Обе были блондинками с коротко остриженными волосами; обе – в футболках телесного цвета, в черных сатиновых трусиках и прозрачных пластиковых сандалиях. Обе курили. Каждые несколько секунд то одна из девушек, то другая оборачивалась и выжидательно смотрела на дверь. Уиллоусу показалось, что девушки чем-то взволнованы и возбуждены.
– Посмотрим, кто придет к завтраку, – проговорил Мэл Даттон голосом Билла Косби. Один из полицейских хохотнул, другой зевнул, третий, казалось, вот-вот заснет.
Камера дала крупный план, и Уиллоус увидел, что на футболках девушек написаны их имена: Энни, затушившая в пепельницу свою сигарету, и Деви. Камера остановилась на стенных часах, висевших над умывальником. Секунда проходила за секундой. Наконец Энни зажгла новую сигарету и бросила горящую спичку в чашку Деви. Хлопья тотчас же вспыхнули оранжевым пламенем.
– Вот так качество! – восхищенно произнес Даттон. – Первоклассная продукция. Видел, как загорелось?
– Заметил, заметил…
Даттон усмехнулся. Зубы его сверкнули в луче прожектора. Деви ложкой погасила горящие хлопья. Внезапно обе девушки вскочили со своих мест и бросились к двери.
– Тук-тук, – прокомментировал Даттон.
Энни, добежавшая до двери первой, рывком распахнула ее. Огромный негр в униформе молочника улыбался ей с порога. Девушки затащили его в кухню. Уиллоус заметил, как сильно ему пришлось нагнуться, когда он проходил в дверь.
– Парня зовут Лерой Джонсон, – сказал Даттон. – Бывший баскетболист. Чуть было не стал центровым в «Соникс». В клубе сказали, что не могут его взять, потому что он слишком уж высок, но я слышал, что в этом деле замешаны наркотики.
Энни тем временем расстегнула форменную куртку Лероя, обнаружив, к своему удивлению, что под ней ничего нет. Лерой снял крышку с молочной бутылки и неожиданно поднес ее к губам. Белые ручейки заструились по его безволосой мускулистой груди. Деви, опустившись на колени, возилась с широким кожаным ремнем, поддерживающим саржевые брюки Лероя. Капли молока падали ей на лицо. Она облизывала губы. Глаза ее горели.
Уиллоус покосился на бобину с пленкой.
– Еще двадцать минут, – сказал Даттон, все подмечающий наметанным взглядом профессионального фотографа.
Уиллоус взял небольшой сверток и указал на дверь, ведущую в лабораторию Даттона.
– В чем дело? – спросил Даттон. – Ты что, не хочешь узнать, чем все закончится?
– Кажется, я и так знаю. Даттон кивнул.
– Искусство подражает жизни, а жизнь подражает искусству. Никто из полицейских не обратил внимания на то, что Даттон с Уиллоусом вышли из комнаты. Все не отрываясь смотрели на экран, на клубок тел, беззвучно извивающихся, скользящих по залитому молоком кухонному полу.
В лаборатории стоял старый холодильник, в котором Даттон хранил непроявленные пленки. Открыв его, он отыскал в его недрах две бутылки пива, откупорил их и протянул одну Уиллоусу.
– За что пьем, Мэл?
– За перевоплощение, за то, чтобы мне в следующей жизни малость подрасти и обзавестись пышной шевелюрой.
– А вдруг станешь тлей?
– Если в нынешней жизни я буду пай-мальчиком, у меня не возникнет проблем с воплощением.
Уиллоус вытащил фотографию, обнаруженную Клер Паркер в кабинете Флоры Мак-Кормик.
– Я, конечно, и раньше знал, что вас ноги кормят, но не думал, что это нужно понимать так буквально, – сказал Даттон, разглядывая фотографию.
– Можешь ее для меня увеличить?
– Во сколько раз?
– Мне нужна дюжина копий.
– Я спросил, какой должен быть размер снимка?
– Сделай как можно крупнее.
Даттон выдул одним махом полбутылки пива.
– Что именно тебя интересует?
– Все, что смогу найти.
Даттон нахмурился.
– Чтобы получить нормальный уровень четкости, нужно сделать промежуточный негатив. То есть переснять твой снимок, проявить негатив и использовать его для серии фоток с разным уровнем выдержки.
Похоже, все это довольно сложно… – Все на свете сложно. Но лишь до тех пор, пока не разложишь на составные части, после чего задача вдруг становится до смешного простой. – Он ткнул пальцем в правый нижний угол фотографии. – Эти туфли с сердечками – такие же, как туфля, оставленная на Джервис? Я не ошибаюсь?
– Возможно, Мэл.
– Парень, за которым вы охотитесь, – он что, укокошил четверых?
– Пока что четверых, – ответил Уиллоус.
– Что ж, такая работенка заслуживает приличного перевоплощения, – пробормотал Даттон, допивая пиво.
Час спустя Даттон извлек последнюю увеличенную копию из сушилки. Уиллоус дюйм за дюймом изучал снимок. Даттон с беспокойством наблюдал за ним.
– Что-нибудь есть, Джек?
– Нет еще.
Даттон нахмурился. Похоже, что сегодняшние труды нисколько не улучшили его карму. И разве не верно, что благие намерения лишь увеличивают ваши шансы стать тлей? Черт, уж лучше бы он провел утро перед экраном, глядя на всякую ерунду.
Инспектор Бредли сунул в рот сигару, открыл металлическую дверь и начал быстро спускаться по пролету бетонной лестницы, сбивая подошвами кусочки засохшей краски со ступенек. Клер старалась от него не отставать. Они находились в цоколе здания на Мэйн, 312, под редким рядом тусклых лампочек. Слева от нее, где-то в темноте, капала вода – капли со звоном разбивались о металлическую поверхность.
Бредли остановился под одной из лампочек. Он дышал часто и порывисто, лоб покрылся испариной. Они стояли так близко друг к другу, что Клер уловила аромат его лосьона, пробивающийся сквозь густой сигарный дух. Он улыбнулся. Но даже в тусклом свете лампочки она заметила, что глаза его при этом оставались серьезными.
– Знаете, куда мы идем? – тихо спросил он.
Клер покачала головой.
– В Сити-Холл. Мы с суперинтендантом Фордом должны встретиться с мэром, хотя, откровенно говоря, мне очень этого не хочется. Потому что беседа будет вестись на повышенных тонах. Потому что будет задано множество бессмысленных вопросов, и мне, чтобы не выглядеть болваном, придется отвечать более или менее убедительно.
Они продолжили свой путь – от лампочки к лампочке, от полутьмы к участкам света. Бредли указал на зеленую пластиковую папку, которую Клер несла под мышкой.
– Франклин говорит, что вы на славу потрудились. Здесь плоды вашего труда?
– С досье Флоры Мак-Кормик работала дюжина сотрудников. Был составлен список более чем шести тысяч бывших и нынешних членов клуба. Все имена прогонялись через полицейский компьютер блоками по сто штук. Две тысячи из них проходили ранее по различным делам. Из них пятьдесят три мужчины и восемь женщин ранее имели судимости. – Паркер сообщила Бредли, что из них лишь двенадцать мужчин и одна женщина были замешаны в преступлениях, связанных с насилием.
– Что ж, прекрасно, – кивнул Бредли. – Тринадцать – число для мэра самое подходящее.
Он протянул руку, и Паркер передала ему зеленую папку.
– Эти люди первые в нашем списке подозреваемых, – сказал Бредли. – Я хочу, чтобы все тринадцать были вызваны на допрос и чтобы это было сделано как можно быстрее. Поговорите об этом с Франклином, скажите ему, что сейчас – это самое главное.
– Да, сэр.
Бредли ткнул в папку потемневшим от табака пальцем.
– Какие именно документы здесь находятся?
– Имена, краткие сведения и фотографии. Подборка фотографий с мест преступлений. Список вещественных доказательств.
Бредли удовлетворенно кивнул.
Я не знаю почему, но его честь всегда уделяет особое внимание фотографиям подозреваемых. – Бредли внезапно повернул налево, в узкий полутемный коридор. – Еще что-нибудь? Или это все?
– Пока все, – ответила Клер. Насколько она знала, Уиллоус все еще сидел в лаборатории Мэла Даттона. Пока она не знала результатов их трудов, не стоило рассказывать Бредли о фотографии, которую они обнаружили в кабинете Флоры Мак-Кормик.
Наконец они выбрались наружу, под мерзкий моросящий дождь. Бредли, перепрыгивая через лужи, то и дело обходил полицейские машины. В конце стоянки они увидели патрульную машину, простреленную два дня назад. Рядом с ней стоял сверкающий белый «крайслер» Бредли. Он отпер дверцу и забрался в салон, бросив зеленую папку на соседнее сиденье. Клер стояла под дождем, ожидая разрешения удалиться. Бредли завел мотор. С минуту он сидел, упершись подбородком в руль, напряженно прислушиваясь к урчанию мотора. Потом обернулся к Клер.
– Меня немного беспокоит дроссель. Все хочу им заняться, да времени не хватает…
Клер сочувственно улыбнулась и, поежившись, подняла воротник.
– Вы, конечно, понимаете, – сказал Бредли, – что в данный момент вы находитесь в весьма завидном положении. Ваше первое убийство… Да еще наделавшее столько шуму… Это дело сулит вам блестящую карьеру.
Паркер молча кивнула. Она прекрасно понимала, что шеф еще не все сказал.
– Но вы должны продумывать каждый свой шаг, – продолжал Бредли, – потому что кое-кто будет следить за вами неотступно.
– Понимаю, – сказала Клер.
– Первый шаг по лестнице, ведущей вверх, определяет все последующие. – Он поставил ногу на педаль газа и нахмурился. – Полицейский департамент напоминает автомобильный мотор. Чтобы хорошо работал, все детали должны работать на пределе возможностей. Джек Уиллоус – отличный коп, но кое-что он все время забывает, а именно: все должны работать слаженно.
– Я учту ваш совет, – сказала Клер.
– Ну и прекрасно, – кивнул Бредли. Он захлопнул дверцу.
Клер отступила на шаг, когда огромная машина рванулась с места. Дождь усилился. Потоки воды заливали асфальт, хлестали по лужам.
Паркер повернулась и зашагала обратно к зданию. На стоянку въехала темно-зеленая «импала». За рулем, близоруко щурясь, сидел Джордж Франклин. Он помахал ей рукой и улыбнулся. Она помахала в ответ, чуть замедлив шаг. Франклин поставил «импалу» на то место, где только что стоял «крайслер» Бредли. Он вышел из машины и, захлопнув дверцу, торопливо направился к Клер. Плащ болтался на нем точно саван. Когда он подошел поближе, Клер увидела, как исхудало и побледнело его лицо.
– Уже несколько дней вас не видел, – сказал Франклин. – Слыхали новость?
– Что за новость?
– Внутреннее следствие пришло к выводу, что я вел себя не так уж и плохо. Они решили вернуть мне мой жетон. Следовательно, мы скоро отметим это дело.
– Я рада, что для вас все так удачно закончилось, – сказала Клер.
– Я тоже, – ответил Франклин. – И знаете что, моя милая… – Он наступил в лужу, забрызгав ботинки и брюки, но казалось, даже не заметил этого. – Мы только что позавтракали у Пуччини. Отпраздновали… Вы когда-нибудь завтракали у Пуччини?
Клер, улыбнувшись, покачала головой.
– Ну и как, удался завтрак, Джордж?
– Завтрак был потрясающий!
– Что же вы ели?
– Мы пили мартини и ели макароны с зеленым соусом. Еще была бутылка белого вина, салат из помидоров. Ну и ликеры напоследок…
Франклину потребовалось некоторое усилие, чтобы преодолеть ступеньки, ведущие к служебному входу на Мэйн, 312. Он потянулся к дверной ручке и споткнулся. Покачнувшись, ударился головой о стекло.
Клер услышала, как он хмыкнул, и увидела, что он смахнул слезу.
Он снова взялся за ручку, и на сей раз ему удалось открыть дверь. Посторонившись, он жестом пригласил Клер войти. Заметив островок щетины у него на подбородке и небольшую царапину на щеке, она живо представила, как он стоит утром перед зеркалом с бритвой в руке: в глазах его тоска, руки дрожат, он с трудом сохраняет над собой контроль. Он стоит и прислушивается, как жена на кухне готовит ему завтрак, к которому он не притронется. Франклину удалось сохранить свой значок, но со смертью Дэйва Аткинсона он утратил нечто более важное, чем блестящий кусочек олова, – так думала Клер, шагая по коридору рядом с Франклином, распространявшим вокруг себя алкогольные пары.
Глава 15
В «Розе и чертополохе» было многолюдно, жарко и чрезвычайно шумно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
– Посмотрим, кто придет к завтраку, – проговорил Мэл Даттон голосом Билла Косби. Один из полицейских хохотнул, другой зевнул, третий, казалось, вот-вот заснет.
Камера дала крупный план, и Уиллоус увидел, что на футболках девушек написаны их имена: Энни, затушившая в пепельницу свою сигарету, и Деви. Камера остановилась на стенных часах, висевших над умывальником. Секунда проходила за секундой. Наконец Энни зажгла новую сигарету и бросила горящую спичку в чашку Деви. Хлопья тотчас же вспыхнули оранжевым пламенем.
– Вот так качество! – восхищенно произнес Даттон. – Первоклассная продукция. Видел, как загорелось?
– Заметил, заметил…
Даттон усмехнулся. Зубы его сверкнули в луче прожектора. Деви ложкой погасила горящие хлопья. Внезапно обе девушки вскочили со своих мест и бросились к двери.
– Тук-тук, – прокомментировал Даттон.
Энни, добежавшая до двери первой, рывком распахнула ее. Огромный негр в униформе молочника улыбался ей с порога. Девушки затащили его в кухню. Уиллоус заметил, как сильно ему пришлось нагнуться, когда он проходил в дверь.
– Парня зовут Лерой Джонсон, – сказал Даттон. – Бывший баскетболист. Чуть было не стал центровым в «Соникс». В клубе сказали, что не могут его взять, потому что он слишком уж высок, но я слышал, что в этом деле замешаны наркотики.
Энни тем временем расстегнула форменную куртку Лероя, обнаружив, к своему удивлению, что под ней ничего нет. Лерой снял крышку с молочной бутылки и неожиданно поднес ее к губам. Белые ручейки заструились по его безволосой мускулистой груди. Деви, опустившись на колени, возилась с широким кожаным ремнем, поддерживающим саржевые брюки Лероя. Капли молока падали ей на лицо. Она облизывала губы. Глаза ее горели.
Уиллоус покосился на бобину с пленкой.
– Еще двадцать минут, – сказал Даттон, все подмечающий наметанным взглядом профессионального фотографа.
Уиллоус взял небольшой сверток и указал на дверь, ведущую в лабораторию Даттона.
– В чем дело? – спросил Даттон. – Ты что, не хочешь узнать, чем все закончится?
– Кажется, я и так знаю. Даттон кивнул.
– Искусство подражает жизни, а жизнь подражает искусству. Никто из полицейских не обратил внимания на то, что Даттон с Уиллоусом вышли из комнаты. Все не отрываясь смотрели на экран, на клубок тел, беззвучно извивающихся, скользящих по залитому молоком кухонному полу.
В лаборатории стоял старый холодильник, в котором Даттон хранил непроявленные пленки. Открыв его, он отыскал в его недрах две бутылки пива, откупорил их и протянул одну Уиллоусу.
– За что пьем, Мэл?
– За перевоплощение, за то, чтобы мне в следующей жизни малость подрасти и обзавестись пышной шевелюрой.
– А вдруг станешь тлей?
– Если в нынешней жизни я буду пай-мальчиком, у меня не возникнет проблем с воплощением.
Уиллоус вытащил фотографию, обнаруженную Клер Паркер в кабинете Флоры Мак-Кормик.
– Я, конечно, и раньше знал, что вас ноги кормят, но не думал, что это нужно понимать так буквально, – сказал Даттон, разглядывая фотографию.
– Можешь ее для меня увеличить?
– Во сколько раз?
– Мне нужна дюжина копий.
– Я спросил, какой должен быть размер снимка?
– Сделай как можно крупнее.
Даттон выдул одним махом полбутылки пива.
– Что именно тебя интересует?
– Все, что смогу найти.
Даттон нахмурился.
– Чтобы получить нормальный уровень четкости, нужно сделать промежуточный негатив. То есть переснять твой снимок, проявить негатив и использовать его для серии фоток с разным уровнем выдержки.
Похоже, все это довольно сложно… – Все на свете сложно. Но лишь до тех пор, пока не разложишь на составные части, после чего задача вдруг становится до смешного простой. – Он ткнул пальцем в правый нижний угол фотографии. – Эти туфли с сердечками – такие же, как туфля, оставленная на Джервис? Я не ошибаюсь?
– Возможно, Мэл.
– Парень, за которым вы охотитесь, – он что, укокошил четверых?
– Пока что четверых, – ответил Уиллоус.
– Что ж, такая работенка заслуживает приличного перевоплощения, – пробормотал Даттон, допивая пиво.
Час спустя Даттон извлек последнюю увеличенную копию из сушилки. Уиллоус дюйм за дюймом изучал снимок. Даттон с беспокойством наблюдал за ним.
– Что-нибудь есть, Джек?
– Нет еще.
Даттон нахмурился. Похоже, что сегодняшние труды нисколько не улучшили его карму. И разве не верно, что благие намерения лишь увеличивают ваши шансы стать тлей? Черт, уж лучше бы он провел утро перед экраном, глядя на всякую ерунду.
Инспектор Бредли сунул в рот сигару, открыл металлическую дверь и начал быстро спускаться по пролету бетонной лестницы, сбивая подошвами кусочки засохшей краски со ступенек. Клер старалась от него не отставать. Они находились в цоколе здания на Мэйн, 312, под редким рядом тусклых лампочек. Слева от нее, где-то в темноте, капала вода – капли со звоном разбивались о металлическую поверхность.
Бредли остановился под одной из лампочек. Он дышал часто и порывисто, лоб покрылся испариной. Они стояли так близко друг к другу, что Клер уловила аромат его лосьона, пробивающийся сквозь густой сигарный дух. Он улыбнулся. Но даже в тусклом свете лампочки она заметила, что глаза его при этом оставались серьезными.
– Знаете, куда мы идем? – тихо спросил он.
Клер покачала головой.
– В Сити-Холл. Мы с суперинтендантом Фордом должны встретиться с мэром, хотя, откровенно говоря, мне очень этого не хочется. Потому что беседа будет вестись на повышенных тонах. Потому что будет задано множество бессмысленных вопросов, и мне, чтобы не выглядеть болваном, придется отвечать более или менее убедительно.
Они продолжили свой путь – от лампочки к лампочке, от полутьмы к участкам света. Бредли указал на зеленую пластиковую папку, которую Клер несла под мышкой.
– Франклин говорит, что вы на славу потрудились. Здесь плоды вашего труда?
– С досье Флоры Мак-Кормик работала дюжина сотрудников. Был составлен список более чем шести тысяч бывших и нынешних членов клуба. Все имена прогонялись через полицейский компьютер блоками по сто штук. Две тысячи из них проходили ранее по различным делам. Из них пятьдесят три мужчины и восемь женщин ранее имели судимости. – Паркер сообщила Бредли, что из них лишь двенадцать мужчин и одна женщина были замешаны в преступлениях, связанных с насилием.
– Что ж, прекрасно, – кивнул Бредли. – Тринадцать – число для мэра самое подходящее.
Он протянул руку, и Паркер передала ему зеленую папку.
– Эти люди первые в нашем списке подозреваемых, – сказал Бредли. – Я хочу, чтобы все тринадцать были вызваны на допрос и чтобы это было сделано как можно быстрее. Поговорите об этом с Франклином, скажите ему, что сейчас – это самое главное.
– Да, сэр.
Бредли ткнул в папку потемневшим от табака пальцем.
– Какие именно документы здесь находятся?
– Имена, краткие сведения и фотографии. Подборка фотографий с мест преступлений. Список вещественных доказательств.
Бредли удовлетворенно кивнул.
Я не знаю почему, но его честь всегда уделяет особое внимание фотографиям подозреваемых. – Бредли внезапно повернул налево, в узкий полутемный коридор. – Еще что-нибудь? Или это все?
– Пока все, – ответила Клер. Насколько она знала, Уиллоус все еще сидел в лаборатории Мэла Даттона. Пока она не знала результатов их трудов, не стоило рассказывать Бредли о фотографии, которую они обнаружили в кабинете Флоры Мак-Кормик.
Наконец они выбрались наружу, под мерзкий моросящий дождь. Бредли, перепрыгивая через лужи, то и дело обходил полицейские машины. В конце стоянки они увидели патрульную машину, простреленную два дня назад. Рядом с ней стоял сверкающий белый «крайслер» Бредли. Он отпер дверцу и забрался в салон, бросив зеленую папку на соседнее сиденье. Клер стояла под дождем, ожидая разрешения удалиться. Бредли завел мотор. С минуту он сидел, упершись подбородком в руль, напряженно прислушиваясь к урчанию мотора. Потом обернулся к Клер.
– Меня немного беспокоит дроссель. Все хочу им заняться, да времени не хватает…
Клер сочувственно улыбнулась и, поежившись, подняла воротник.
– Вы, конечно, понимаете, – сказал Бредли, – что в данный момент вы находитесь в весьма завидном положении. Ваше первое убийство… Да еще наделавшее столько шуму… Это дело сулит вам блестящую карьеру.
Паркер молча кивнула. Она прекрасно понимала, что шеф еще не все сказал.
– Но вы должны продумывать каждый свой шаг, – продолжал Бредли, – потому что кое-кто будет следить за вами неотступно.
– Понимаю, – сказала Клер.
– Первый шаг по лестнице, ведущей вверх, определяет все последующие. – Он поставил ногу на педаль газа и нахмурился. – Полицейский департамент напоминает автомобильный мотор. Чтобы хорошо работал, все детали должны работать на пределе возможностей. Джек Уиллоус – отличный коп, но кое-что он все время забывает, а именно: все должны работать слаженно.
– Я учту ваш совет, – сказала Клер.
– Ну и прекрасно, – кивнул Бредли. Он захлопнул дверцу.
Клер отступила на шаг, когда огромная машина рванулась с места. Дождь усилился. Потоки воды заливали асфальт, хлестали по лужам.
Паркер повернулась и зашагала обратно к зданию. На стоянку въехала темно-зеленая «импала». За рулем, близоруко щурясь, сидел Джордж Франклин. Он помахал ей рукой и улыбнулся. Она помахала в ответ, чуть замедлив шаг. Франклин поставил «импалу» на то место, где только что стоял «крайслер» Бредли. Он вышел из машины и, захлопнув дверцу, торопливо направился к Клер. Плащ болтался на нем точно саван. Когда он подошел поближе, Клер увидела, как исхудало и побледнело его лицо.
– Уже несколько дней вас не видел, – сказал Франклин. – Слыхали новость?
– Что за новость?
– Внутреннее следствие пришло к выводу, что я вел себя не так уж и плохо. Они решили вернуть мне мой жетон. Следовательно, мы скоро отметим это дело.
– Я рада, что для вас все так удачно закончилось, – сказала Клер.
– Я тоже, – ответил Франклин. – И знаете что, моя милая… – Он наступил в лужу, забрызгав ботинки и брюки, но казалось, даже не заметил этого. – Мы только что позавтракали у Пуччини. Отпраздновали… Вы когда-нибудь завтракали у Пуччини?
Клер, улыбнувшись, покачала головой.
– Ну и как, удался завтрак, Джордж?
– Завтрак был потрясающий!
– Что же вы ели?
– Мы пили мартини и ели макароны с зеленым соусом. Еще была бутылка белого вина, салат из помидоров. Ну и ликеры напоследок…
Франклину потребовалось некоторое усилие, чтобы преодолеть ступеньки, ведущие к служебному входу на Мэйн, 312. Он потянулся к дверной ручке и споткнулся. Покачнувшись, ударился головой о стекло.
Клер услышала, как он хмыкнул, и увидела, что он смахнул слезу.
Он снова взялся за ручку, и на сей раз ему удалось открыть дверь. Посторонившись, он жестом пригласил Клер войти. Заметив островок щетины у него на подбородке и небольшую царапину на щеке, она живо представила, как он стоит утром перед зеркалом с бритвой в руке: в глазах его тоска, руки дрожат, он с трудом сохраняет над собой контроль. Он стоит и прислушивается, как жена на кухне готовит ему завтрак, к которому он не притронется. Франклину удалось сохранить свой значок, но со смертью Дэйва Аткинсона он утратил нечто более важное, чем блестящий кусочек олова, – так думала Клер, шагая по коридору рядом с Франклином, распространявшим вокруг себя алкогольные пары.
Глава 15
В «Розе и чертополохе» было многолюдно, жарко и чрезвычайно шумно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24