Когда поднимаешься на пьедестал, то становишься легкой добычей для других. Она даже представить себе не могла, насколько зыбкими могут быть репутация врача и профессиональное уважение к нему. Было невероятно мучительно сознавать, что более двух лет неизменно хорошей работы – она всегда задерживалась, если надо, всегда шла навстречу, когда требовалась помощь, – смазывались беспочвенными слухами и разными намеками.
Она переоделась в свежий халат, зашла в почтовую комнату, чтобы заглянуть в свой ящичек. Среди докладов по патологии и копий оперативных распоряжений лежала записка от Розы Суарес, датированная сегодняшним утром и содержавшая просьбу связаться с ней. Было также письмо от председателя совета попечителей больницы, направленное через систему компьютерной связи. Конверт не отличался от других, которые на часто получала и которые касались проведения совместных мероприятий штатных сотрудников и попечителей или в которых содержалась просьба переслать свежие данные о ее учебной деятельности. На этот раз содержание конверта оказалось не рутинным. Письмо, подписанное какой-то машинисткой от имени председателя правления, любезно извещало Сару о том, что ввиду путаницы и неясности, связанных с ней и ее будущим, подкомитет правления по использованию профессиональных сотрудников просил заведующего родильно-гинекологическим отделением доктора Рэндала Снайдера представить альтернативную рекомендацию на пост главного стажера будущего года.
– Проклятье! – Сара засунула письмо в карман халата и стукнула кулаком по стойке.
– Проклятье что?
Ели Бленкеншип, массивная башка которого отливала под лампой дневного освещения, улыбался, глядя на нее. При виде его гнев Сары тут же смягчился. За все время ее тяжелых испытаний главный врач оставался одним из немногих людей в больнице, на которых она могла без оглядки положиться – всегда веселый и подбадривающий, всегда готовый пустить в ход свой невероятный интеллект для решения ее проблем. Нет никаких сомнений, сказал он ей, что история, которую она и Мэт рассказали о Томми Це-то и Эндрю Трюскоте, совершенно правдива. С этим согласился бы любой новичок, побывавший в таинственных переделках, добавил он. Их изложение содержало слишком много деталей, слишком много грубой житейской правды, чтобы быть чем-то другим, чем действительным фактом.
– Доброе утро, доктор Бленкеншип, – приветствовала его секретарь, подавая ему кипу объявлений, лабораторных докладов, журналов и других изданий.
– С добрым утром и вас, Тейт. Как чувствует себя мадам?
– Все идет прекрасно благодаря, вам.
Бленкеншип улыбнулся довольно и отвел Сару в сторону от окна.
– Что стряслось? – спросил он.
Она достала письмо совета попечителей больницы и протянула ему.
Бленкеншип моментально ознакомился с ним.
– Это нелепо, – воскликнул он. – Роб Маккормик и другие щеголи в совете управляющих без конца пекутся о форме и забывают о содержании. Следовательно, у них и нет никакого содержания. Идиоты. Сара, у нас, кажется, назначено совещание с участием вашего адвоката?
– Да, сэр. Завтра вечером.
– Так обещаю вам переговорить к тому времени с Маккормиком. Не могу гарантировать, что он изменит свое отношение, но, когда надо, я могу быть очень настойчивым. Обещаю вам также пространную научную работу по ВСК, по этой болезни я стал большим экспертом. Я решительно склоняюсь к тому, что здесь замешано что-то другое, а не ваши предродовые дополнительные лекарственные травы. И клянусь, мы установим, что это такое. – Он внимательно смотрел ей в глаза, в которых отражались гнев и разочарование. – Сара, вы не должны вешать носа, пока все это тянется. В больнице у вас больше поддержки, чем вы себе представляете, включая, насколько я знаю, доктора Снайдера. Думаю, он не имеет никакого отношения к этому письму.
– Как же это может быть? – возразила Сара. – Всего несколько месяцев назад он предложил мне партнерство. А теперь он относится ко мне с прохладцей и очень официально. У меня сложилось такое впечатление, что большинство здешних сотрудников, включая доктора Снайдера, были бы счастливы, если бы я провалилась сквозь землю и исчезла с глаз долой.
– Но этого не случится, верно?
– Нет, доктор Бленкеншип. Не случится. Я не допущу этого, потому что, независимо от того что думает большинство, я уверена, что ничего плохого не сделала... не сделала – ни тем трем женщинам, ни Эндрю.
Бленкеншип подбадривающе обнял ее за плечи.
– Мы докопаемся до истины, – произнес он с твердой уверенностью. – Мы установим, от чего пострадали те женщины, и мы выясним, кто несет ответственность за смерть Эндрю Трюскота. Скоро что-нибудь выйдет наружу, Сара. Чувствую это печенками. – Он коснулся своего животу. – Что, кстати говоря, не является моим самым чувствительным органом. А тем временем я намерен принять все необходимые меры и оградить вас от любых наскоков людей, которые часто руководствуются домыслами, а не фактами.
– Спасибо, – поблагодарила Сара. – Спасибо вам за все.
– Тогда лады, – резюмировал Бленкеншип. – Увижу вас завтра вечером... надеюсь, с хорошими новостями от этого треклятого совета попечителей. Куда вы теперь идете?
– Собираюсь позвонить Розе Суарес. Ей хочется со мной о чем-то поговорить.
– Что бы там ни было, можете доложить мне об этом завтра вечером, – рекомендовал Бленкеншип. – Или даже лучше того, может быть, вы сможете уговорить нашего скрытного эпидемиолога прийти и доложить обо всем самой.
«Может быть, и смогу, – раздумывала Сара, чувствуя большую уверенность и решимость, чем за все последние недели. – Вполне, может быть, смогу».
* * *
– Роза, что вы имеете в виду, когда говорите, что вас сняли с расследования?
Сидя у изножья кровати на кленовой качалке в комнате Розы Суарес, Сара не верила своим ушам, глядя на пожилую женщину.
– Я говорила вам раньше, что во многих случаях я расхожусь со своим начальником во взглядах.
– Из-за того расследования, которое вы проводили в Сан-Франциско?
– Именно.
– Но собранные вами данные были изменены.
– Он в это не верит. Как бы там ни было, он указал на отсутствие прогресса в расследовании и на то, что нет других случаев ВСК, и направил меня работать в библиотеку на четыре месяца, до выхода на пенсию. Пока что никакая замена по этому расследованию не назначена.
– Это ужасно, – Сара почувствовала, как ее охватывает паническое состояние. Она надеялась, даже верила, что дотошная худенькая женщина сумеет-таки разгадать тайну, которая угрожала ее карьере. – После того что вы мне рассказали, у меня действительно появились большие надежды на какой-то прорыв. А теперь вы уезжаете, я просто...
Роза Суарес остановила ее, приподняв руку. Потом присела на край кровати, ее глаза оказались на одном уровне с глазами Сары.
– Сара, открытие произошло, – поведала она. – И я ни за что не уеду.
– Но...
– У меня накопилось шесть недель неиспользованного отпуска по болезни. Поэтому с сегодняшнего дня я в отпуске по болезни, лечу смущенную пластинку позвоночника. Наш друг, ортопед, которому я оказала когда-то любезность, снабдил меня соответствующей документацией о моей болезни.
Сара перевела дух.
– Спасибо, – произнесла она сиплым от волнения голосом. – Спасибо, что вы не отступаетесь. Но я не понимаю. Как же может начальник вашего управления остановить расследование, если удалось что-то обнаружить?
– Потому, – сказала с улыбкой Роза, – что он еще не знает об этом. И не узнает до тех пор, пока все не будет железно доказано и вдвойне подстраховано дубликатами данных. Я чувствую, что, хотя военные США тут не замешаны, как это было в Сан-Франциско, речь идет об очень могущественных и изобретательных людях.
– Расскажите мне об этом.
– Вы столкнулись с двоякой проблемой. Во-первых, не удалось найти случаев ВСК, которые не связаны с вами. И во-вторых, три случая ВСК в вашей больнице объединены, казалось бы, лишь одним фактором риска – употреблением пациентками ваших дополнительных лечебных трав.
– Да, я понимаю.
– Так вот, после целого ряда неудач я раскопала еще один важный фактор, который роднит все наши три случая ВСК.
– А именно? – возбужденно спросила Сара.
– А именно вес.
Розе понадобилось больше пятнадцати минут на то, чтобы описать усилия, которые завершились нахождением дневника Констанции Идальго и открытием поразительного похудения этой девушки, что было достигнуто с помощью какого-то порошка от иностранного доктора МЦБ, который был указан в дневнике только как «д-р С».
– Вооружившись этой информацией, – объяснила она, – я снова прошлась по стадиям своего расследования, включая прошлое Алетеи Вортингтон и, наконец, Лизы Саммер. Это заняло гораздо больше времени, чем мне того хотелось, потому что семья Алетеи фактически прекратила свое существование. А Лиза с отцом уезжали из страны в последний месяц. Но обнаруженное мною носит более чем интригующий характер. Алетея одно время была ужасно толстой. Ее соседи сказали мне, что она весила двести сорок фунтов. Вот тут пара копий фотографий, снятых с ее школьного ежегодника. Вот здесь Алетея. Как видите, она была ужасно толстая.
– Известно ли вам, что она принимала тот же порошок для похудения, что и Конни Идальго? – спросила Сара.
– Нет. Но я смогла установить, что она похудела примерно четыре с лишним года назад – примерно в то же время, что и Конни. И страницы, охватывающие это время, также были изъяты из ее истории болезни в МЦБ.
– И вы об этом никому не сказали?
Роза покачала головой.
– После того что произошло в Сан-Франциско, мне нелегко даже с вами делиться такой информацией, – объяснила она. – Но мне известно, как вы настрадались. И хотя я не считаю себя большим знатоком людей, вам я действительно доверяю.
– Спасибо, – воскликнула Сара. – О Господи, слава тебе.
Бленкеншип оказался прав. Правда должна была неминуемо выйти наружу.
– Но это не все, – заметила Роза, как будто прочитав ее мысли. – Есть еще кое-что.
– О Лизе?
– Точно. Лично с ней я не разговаривала, но несколько раз побывала на ее бостонской квартире. Тамошние жильцы отнеслись ко мне очень подозрительно, особенно учитывая судебное дело против вас. Но потом их отношение изменилось. Вот некоторые ее фотографии, которые они мне дали. Несколько верхних относится к тому времени, когда она въехала в этот дом. Нижние две относятся к недавнему времени.
– На этих снимках она весит фунтов на пятьдесят меньше!
– Фактически на семьдесят, – поправила Роза. – Из жильцов того времени остался только один, но он не сомневается, что она достигла этого с помощью какого-то порошка. Одно и то же время, возможно, один и тот же порошок. Сара, мы тут имеем дело не со случайным совпадением. Уверяю вас.
– Проверили ли вы историю болезни Лизы на предмет вырванных страниц?
– Я не нашла физических доказательств, что страницы были изъяты, но это ничего не значит. Весь этот год не отражен в больничной карте.
– Роза, это действительно большое открытие. Не догадываетесь ли вы, кто может быть этот доктор С?
– Некоторые соображения на этот счет имеются. Из дневника Констанции Идальго можно сделать предположение, что это мужчина, возможно иностранец. Я добавила к этому уравнению отрезок времени, в течение которого распространялся этот чудодейственный порошок и инициал "С". Затем я проверила списки сотрудников. – Она покопалась в своем портфеле и достала из него свернутый в трубку блокнот. – Предположим, что все взятые мною параметры верны, то тогда у нас три подходящих кандидата. Я не знала, как правильно истолковать ее впечатление, что мужчина был иностранец. Запись не давала ясности. Человек с первой фамилией из трех все еще состоит в штате МЦБ. Двое других уже много лет здесь не работают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Она переоделась в свежий халат, зашла в почтовую комнату, чтобы заглянуть в свой ящичек. Среди докладов по патологии и копий оперативных распоряжений лежала записка от Розы Суарес, датированная сегодняшним утром и содержавшая просьбу связаться с ней. Было также письмо от председателя совета попечителей больницы, направленное через систему компьютерной связи. Конверт не отличался от других, которые на часто получала и которые касались проведения совместных мероприятий штатных сотрудников и попечителей или в которых содержалась просьба переслать свежие данные о ее учебной деятельности. На этот раз содержание конверта оказалось не рутинным. Письмо, подписанное какой-то машинисткой от имени председателя правления, любезно извещало Сару о том, что ввиду путаницы и неясности, связанных с ней и ее будущим, подкомитет правления по использованию профессиональных сотрудников просил заведующего родильно-гинекологическим отделением доктора Рэндала Снайдера представить альтернативную рекомендацию на пост главного стажера будущего года.
– Проклятье! – Сара засунула письмо в карман халата и стукнула кулаком по стойке.
– Проклятье что?
Ели Бленкеншип, массивная башка которого отливала под лампой дневного освещения, улыбался, глядя на нее. При виде его гнев Сары тут же смягчился. За все время ее тяжелых испытаний главный врач оставался одним из немногих людей в больнице, на которых она могла без оглядки положиться – всегда веселый и подбадривающий, всегда готовый пустить в ход свой невероятный интеллект для решения ее проблем. Нет никаких сомнений, сказал он ей, что история, которую она и Мэт рассказали о Томми Це-то и Эндрю Трюскоте, совершенно правдива. С этим согласился бы любой новичок, побывавший в таинственных переделках, добавил он. Их изложение содержало слишком много деталей, слишком много грубой житейской правды, чтобы быть чем-то другим, чем действительным фактом.
– Доброе утро, доктор Бленкеншип, – приветствовала его секретарь, подавая ему кипу объявлений, лабораторных докладов, журналов и других изданий.
– С добрым утром и вас, Тейт. Как чувствует себя мадам?
– Все идет прекрасно благодаря, вам.
Бленкеншип улыбнулся довольно и отвел Сару в сторону от окна.
– Что стряслось? – спросил он.
Она достала письмо совета попечителей больницы и протянула ему.
Бленкеншип моментально ознакомился с ним.
– Это нелепо, – воскликнул он. – Роб Маккормик и другие щеголи в совете управляющих без конца пекутся о форме и забывают о содержании. Следовательно, у них и нет никакого содержания. Идиоты. Сара, у нас, кажется, назначено совещание с участием вашего адвоката?
– Да, сэр. Завтра вечером.
– Так обещаю вам переговорить к тому времени с Маккормиком. Не могу гарантировать, что он изменит свое отношение, но, когда надо, я могу быть очень настойчивым. Обещаю вам также пространную научную работу по ВСК, по этой болезни я стал большим экспертом. Я решительно склоняюсь к тому, что здесь замешано что-то другое, а не ваши предродовые дополнительные лекарственные травы. И клянусь, мы установим, что это такое. – Он внимательно смотрел ей в глаза, в которых отражались гнев и разочарование. – Сара, вы не должны вешать носа, пока все это тянется. В больнице у вас больше поддержки, чем вы себе представляете, включая, насколько я знаю, доктора Снайдера. Думаю, он не имеет никакого отношения к этому письму.
– Как же это может быть? – возразила Сара. – Всего несколько месяцев назад он предложил мне партнерство. А теперь он относится ко мне с прохладцей и очень официально. У меня сложилось такое впечатление, что большинство здешних сотрудников, включая доктора Снайдера, были бы счастливы, если бы я провалилась сквозь землю и исчезла с глаз долой.
– Но этого не случится, верно?
– Нет, доктор Бленкеншип. Не случится. Я не допущу этого, потому что, независимо от того что думает большинство, я уверена, что ничего плохого не сделала... не сделала – ни тем трем женщинам, ни Эндрю.
Бленкеншип подбадривающе обнял ее за плечи.
– Мы докопаемся до истины, – произнес он с твердой уверенностью. – Мы установим, от чего пострадали те женщины, и мы выясним, кто несет ответственность за смерть Эндрю Трюскота. Скоро что-нибудь выйдет наружу, Сара. Чувствую это печенками. – Он коснулся своего животу. – Что, кстати говоря, не является моим самым чувствительным органом. А тем временем я намерен принять все необходимые меры и оградить вас от любых наскоков людей, которые часто руководствуются домыслами, а не фактами.
– Спасибо, – поблагодарила Сара. – Спасибо вам за все.
– Тогда лады, – резюмировал Бленкеншип. – Увижу вас завтра вечером... надеюсь, с хорошими новостями от этого треклятого совета попечителей. Куда вы теперь идете?
– Собираюсь позвонить Розе Суарес. Ей хочется со мной о чем-то поговорить.
– Что бы там ни было, можете доложить мне об этом завтра вечером, – рекомендовал Бленкеншип. – Или даже лучше того, может быть, вы сможете уговорить нашего скрытного эпидемиолога прийти и доложить обо всем самой.
«Может быть, и смогу, – раздумывала Сара, чувствуя большую уверенность и решимость, чем за все последние недели. – Вполне, может быть, смогу».
* * *
– Роза, что вы имеете в виду, когда говорите, что вас сняли с расследования?
Сидя у изножья кровати на кленовой качалке в комнате Розы Суарес, Сара не верила своим ушам, глядя на пожилую женщину.
– Я говорила вам раньше, что во многих случаях я расхожусь со своим начальником во взглядах.
– Из-за того расследования, которое вы проводили в Сан-Франциско?
– Именно.
– Но собранные вами данные были изменены.
– Он в это не верит. Как бы там ни было, он указал на отсутствие прогресса в расследовании и на то, что нет других случаев ВСК, и направил меня работать в библиотеку на четыре месяца, до выхода на пенсию. Пока что никакая замена по этому расследованию не назначена.
– Это ужасно, – Сара почувствовала, как ее охватывает паническое состояние. Она надеялась, даже верила, что дотошная худенькая женщина сумеет-таки разгадать тайну, которая угрожала ее карьере. – После того что вы мне рассказали, у меня действительно появились большие надежды на какой-то прорыв. А теперь вы уезжаете, я просто...
Роза Суарес остановила ее, приподняв руку. Потом присела на край кровати, ее глаза оказались на одном уровне с глазами Сары.
– Сара, открытие произошло, – поведала она. – И я ни за что не уеду.
– Но...
– У меня накопилось шесть недель неиспользованного отпуска по болезни. Поэтому с сегодняшнего дня я в отпуске по болезни, лечу смущенную пластинку позвоночника. Наш друг, ортопед, которому я оказала когда-то любезность, снабдил меня соответствующей документацией о моей болезни.
Сара перевела дух.
– Спасибо, – произнесла она сиплым от волнения голосом. – Спасибо, что вы не отступаетесь. Но я не понимаю. Как же может начальник вашего управления остановить расследование, если удалось что-то обнаружить?
– Потому, – сказала с улыбкой Роза, – что он еще не знает об этом. И не узнает до тех пор, пока все не будет железно доказано и вдвойне подстраховано дубликатами данных. Я чувствую, что, хотя военные США тут не замешаны, как это было в Сан-Франциско, речь идет об очень могущественных и изобретательных людях.
– Расскажите мне об этом.
– Вы столкнулись с двоякой проблемой. Во-первых, не удалось найти случаев ВСК, которые не связаны с вами. И во-вторых, три случая ВСК в вашей больнице объединены, казалось бы, лишь одним фактором риска – употреблением пациентками ваших дополнительных лечебных трав.
– Да, я понимаю.
– Так вот, после целого ряда неудач я раскопала еще один важный фактор, который роднит все наши три случая ВСК.
– А именно? – возбужденно спросила Сара.
– А именно вес.
Розе понадобилось больше пятнадцати минут на то, чтобы описать усилия, которые завершились нахождением дневника Констанции Идальго и открытием поразительного похудения этой девушки, что было достигнуто с помощью какого-то порошка от иностранного доктора МЦБ, который был указан в дневнике только как «д-р С».
– Вооружившись этой информацией, – объяснила она, – я снова прошлась по стадиям своего расследования, включая прошлое Алетеи Вортингтон и, наконец, Лизы Саммер. Это заняло гораздо больше времени, чем мне того хотелось, потому что семья Алетеи фактически прекратила свое существование. А Лиза с отцом уезжали из страны в последний месяц. Но обнаруженное мною носит более чем интригующий характер. Алетея одно время была ужасно толстой. Ее соседи сказали мне, что она весила двести сорок фунтов. Вот тут пара копий фотографий, снятых с ее школьного ежегодника. Вот здесь Алетея. Как видите, она была ужасно толстая.
– Известно ли вам, что она принимала тот же порошок для похудения, что и Конни Идальго? – спросила Сара.
– Нет. Но я смогла установить, что она похудела примерно четыре с лишним года назад – примерно в то же время, что и Конни. И страницы, охватывающие это время, также были изъяты из ее истории болезни в МЦБ.
– И вы об этом никому не сказали?
Роза покачала головой.
– После того что произошло в Сан-Франциско, мне нелегко даже с вами делиться такой информацией, – объяснила она. – Но мне известно, как вы настрадались. И хотя я не считаю себя большим знатоком людей, вам я действительно доверяю.
– Спасибо, – воскликнула Сара. – О Господи, слава тебе.
Бленкеншип оказался прав. Правда должна была неминуемо выйти наружу.
– Но это не все, – заметила Роза, как будто прочитав ее мысли. – Есть еще кое-что.
– О Лизе?
– Точно. Лично с ней я не разговаривала, но несколько раз побывала на ее бостонской квартире. Тамошние жильцы отнеслись ко мне очень подозрительно, особенно учитывая судебное дело против вас. Но потом их отношение изменилось. Вот некоторые ее фотографии, которые они мне дали. Несколько верхних относится к тому времени, когда она въехала в этот дом. Нижние две относятся к недавнему времени.
– На этих снимках она весит фунтов на пятьдесят меньше!
– Фактически на семьдесят, – поправила Роза. – Из жильцов того времени остался только один, но он не сомневается, что она достигла этого с помощью какого-то порошка. Одно и то же время, возможно, один и тот же порошок. Сара, мы тут имеем дело не со случайным совпадением. Уверяю вас.
– Проверили ли вы историю болезни Лизы на предмет вырванных страниц?
– Я не нашла физических доказательств, что страницы были изъяты, но это ничего не значит. Весь этот год не отражен в больничной карте.
– Роза, это действительно большое открытие. Не догадываетесь ли вы, кто может быть этот доктор С?
– Некоторые соображения на этот счет имеются. Из дневника Констанции Идальго можно сделать предположение, что это мужчина, возможно иностранец. Я добавила к этому уравнению отрезок времени, в течение которого распространялся этот чудодейственный порошок и инициал "С". Затем я проверила списки сотрудников. – Она покопалась в своем портфеле и достала из него свернутый в трубку блокнот. – Предположим, что все взятые мною параметры верны, то тогда у нас три подходящих кандидата. Я не знала, как правильно истолковать ее впечатление, что мужчина был иностранец. Запись не давала ясности. Человек с первой фамилией из трех все еще состоит в штате МЦБ. Двое других уже много лет здесь не работают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67