Или кому-то хотя бы известно, кто это такой?
Произнеся это, Торн посмотрел на Энн, желая убедиться, что его слова позабавили ее. Они заказали еще бутылку того же вина.
«Если Торн соблазнит ее, – думал Стрикланд, – придется искать способ, как отразить это в фильме». Мысль об этом не доставляла ему удовольствия, и он решил отнести ее к разряду маловероятных.
– Я имел в виду его личность, – пояснил Даффи. – То, как в одном человеке может воплотиться все лучшее, что есть в Америке.
В этот момент Браун («К его чести», – подумал Стрикланд), не выдержал:
– Дайте мне передохнуть, Даффи.
Когда Браун увидел, что все ждут продолжения, он принялся рассказывать им о пробном выходе в море. Вместе с Фанелли и Кроуфордом они прошли на «Ноне» до точки восточнее Блок-Айленд и назад, совершив таким образом трехдневный вояж. «В один из моментов похода, – сказал Браун, – я свалился за борт».
– Где это случилось, Оуэн? – спросила Энн.
– Возле Бриджпорта, мне кажется.
– Где же еще? – воскликнул Гарри, и все засмеялись.
Пока Браун рассказывал им историю пробного плавания, Стрикланд поймал себя на том, что опять наблюдает за Энн. Она пропустила уже изрядное количество вина. Но, продолжая флиртовать с Торном, она избегала глядеть на Стрикланда, так, по крайней мере, ему показалось. «Возможно, – подумал он, – это хороший признак». Он уже начинал выходить из себя, наблюдая, как Торн ее обольщает.
– И что же она будет делать, – игриво спросил Гарри у Брауна, – пока вы будете в море?
Энн поспешила ответить сама:
– Я думаю, что буду читать «Войну и мир». Каждый вечер понемногу.
– Вы д… должны читать ее оба, – пришел ей на помощь Стрикланд. – Тогда вы сможете обсудить книгу, когда он вернется. – Он улыбнулся, чтобы показать, что пошутил. Компания игнорировала его.
После кофе Браун объявил, что это все, на что он способен по части празднования. Энн тут же встала.
– Да, – поддержала она мужа, – мы лучше пойдем. – Стрикланду показалось, что это было сказано не без колебания и некоторого сожаления.
– Возьмите мою машину, – предложил Гарри. – Я остаюсь в городе.
– Спасибо, Гарри, – ответил Браун. – Мы можем подбросить кого-нибудь?
– Можете подбросить меня, – вмешался Стрикланд. Он слегка опьянел. Ему следовало хотя бы поинтересоваться, каким путем они поедут.
Сев в машину, они поехали к Триборо-Бридж, избрав маршрут через Хеллз-Китчен. Оуэн Браун сослался на усталость и заснул, откинувшись головой на спинку сиденья. Какое-то время Энн массировала плечи своему мужу.
Сидя рядом с Энн почти в полной темноте, Стрикланд чувствовал, что она устала. Он жалел, что поехал и что, находясь столь близко от нее, был так далек от всего в ее жизни. Он думал, что, наверное, никогда не будет ближе к ней. При этой мысли его охватывало чувство одиночества и злости.
Один раз, когда они остановились перед светофором на пересечении Тридцать четвертой улицы и Десятой авеню, ему удалось незаметно окинуть ее долгим взглядом. Ее блестящие шелковистые волосы были схвачены сзади лентой. Глаза светились викинговой синевой, с кельтским оттенком. Выразительное, волевое и строгое лицо удивительным образом смягчала улыбка. Броская, незаметно соединявшая в себе мужское и женское начало дорафаэлева красота, повергавшая его в смущение, с которым он не мог справиться.
Стрикланд не понимал, как ей удалось столь сильно завладеть его воображением. Его всегда тянуло к натурам загадочным и порочным. Ни к тем, ни к другим Энн Браун не относилась. Никто и никогда не учил ее искусству лжи и притворства. Ничто конкретное в ней не взывало к его чувствам. И в то же время все в ней было желанным.
Они поговорили немного о винах. Когда подъехали к дому Стрикланда, она вышла и проводила его до входа. Дождь прекратился.
– Я хотела бы поговорить с вами. – Энн, произнеся это, покраснела и заколебалась. – Нам надо побеседовать при случае.
– Конечно, – откликнулся Стрикланд. – Нам надо.
– Я раздумывала над вашим фильмом о Вьетнаме. Вы ведь определенно не на нашей стороне, так?
– Определенно не на нашей.
– В фильме есть что-то очень смешное. Я имею в виду смех сквозь слезы. Вы умеете убеждать своими фильмами.
– Да?
– Да. Но в нашем случае вы на нашей стороне? – спросила она. – Вы не собираетесь выставить нас на посмешище?
Он попытался ответить, но не справился с речью. Когда он все же заговорил, запинаясь на каждом без исключения согласном, это была не речь, а сплошное мычание, которое он к тому же еще и не мог остановить.
– О, извините! – Она неожиданно рассмеялась, зажимая рот рукой, понимая, что ведет себя глупо. – Извините, ради Бога.
– Ничего. – Стрикланд был не в обиде. – Все нормально.
– Нам действительно надо поговорить. – Она старалась придать своему лицу серьезное выражение.
– Несомненно, – откликнулся Стрикланд.
Дома он налил себе виски и стоял перед круглым окном, прижавшись к стеклу лбом. Осушив стакан, набрал номер Памелы и оставил сообщение на ее автоответчике с просьбой прийти к нему. Затем налил второй стакан, набрал ее номер опять и произнес:
– Забудь об этом.
24
Кит Фанелли с женой Сильвией и трехлетним сынишкой Джейсоном жили в Тоттенвилле на южном берегу острова Статен. Они занимали отдельный скромный домин, покрашенный в желтый цвет, правда, фасад был отделан серебристой краской. В удобном дворике за домом стояли портативный мангал и садовый деревянный столик.
Сильвия, как обнаружил Стрикланд, была маленькой жгучей брюнеткой, говорившей с первозданным бруклинским акцентом, который уже почти невозможно услышать в самом Бруклине. Сынишка Джейсон учился жевать резинку и говорить так, как мать.
– Мне кажется, что он чокнутый, этот парень, – заявила Сильвия, имея в виду Брауна. – Он хочет проплыть вокруг земли? Вот уж чему не бывать! – Она повернулась к мужу, чтобы призвать его в свидетели. – Правда, милый?
Фанелли едва заметно кивнул, не глядя в ее сторону.
– Он помешанный, – продолжала Сильвия. – Это я вам точно говорю.
– Почему ты не идешь в парк? – спросил у нее Фанелли.
Стрикланд нанес визит Фанелли в один из дней, наполненных ароматами бабьего лета. Джим Кроуфорд, напарник Фанелли на верфи, тоже прибыл сюда из Джерси, где жил в собственном доме. Стрикланд привез с собой бутылку чистого шотландского виски и две упаковки сигарет. Под рубашкой он пристроил крошечный диктофон «максвелл». Оба его собеседника наотрез отказались говорить перед камерой, и он предложил им побеседовать без протокола. Оценку своих действий с точки зрения их законности Стрикланд решил отложить на потом.
Мужчины потягивали виски и наблюдали, как Сильвия учит Джейсона жевать резинку.
– Смотри, не глотай ее. Нет, нет, нет!
– Эй, – не выдержал Фанелли, – Сильвия, ну сколько можно?
– Да, – обиженно отозвалась Сильвия, – да, да. Его никогда не бывает дома, – она обращалась к Стрикланду. – А когда он появляется, мы должны отправляться на все четыре стороны.
Когда Сильвия с малышом отправилась в парк, Стрикланд подлил всем еще выпивку.
– Вопрос вот в чем, – обратился он к ним, – может ли тот парень победить?
Фанелли с Кроуфордом обменялись быстрыми взглядами, и каждый из них сделал глоток.
– Он жулик, – убежденно произнес Фанелли и взглянул на них так, будто собирался отстаивать сказанное кулаками. – Вот кто он такой.
– Я бы не стал утверждать, что он не может победить. – Кроуфорд говорил с тем северо-восточным акцентом, который так нравился Стрикланду. Ему оставалось только уповать на то, что диктофон не подведет его.
– Нет, – воскликнул Фанелли. – Он всего-навсего дутый артист.
Кроуфорд пожал плечами.
– Эй, – упорствовал Фанелли, – да брось ты. Браун? Ни в жизнь он не победит.
– Все может быть, – стоял на своем Кроуфорд. Фанелли презрительно оттопырил губу.
– Почему вы так считаете? – спросил Стрикланд у Кроуфорда.
– Мне кажется, он на самом деле жаждет победить. Я хочу сказать, что ни на что другое он не согласен.
– Черт тебя побери, приятель, – тянул свое Фанелли. – Да он же слабак.
Кроуфорд снова пожал плечами. Фанелли повернулся к Стрикланду, взывая к его разуму.
– Он сопляк. – Фанелли так разошелся, что даже сорвался на визг. – Этот паршивый торгаш даже торговать толком не умеет. Вот что я слышал. Я слышал, что это Гарри Торн проталкивает парня на эту гонку. А Гарри Торн сам ни ухом, ни рылом в парусном спорте. Гарри Торн начинал в стекольном бизнесе. И в итоге ни черта не разбирается ни в том и ни в этом.
– Он похож на плохого офицера. – Кроуфорд изъяснялся спокойно. – Браун, то бишь. Ура, вперед, победим или умрем. Оказавшись под таким, не обрадуешься. Вот какая чушь собачья. Иногда такие побеждают, иногда – умирают. И тебя тащат с собой погибнуть.
– Вы говорите так, словно имеете опыт, – предположил Стрикланд.
– Имею, – подтвердил Кроуфорд.
– Знаете, в чем дело? – не унимался Фанелли. – Просто им надо сделать рекламу этой лодке. Этому куску дерьма.
– Куску дерьма? – заинтересовался Стрикланд. – Это вы о его лодке?
– Оставь лодку в покое, – одернул приятеля Кроуфорд.
Фанелли виновато замолчал. Сложив руки на груди, он закатил глаза и бормотал что-то про себя, всем своим видом показывая, что знает гораздо больше, чем может сказать.
– При небольшом везении, – заметил Кроуфорд, – он может провести гонку.
– Торн подкладывает ему свинью, – высказался Фанелли.
– Ладно, – примирительно проговорил Кроуфорд, – они хотят продавать лодки, пусть продают. Если он победит, мы увидим его на картинках.
Фанелли передернуло от отвращения.
– Что касается меня, то я тоже считал его слабаком, – продолжал Кроуфорд. – Но с тех пор как мы сходили в море, я в этом не так уверен. Вообще-то с ним вечно что-то происходит. Если на палубе будет лужа, он обязательно в нее сядет. Но ему может и повезти.
Фанелли был задет за живое и сдерживаться больше не мог.
– Черт с тобой! Ты хочешь пари? Я ставлю.
– Сколько? – спросил Кроуфорд.
– Пятнадцать против одного.
Стрикланду оставалось только радоваться, что разговор принял такой оборот.
Кроуфорд помолчал немного.
– Знаешь что, – проговорил он. – Держу пари, что он либо победит, либо умрет. В обоих этих случаях ты платишь мне. Если он сходит с круга или притащится последним, я плачу тебе. Ставлю десять против одного.
Фанелли уставился в небо, словно на него напал столбняк.
– А, чтоб ты провалился, – выкрикнул он, и они ударили по рукам. – Вы свидетель, – сказал Фанелли Стрикланду.
– Вне всякого сомнения, – подтвердил Стрикланд.
25
Воскресным днем, когда над верфью стояла тишина, Браун оторвался от своих занятий и увидел на причале рядом с «Ноной» специалиста по общественному мнению Даффи.
– Подобные плавания всегда проходят плохо, – предупредил его Даффи.
– Кто это сказал?
– Так говорится вообще, – пояснил Даффи. – Это морская поговорка.
– Кто говорит, что оно прошло плохо?
– Я просто пошутил, – пошел на попятный Даффи. – Но все равно ты должен мне интервью. Энн сказала, что ты здесь.
– Извини, – сказал Браун. – Не сегодня.
– Но как же так, дорогой мой, ты же должен побеседовать со мной когда-нибудь. Мне же надо с чем-то работать.
– Не сегодня, Даффи.
– Должен сказать, Оуэн, что так не предполагалось. Мыслилось, что мы должны сделать тебе такую рекламу, какую только возможно.
– Я знаю, – согласился Браун. – Как-нибудь я найду для этого время.
Даффи изучающе посмотрел на него и кивнул в сторону скамейки в конце причала.
– Давай пройдем туда, Оуэн.
Браун прошел за ним к скамье, и они сели.
– С тобой все в порядке? Это не для печати. Я хочу сказать, без дураков.
– У меня все отлично.
– Ты такой янки, приятель. Я совершенно не могу взять в толк, что у тебя на уме. Мне кажется, что этого не знает даже твоя жена. А уж кому как не ей знать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Произнеся это, Торн посмотрел на Энн, желая убедиться, что его слова позабавили ее. Они заказали еще бутылку того же вина.
«Если Торн соблазнит ее, – думал Стрикланд, – придется искать способ, как отразить это в фильме». Мысль об этом не доставляла ему удовольствия, и он решил отнести ее к разряду маловероятных.
– Я имел в виду его личность, – пояснил Даффи. – То, как в одном человеке может воплотиться все лучшее, что есть в Америке.
В этот момент Браун («К его чести», – подумал Стрикланд), не выдержал:
– Дайте мне передохнуть, Даффи.
Когда Браун увидел, что все ждут продолжения, он принялся рассказывать им о пробном выходе в море. Вместе с Фанелли и Кроуфордом они прошли на «Ноне» до точки восточнее Блок-Айленд и назад, совершив таким образом трехдневный вояж. «В один из моментов похода, – сказал Браун, – я свалился за борт».
– Где это случилось, Оуэн? – спросила Энн.
– Возле Бриджпорта, мне кажется.
– Где же еще? – воскликнул Гарри, и все засмеялись.
Пока Браун рассказывал им историю пробного плавания, Стрикланд поймал себя на том, что опять наблюдает за Энн. Она пропустила уже изрядное количество вина. Но, продолжая флиртовать с Торном, она избегала глядеть на Стрикланда, так, по крайней мере, ему показалось. «Возможно, – подумал он, – это хороший признак». Он уже начинал выходить из себя, наблюдая, как Торн ее обольщает.
– И что же она будет делать, – игриво спросил Гарри у Брауна, – пока вы будете в море?
Энн поспешила ответить сама:
– Я думаю, что буду читать «Войну и мир». Каждый вечер понемногу.
– Вы д… должны читать ее оба, – пришел ей на помощь Стрикланд. – Тогда вы сможете обсудить книгу, когда он вернется. – Он улыбнулся, чтобы показать, что пошутил. Компания игнорировала его.
После кофе Браун объявил, что это все, на что он способен по части празднования. Энн тут же встала.
– Да, – поддержала она мужа, – мы лучше пойдем. – Стрикланду показалось, что это было сказано не без колебания и некоторого сожаления.
– Возьмите мою машину, – предложил Гарри. – Я остаюсь в городе.
– Спасибо, Гарри, – ответил Браун. – Мы можем подбросить кого-нибудь?
– Можете подбросить меня, – вмешался Стрикланд. Он слегка опьянел. Ему следовало хотя бы поинтересоваться, каким путем они поедут.
Сев в машину, они поехали к Триборо-Бридж, избрав маршрут через Хеллз-Китчен. Оуэн Браун сослался на усталость и заснул, откинувшись головой на спинку сиденья. Какое-то время Энн массировала плечи своему мужу.
Сидя рядом с Энн почти в полной темноте, Стрикланд чувствовал, что она устала. Он жалел, что поехал и что, находясь столь близко от нее, был так далек от всего в ее жизни. Он думал, что, наверное, никогда не будет ближе к ней. При этой мысли его охватывало чувство одиночества и злости.
Один раз, когда они остановились перед светофором на пересечении Тридцать четвертой улицы и Десятой авеню, ему удалось незаметно окинуть ее долгим взглядом. Ее блестящие шелковистые волосы были схвачены сзади лентой. Глаза светились викинговой синевой, с кельтским оттенком. Выразительное, волевое и строгое лицо удивительным образом смягчала улыбка. Броская, незаметно соединявшая в себе мужское и женское начало дорафаэлева красота, повергавшая его в смущение, с которым он не мог справиться.
Стрикланд не понимал, как ей удалось столь сильно завладеть его воображением. Его всегда тянуло к натурам загадочным и порочным. Ни к тем, ни к другим Энн Браун не относилась. Никто и никогда не учил ее искусству лжи и притворства. Ничто конкретное в ней не взывало к его чувствам. И в то же время все в ней было желанным.
Они поговорили немного о винах. Когда подъехали к дому Стрикланда, она вышла и проводила его до входа. Дождь прекратился.
– Я хотела бы поговорить с вами. – Энн, произнеся это, покраснела и заколебалась. – Нам надо побеседовать при случае.
– Конечно, – откликнулся Стрикланд. – Нам надо.
– Я раздумывала над вашим фильмом о Вьетнаме. Вы ведь определенно не на нашей стороне, так?
– Определенно не на нашей.
– В фильме есть что-то очень смешное. Я имею в виду смех сквозь слезы. Вы умеете убеждать своими фильмами.
– Да?
– Да. Но в нашем случае вы на нашей стороне? – спросила она. – Вы не собираетесь выставить нас на посмешище?
Он попытался ответить, но не справился с речью. Когда он все же заговорил, запинаясь на каждом без исключения согласном, это была не речь, а сплошное мычание, которое он к тому же еще и не мог остановить.
– О, извините! – Она неожиданно рассмеялась, зажимая рот рукой, понимая, что ведет себя глупо. – Извините, ради Бога.
– Ничего. – Стрикланд был не в обиде. – Все нормально.
– Нам действительно надо поговорить. – Она старалась придать своему лицу серьезное выражение.
– Несомненно, – откликнулся Стрикланд.
Дома он налил себе виски и стоял перед круглым окном, прижавшись к стеклу лбом. Осушив стакан, набрал номер Памелы и оставил сообщение на ее автоответчике с просьбой прийти к нему. Затем налил второй стакан, набрал ее номер опять и произнес:
– Забудь об этом.
24
Кит Фанелли с женой Сильвией и трехлетним сынишкой Джейсоном жили в Тоттенвилле на южном берегу острова Статен. Они занимали отдельный скромный домин, покрашенный в желтый цвет, правда, фасад был отделан серебристой краской. В удобном дворике за домом стояли портативный мангал и садовый деревянный столик.
Сильвия, как обнаружил Стрикланд, была маленькой жгучей брюнеткой, говорившей с первозданным бруклинским акцентом, который уже почти невозможно услышать в самом Бруклине. Сынишка Джейсон учился жевать резинку и говорить так, как мать.
– Мне кажется, что он чокнутый, этот парень, – заявила Сильвия, имея в виду Брауна. – Он хочет проплыть вокруг земли? Вот уж чему не бывать! – Она повернулась к мужу, чтобы призвать его в свидетели. – Правда, милый?
Фанелли едва заметно кивнул, не глядя в ее сторону.
– Он помешанный, – продолжала Сильвия. – Это я вам точно говорю.
– Почему ты не идешь в парк? – спросил у нее Фанелли.
Стрикланд нанес визит Фанелли в один из дней, наполненных ароматами бабьего лета. Джим Кроуфорд, напарник Фанелли на верфи, тоже прибыл сюда из Джерси, где жил в собственном доме. Стрикланд привез с собой бутылку чистого шотландского виски и две упаковки сигарет. Под рубашкой он пристроил крошечный диктофон «максвелл». Оба его собеседника наотрез отказались говорить перед камерой, и он предложил им побеседовать без протокола. Оценку своих действий с точки зрения их законности Стрикланд решил отложить на потом.
Мужчины потягивали виски и наблюдали, как Сильвия учит Джейсона жевать резинку.
– Смотри, не глотай ее. Нет, нет, нет!
– Эй, – не выдержал Фанелли, – Сильвия, ну сколько можно?
– Да, – обиженно отозвалась Сильвия, – да, да. Его никогда не бывает дома, – она обращалась к Стрикланду. – А когда он появляется, мы должны отправляться на все четыре стороны.
Когда Сильвия с малышом отправилась в парк, Стрикланд подлил всем еще выпивку.
– Вопрос вот в чем, – обратился он к ним, – может ли тот парень победить?
Фанелли с Кроуфордом обменялись быстрыми взглядами, и каждый из них сделал глоток.
– Он жулик, – убежденно произнес Фанелли и взглянул на них так, будто собирался отстаивать сказанное кулаками. – Вот кто он такой.
– Я бы не стал утверждать, что он не может победить. – Кроуфорд говорил с тем северо-восточным акцентом, который так нравился Стрикланду. Ему оставалось только уповать на то, что диктофон не подведет его.
– Нет, – воскликнул Фанелли. – Он всего-навсего дутый артист.
Кроуфорд пожал плечами.
– Эй, – упорствовал Фанелли, – да брось ты. Браун? Ни в жизнь он не победит.
– Все может быть, – стоял на своем Кроуфорд. Фанелли презрительно оттопырил губу.
– Почему вы так считаете? – спросил Стрикланд у Кроуфорда.
– Мне кажется, он на самом деле жаждет победить. Я хочу сказать, что ни на что другое он не согласен.
– Черт тебя побери, приятель, – тянул свое Фанелли. – Да он же слабак.
Кроуфорд снова пожал плечами. Фанелли повернулся к Стрикланду, взывая к его разуму.
– Он сопляк. – Фанелли так разошелся, что даже сорвался на визг. – Этот паршивый торгаш даже торговать толком не умеет. Вот что я слышал. Я слышал, что это Гарри Торн проталкивает парня на эту гонку. А Гарри Торн сам ни ухом, ни рылом в парусном спорте. Гарри Торн начинал в стекольном бизнесе. И в итоге ни черта не разбирается ни в том и ни в этом.
– Он похож на плохого офицера. – Кроуфорд изъяснялся спокойно. – Браун, то бишь. Ура, вперед, победим или умрем. Оказавшись под таким, не обрадуешься. Вот какая чушь собачья. Иногда такие побеждают, иногда – умирают. И тебя тащат с собой погибнуть.
– Вы говорите так, словно имеете опыт, – предположил Стрикланд.
– Имею, – подтвердил Кроуфорд.
– Знаете, в чем дело? – не унимался Фанелли. – Просто им надо сделать рекламу этой лодке. Этому куску дерьма.
– Куску дерьма? – заинтересовался Стрикланд. – Это вы о его лодке?
– Оставь лодку в покое, – одернул приятеля Кроуфорд.
Фанелли виновато замолчал. Сложив руки на груди, он закатил глаза и бормотал что-то про себя, всем своим видом показывая, что знает гораздо больше, чем может сказать.
– При небольшом везении, – заметил Кроуфорд, – он может провести гонку.
– Торн подкладывает ему свинью, – высказался Фанелли.
– Ладно, – примирительно проговорил Кроуфорд, – они хотят продавать лодки, пусть продают. Если он победит, мы увидим его на картинках.
Фанелли передернуло от отвращения.
– Что касается меня, то я тоже считал его слабаком, – продолжал Кроуфорд. – Но с тех пор как мы сходили в море, я в этом не так уверен. Вообще-то с ним вечно что-то происходит. Если на палубе будет лужа, он обязательно в нее сядет. Но ему может и повезти.
Фанелли был задет за живое и сдерживаться больше не мог.
– Черт с тобой! Ты хочешь пари? Я ставлю.
– Сколько? – спросил Кроуфорд.
– Пятнадцать против одного.
Стрикланду оставалось только радоваться, что разговор принял такой оборот.
Кроуфорд помолчал немного.
– Знаешь что, – проговорил он. – Держу пари, что он либо победит, либо умрет. В обоих этих случаях ты платишь мне. Если он сходит с круга или притащится последним, я плачу тебе. Ставлю десять против одного.
Фанелли уставился в небо, словно на него напал столбняк.
– А, чтоб ты провалился, – выкрикнул он, и они ударили по рукам. – Вы свидетель, – сказал Фанелли Стрикланду.
– Вне всякого сомнения, – подтвердил Стрикланд.
25
Воскресным днем, когда над верфью стояла тишина, Браун оторвался от своих занятий и увидел на причале рядом с «Ноной» специалиста по общественному мнению Даффи.
– Подобные плавания всегда проходят плохо, – предупредил его Даффи.
– Кто это сказал?
– Так говорится вообще, – пояснил Даффи. – Это морская поговорка.
– Кто говорит, что оно прошло плохо?
– Я просто пошутил, – пошел на попятный Даффи. – Но все равно ты должен мне интервью. Энн сказала, что ты здесь.
– Извини, – сказал Браун. – Не сегодня.
– Но как же так, дорогой мой, ты же должен побеседовать со мной когда-нибудь. Мне же надо с чем-то работать.
– Не сегодня, Даффи.
– Должен сказать, Оуэн, что так не предполагалось. Мыслилось, что мы должны сделать тебе такую рекламу, какую только возможно.
– Я знаю, – согласился Браун. – Как-нибудь я найду для этого время.
Даффи изучающе посмотрел на него и кивнул в сторону скамейки в конце причала.
– Давай пройдем туда, Оуэн.
Браун прошел за ним к скамье, и они сели.
– С тобой все в порядке? Это не для печати. Я хочу сказать, без дураков.
– У меня все отлично.
– Ты такой янки, приятель. Я совершенно не могу взять в толк, что у тебя на уме. Мне кажется, что этого не знает даже твоя жена. А уж кому как не ей знать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65