А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 

Он любил Терезу, а она мертва. Он готовил себя к этой смерти все последние дни, его подсознательная подозрительность, коренящаяся в истории семьи Кеннеди, посылала ему предупредительные сигналы.
Все было скоординировано — убийство Папы и захват самолета, на котором находилась дочь главы самого мощного в мире государства. Террористы не предъявляли свои требования, пока убийца не добрался до Соединенных Штатов и не был там арестован. И только тогда последовало решительное и высокомерное требование освободить убийцу Папы Римского.
Величайшим усилием воли Фрэнсис Кеннеди подавил все личные чувства, стараясь найти логическую связь. На самом деле все было очень просто.
Если смотреть поверхностно, то что произошло? Убиты Папа и молодая девушка, что в мировом масштабе не такие уж ужасные события. Религиозных лидеров можно канонизировать, молодых девушек с искренним сожалением похоронить. Но в данном случае было кое-что другое. Люди во всем мире станут презирать Соединенные Штаты и их лидеров, будут организованы и другие атаки, в направлениях, которые невозможно предусмотреть. Власти, подвергшиеся насмешкам и потерпевшие поражение, не могут рассчитывать на то, чтобы управлять социальными структурами современного общества. Власти, которым плюнули в лицо, не в состоянии соблюдать порядок.
Дверь спальни отворилась, и в нее хлынул свет из холла, хотя она и так уже была освещена лучами восходящего солнца, победившими электрический свет. Джефферсон, в свежей рубашке и пиджаке, вкатил столик с завтраком, вопросительно глянул на Кеннеди, словно спрашивая, не должен ли он остаться, потом вышел.
Кеннеди ощутил, что по его лицу катятся слезы и вдруг понял, что это слезы бессилия.
Вновь он осознал, что его печаль ушла, и удивился, потом внезапно почувствовал, как мощный прилив крови к голове принес с собой такую ярость, какую он никогда раньше не испытывал и всю жизнь презирал в других. Он попытался сопротивляться ей.
Теперь он думал о том, как члены его штаба старались помочь ему.
Кристиан продемонстрировал свою многолетнюю привязанность, обнял его, помог добраться до постели. Оддблад Грей, обычно такой холодный и бесстрастный, придерживал его за плечи и шептал: «Я сожалею, я чертовски сожалею».
Артур Вике и Юджин Дэйзи держались более сдержанно. Они сочувственно дотронулись до него и пробормотали какие-то слова, которые он не разобрал. Кеннеди отметил про себя, что Юджин Дэйзи, как глава его штаба, один из первых покинул спальню, чтобы организовать в Белом доме все необходимое. Викс ушел вместе с Дэйзи. Как у главы Национального Совета безопасности, у него были неотложные дела, а может, он боялся услышать какие-нибудь безумные приказы о возмездии от человека, охваченного отцовским горем.
Незадолго до возвращения Джефферсона Фрэнсис Кеннеди успел понять, что его жизнь отныне будет совершенно иной, возможно, даже вышедшей из-под его контроля. Он старался, чтобы гнев не вмешивался в его мысли.
Он припомнил стратегические совещания, на которых обсуждались подобные ситуации, и Артур Викс настойчивее всех требовал самых жестких мер, приводя в пример экс-президента Джимми Картера.
— Когда Иран захватил заложников, — говорил он, — Картер должен был действовать с позиций силы, чего бы это не стоило. Поэтому, когда он захотел переизбрания на новый срок, общество с презрением отвергло его, ибо люди не могли простить ему перенесенные ими унижения, то, что самая сильная держава в мире вынуждена была есть дерьмо, которым ее облила маленькая страна.
— Картер предвидел это, — сказал Отто Грей, — он был очень порядочный человек. Он ставил задачу возвращения заложников живыми выше своего переизбрания.
— Конечно, Картер человек порядочный, — презрительно заметил Викс, — а что толку? Он взялся не за свое дело. Американцам было совершенно безразлично, вернутся ли заложники живыми. Во всяком случае, не за ту цену, которую мы заплатили.
— Все кончилось благополучно, — вставил слово Дэйзи. — Ни одного из заложников не убили, все они вернулись к своим семьям.
— Ты не учитываешь главного, — возражал Викс. — Картер проиграл выборы, тогда как все, что от него требовалось, это организовать нападение и истребить кучу иранцев, даже если бы в ходе этой операции были убиты заложники. Тогда бы его переизбрали.
— Вы знаете, — задумчиво произнес Юджин Дэйзи, — все могло произойти иначе. Допустим, Картер воздержался от военных действий, а заложники все равно убиты, тогда Картер, несмотря на свою чистую совесть, оказался бы, тем не менее, вышвырнут из Белого дома.
— Вымазанный дегтем и вывалянный в перьях, — добавил Викс с обычным своим презрением к неудачникам. — И с оторванными яйцами.
Фрэнсис Кеннеди не помнил, что он сам говорил в ходе того обсуждения, но сейчас он мысленно вернулся на сорок лет назад. Ему было семь лет и он играл на лужайке у Белого дома, бегал по траве среди цветов, по мраморным ступенькам с детьми Джона и дяди Бобби. И оба дяди, высокие, стройные, белокурые, играли с ними несколько минут, прежде чем поднялись, как боги, в ожидавший их вертолет. Ребенком Фрэнсис больше любил дядю Джона, потому что знал его секрет. Однажды он видел, как дядя Джон целовал женщину и потом увел ее в свою спальню, видел и то, как они через час вышли оттуда. Он никогда не забудет выражение лица дяди Джона, такое счастливое, словно он получил какой-то незабываемый подарок. Они так и не заметили мальчика, спрятавшегося за одним из столов в холле. В то простодушное время Служба безопасности не была так близка к президенту.
Вспомнились ему и другие эпизоды его детства, живые картины жизни власть держащих. Мужчины и женщины, гораздо старше его дядей, приветствовали их, как коронованных особ. Когда дядя Джон вышел на лужайку, заиграл оркестр, и все повернулись к нему и молчали, пока он говорил. Оба его дяди несли власть с достоинством. С какой уверенностью они ждали вертолетов, уносящих их в небо, как надежно они были окружены телохранителями, прикрывавшими их от опасности, как поднимались они в небо и как величественно спускались оттуда.
Их улыбки светились, в глазах читалось умение приказывать, фигуры излучали магнетизм. И при всем этом они находили время поиграть с маленькими мальчиками и девочками, их сыновьями и дочерьми, племянницами и племянниками, как боги, навещавшие маленьких смертных, которых они опекали. А потом… А потом…
Президент Джон Фицджеральд Кеннеди, родившийся богачом, женатый на прекрасной женщине, лидер самой могущественной в мире страны, был убит ничтожным человечком с помощью дешевой железной трубки. Жалкий человек без всяких средств, у которого вряд ли и деньги были, чтобы купить винтовку. И вот маленького мальчика Фрэнсиса Ксавье Кеннеди вышвырнули из волшебной обители власти и счастья, которые, ему казалось, будут всегда.
Спустя сорок лет Фрэнсис Кеннеди вспоминал тот ужасный день. Он играл с другими детьми, потом ушел от них в Розовый сад рвать шелковистые цветы на ленточки. И вдруг стая истерически рыдающих женщин увлекла их всех в Белый дом. Он стоял, как ему помнилось, в заполненной плачущими людьми Красной зале, пока не появилась мать и не увела его. И он уже никогда больше не видел своих маленьких друзей, не играл на лужайках, не бегал среди колонн портика или по золотисто-коричневым мраморным плитам пола.
Потом вместе со своей плачущей матерью он смотрел по телевизору похороны дяди Джона — орудийный лафет, лошади без всадников, миллионы охваченных горем людей — и видел своего маленького товарища по играм в качестве одного из актеров этой сцены, которую смотрел весь мир. Видел дядю Бобби и тетю Джекки. В какой-то момент мать увела его, сказав: «Не смотри, не смотри», и ее черные волосы и слезы заслонили от него экран телевизора.
А через несколько лет убили дядю Бобби, и мама увезла его в охотничий домик в горах Сьерры, где не было телевизора. Только став взрослым, он увидел кинокадры этого убийства. И опять это был незначительный человечек с дешевой железной трубкой, разрушивший то, что оставалось от мира его матери.
Сноп желтого света из открытой двери прервал его воспоминания, и он увидел, что Джефферсон вкатывает новый столик.
— Заберите это, — спокойно сказал Кеннеди, — и не беспокойте меня в течение часа.
Он редко говорил таким отрывистым и жестким голосом, и Джефферсон оценивающе посмотрел на него.
— Да, господин президент, — ответил он, выкатил столик и прикрыл за собой дверь.
Солнце освещало, но еще не согревало спальню. Однако пульс города уже врывался в комнату. Телевизионные автофургоны заполнили улицы и бесчисленные моторы жужжали, как гигантский рой насекомых. В небе все время шумели военные самолеты, воздушное пространство для гражданской авиации было закрыто.
Президент Фрэнсис Кеннеди пытался перебороть всепоглощающую ярость, горькую тошнотворную желчь во рту. То, что должно было стать величайшим триумфом его жизни, обернулось для него огромным несчастьем. Он был избран президентом, а его жена умерла раньше, чем он вступил в свою должность. Его замечательные программы, которые должны были осчастливить Америку, конгресс раздробил на кусочки, а он оказался недостаточно стойким, чтобы направить свои силы, волю и интеллект на преодоление поражения. А теперь его дочь заплатила за его амбиции и мечты. Тошнота заставила его облизать губы. Все тело, казалось, было пропитано ядом, расслабляющим мышцы, и только ярость могла улучшить его состояние, и в этот момент что-то произошло в его мозгу, словно электрический разряд активизировал все клетки тела. Он ощутил такой прилив энергии, что протянул руки с сжатыми кулаками к окнам, наполненным солнечным светом.
У него есть власть и он употребит ее, заставив своих врагов трепетать, сделав так, что их слюна станет горькой. Он сметет с лица земли всех этих ничтожных людишек с их дешевыми железными трубками, всех тех, кто принес трагедию в его жизнь, в жизнь его семьи.
Кеннеди чувствовал себя человеком, излечившимся от долгой и тяжелой болезни, который однажды утром проснулся и обрел силы. Он испытывал возбуждение, почти умиротворение, которое не переживал с тех пор, как умерла его жена. Сев в постели, он постарался взять свои чувства под контроль, вернуть осмотрительность и разумный ход мыслей. Он более спокойно продумал свои возможности, рассчитал все опасности и в итоге знал, что должен делать и какие препятствия следует предотвратить. Он ощутил последний приступ боли из-за смерти дочери, потом открыл дверь и позвал Джефферсона.

КНИГА ТРЕТЬЯ
8
Через четыре часа после убийства дочери Фрэнсис Кеннеди встретился со своим штабом. Они собрались на завтрак в семейной столовой Белого дома, где находился небольшой камин, а на желтовато-белых стенах висели ковры. Это была предварительная встреча перед большим совещанием с участием вице-президента, членов правительства и некоторых членов сената и палаты представителей.
Юджин Дэйзи, как шеф президентского штаба, подготовил памятный листок с рекомендациями, выработанными за эти часы, прошедшие после убийства Терезы Кеннеди. Отто Грей переговорил по телефону с лидерами конгресса, Викс поставил в известность членов Совета национальной безопасности, директора ЦРУ и главу Объединенного комитета начальников штабов. Кристиан Кли ни с кем не советовался, так как сложившаяся ситуация не была беспрецедентна.
Пока Кеннеди читал памятный лист, составленный Дэйзи, остальные приступили к завтраку. Викс пил молоко с гренками, Оддблад Грей пытался съесть яичницу с беконом и небольшой кусок мяса, но отказался от этой затеи. Дэйзи и Кли даже не притворялись, что едят: они следили за тем, как Кеннеди читал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79