— Ну вот, а что я вам говорил! Безусловно, это дело рук Стригуна.
— Сомневаюсь. Скажите, Анатолий Олегович был физически силен?
— Я бы этого не сказал, скорее наоборот.
— Я так и предполагал. А теперь представьте, что полновесное тело мертвой женщины пронесли через чердак всего дома, а потом имитировали повешение. Как вы думаете, смог бы он с этим справиться?
— Едва ли, но не забывайте, что у него был помощник — Денис.
— Нет, не был Денис его помощником.
— Почему вы так в этом уверены?
— Во-первых, потому, что при таком раскладе личное дело Виноградова исчезло бы точно так же, как и Стригуна, во-вторых, все его документы находятся дома, а значит, он никуда убегать не собирался, а в третьих, Денис к тому времени был уже две недели как мертв, профессионально разделан и упакован. Так что не возводите на него напраслину.
— Боже мой, час от часу не легче. Значит, он погиб, защищая мои интересы? Бедный парень. Его похороны я тоже беру на себя.
— Возможно, но маловероятно, скорее всего, он защищал свои интересы. Но опять-таки пока ничего конкретного я вам сказать не могу. Из троицы, изображенной на фотографии, двое мертвы, а третий находится неизвестно где.
— Я же вам сказал, что искать его нужно на родине. Ночью я вспомнил, как называется озеро. Тюп-Кель, оно небольшое и находится недалеко от Иссык-Куля. Я помню, он говорил, что там в крохотной русской деревеньке живут его родные.
— Уж не предлагаете ли вы мне туда сгонять?
— А почему бы и нет? Что тут такого? В конце концов, вы работаете не бесплатно.
— Пока еще я к вам не нанимался, по крайней мере, не получил от вас ни копейки.
— За этим дело не станет. Если вы вернете мне украденное, то получите совсем недурно, столько, сколько вы запросили — десять процентов. Это даже для меня большие деньги. Советую вам, не откладывая дела в долгий ящик, выехать прямо сегодня.
— Господин хороший, это полный абсурд. Вы вообще-то представляете, какую задачу ставите передо мной?
— Естественно. Вы едете на озеро Тюп-Кель, находите там деревню, где живет мать Стригуна. Через нее узнаете местонахождение афериста и преспокойнейшим образом вытрясаете у него бабки моих вкладчиков.
— Простите, но вы рассуждаете как полный идиот. Скажите-ка, какое у вас есть основание требовать с него деньги? Он что, написал вам расписку, заверенную нотариусом?
— Нет, но такие расписки, а точнее, копии договоров есть на руках у вкладчиков. Их можно востребовать и сделать копии.
— Ну и что, он заявит, что перегнал деньги в строительную фирму «Лотос», а про остальное и знать не знает, и ведать не ведает.
— Вы правы, — поскучнел похмельный Говоров. — А если применить к нему силовые методы воздействия?
— Это в суверенном-то государстве? В государстве, чьим гражданином он является? Благодарю покорно. Если он оттуда родом, то наверняка у него есть куча друзей и товарищей. При тех деньгах, что у него появились, он, убежден, уже открыл свое дело и обзавелся кучей охранников. Вы должны понимать, что кормить рыб в Иссык-Куле мне не хочется, равно как и парить в свободном полете сброшенным с какой-нибудь скалы. Но это полдела, уже довольно давно все побережье Иссык-Куля стало элитной курортной зоной, и просто так никто меня в нее не пропустит. Или вы предлагаете мне десантироваться?
— Ну здесь-то сложностей не возникнет. Я куплю вам турпутевку.
— Чтобы я покорно бродил в общем туристическом стаде? Скорее всего, перемещение там ограниченное и мое неадекватное поведение тотчас вызовет у местных суверенно-самолюбивых властей нездоровый интерес.
— Продумать вопрос вашей легальной мобильности я берусь до вечера.
— Не стоит себя утруждать, все равно я не поеду по причине, указанной выше, мне еще хочется видеть, как цветет сирень.
— Там и увидите, наверняка в тех местах она уже цветет, благоухает и радует глаз.
— Господи, ну неужели же вам непонятно, что хваленая вами сирень может радовать только живой глаз? Почему я должен, исправляя ваши ошибки, раньше времени покинуть этот мир?
— Да, я с вами согласен, опасность предполагается, но, может быть, вы, не ввязываясь в это дело самолично, узнаете о точном местопребывании Стригуна? А дальше я все сделаю сам.
— Это уже реальнее, но почему вы зациклились на мне, в городе полно детективных агентств с более крепкими парнями. Вы только посмотрите, сколько зазывной рекламы.
— Я сужу не по рекламе, а по результатам работы. За те сутки, что вы занимаетесь моим делом, вы уже показали, на что способны.
— Ну, тут уж никуда не денешься, скажу вам без ложной скромности — умен и проницателен господин Гончаров. Ректификатику не желаете-с?
— Желаю, но не могу. Дел полно. Так, значит, мы с вами договорились?
— Да, если устроите мне туристическую путевку на Иссык-Куль.
— Я сделаю больше, и думаю, что не далее как завтра. Но для оформления мне нужен ваш паспорт. Не волнуйтесь, все будет в полном ажуре.
— Пишите расписку. Надеюсь, печать с вами?
— Да. Но зачем? Неужели вы мне не верите?
— Не делайте из меня ребенка. Передача собственного паспорта в руки сомнительного финансиста сам по себе шаг рискованный и отчаянный. Кстати, сколько вы мне заплатите, если я укажу вам адрес Стригуна?
— Пятнадцать тысяч рублей вас устроит?
— Да, если приплюсовать еще пять, которые я вам отработал вчера.
— Я согласен.
— Командировочные и прочие расходы за ваш счет.
— Это как положено. Однако я попрошу вашего содействия насчет похорон Дениса и Линды.
— Боже мой, вы меня утомили, будь проклята та минута, когда я вошел в ваше купе. Сделаем так. Вы сегодня после обеда, в поисках Виноградова, обзвоните сначала все больницы, а потом морги. В морге, что при судмедэкспертизе, спросите Ивана Захаровича Коржа. Все остальное он сделает сам. Только учтите — вам придется побывать на опознании. Как вы относитесь к трупам?
— Спокойно.
— А вот я их не люблю с детства и ничего не могу с собой поделать.
— Бывает, — отвлеченно согласился Говоров. — Так я, наверное, пойду?
— Да уж идите, теперь у вас еще с похоронами хлопот прибавилось. Вечером обязательно мне позвоните, в общем, держите в курсе.
— У нас стал не дом, а проходной двор, — проводив гостя, раскудахталась Милка. — Скоро в пять утра начнут доставать. Куда это ты намылился с утра и пораньше? — заметив мои приготовления, въедливо поинтересовалась она. — Ни свет ни заря соскочил. Куда поперся?
— Деньги зарабатывать, мне семью кормить надо. Антиквариат восстанавливать, который профукала легкомысленная супруга.
— Тогда удачи тебе, милый.
— Через три часа, к моему приходу, чтобы кормежка была на столе.
Предупредив Коржа о возможном звонке Говорова, я попросил его все устроить естественно и буднично, так, чтобы постороннему глазу не за что было зацепиться. Потом, подъехав к говоровской конторе с тыла, я битых два часа наблюдал за ним в бинокль. Зачем я это делал — сам не пойму, наверное просто руководствуясь каким-то непонятным чувством неудовлетворенности. Я даже не знал, за кем слежу. То ли за его посетителями, то ли за ним самим. Сторона, куда выходили окна его кабинета и приемной, была теневой, и потому, несмотря на солнечное утро, в них горели лампы дневного света. Он сам и крошка Лоренс были передо мной как на ладони. В почему-то тоже освещенном кабинете его бывшего зама никого не было, и это показалось мне странным. Поневоле заинтригованный, я ждал разрешения этой маленькой загадки, могущей перерасти в большой вопрос.
Вопрос вскоре разрешился просто и банально. Я поневоле рассмеялся, когда, проводив к шефу симпатичную посетительницу, Лоренс проворно юркнула в пустующий кабинет. Немного погодя туда же заскочил неизвестно откуда взявшийся Андрей. Торопясь и без лишних слов он начал было лапать мою симпатию, но та, приложив палец к губам, показала ему кулак. Согласно кивнув, он уселся за стол рядом с ней. В такой классической и загадочной позе они замерли. Ровно ничего не понимая, я перевел объективы на кабинет шефа, и здесь меня ждало новое потрясение. Доскональным раздеванием Говоров себя утруждать не стал, он просто задрал своей визитерше юбку и, уперев ее головой в стол, делал свою работу деловито и меланхолично, словно справляя тризну по умершей Линде.
— Не фирма, а натуральный дом терпимости, — решил я, разворачивая машину. — И надо было мне потерять почти два часа только на то, чтобы констатировать величину говоровского пениса. Полный улет.
— И много денег заработал мой муж? — с порога спросила Милка.
— Много, но об этом после, сейчас немедленно в койку…
— Костя, а ведь я вспомнила, кто мог воспользоваться моими ключами, — через некоторое время удовлетворенно призналась Милка.
— Какая теперь разница, — сонно ответил я. — Поезд ушел, и стук колес уже растаял.
— И все-таки. Это был один из тех кретинов, которые опрокинули меня на баксы.
— Наплюй и забудь, скажи спасибо, что отделалась сравнительно легко.
— Когда я вышла из машины для предварительных переговоров, то вся связка ключей оставалась в замке зажигания, — не слушая моих увещеваний, продолжала она гундеть под ухом. — А их машина с водителем стояла вплотную к моей.
— Да замолчишь ты или нет? — Прихлопнув ее подушкой, в крайней степени раздражения я повернулся к ней задницей. — Что с того, что ты вспомнила. Где их теперь искать? Скорее всего, залетные орелики. Где ты их откопала?
— Галка Фокина свела, она у них сто баксов на рубли выгодно поменяла.
— Вот иди и спрашивай со своей Галки, а меня оставь в покое, — недовольно пробурчал я и, подумав, добавил: — Наверное, из их же компании твоя подружка.
— Мне она говорит, что познакомилась с ними случайно и с тех пор их не видела. Вот взял бы и занялся этим делом, вместо того чтобы отлеживать бока и оскорблять женщину.
— Отстань, у меня и без твоих крысятниц есть чем заняться.
Ближе к вечеру, часов примерно в шесть, позвонил Оленин и гордо сообщил, что личность повешенной женщины установлена. Поздравив его с хорошо проделанной работой, я пожелал ему в самом скором времени найти недостающую голову и положил трубку. Но далеко от телефона отойти мне не удалось. Буквально тут же позвонил Говоров и, поблагодарив меня за помощь, сообщил, что похороны Линды состоятся завтра в полдень, что же касается погребения Дениса, то возникли определенные сложности и пока этот вопрос остается открытым. Конкретно на эту тему он хотел бы поговорить со мной завтра после обеда в своем кабинете.
Когда на следующий день в четыре часа я приехал в фирму, скромные поминки были уже закончены. Немногочисленные сотрудники разбрелись по своим комнатам, а мрачный шеф, ожидая меня в приемной, о чем-то тихо переговаривался с незнакомой черноглазой девицей восточного производства.
— Вот и похоронили Линду, — пропуская меня в кабинет, скорбным голосом сообщил он. — Жаль бабу, хоть она того и не заслуживает, но, увы, все мы смертны.
— Давайте не будем удаляться в философские эмпиреи. Я приехал не для этого.
— Да, конечно, извините меня. Как у вас настроение?
— У меня-то нормальное, а вот ваш подавленный вид вызывает определенные опасения. Пускаться в авантюру с таким настроем весьма опасно.
— Это пройдет через пять минут. Вы не думайте, я уже все устроил как надо.
— Вы приобрели для меня турпутевку?
— Нет, она вам не понадобится. Думаю, этого документа вам вполне хватит и он в состоянии удовлетворить любого, самого въедливого пограничника. — На стол шлепнулось два паспорта. Один был мой, я узнал его по трещинам на ламинированной обложке, а вот второй, тоже не новый, я видел впервые. — Посмотрите ксиву, — усмехнулся он, — может быть, она вам понравится.
Уже ожидая определенного подвоха, я открыл документ. Прямо на меня гордо и независимо смотрел красавец мужчина, в котором я без труда узнал всеми уважаемого господина Гончарова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17