– А Эдварда не убивай, – сказала Диди. – Возьми его с собой. Он ведь тоже захочет найти Джека – для своей книги. Если Джек в самом деле во Фристоуне, ты привезешь к нему и ребенка и Эдварда, и он решит, следует казнить Эдварда или нет.
«Выгадываю время для Эдварда», – подумала она. И для себя, чтобы сообразить, как отнять ребенка у Мэри.
– Калифорния. Страна, текущая молоком и медом, – сказала Мэри. Она кивнула и улыбка ее стала блаженной. – Да. Именно туда Джек бы и направился. – Она порывисто обняла Барабанщика, разбудив его. – Милый мой Барабанщик! Деточка моя! – В ее голосе зазвучала веселая радость. – Мы найдем Джека! Найдем Джека и он будет любить нас обоих, как он будет нас любить!
– Мой самолет улетает в час ночи, – сказала Диди. – Я поеду вперед, а вы с Эдвардом следом.
– Да. Мы поедем следом за тобой. Именно так. – Мэри сияла, как школьница, и это зрелище рвало сердце Диди. Барабанщик заплакал. – Он тоже рад! – сказала Мэри. – Слышишь его?
Диди не могла больше смотреть на лицо Мэри. В нем было что-то от смерти, что-то жестокое и пугающее в своей маниакальной радости.
«Это и есть плод нашей борьбы? – спросила себя Диди. – Не свобода от угнетения, а безумие в ночи?»
– Я, пожалуй, вернусь к себе в гостиницу, – сказала она и встала с раскладного дивана. – Я тебе оставлю свой телефон. Когда доберетесь до Энн-Арбора, позвони мне, и я объясню, как проехать.
Она записала номер телефона на листке со штампом «Камео Мотор Лодж», и Мэри убрала его в сумку, где были памперсы, детское питание и «магнум». У двери Диди остановилась. Вьюга прекратилась, воздух был неподвижен и тяжел от холода. Диди решилась взглянуть в стальные глаза Мэри.
– Ты не сделаешь ничего дурного ребенку?
– Барабанщику? – Она обняла его и он издал тихий возмущенный всхлип, что его грубо разбудили. – Я не сделаю ничего дурного ребенку Джека, ни за что на свете!
– И ты дашь Джеку решить насчет Эдварда?
– Диди, – сказала Мэри. – Ты слишком много беспокоишься. Но я тебя люблю и за это. – Она поцеловала Диди в щеку, и Диди вздрогнула, когда горячий рот коснулся ее плоти и отодвинулся.
– Береги себя, – велела ей Мэри.
– Ты тоже.
Диди снова взглянула на ребенка – невинный на руках у проклятой, – повернулась и пошла к своей машине.
Мэри смотрела ей вслед, потом закрыла дверь. И затанцевала по комнате со своим ребенком на руках, а Бог пел у нее в голове «Жги мой костер».
Наступало утро нового-нового дня.
Глава 4
На распутье
– О Господи! – сказала Беделия Морз, останавливаясь на пороге своей разгромленной кухни.
Дневной свет косо бил в окна. Дом остыл, и Диди заметила отсутствие стеклянной филенки в задней двери. По дому носились опавшие листья, антикварный кухонный стол перевернут, две его ножки раскололись. Кто-то явно сюда вломился, но следы обыска были только здесь. Правда, она еще мастерскую не проверила. Диди выглянула в окно и увидела, что навесной замок и цепь на дверях на месте. У нее мало было ценного; стереомагнитофон по-прежнему стоял в гостиной, и переносной телевизор там же. И украшений у нее особых не было – только те, что она приделала к рулю. Тогда что же искал взломщик?
Ей стало страшно. Она пошла в спальню, где на кровати лежал еще не открытый чемодан, и выдвинула нижний ящик комода. Старые пояса, носки, две пары здорово поношенных расклешенных джинсов. Вздох облегчения вырвался, как взрыв. Фотоальбом под джинсами был на месте. Диди открыла его. Внутри были старые пожелтевшие газетные вырезки и сероватые фотографии, покрытые целлофаном. «Разгром Штормового Фронта в Нью-Джерси» – гласил один из заголовков. «ФБР охотится за ускользнувшими террористами» – трубил другой. «Один из членов Штормового Фронта убит в мятеже в Аттике» – третий заголовок. В альбоме были фотографии всех бойцов Штормового Фронта – старые фотографии, снятые, когда они были молодыми. Фотографии ее самой, тогда еще красивой и гибкой, машущей рукой в камеру со спины лошади. Это ее снимал отец, когда ей было шестнадцать. От фотографии Мэри Террелл – высокой и красивой блондинки на летнем солнце, стало больно глазам – теперь она знала, какова Мэри на самом деле.
Диди аккуратно пролистала альбом до конца. Последние материалы относились к похищению Дэвида Клейборна. Но перед ними была статья и черно-белая фотография, вырезанные из бюллетеня клуба «Сьерра» пять лет назад. «Группа граждан спасает птичий заповедник» – гласил заголовок. В статье было всего пять абзацев, а на фотографии была женщина, выступающая с трибуны на заседании местного совета. За ней сидели еще несколько человек. Один из них повернул голову вправо, словно разговаривал с сидящей рядом женщиной. Или старался не попасть в кадр, как подумала Диди, когда впервые ее увидела. Камера поймала часть его профиля: линию волос, лоб и нос. Имена «фристоунской шестерки», как они себя называли, были: Джонелл Коллинз, Дин Уокер, Карен Отт, Ник Хадли, Кейт и Сэнди Кавано. Как сообщалось в статье, все из Фристоуна, Калифорния.
У Диди всегда была острая память на лица: изгиб носа, ширина бровей, то, как волосы лежат на лбу. Это были детали, делавшие лицо. Внимание к деталям было одной из ее сильных сторон.
И она была почти уверена, что один из этих людей – Уокер, Хадли или Кавано – раньше был известен, как Джек Гардинер.
Она убрала альбом и закрыла ящик. Не было никаких признаков, что ящик открывали или что нашли альбом. Она прошла в переднюю. Позвонить в полицию? Сообщить о взломе? А что украли, если вообще украли? Она обошла дом, проверяя шкафы и выдвигая ящики. Металлическая коробка, в которой лежало две сотни долларов, была нетронута. Ее одежда – готовое платье из магазинов «Зирс» и «Пенни», вся оставалась на вешалках. Ничто не пропало, даже вырезанное стекло лежало на кухонной полке. Она ходила по коттеджу из комнаты в комнату, кубик Рубика в голове щелкал, но решение не приходило.
Зазвонил телефон, и Диди взяла трубку в передней.
– Алло? Пауза. Потом:
– Диди?
Если раньше у нее колотилось сердце, то теперь желудок поднялся к горлу.
– Кто это?
– Это я. Марк Треггс.
– Марк? – Прошло уже пять или шесть месяцев с их последнего разговора. Всегда ему звонила она, а не наоборот. Это было молчаливым уговором. Но сейчас что-то случилось. Она услышала напряжение в его голосе и быстро спросила:
– В чем дело?
– Диди, я здесь. В Энн-Арборе.
– В Энн-Арборе? – ошеломленно повторила она. Щелк. Щелк. Щелк. – Что ты здесь делаешь?
– Я привез одного человека с тобой повидаться. – Марк в номере «Дейз-Инн» взглянул на стоявшую рядом с ним Лауру. – Мы ждали, пока ты вернешься из своей поездки.
– Марк, что происходит?
Марк подумал, что она на грани. Готова выпрыгнуть из кожи.
– Верь мне, о'кей? Я ничего не сделаю, что могло бы тебе повредить. Ты мне веришь?
– Ко мне в дом кто-то вламывался. Устроил разгром на кухне. Господи, я не понимаю, что творится!
– Слушай меня, о'кей? Успокойся и послушай. Я тебе ничего плохого не сделаю. Мы слишком давно с тобой знакомы. Я привез человека, которому нужна твоя помощь.
– Кого? И о чем ты говоришь? Лаура шагнула вперед и схватила телефонную трубку прежде, чем Марк успел сказать хоть слова.
– Беделия? – спросила она и услышала, как на том конце провода женщина ахнула, услышав незнакомый голос, назвавший ее по имени. – Не вешайте трубку! Умоляю! Дайте мне несколько минут – это все, о чем я прошу.
Диди молчала, но ее ошеломление было ощутимо физически.
– Меня зовут Лаура Клейборн. Марк привез меня повидаться с вами. – Лаура чувствовала, что Диди готова швырнуть трубку, и у нее волосы зашевелились на затылке. – Я не работаю с полицией или с ФБР, – сказала она. – Богом клянусь, что нет. Я пытаюсь найти моего ребенка. Вы знаете, что моего ребенка украла Мэри Террелл?
Ответа не было. Лаура боялась, что она уже потеряла Беделию Морз, что сейчас грохнет трубка, и когда они приедут к дому, Беделии уже и след простынет.
Молчание тянулось, и Лаура ощущала, как тянутся ее нервы вместе с ним.
В мозгу Лауры темным микроскопическим семенем прорастало и обретало форму ядро крика. Чего она не знала – это того, что то же семя растет в голове Беделии Морз.
Н оно дало росток. Но не вопль, а слово родилось из семени.
– Да.
«Слава Богу», – мелькнула мысль у Лауры. Ожидая, что Беделия бросит трубку, она зажмурила глаза. Теперь она их открыла.
– Могу я с вами поговорить?
Еще одна долгая пауза – Диди думала.
– Я не могу вам помочь, – сказала Диди, но трубку не повесила.
– Все, что я хочу, – вернуть моего ребенка. Мне все равно, куда направится Мэри Террелл или что с ней случится. Я должна вернуть своего ребенка. Я даже не знаю, жив он или нет, и это рвет меня на части. Прошу вас. Я умоляю вас: неужели вы совсем не можете мне помочь?
– Послушайте, я вас не знаю, – ответила Диди. – Насколько я понимаю, вы можете служить прикрытием для ФБР. Я только что вернулась домой после отлучки, и кто-то вломился в мой дом, пока меня не было. Это вы?
– Нет. Но я видела человека, который это сделал. И тело ее тоже помнило эту потасовку. Правое плечо под блузкой и свитером превратилось в сплошной синяк, и еще линия синяков осталась на правом бедре под джинсами.
– Человека? – Голос Диди стал резче. – Какого?
– Давайте я к вам приеду. Там я вам все расскажу.
– Я вас не знаю!
Это был почти выкрик страха и отчаяния.
– Узнаете, – твердо ответила Лаура. – Я отдаю трубку Марку. Он вам расскажет, что мне можно верить.
Она отдала ему телефон, и первое, что он услышал от Диди, это было гневное:
– Гад проклятый! Ты меня предал, гад! За это тебя убить надо!
– Убить? – спокойно переспросил Марк. – Ты в буквальном смысле говоришь, Диди? Она со злостью всхлипнула.
– Сукин ты сын. Ты меня заложил. Я думала, мы как брат и сестра!
– Так и есть, и это не изменится. Но этой женщине нужна помощь. Она чистая. Позволь нам к тебе приехать. Я прошу, как брат.
Лаура отошла в сторону, открыла занавеску и выглянула на холодное голубое небо. На стоянке стояла ее машина с предупреждением ЕЗЖАЙ ДОМОЙ на ветровом стекле. Лаура ждала с нетерпением, пока Марк положит трубку.
– Она нас примет, – сказал он. По дороге к дому Диди Марк сказал:
– Хладнокровнее. Не вздумай срываться или начать умолять. Это не поможет.
– О'кей.
Марк тронул вырезанные на ветровом стекле буквы.
– Этот сукин сын здорово тебя отделал, да? Я чуял, что-то есть зловещее насчет этого типа. Разъем в горле. – Он хмыкнул. – Интересно мне, что ему было надо.
– Не знаю, и надеюсь, что никогда его больше не увижу. Марк кивнул. До коттеджа оставалась пара миль.
– Послушай, – сказал он, – есть кое-что, чем я должен тебя нагрузить. Я тебе рассказывал насчет пластической операции у Диди?
– Да.
– Она была красивой. Теперь нет. Она сказала хирургу, чтобы он сделал ее уродливой.
– Уродливой? Зачем?
– Она хотела перемениться. Не хотела быть той же, что прежде, – я так думаю. Так что, когда ты ее увидишь – будь поспокойнее.
– Буду, – ответила Лаура. – Я буду потрясающе спокойна.
Она притормозила и свернула на грунтовую подъездную дорожку. Подъезжая, она заметила, что передняя дверь открыта. Оттуда вышла полная женщина в темно-зеленом свитере и брюках цвета хаки. Длинные рыжие волосы спадали волнами ей на плечи. У Лауры повлажнели ладони, нервы расходились. «Хладнокровнее», – напомнила она себе. Остановила машину и заглушила мотор. Момент настал.
Беделия Морз стояла в дверях и смотрела на идущих к ней Лауру и Марка. Лаура видела ее жабье лицо и кривой нос и успела подумать: что за пластический хирург мог быть доволен таким результатом? И какая душевная мука могла заставить Беделию Морз носить лицо, нарочно сделанное уродливым?
– Сука ты, – холодно сказала Диди Марку и пошла в дом, не дожидаясь их.
В прибранной гостиной коттеджа Диди села на стул, откуда была видна в окно дорога.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72