока боль не убеждает наглеца, что сопротивление бесполезно. Если
же это не помогает, Клэнси пропускает по кабелю сильный электрический
разряд. В общем, Клэнси -- лучший друг полицейского.
А почему, собственно, его назвали Клэнси? Вроде бы так звали того
копа-ирландца, которому впервые пришла в голову идея использовать
антигравитационные пластины для подобных целей. Он запатентовал изобретение,
назвал его своим именем и таким образом единственный из всех полицейских
обессмертил себя.
Надзиратель повозился с переключателями и кнопками, потом повернулся к
стене. Секунду спустя часть стены отъехала в сторону, и в коридор выплыл
синий шар -- Клэнси. Кабели-щупальца свисали по бокам, словно толстые пряди
волос. Надсмотрщик отдал приказ, потом откинулся на спинку стула и стал
созерцать, как робот выполняет свои обязанности.
Я напрягся, когда робот поплыл ко мне. Клэнси двигался плавно и
беззвучно. Его единственный нарост -- зрительный рецептор, расположенный на
макушке и способный отслеживать все происходящее вокруг, -- сейчас мерцал
зеленым цветом. Щупальца извивались, петли наручников раскрылись и теперь
походили не то на два пальца, не то на два когтя. Когти скользнули к моему
правому запястью и крепко вцепились в него, хотя я и попытался отдернуть
руку. Левую я предпочел отдать уже без сопротивления. Подчиняясь приказу
надсмотрщика, Клэнси повел меня к раздвижной двери. Робот замигал, что-то
пропищал, и дверь открылась. За дверью оказался все такой же
туннель-коридор. Клэнси двинулся вперед, я волей-неволей последовал за ним,
и мы вошли в тюрьму ВП. Дверь за нами тут же закрылась.
Разок я попытался не подчиниться чертовой машине. Я уперся и отказался
идти дальше. Тогда Клэнси поволок меня за собой, сильнее и сильнее, а потом
дернул так резко, что я пошатнулся, потерял равновесие и упал на пол -- а он
был довольно жесткий. Клэнси плавал надо мной, немного наклонившись, чтобы я
находился в поле зрения его нароста-рецептора. Щупальца были вытянуты во всю
длину. Робот попытался тащить меня волоком, но эта задача оказалась ему не
по силам. Тогда я почувствовал, что наручники сжимаются. Когда боль стала
достаточно сильной, я отказался от этого ребячества и встал. Теперь я уже не
пытался сопротивляться.
Мы довольно долго двигались по коридору, потом прошли через еще одну
дверь. По электронному сигналу она открылась и пропустила нас внутрь. За
этой дверью начиналась тюрьма как таковая, район, где были расположены
камеры. По обе стороны коридора в стене красовались раздвижные металлические
двери, футах в двадцати друг от друга. Клэнси подвел меня к шестой двери
справа, пожужжал по-новому, а когда она отворилась, завел меня внутрь.
Камера была просторной, хорошо освещенной и прилично обставленной.
Честно говоря, я даже удивился такой щедрости. В камере имелся коммскрин,
транслирующий новости и развлекательные программы, и выход библиотечного
трубопровода, по которому можно заказывать копии статей или художественную
литературу. Справа располагался отгороженный уголок -- туалет. Когда в
какой-нибудь мелодраме фигурирует современная тюрьма, ее описывают как
жуткую дыру, кишащую крысами, вшами и надзирателями-садистами. Но это
описание соответствует тюрьме пятидесятых годов, ну, может, семидесятых или
даже начала восьмидесятых. Но за последние пару десятилетий в ходе тюремной
реформы были произведены решительные изменения, и теперь с заключенными уже
не обращались, как с животными.
Клэнси подвел меня к койке и принялся толкать, пока я не сообразил
сесть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24