А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 

А еще у него были замечательные друзья в университете в Англии, одного из них, его лучшего друга, убили на войне, и когда Ральф узнал, ему было так плохо, что он решил бросить все, даже загородный дом, на который уходит больше денег, чем у него есть, но туда все равно можно вернуться в любой момент, если захочется, мы даже, может, поживем там немного, когда поженимся. А после войны он приехал сюда, чтобы закончить свою книгу, которая пользовалась таким успехом, хотя это, знаете, историческая книга, а потом он начал преподавать в Гарварде, это у нас тут колледж, лучший в Америке, так что теперь Ральф живет в Америке, и пишет, и преподает, а после этой экспедиции у него денег будет завались, поверьте мне, когда бы вы знали про Египет столько же, сколько знает Ральф, вы бы точно знали, где копать, там в пустыне зарыты горшки с золотом…
В этой маленькой речи, Мэйси, изумительно было вот что: она, я не сомневался, верила во все, о чем толковала, но говорила таким тоном и с такой еле заметной усмешкой, будто, покамест я рядом, все это ну ничегошеньки для нее не значит. Не то чтобы я был какой особенный – нет, таков уж был ее (послеполуденный) шарм: она давала тебе понять, что ее жених важен для нее никак не больше тебя, кем бы ты ни был, и все потому, что ты сидел с ней рядом. Может, конечно, дело было именно во мне, в тот момент мне, само собой, хотелось так думать. Ваша тетушка умела обаять, да.
Я повторил вопрос: как она встретилась с этим героем нашего времени? По ее версии, они условились о помолвке до того, как возник вопрос об отцовских деньгах, и до собрания инвесторов, но она знала, что отцу Трилипуш понравится, отец вообще поддержал помолвку, хотя у нее самой вначале были кой-какие сомнения… У нее были сомнения?
– Понимаете, я думала, что он как с другой планеты, и простой бостонской девушке…
Тут я подумал, что, при всей ее ложной скромности, говорит она почти правду. Я подозревал, что по некой уважительной причине ваша тетушка в чем-то сомневалась, чувствовала что-то, но выразить не могла. Не хочу себе льстить, говоря, что с моим появлением у нее появилась возможность сравнивать, но ясно же, что, когда она поговорила с парнем, совершенно не похожим на Трилипуша, ей стало немного понятнее, как обращаются с ней и вообще с женщинами порядочные мужчины. Она добавила:
– А еще я помогла папочке, привела Ральфа в клуб. Ну, показала им Ральфа до того, как ему дал деньги большой музей.
А кто был этот несчастный друг, погибший на войне?
– А, этот… тоже археолог… его лучший друг по Оксфорду. Вы, Гарри, только послушайте, как звучит: капитан Хьюго Сент-Джон Марлоу! Во время войны они часто брали увольнительные и уезжали на раскопки. Однажды они с Марлоу нашли штуку с очень загадочным названием, «отрывок цэ», и им стало ясно, где примерно искать гробницу, просто набитую золотом и всяческими ценностями. Они собрались поехать откапывать эту гробницу вместе, как только выпадет шанс, но тут Ральфа послали воевать в Турцию – ужасно, правда? – а Марлоу остался в Египте и стал ждать, потому что они ведь были оксфордские закадычные дружки, «братья по крови», но в Турции Ральф отбился от своих, и в Египет сообщили, что он погиб, а Ральф вынужден был добираться до дома практически в одиночку, и когда он наконец добрался в Египет, выяснилось, что за несколько дней до того несчастный Марлоу пропал без вести, а отрывок «цэ» остался у него в палатке, Ральф его забрал и сохранил, он же не знал, жив Марлоу или мертв, а когда ему пришлось поверить, что Марлоу не вернется, Ральф решил оставить тяготы войны, привез отрывок «цэ» с собой в Бостон и из-за него приобрел академическую репутацию и получил место в Гарварде, и… ах, вы меня больше слушайте. Представляете, какой эффект производят такие истории на доверчивую бостонскую девушку, Гарри?
Я-то, само собой, представлял, только вот Маргарет не была доверчивой девушкой, и вообразить эффект, который эти истории производили на нее, мне было трудно. Понимала ли она, что повторяет сущую нелепицу? Ей не приходило в голову, что история эта нашпигована ложью и нестыковками – и что в потайных карманах таятся два трупа? Люди, вовремя исчезнувшие в Турции и в Египте? Один верный друг в ожидании другого, чтобы вместе раскопать и поделить горшки с золотом? Карта с кладом, ждущая, чтобы ее забрали из палатки пропавшего без вести? Неужто она думала, что я ей поверю? И все же Мэйси, хочу подчеркнуть: я и слова не сказал о своих подозрениях. К своим клиентам и к невинным душам я относился с уважением. Судите меня, но учтите: я мог сдать Трилипуша вашей тетушке тысячу раз – и не сдал.
Тем не менее напишу про то, что думал тогда – думал, прошу заметить, рассудительно: коли Марлоу и Трилипуш на самом деле нашли засунутое в дыру богатство, разве не ясно, что подделавший свои дипломы обедневший дворянчик Трилипуш кокнул из-за этого богатства Марлоу и дал деру в Америку, чтоб переждать, пока все не устаканится? Навешал лапши на уши местным простофилям, раскошелил их – и поехал обратно, выкапывать свое сокровище. По состоянию на 1922 год он и не собирается возвращаться в Бостон из второй экспедиции. А девочку использовали, вскружили ей голову английскими манерами, вытянули деньги из ее семейства – и теперь она Трилипушу не нужна. Да и что бы ему от нее могло понадобиться, кроме денег? Он же определенно извращенец навроде Марлоу и Квинта, я это знал еще до того, как его увидел. Меня озарило: верно, еще до Египта он был с Марлоу, этакий любовник из высшего общества; в оксфордские времена Трилипуш, видимо, стал тайной игрушкой капитана, никаким студентом не был, просто жил с Марлоу, тайно его ублажал и получал за это деньги. Что объясняет наличие свидетелей и отсутствие документальных записей. Затем Трилипуш, чтобы не лишиться заработка, отправился вместе с Марлоу на войну в Египет, где эти двое на английский манер шатались себе праздно под пальмами. Потом его послали в Турцию, но уже без богача-защитничка; какая жалость! Вот он возвращается (а то и драпает) с турецкого фронта – и видит кошмарную картину: в его отсутствие бедный, молодой и увлекающийся Египтом землекоп Пол Колдуэлл (кроме прочего – австрал, думает потерпевший крах высокомерный английский педик) превратился в невинный объект амурных влечений капитана Марлоу. Более того: может, Трилипуш вовсе не находил в компании с Марлоу никакой карты; может, это Марлоу с Колдуэллом нашли ее, пока Трилипуш был в Турции? Вернувшись из Галлиполи, Трилипуш ловит парочку с поличным. Приревновав свою Джульетту и возжелав найденные в пустыне сокровища, Трилипуш приканчивает обоих. Избавившись от тел, он едет в США. Само собой, чтобы все это доказать, мне следовало проделать некоторую работу, и я все еще не мог взять в толк, отчего засекречено его военное досье. Тем не менее, Мэйси, уже на ранней стадии я понял главное – и объяснил вам, когда мы встретились вечером в отеле «Паркер-Хаус» после моего возвращения от нового клиента.
Жертвой в этой трагедии – и это мне стало кристально ясно еще до того, как я допил первый стакан лимонада, – была ваша очаровательная, завораживающая тетя. Домогаясь денег ее семьи, убийца-извращенец задурил милой невинной девушке голову. Перед господом богом клянусь, я хотел ей помочь, потому что отчетливо видел, что этот содомист ее одурачил – и она не догадывается, что уже им отвергнута. Скажи я ей об этом, она бы меня возненавидела. Позволь я всему идти своим чередом, она стала бы посмешищем для всего Бостона. Я пил первый стакан и понимал, что руки у меня связаны и что любой мой выбор до добра не доведет.
За последующие недели я понял, что второе настроение вашей тетушки Маргарет проявлялось исключительно рано вечером. Прошло несколько дней, я возвращался в отель после разговора с гарвардскими профессорами и Трилипушевыми студентами. Завидев в вестибюле Маргарет, я удивился и обрадовался. С тех пор как мы виделись, она не шла у меня из головы. Около семи вечера, Маргарет одна.
– Отложи свою записную книжку, Гарри, сегодня вечером мы поедем развлекаться.
Она была неотразима. Она все еще вела себя так, будто вы для нее – единственный и неповторимый, но без жеманства хозяйки богатого дома. Нет, она искренне и безудержно веселилась, ее глаза сияли, жадно вглядываясь в будущее – что еще оно преподнесет? Она шутила, она вас высмеивала, и вам это нравилось, уж поверьте. Она взяла меня под руку, и мы прогулялись по районам Бостона, куда мне до того забредать не приходилось.
– Ты не волнуйся, Гарри, я тут каждую щель знаю, с нами ничего не случится!
Она вела меня закоулками, и я пожалел, что у меня нет с собой оружия. Маргарет просто светилась под тусклыми фонарями, улыбалась шнырявшим тут и там невнятным типам и явно гордилась, что шокирует своего друга-иностранца, а я всю дорогу старался улыбаться как можно шире.
– Знаешь, я никогда не приводила сюда Ральфи – и никогда не приведу. Он тут будет чужим. Не то что ты, Гарри. – Такое сравнение мне понравилось. – Пусть все это останется нашей маленькой тайной, а, Гарри? – Мне того и хотелось – я не желал, чтобы она говорила про меня Трилипушу.
Мы остановились у какой-то стенки на темной улице, и Маргарет нажала кнопку звонка. Я не понимал даже, где это мы. Поднялась маленькая заслонка на уровне переносицы, на нас уставилась пара черных глаз, заслонка опустилась, стена отворилась, пропуская нас на шумную вечеринку: бар, бильярдные столы, танцы под джаз, мужчины и женщины удобно устроились на кушетках, на подушках на полу, друг у друга на коленях.
– Добро пожаловать к Дж. П., Гарри, – сказала Маргарет, затаскивая меня внутрь.
С вашей тетушкой не соскучишься. В тот вечер она была само очарование, и я не мог отделаться от мысли, что она такая, потому что рядом я, она во мне нашла что-то особенное. Мне казалось, я наблюдаю, как распускается цветок чувства. Кто за это бросит в меня камень? Теперь, само собой, я скажу, что она была немного кокетлива. Да, вашей тете нравилось играть с огнем, и она не понимала, когда нужно поворачивать назад, слишком уж заигрывалась. Такие девушки вечно удивляются, когда оказывается, что люди – не куклы, когда люди не останавливаются по приказу или внезапному капризу.
Она принесла два коктейля, мы сели на красную вельветовую кушетку. Сейчас уже трудно сказать, действовал я в интересах дела или своих собственных, но я снова спросил ее про Трилипуша, сам не понимая, что хочу узнать.
– Ах, он – мечта, – пробормотала она, с отсутствующим видом глядя в потолок. – Английский дворянин, исследователь. Такой человек… – Нет, она уставилась не на потолок, а на темную галерею по периметру комнаты, а потом снова посмотрела на меня. – Что я сказала, Гарри?
Она потащила меня танцевать под негритянский джаз-оркестр. Мы пили. Точнее, я выпил рюмку или две, она – несколько больше. Хлопнула меня по руке и позволила зажечь ей сигарету.
– Ральф никогда бы сюда не пришел, – сказала она. – Знаешь, он такой книжный червь… А ты, Гарри, так танцуешь!
Не то чтобы это правда, но я не стал спорить. Боюсь, Мэйси, тут мои записи не слишком точны. В Бостоне я часто забывал пометить, что именно и когда было сказано. Я сижу сейчас, пялюсь на зеленую кирпичную стену комнаты для игр, в голове – сплошь обрывки, все перепуталось: что было, чего не было, что бы случилось, будь на то моя воля. Но будьте уверены, я постараюсь все разложить по полочкам.
Мы с ней сидим на кушетке у Дж. П., в этом ее частном клубе, и она гладит меня по щеке. Это уже другой вечер. Ее клонит в сон, а я сижу и виновато на нее смотрю. Согласитесь, учитывая обстоятельства, это несколько неожиданно. Однако близко к сердцу поглаживание по щеке я не принимаю. Вот она покидает меня и поднимается по ступенькам на эту галерею, и огроменный негр, охраняющий лестницу, спокойно ее пропускает, ухмыляется, а она на ходу щиплет его за щеку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72