Его лицо омрачилось тревогой, сделавшись очень серьезным. После недолгой паузы доктор продолжал: – Я тщательно обдумал наш давешний телефонный разговор. Не секрет, что мы испытываем большое желание помочь тебе по мере наших скромных сил, ибо желательно все же пролить свет на эту загадочную и трагическую смерть. Сегодня утром я звонил Клаудио Аласене и заверил его, что готов горы свернуть, чтобы докопаться до сути. Как ты догадываешься, я глубоко смущен, что повел себя столь глупо и скрыл тот факт, что Хуан был моим пациентом. Полагаю, мое профессиональное рвение сыграло со мной негодную шутку. Как ты знаешь, по настоянию Клаудио я лично приложил старание к тому, чтобы ограничить Хуану доступ в игорные залы, и такого официального постановления мы добились без труда. Именно тогда – я припоминаю, что это произошло ближе к середине января – я разговаривал с Клаудио и посоветовал ему убедить сына прийти ко мне на прием, но, кажется, сначала Хуан рассердился и отверг предложение.
Дель Кампо отпил глоток красного вина из бокала, потом поднес бумажную салфетку к губам и промокнул воображаемые капли, якобы омочившие кончики усов.
– Гнев и раздражительность являются типичными реакциями в подобных ситуациях. Больной стыдится своей зависимости и категорически не желает согласиться, что ему необходимо лечение в больнице. Ведь человеку весьма неприятно признавать, что он страдает психическими нарушениями. Тем не менее Хуан оказался человеком мужественным и в конце концов обдумал все как следует и связался со мной, причем он попросил меня хранить факт его обращения к врачу в строжайшем секрете. Об этом не должен был знать никто, кроме его родителей и меня.
– Почему вы решили изъять его из реестра лудоманов?
– Он попросил меня, и мне это показалось уместным. Скажем, в качестве шоковой терапии. Я надеялся, что он сумеет справиться с искушением. Орасио сказал, что ты подозреваешь в убийстве кого-то из сотрудников больницы, – внезапно добавил он.
Себаштиану тщательно обдумал ответ.
– Существует такая вероятность.
Дель Кампо обвел взором гостей, пригубил вина из рюмки, едва заметно покачал головой и тонко улыбнулся.
– Не хочешь говорить, кого именно.
– Вы знаете, что это невозможно, дон Эмилиано.
– Естественно. – Его улыбка стала шире.
Себаштиану пожал плечами.
– Вы уже беседовали об этом деле с полицией?
– Пока нет. Я полагал, что следствие, в той мере, в какой оно касается нас, в твоих руках. Если ты считаешь, что я должен информировать полицию, пожалуйста, свяжи меня, с кем нужно, чтобы без промедления договориться о встрече.
Себаштиану с интересом наблюдал за доктором, пытаясь понять, что кроется за острым взглядом, который словно анатомировал собеседника подобно хирургическому скальпелю. Беспокойство? Искренность? Трудно сказать – выражение лица казалось непроницаемым.
– Я так и поступлю.
Себаштиану всецело был поглощен разговором и потому не заметил подошедшего Орасио, пока тот не тронул племянника за плечо.
– Я рад, что ты смог выбраться.
Себаштиану посмотрел на дядю и улыбнулся, сразу почувствовав себя непринужденно. Темное облако растаяло за горизонтом. Тотчас к ним присоединились остальные члены ученого общества.
– Поздравляю, Орасио, с книгой и презентацией. О книге мне пока нечего сказать, хотя я постараюсь немедленно ее прочесть, но презентация проведена на высочайшем уровне.
Патакиола слегка наклонил голову в знак благодарности.
– Приятная неожиданность для непрофессионального писателя, – сказал он. Затем он схватил за руку дель Кампо, обратившись к нему: – Вы уже выяснили все о сыне Клаудио?
Врач кивнул и вкратце пересказал состоявшуюся беседу с Себаштиану. Орасио кивал с озабоченным выражением и под конец испустил глубокий вздох. Себаштиану догадывался, каким горем обернулось вмешательство Каина в жизнь этих людей. Глаза Орасио сделались печальными.
– У нас волнующие новости. Оскар меня предупредил, что уже ввел тебя в курс дела.
– На самом деле он почти ничего не сказал, – ответил Себаштиану, вертя в руках рюмку «Кавы», к которой он так и не притронулся.
Орасио сдержанно кивнул. Прочие «Друзья Кембриджа» хранили молчание, предоставив ему слово.
– Прежде чем я поделюсь нашими предположениями, я хотел бы узнать, каких успехов вы добились.
– У полиции есть подозреваемый по одному из эпизодов серии.
Португалец обрисовал в общих чертах последние данные и направление, в каком продвигается расследование.
– За ним непрерывно следят. Не отрицаю, что в этом мало смысла, но очевидно, что за ним кто-то стоит. Интуиция мне подсказывает, что настоящий убийца – паук, который сплел паутину, – хорошо знаком со всеми палачами. Достаточно хорошо, чтобы убедить их совершить преступление.
Орасио наклонил голову:
– Мы согласны. Воистину макиавеллиевский ум управляет палачами. Каин действительно существует, и его руки обагрены кровью не меньше, чем руки исполнителей. К тому же мы убеждены, что он знает тебя.
Себаштиану почувствовал себя так, словно его с размаху ударили в живот.
– Меня?
– Позволь, я расскажу, что мы обнаружили. У нас есть пять записок, оставленных убийцами, по одной с каждого места преступления: пять признаний, объясняющих скрытые побудительные причины, которые подтолкнули убийц к преступлению, и критерии, которыми они руководствовались, выбирая жертву, верно?
Себаштиану согласно кивнул.
– Но есть еще кое-что, нечто воистину странное и внушающее тревогу. Проанализировав записки с предельной тщательностью, мы поняли, что они следуют заданной математической формуле и содержат зашифрованное послание. И это послание, вне всяких сомнений, адресовано тебе. Видишь ли, очень многие писатели оставляют закодированные послания в своих произведениях, проделывая фокусы с буквами и словами в предложениях. В настоящем случае его можно расшифровать, применив последовательность Люка ко всем посланиям в совокупности.
– Что?
Орасио был вынужден прервать речь, чтобы попрощаться с парой, собиравшейся уезжать, но вскоре он вернулся к друзьям и главной теме. Себаштиану, прокручивая в голове новую информацию, обвел взглядом Альберто, Ивана, Оскара и Эмилиано, безмолвно наблюдавших за ним. То, что Каин использовал именно последовательность Люка, чтобы закодировать послание, не могло быть чистым совпадением. Беатрис ему говорила, что они пытались найти зашифрованное сообщение в записках, но обработка на компьютерах в полиции не дала результатов. Что же сумели прочитать «Друзья Кембриджа»?
– Вспомни, что последовательность Люка представляет собой прогрессию, в которой числа от одного до бесконечности расположены в следующем порядке: 1–3 – 4–7 – 11–18 – 29–47 – 76…, и так далее. Если ты не забыл наш первый разговор на Баркильо, мы использовали данную последовательность, чтобы решить одну из задач Университета Клея. За премию в миллион долларов.
Себаштиану молча кивнул.
– Итак, возьмем имеющиеся записки и составим вместе первое слово из первой, третье из второй, четвертое из третьей, седьмое из четвертой и одиннадцатое из последней. Затем добавим к ним по формуле слова из посланий, которые Каин преподнесет нам в будущем, и получим фразу, иносказательный смысл которой не вызывает сомнений.
Себаштиану не сводил глаз с дяди, стараясь не пропустить ни слова.
– Вот, к примеру, первая записка: «Если то, что тебя окружает, мало похоже на то, о чем ты мечтаешь, нет смысла приходить в этот мир». Извращенная философия, но это не важно. Важно, что первое слово, номер один в последовательности Люка, – «Если».
– Вторая записка, найденная рядом с останками Ванессы Побласьон, – вмешался Альберто, – начинается так: «Если ты хочешь действительно понять причину моего поступка, разгадай тайный смысл этого письма». Второй член прогрессии – три: «Хочешь».
– Третья записка гласит: «Я должен обязательно найти выход из создавшегося положения, отбросив прочь колебания», – продолжал Орасио. – И числа Люка указывают нам на четвертое слово, то есть «найти».
Снова заговорил Альберто: они с Орасио как будто бросали друг другу мяч в словесном теннисном турнире.
– «Я искал формулу счастья в игре, ответ не нашел и погиб безвозвратно». – Он поднял обе руки и показал семь пальцев, обозначая следующее число последовательности: – «Ответ».
– «Если ты намерен найти объяснение моим поступкам или, может, понять непременно их тайный смысл, подумай, что я тот, кто плачет», – процитировал Орасио. – Одиннадцатое слово – «непременно».
– «Если хочешь найти ответ, непременно…» – принял подачу Альберто и сделал крошечный глоток «Кавы». – Пять записок, пять слов. Остальные – загадка. Но быть может, и нет.
– Понимаешь, Себаштиану, это еще не все, – пояснил Орасио. – Ключевой фразой одной из самых известных книг твоего отца является следующая: «Если хочешь найти ответ, непременно исследуй все возможные вероятности». Очень простая мысль, но она выражает идейную сущность латерального мышления.
Себаштиану зажмурился и глубоко вздохнул, чтобы справиться с внезапным головокружением. Каин. Его отец. Общество «Друзья Кембриджа»… Что происходит?
– Находка Орасио автографа Данте отмечалась в специализированной прессе несколько месяцев назад, – подхватил Альберто. – Как ты помнишь, мы получили автограф не сразу, а после того, как были соблюдены кое-какие формальности, связанные с наследством. Тем временем новость об удивительном открытии распространилась среди литературного сообщества. В ежедневных изданиях появились тематические обзоры, хотя владельцы автографа, как и мы сами, благоразумно хранили молчание. Примечательный факт у кого угодно мог вызвать определенные ассоциации, и у этого человека было достаточно времени, чтобы подготовить преступление.
– Из чего следует, что убийца знаком с нами, и с самого начала он замыслил вовлечь нас в эту зловещую игру, – добавил Орасио.
– Господи Боже, – вырвалось у Себаштиану. Голова у него пошла кругом от такого неожиданного поворота событий. – А зашифрованная фраза?
– Уверен, ты имеешь представление о латеральном мышлении, – сказал Орасио.
– Мне хорошо известна концепция Эдварда де Боно, – ответил Себаштиану. – Использование приемов латерального, или нестандартного, мышления позволяет творчески решать практические задачи. Иными словами, существует масса проблем, которые требуют альтернативного подхода и всестороннего рассмотрения для их эффективного разрешения. Я не знал, что отец интересовался трудами Боно.
– Тем не менее это так, – подтвердил Орасио. Они довольно часто беседовали. Твоего отца очень занимали методы творческого мышления, и он опубликовал несколько статей и книг по теме. Вступлением к одной из книг служит фраза, по-видимому, вплетенная в текст «предсмертных» записок Каина. Заметь, что фраза состоит ровно из девяти слов.
Себаштиану вполголоса выругался. Они поговорили еще немного, условившись, что «Друзья Кембриджа» пришлют ему экземпляр упомянутой книги. И она будет первой из книг отца, которую он возьмет в руки. Судьба в очередной раз подшучивала над ним.
Себаштиану пробрался к выходу, не обращая внимания на толпившийся вокруг народ – гости постепенно расходились. Он втянул в себя прохладный воздух и почувствовал, что голова понемногу проясняется. Он постоял некоторое время, рассеянно глядя на золотистые блики света, падавшие от фонарей на ветви деревьев. Из задумчивости его вывел баритон Оскара.
– Себаштиану, подожди. Я забыл сообщить тебе об одном досадном происшествии, которому, впрочем, мы не склонны придавать большое значение. Сегодня утром к нам на Баркильо явился незваный гость: репортер по имени Гарри Альварес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Дель Кампо отпил глоток красного вина из бокала, потом поднес бумажную салфетку к губам и промокнул воображаемые капли, якобы омочившие кончики усов.
– Гнев и раздражительность являются типичными реакциями в подобных ситуациях. Больной стыдится своей зависимости и категорически не желает согласиться, что ему необходимо лечение в больнице. Ведь человеку весьма неприятно признавать, что он страдает психическими нарушениями. Тем не менее Хуан оказался человеком мужественным и в конце концов обдумал все как следует и связался со мной, причем он попросил меня хранить факт его обращения к врачу в строжайшем секрете. Об этом не должен был знать никто, кроме его родителей и меня.
– Почему вы решили изъять его из реестра лудоманов?
– Он попросил меня, и мне это показалось уместным. Скажем, в качестве шоковой терапии. Я надеялся, что он сумеет справиться с искушением. Орасио сказал, что ты подозреваешь в убийстве кого-то из сотрудников больницы, – внезапно добавил он.
Себаштиану тщательно обдумал ответ.
– Существует такая вероятность.
Дель Кампо обвел взором гостей, пригубил вина из рюмки, едва заметно покачал головой и тонко улыбнулся.
– Не хочешь говорить, кого именно.
– Вы знаете, что это невозможно, дон Эмилиано.
– Естественно. – Его улыбка стала шире.
Себаштиану пожал плечами.
– Вы уже беседовали об этом деле с полицией?
– Пока нет. Я полагал, что следствие, в той мере, в какой оно касается нас, в твоих руках. Если ты считаешь, что я должен информировать полицию, пожалуйста, свяжи меня, с кем нужно, чтобы без промедления договориться о встрече.
Себаштиану с интересом наблюдал за доктором, пытаясь понять, что кроется за острым взглядом, который словно анатомировал собеседника подобно хирургическому скальпелю. Беспокойство? Искренность? Трудно сказать – выражение лица казалось непроницаемым.
– Я так и поступлю.
Себаштиану всецело был поглощен разговором и потому не заметил подошедшего Орасио, пока тот не тронул племянника за плечо.
– Я рад, что ты смог выбраться.
Себаштиану посмотрел на дядю и улыбнулся, сразу почувствовав себя непринужденно. Темное облако растаяло за горизонтом. Тотчас к ним присоединились остальные члены ученого общества.
– Поздравляю, Орасио, с книгой и презентацией. О книге мне пока нечего сказать, хотя я постараюсь немедленно ее прочесть, но презентация проведена на высочайшем уровне.
Патакиола слегка наклонил голову в знак благодарности.
– Приятная неожиданность для непрофессионального писателя, – сказал он. Затем он схватил за руку дель Кампо, обратившись к нему: – Вы уже выяснили все о сыне Клаудио?
Врач кивнул и вкратце пересказал состоявшуюся беседу с Себаштиану. Орасио кивал с озабоченным выражением и под конец испустил глубокий вздох. Себаштиану догадывался, каким горем обернулось вмешательство Каина в жизнь этих людей. Глаза Орасио сделались печальными.
– У нас волнующие новости. Оскар меня предупредил, что уже ввел тебя в курс дела.
– На самом деле он почти ничего не сказал, – ответил Себаштиану, вертя в руках рюмку «Кавы», к которой он так и не притронулся.
Орасио сдержанно кивнул. Прочие «Друзья Кембриджа» хранили молчание, предоставив ему слово.
– Прежде чем я поделюсь нашими предположениями, я хотел бы узнать, каких успехов вы добились.
– У полиции есть подозреваемый по одному из эпизодов серии.
Португалец обрисовал в общих чертах последние данные и направление, в каком продвигается расследование.
– За ним непрерывно следят. Не отрицаю, что в этом мало смысла, но очевидно, что за ним кто-то стоит. Интуиция мне подсказывает, что настоящий убийца – паук, который сплел паутину, – хорошо знаком со всеми палачами. Достаточно хорошо, чтобы убедить их совершить преступление.
Орасио наклонил голову:
– Мы согласны. Воистину макиавеллиевский ум управляет палачами. Каин действительно существует, и его руки обагрены кровью не меньше, чем руки исполнителей. К тому же мы убеждены, что он знает тебя.
Себаштиану почувствовал себя так, словно его с размаху ударили в живот.
– Меня?
– Позволь, я расскажу, что мы обнаружили. У нас есть пять записок, оставленных убийцами, по одной с каждого места преступления: пять признаний, объясняющих скрытые побудительные причины, которые подтолкнули убийц к преступлению, и критерии, которыми они руководствовались, выбирая жертву, верно?
Себаштиану согласно кивнул.
– Но есть еще кое-что, нечто воистину странное и внушающее тревогу. Проанализировав записки с предельной тщательностью, мы поняли, что они следуют заданной математической формуле и содержат зашифрованное послание. И это послание, вне всяких сомнений, адресовано тебе. Видишь ли, очень многие писатели оставляют закодированные послания в своих произведениях, проделывая фокусы с буквами и словами в предложениях. В настоящем случае его можно расшифровать, применив последовательность Люка ко всем посланиям в совокупности.
– Что?
Орасио был вынужден прервать речь, чтобы попрощаться с парой, собиравшейся уезжать, но вскоре он вернулся к друзьям и главной теме. Себаштиану, прокручивая в голове новую информацию, обвел взглядом Альберто, Ивана, Оскара и Эмилиано, безмолвно наблюдавших за ним. То, что Каин использовал именно последовательность Люка, чтобы закодировать послание, не могло быть чистым совпадением. Беатрис ему говорила, что они пытались найти зашифрованное сообщение в записках, но обработка на компьютерах в полиции не дала результатов. Что же сумели прочитать «Друзья Кембриджа»?
– Вспомни, что последовательность Люка представляет собой прогрессию, в которой числа от одного до бесконечности расположены в следующем порядке: 1–3 – 4–7 – 11–18 – 29–47 – 76…, и так далее. Если ты не забыл наш первый разговор на Баркильо, мы использовали данную последовательность, чтобы решить одну из задач Университета Клея. За премию в миллион долларов.
Себаштиану молча кивнул.
– Итак, возьмем имеющиеся записки и составим вместе первое слово из первой, третье из второй, четвертое из третьей, седьмое из четвертой и одиннадцатое из последней. Затем добавим к ним по формуле слова из посланий, которые Каин преподнесет нам в будущем, и получим фразу, иносказательный смысл которой не вызывает сомнений.
Себаштиану не сводил глаз с дяди, стараясь не пропустить ни слова.
– Вот, к примеру, первая записка: «Если то, что тебя окружает, мало похоже на то, о чем ты мечтаешь, нет смысла приходить в этот мир». Извращенная философия, но это не важно. Важно, что первое слово, номер один в последовательности Люка, – «Если».
– Вторая записка, найденная рядом с останками Ванессы Побласьон, – вмешался Альберто, – начинается так: «Если ты хочешь действительно понять причину моего поступка, разгадай тайный смысл этого письма». Второй член прогрессии – три: «Хочешь».
– Третья записка гласит: «Я должен обязательно найти выход из создавшегося положения, отбросив прочь колебания», – продолжал Орасио. – И числа Люка указывают нам на четвертое слово, то есть «найти».
Снова заговорил Альберто: они с Орасио как будто бросали друг другу мяч в словесном теннисном турнире.
– «Я искал формулу счастья в игре, ответ не нашел и погиб безвозвратно». – Он поднял обе руки и показал семь пальцев, обозначая следующее число последовательности: – «Ответ».
– «Если ты намерен найти объяснение моим поступкам или, может, понять непременно их тайный смысл, подумай, что я тот, кто плачет», – процитировал Орасио. – Одиннадцатое слово – «непременно».
– «Если хочешь найти ответ, непременно…» – принял подачу Альберто и сделал крошечный глоток «Кавы». – Пять записок, пять слов. Остальные – загадка. Но быть может, и нет.
– Понимаешь, Себаштиану, это еще не все, – пояснил Орасио. – Ключевой фразой одной из самых известных книг твоего отца является следующая: «Если хочешь найти ответ, непременно исследуй все возможные вероятности». Очень простая мысль, но она выражает идейную сущность латерального мышления.
Себаштиану зажмурился и глубоко вздохнул, чтобы справиться с внезапным головокружением. Каин. Его отец. Общество «Друзья Кембриджа»… Что происходит?
– Находка Орасио автографа Данте отмечалась в специализированной прессе несколько месяцев назад, – подхватил Альберто. – Как ты помнишь, мы получили автограф не сразу, а после того, как были соблюдены кое-какие формальности, связанные с наследством. Тем временем новость об удивительном открытии распространилась среди литературного сообщества. В ежедневных изданиях появились тематические обзоры, хотя владельцы автографа, как и мы сами, благоразумно хранили молчание. Примечательный факт у кого угодно мог вызвать определенные ассоциации, и у этого человека было достаточно времени, чтобы подготовить преступление.
– Из чего следует, что убийца знаком с нами, и с самого начала он замыслил вовлечь нас в эту зловещую игру, – добавил Орасио.
– Господи Боже, – вырвалось у Себаштиану. Голова у него пошла кругом от такого неожиданного поворота событий. – А зашифрованная фраза?
– Уверен, ты имеешь представление о латеральном мышлении, – сказал Орасио.
– Мне хорошо известна концепция Эдварда де Боно, – ответил Себаштиану. – Использование приемов латерального, или нестандартного, мышления позволяет творчески решать практические задачи. Иными словами, существует масса проблем, которые требуют альтернативного подхода и всестороннего рассмотрения для их эффективного разрешения. Я не знал, что отец интересовался трудами Боно.
– Тем не менее это так, – подтвердил Орасио. Они довольно часто беседовали. Твоего отца очень занимали методы творческого мышления, и он опубликовал несколько статей и книг по теме. Вступлением к одной из книг служит фраза, по-видимому, вплетенная в текст «предсмертных» записок Каина. Заметь, что фраза состоит ровно из девяти слов.
Себаштиану вполголоса выругался. Они поговорили еще немного, условившись, что «Друзья Кембриджа» пришлют ему экземпляр упомянутой книги. И она будет первой из книг отца, которую он возьмет в руки. Судьба в очередной раз подшучивала над ним.
Себаштиану пробрался к выходу, не обращая внимания на толпившийся вокруг народ – гости постепенно расходились. Он втянул в себя прохладный воздух и почувствовал, что голова понемногу проясняется. Он постоял некоторое время, рассеянно глядя на золотистые блики света, падавшие от фонарей на ветви деревьев. Из задумчивости его вывел баритон Оскара.
– Себаштиану, подожди. Я забыл сообщить тебе об одном досадном происшествии, которому, впрочем, мы не склонны придавать большое значение. Сегодня утром к нам на Баркильо явился незваный гость: репортер по имени Гарри Альварес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58