Хансен услужливо протянул пачку сигарет, начиненную снотворным сигарету он наполовину выдвинул из пачки.
– Вот хорошо, Пегги, а теперь выкурите одну сигаретку, и все…
Пегги взяла сигарету, и Хансен поспешил щелкнуть зажигалкой. Пегги тоскливо взглянула на него и несколько раз глубоко затянулась. Легкая пленка затуманила ее взгляд. Вскоре она положила голову на стол и вздохнула глубоко и спокойно. Хансен подошел к окну и принялся наблюдать за садом. Когда он повернулся, Пегги спала крепко и по-видимому, без сновидений.
Хансен взял уснувшую Пегги и осторожно отнес ее в свою комнату. Положил на кушетку, заботливо укрыл, снял запачканные туфли с ног. Если Пегги как следует выспится, это ей пригодится. Завтра у нее будут хлопоты. И от них Хансен уже не сможет ее избавить.
Происшествие с Пегги заняло немало времени. На часах было уже около пяти. Хансен вышел из сада и по переулку обогнул виллу. Здесь обычно стоял его «фольксваген». Он ставил его там, чтобы не загораживать подъезд к вилле. По-субботнему оживленными улицами проехал к рыночной площади. Рядом со стоянкой, несколько нарушая правила движения, стоял знакомый ему «дофин». Взглянул через плечо: сидящая в «дофине» Элла тут же тронула свою машину с места и исчезла среди торопливо снующих автомашин.
На условленном месте Хансен нашел «комби» «B-TV 235». Машина была почти новой. «Как раз!» – подумал Хансен, оценивая ее вместимость. Он запер свой «фольксваген», пересел в «комби» и через пять минут уже подъезжал к особняку, занимаемому фирмой «Конкордия».
Хансен подогнал машину к широко открытым дверям садового домика Коллинза. Открыл заднюю дверь «комби» и положил две доски на ступеньки крыльца. Теперь нужно погрузить холодильник прямо в машину. Хансен положил поверх мостика из досок несколько круглых палок, выточенных Франтишком для садовых роз, и, больше не скрываясь, принялся взламывать дверь в «берлогу» Коллинза. Он распахнул все двери и начал самое трудное: холодильник-сейф в комнате Коллинза был необычайно тяжелым. В одиночку с таким заданием вряд ли кто другой справился бы. Пот ручьями струился по его лицу, но Хансен, шепча вполголоса: «Горячие материалы я держу в холодном месте!», вновь и вновь перекантовывал ящик, подставляя под его стальные бока катки. И холодильник медленно, но верно приближался к открытым дверцам багажника.
Твердые бумаги
Франтишек встретился с Гизелой возле бензоколонки.
– Ну, куда пойдем? – спросила она.
Франтишек промолчал. Конечно, ему бы хотелось побыть с Гизелой наедине, лучше всего где-нибудь в парке. Но прежде чем заикнуться об этом, нужно было утрясти одно недоразумение, которое доставляло ему беспокойство. Дело в том, что Гизела частенько видела его у бензоколонки восседающим за рулем шикарного автомобиля, принадлежащего Коллинзу. Автомобиля с американским номером! А как ей сказать, что он вовсе не владелец этого автомобиля, что он только простой шофер? И однажды он промолчал, когда она его спрашивала. Но дело это нужно как-то уладить. И сегодня же. Пока он пребывал в нерешительности, в маленьком кабачке под названием «Я буду дома» заиграл музыкальный ящик. Франтишек бывал в этом кабачке и знал, что там есть немало преукромных уголков. В одном из таких уголков он все и объяснит Гизеле.
– Давай сперва выпьем, Гизела, – предложил он. – Кока-колу, и еще я тебя угощу мороженым. А потом потанцуем.
Гизела сразу же согласилась. Ей показалось, что Франтишек чем-то огорчен. Почему не облегчить признание?
Они уселись за столик, а когда Франтишек раскрыл перед ней коробку конфет, Гизела быстро наклонилась к нему и чмокнула в щеку.
– Ты прелесть! – воскликнула она. – А как же тебя все-таки зовут?
– Франтишек…
– Франтишек? Но это не американское имя. Разве в Америке так кого-нибудь зовут? А я думала, что ты американец.
Вот и все сказано. Франтишек так сжал руки, что пальцы побелели.
– А я тебе и не говорил, что я американец.
Гизела внимательно посмотрела на него, и у Франтишка кровь зашумела в ушах. Для большинства девушек, с которыми он здесь знакомился, чех, или итальянец, или югослав стояли на той же ступени, что и какой-нибудь бродячий разносчик товаров. А Гизела, как она решит?
– А кто же ты? – спросила она.
– Я чех, из Пардубице.
– А как ты попал в Вюрцбург?
Ну что было отвечать? Он даже вспотел. Потом выдавил из себя несколько слов, лишенных всякого смысла, и замолчал. Ну о чем ей рассказывать? Не о том же, как он оставил цветочные и огуречные грядки, чтобы поискать на Западе жизнь, полную «замечательных приключений», о которых рассказывал «Голос Америки».
А любопытство Гизелы было тем временем разбужено. И она задавала вопрос за вопросом. Она была бойкой девушкой. И хлеб насущный Гизела зарабатывала нелегким трудом. Ей часто встречались в сияющих хромированными деталями автомашинах разные спесивые господа, с которыми она вступала в короткие, но поучительные диалоги. Она знала людей и научилась кое-чему у своей бензоколонки.
– У тебя что, было имение? У тебя все отобрали? Кого-нибудь убили из семьи?.
Франтишек только отрицательно качал головой.
– Да нет, Гизела. Я садовник. Больше занимался цветами, но и морковью и огурцами, но цветами больше…
– Так ты только шофер этого американца?
– Ну да, я его вожу… – сказал с видимым облегчением Франтишек. – Только его вожу. И я только шофер, просто шофер.
Ну и вогнала она его в пот! Он даже расстегнул кожаную куртку и хотел было ее снять, да вовремя спохватился и вновь застегнул замок-змейку. Но было уже поздно. Быстрые карие глазки Гизелы, внимательно следившие за каждым его движением, все увидели и все поняли.
– Что у тебя под мышкой? – спросила она, побледнев. Губы ее задрожали.
– А это, это карман для бумаг… Понимаешь?
Гизела сразу почувствовала, что Франтишек совсем заврался. Она была и разочарована и возмущена им. Доброе знакомство никогда не начинается с вранья, особенно с такого…
Ее рука быстро протянулась к Франтишку, туда, где у него была подвешена кобура. Рука сразу же ощутила холод металла. Нет, она не обманулась в своих подозрениях. Гизела прижала к себе сумочку. Открытая коробка с конфетами так и осталась лежать на столе.
– Твердые же у тебя бумаги! – сказала Гизела. – Ты мне солгал, в первый же день солгал! И вообще мне не нужен штатский с пистолетом в кармане.
Она чуть ли не побежала к выходу. Франтишек поспешил за ней. У него было такое чувство, будто изнутри чьи-то руки сдавили ему горло. Он уже почти догнал Гизелу, но его остановил кельнер.
– Сперва нужно расплатиться, мистер!
Франтишек схватил кепку и выбежал на улицу, но Гизелы и след простыл. Он почувствовал себя совершенно несчастным. Встретиться с Гизелой в ближайшее время он уже не сможет. Повесив голову, Франтишек побрел к вилле.
«Руки вверх, мистер Хансен!»
Хансен уже подтащил шкаф к порогу. Осталось преодолеть самый трудный участок: мост из досок, одним концом лежащих на ступенях, а другим опирающихся на край багажника. Тяжело дыша, Хансен оторвался от работы, поискал глазами, не осталось ли еще круглых палок для катков. Но тут, подняв голову, сразу же заметил за кустами чьи-то ноги, обутые в коричневые ботинки. Это мог быть только Франтишек. Значит, он вернулся! Это пронеслось в голове за какую-то долю секунды, и Хансен продолжал выпрямлять усталую спину как ни в чем не бывало.
Франтишек, оказывается, вошел в сад через калитку в боковой стене усадьбы и, еще не вступив в сад, услышал какой-то странный шум, доносящийся из садового домика.
«Что же там происходит? Где же мистер Хансен? Что там опять?» – думал Франтишек, и в его ушах загремел угрожающий голос Коллинза: «А если опять кто-нибудь заберется в наш сад, что ты будешь делать?»
И Франтишек, больше не раздумывая, вытащил из кобуры пистолет и отодвинул предохранитель. Странная улыбка пробежала по его лицу, когда он вспомнил Гизелу. Ему выпала такая же судьба, как и всем здесь, как Шукку, как Хансену… И ничто ему не поможет. Вместе грешили, вместе и ответ держать. Осторожно, прячась за кустами, прокрался он к садовому домику, увидел «комби», увидел Хансена, выкатывающего холодильник из квартиры Коллинза. Что все это может означать? Что он тут делает? Да еще этим занимается сам мистер Хансен! Весь мир сошел с ума… Он стал за кустом и медленно поднял пистолет на уровень глаз. Ничего другого это все не может означать. Чужой автомобиль, холодильник; Хансен, который возится с этим тяжеленным ящиком в час, когда в здании фирмы нет ни одной живой души. Нет, дело ясное…
Хансен в этот момент наклонился и повернулся к Франтишку спиной. Вот подходящий момент. Франтишек прицелился, ствол пистолета задрожал.
– Руки вверх, мистер Хансен! – хрипло прокричал он.
Хансен коротко взглянул в его сторону, но так, будто рядом вовсе не было никакого Франтишка с пистолетом в руках. Он старался приподнять холодильник и продолжал безмятежно этим заниматься. Потом он сказал вполне дружелюбно:
– С ума сошел, парень, что ли?… Что ты тут раскричался? Спрячь свою железку и помоги мне, ну, скорее!..
Франтишек смущенно мигнул. Спокойствие Хансена лишило его уверенности. Он опустил пистолет.
– Опять наклюкался какой-нибудь бурды? – спросил Хансен из-за шкафа.
– Что вы, мистер Хансен, ни капли! – принялся оправдываться Франтишек. – Только кока-колу! Бутылочку кока-колы!
Рука с пистолетом опустилась, а этого-то только и ждал Хансен. Он вовсе не испугался дрожащего в руках Франтишка пистолета, скорее всего тот все равно промахнулся бы. Звука выстрела – вот чего боялся Хансен, просто выстрела, хоть направленного прямо в голубое небо. Выстрел сразу же всполошил бы соседей или случайных прохожих. Теперь же Хансен выскочил из-за холодильника, коротким ударом выбил из рук Франтишка пистолет, а правой рукой нанес жесточайший удар в подбородок. Франтишек закатил глаза и осел на землю.

Ощущение, что сегодня все сложилось не так, как нужно, удесятерило силы Хансена. Черт возьми! То является Пегги, затем Франтишек! Нет, все равно, все равно, все равно… И последним напряжением сил Хансен втащил холодильник в машину. Одно дело сделано… Он сразу же бросился к вилле, вытащил из туалетной комнаты мешок с документами и погрузил его в машину. Захлопнул задние двери, смахнув тыльной стороной ладони пот со лба, наклонился над Франтишком. Тот растерянно открыл глаза и сейчас массировал свой подбородок. Хансен поставил его на ноги – Франтишка качало из стороны в сторону – и потащил его в дежурку, прямо к его койке. Танцовщицы все так же улыбались ему со стены, все так же на месте висел его автомат, все так же лежали на полке газовые гранаты. Взгляд Франтишка скользнул по лицу Хансена и дальше, в комнату Коллинза. Наконец-то он понял все до конца. Он бросился на койку и замотал, головой:
– Тут все предатели! Все!
– Предатели? А может быть, и не все предатели? – сказал Хансен. – Есть два варианта, Франтишек… Либо я тебя сейчас запру в карцер. И тогда вернется Коллинз и займется тобой. Это первый вариант… А второй… Ты сейчас сядешь со мной в машину. И не выкинешь ничего по дороге! И без всяких штук! А по пути я объясню тебе, кто здесь предатель, а кто нет. Даю тебе две минуты. Решай!
Франтишек закрыл глаза и попытался придать своим мыслям хоть какую-нибудь стройность. Это оказалось для него непосильной задачей, да еще в такой жаркий субботний день, день, который он мечтал провести с Гизелой, одной Гизелой. Да что это значит: «Решай!»? Что ему решать? Коллинз его… да он просто его застрелит, как только все обнаружится. Кое-что в этом роде уже происходило в этом проклятом доме. Шукк ему как-то рассказал под пьяную руку. А Хансен? Он же был самым стойким парнем этой фирмы! Это же было точно… Да ему нечего решать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18