За несвоевременную оплату вы должны нам еще
штраф в сумме до двадцати миллионов, абсолютную цифру я уточню.
- Скажи спасибо, что заплатили это. Второе обстоятельство?
- Платеж со счета неработающего филиала.
- А это уж позволь нам решать, с какого счета и кому платить, -
насупился Закалюк. Однако тут же спохватился, изменил тон, добавил, как бы
оправдываясь. - Нормальные расчеты ведутся при нормальном состоянии
экономики. Но когда тебе перекрывают кислород то здесь, то там, поневоле
станешь нарушать любые правила. Экономика слишком серьезная вещь, чтобы
допускать к ней политиков. А сейчас политики только этим и занимаются,
курам на смех, производственникам на беду. Какие еще вопросы?
- Первостепенный вопрос один - перепрофилирование Октябрьского
комплекса.
- На сегодняшний день это нереально.
- Но реальны санкции, что мы предъявим за нарушение вами условий
генерального контракта. По самым скромным подсчетам они втрое превысят
сумму, перечисленную за оборудование.
- Вопрос о санкциях я урегулирую с Шумским.
Это было сказано таким небрежным тоном, что Олег едва сдержался.
- Не урегулируешь, Леонид Максимович! За ваши художества только по
Октябрьскому комплексу мы уплатили иностранным фирмам огромные неустойки и
списывать их на вашу бедность не намерены. Это одно. Теперь другое. Если
вопрос о перепрофилировании комплекса не будет решен, компания расторгнет
договор о поставках комплектующих изделий Головному предприятию.
- Не много ли на себя берешь? - впервые за все годы их знакомства
вспылил Леонид.
- В пределах предоставленных мне полномочий.
Олег передал Закалюку целевую доверенность, выданную Правлением
компании вице-президенту, что предоставляла ему полномочия, Шумский
предусмотрел и это. Леонид ознакомился с доверенностью, но не вернул ее,
положил перед собой.
- Высоко взлетел! - сердито буркнул он.
- Было с кого пример брать, - парировал Олег.
- Сравнил! Двадцать лет я вкалывал, как каторжный, прежде чем стал
генеральным.
- А я тем временем прохлаждался в милиции, Афганистане,
реанимационных отделениях госпиталей. Это хочешь сказать?
- Я не заставлял тебя ехать в Афганистан.
- Меня никто не заставлял. Но ты знаешь, как и почему я там оказался.
Поймал себя на том, что позволил Леониду взвинтить себя, отвлечь от
главного разговора, и сбавил тон.
- Однако полагаю, что сейчас не время перелопачивать прошлое, сводить
старые счеты, даже если таковые остались.
Леонид удивленно, словно впервые увидел его, посмотрел на Олега, а
затем усмехнулся.
- Какие там счеты! Это же надо: завелись, как мальчишки по схеме -
сам дурак. Нашли что вспоминать. Чепуха все это!
Олег был ошеломлен. Неужто Леонид в самом деле считает их былые
отношения нормальными, а те, мягко говоря, недоразумения, что возникали
между ними не раз, не заслуживающими памяти? Впрочем, не исключено, что
это своеобразный маневр, начатый с искусно разыгранной несдержанности, что
должна была вызвать у собеседника ответную реакцию, изменить ход его
мыслей, отвлечь от мелькнувших догадок; а завершился маневр после того,
как цель была достигнута, таким вот сглаживающим острые углы финтом. Это
похоже на Леонида, он великолепный тактик и психолог неплохой. Но и он,
Олег, тоже не лыком шит, и мысли, связанные с транзитным платежом через
банковский счет филиала, не будут им забыты.
Закалюк подошел к Олегу, положил руку на его плечо, сказал
полуизвиняющимся тоном:
- Хорошо, будь по-твоему. Сейчас приглашу причастных руководителей и
коллегиально обсудим все вопросы.
Олег настоял на участии в обсуждении своих помощников.
Перед тем, как собрались приглашенные, Леонид посетовал на то, что в
вопросе конверсии Октябрьского комплекса он находится как бы между молотом
и наковальней: "Оборонцы" имеются не только в объединении, но и среди
руководителей областной администрации, членов парламента, высших
правительственных чиновников, которые во всеуслышание говорят одно, а в
доверительных беседах с ним - генеральным директором - рекомендуют
диаметрально противоположное.
И хотя это было еще не отступление, но вице-президенту давалось
понять, что позиция генерального директора не однозначна и при
определенных условиях может быть изменена. Оставалось только выяснить, что
это за условия и от кого зависит их наступление. Но Закалюк не был бы
Закалюком, если бы прямо ответил на эти вопросы. И Олегу не оставалось
ничего другого, как запастись терпением.
Помимо Олега и Леонида, в переговорах участвовали Шестопал, главный
инженер Хома, руководитель Октябрьского комплекса Барсук, председатель
объединенного профкома Сулима, а также Винницкий и Елена Аполлинарьевна.
Как и следовало ожидать, переговоры начались с взаимных упреков,
обвинений, каждый был уверен в своей правоте и не принимал доводы другого.
Олег счел за лучшее до времени помалкивать. Шестопал и Хома были
ярыми "оборонцами" и не соглашались ни на какие уступки. Барсук склонялся
к компромиссу, но поглядывал на Закалюка, который, подобно Олегу,
предпочитал не вмешиваться в словесную перепалку. И только Сулима
прислушивался к тому, что говорили Винницкий и Елена Аполлинарьевна и
делал какие-то пометки в своем блокноте. Как догадался Олег, условия
контракта в части предусматривающей социальные гарантии коллективу
объединения, были известны председателю профкома не в полном объеме, что
надо было иметь в виду.
Как только речь зашла об этих гарантиях, Шестопал попытался перевести
разговор в другое русло. Хома поддержал его, заявив, что это не более, как
дымовая завеса, пущенная компанией для обмана доверчивых людей. Елена
Аполлинарьевна, вспыхнув, назвала Хому демагогом, а Хома ее ни в чем не
разбирающейся болтуньей. Закалюк прекратил перепалку ударом кулака по
столу и двумя брошенными взглядами - на Хому строго осаживающим, на Елену
Аполлинарьевну - укоризненным с оттенком симпатии. Олег счел момент
подходящим и, не вступая в спор, предложил посмотреть видеофильм,
запечатлевший процесс и конечный результат перепрофилирования аналогичных
предприятий в Польше, Чехословакии.
- Это рекламный фильм, сделанный по заказу фирмы-подрядчика, с
которой компания заключила договор о перепрофилировании Октябрьского
комплекса, включая строительство объектов соцбыта.
Он умышленно назвал фильм рекламным, что вызвало пренебрежительную
усмешку Шестопала, но упоминание об объектах соцбыта заинтересовало
Сулиму, и тот вопросительно посмотрел на Закалюка.
- Что ж, посмотрим кино, - согласился Закалюк.
- А как насчет широкой общественности? - как бы невзначай обронил
Олег.
- Что вы хотите этим сказать? - насторожился Шестопал.
- Это вы все время ссылаетесь на общественность, - мгновенно
парировал Олег. - Вот я и подумал, а почему бы и ее представителям не
посмотреть этот вовсе небезразличный для трудового коллектива фильм?
- В самом деле, Леонид Максимович, может пригласим членов профкома? -
поддержал его Сулима. - У нас люди грамотные и отличат показуху от стоящих
моментов.
Закалюк как-то странно посмотрел на Олега - то ли удивленно, то ли
подозрительно, но ответил Сулиме:
- Всех приглашать, дело нескорое. Но тех профкомовцев, которые
неподалеку - афганцев, зеленых, женсовет - приглашай в конференц-зал на
одиннадцать часов.
- Может руководителей служб и Бута пригласить? - засуетился Шестопал.
- Бута? - переспросил Закалюк. - Журналисты не помешают. Я сам
приглашу. - Он включил переговорное устройство, сказал секретарю: - Вера
Ивановна, на одиннадцать часов пригласите в конференц-зал начальников
служб и... - Он сделал паузу, а затем добавил чуть громче и пожалуй,
четче, чем говорил до этого, - ...и литсотрудника многотиражки Мирославу
Игоревну Тысячную. И хотя он не смотрел на Олега, тот воспринял это как
выпад. Леонид не случайно назвал не только ее фамилию, но имя и отчество.
Своему секретарю он мог бы не объяснять, кто такая Тысячная. Стало быть
это объяснение, и не без умысла, адресовалось бывшему следователю
Савицкому. Но это было странно: он успел познакомиться с Мирославой,
правда, пока по телефону, но контакт установлен. Хотя, возможно, ни
Мирослава, ни Полина не сообщили об этом Леониду, и тот считает, что
встреча с дочерью капитана Тысячного будет для Олега неожиданной и
малоприятной, что смутит его, выбьет из колеи. Мысль была острой,
настраивающей на противостояние, и Олег постарался отмахнуться от нее. Не
исключено, что никакой это не выпад и все объясняется просто: М.Хвыля,
несмотря на молодость, толковее очкарика Бута, а ее преданность
генеральному директору не вызывает сомнений, что немаловажно в конфликтной
ситуации, в какую сторону не повернет сегодня Леонид Максимович, М.Хвыля
пойдет за ним. А своему секретарю Леонид назвал Мирославу так официально
потому, что разговоры об особых отношениях генерального директора со своей
воспитанницей очевидно ведут не только Петя и Натали.
17
И все-таки Леонид, хотел того он или нет, на какое-то время смутил
Олега.
За кофе, который подали в директорский кабинет и к которому, помимо
холдинговцев, были приглашены Шестопал и Сулима, велась, казалось бы, уже
непринужденная беседа на нейтральные темы. Но Олег не воспринимал сути
разговора. Когда все направились в конференц-зал по извилистому коридору
заводоуправления, Винницкий, поотстав, придержал его за локоть и, понизив
голос, спросил:
- Что с вами происходит, Олег Николаевич? Возьмите себя в руки. Этот
фильм - палка о двух концах. Он слишком красив, что вызовет недоверие, не
говоря уже о вопросах, на которые надо будет давать вразумительные ответы.
Иначе нас забросают гнилыми помидорами.
Олег рассмеялся, хотя смешного в словах Винницкого было мало, но тут
же пожал ему руку.
- Спасибо, Марк Абрамович. Я уже в порядке, и помидоры нам не грозят.
Фильм и в самом деле был слишком красивым. Словно по мановению
волшебного жезла, вырастали просторные светлые цеха, сложное оборудование,
которое играючи монтировали пригожие молодцы. Подъемники, кары, кран-балки
и прочие механизмы работали с четкостью швейцарских часов, а стройплощадки
поражали порядком и стерильной чистотой. И это вызывало недоверие. Но было
и другое - отлично спроектированные и построенные многоквартирные дома,
столовые, спортзалы, санбытблоки, детясли.
Пояснительный текст был на немецком языке, и Олег переводил только
основное, чтобы не бубнить вслед за диктором. А поскольку старался
ухватить это основное, смотрел на экран монитора. Тем не менее краем глаза
косился в зал, пытаясь, если не узнать, то хотя бы угадать Мирославу
Тысячную. Но в зале было многолюдно, и его попытки не увенчались успехом.
Неподалеку от Шестопала заметил Романа, доброжелательно улыбнулся, кивнув
ему.
После просмотра, Олегу пришлось отвечать на вопросы, реплики, среди
которых было немало демагогических, а то и просто дурацких, типа: "Что вы
нам мозги пудрите этими картинками?", "Где снималась эта сказка? В
павильонах Голливуда?", "Вы показали нам капиталистический рай. А где их
преисподняя?" Олег не терялся: на шутку отвечал шуткой, решительно, но
корректно осаживал грубиянов, на толковые вопросы отвечал толково, что
вызывало одобрительный гул, а у Шестопала и сидящих рядом с ним
единомышленников, кислые гримасы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
штраф в сумме до двадцати миллионов, абсолютную цифру я уточню.
- Скажи спасибо, что заплатили это. Второе обстоятельство?
- Платеж со счета неработающего филиала.
- А это уж позволь нам решать, с какого счета и кому платить, -
насупился Закалюк. Однако тут же спохватился, изменил тон, добавил, как бы
оправдываясь. - Нормальные расчеты ведутся при нормальном состоянии
экономики. Но когда тебе перекрывают кислород то здесь, то там, поневоле
станешь нарушать любые правила. Экономика слишком серьезная вещь, чтобы
допускать к ней политиков. А сейчас политики только этим и занимаются,
курам на смех, производственникам на беду. Какие еще вопросы?
- Первостепенный вопрос один - перепрофилирование Октябрьского
комплекса.
- На сегодняшний день это нереально.
- Но реальны санкции, что мы предъявим за нарушение вами условий
генерального контракта. По самым скромным подсчетам они втрое превысят
сумму, перечисленную за оборудование.
- Вопрос о санкциях я урегулирую с Шумским.
Это было сказано таким небрежным тоном, что Олег едва сдержался.
- Не урегулируешь, Леонид Максимович! За ваши художества только по
Октябрьскому комплексу мы уплатили иностранным фирмам огромные неустойки и
списывать их на вашу бедность не намерены. Это одно. Теперь другое. Если
вопрос о перепрофилировании комплекса не будет решен, компания расторгнет
договор о поставках комплектующих изделий Головному предприятию.
- Не много ли на себя берешь? - впервые за все годы их знакомства
вспылил Леонид.
- В пределах предоставленных мне полномочий.
Олег передал Закалюку целевую доверенность, выданную Правлением
компании вице-президенту, что предоставляла ему полномочия, Шумский
предусмотрел и это. Леонид ознакомился с доверенностью, но не вернул ее,
положил перед собой.
- Высоко взлетел! - сердито буркнул он.
- Было с кого пример брать, - парировал Олег.
- Сравнил! Двадцать лет я вкалывал, как каторжный, прежде чем стал
генеральным.
- А я тем временем прохлаждался в милиции, Афганистане,
реанимационных отделениях госпиталей. Это хочешь сказать?
- Я не заставлял тебя ехать в Афганистан.
- Меня никто не заставлял. Но ты знаешь, как и почему я там оказался.
Поймал себя на том, что позволил Леониду взвинтить себя, отвлечь от
главного разговора, и сбавил тон.
- Однако полагаю, что сейчас не время перелопачивать прошлое, сводить
старые счеты, даже если таковые остались.
Леонид удивленно, словно впервые увидел его, посмотрел на Олега, а
затем усмехнулся.
- Какие там счеты! Это же надо: завелись, как мальчишки по схеме -
сам дурак. Нашли что вспоминать. Чепуха все это!
Олег был ошеломлен. Неужто Леонид в самом деле считает их былые
отношения нормальными, а те, мягко говоря, недоразумения, что возникали
между ними не раз, не заслуживающими памяти? Впрочем, не исключено, что
это своеобразный маневр, начатый с искусно разыгранной несдержанности, что
должна была вызвать у собеседника ответную реакцию, изменить ход его
мыслей, отвлечь от мелькнувших догадок; а завершился маневр после того,
как цель была достигнута, таким вот сглаживающим острые углы финтом. Это
похоже на Леонида, он великолепный тактик и психолог неплохой. Но и он,
Олег, тоже не лыком шит, и мысли, связанные с транзитным платежом через
банковский счет филиала, не будут им забыты.
Закалюк подошел к Олегу, положил руку на его плечо, сказал
полуизвиняющимся тоном:
- Хорошо, будь по-твоему. Сейчас приглашу причастных руководителей и
коллегиально обсудим все вопросы.
Олег настоял на участии в обсуждении своих помощников.
Перед тем, как собрались приглашенные, Леонид посетовал на то, что в
вопросе конверсии Октябрьского комплекса он находится как бы между молотом
и наковальней: "Оборонцы" имеются не только в объединении, но и среди
руководителей областной администрации, членов парламента, высших
правительственных чиновников, которые во всеуслышание говорят одно, а в
доверительных беседах с ним - генеральным директором - рекомендуют
диаметрально противоположное.
И хотя это было еще не отступление, но вице-президенту давалось
понять, что позиция генерального директора не однозначна и при
определенных условиях может быть изменена. Оставалось только выяснить, что
это за условия и от кого зависит их наступление. Но Закалюк не был бы
Закалюком, если бы прямо ответил на эти вопросы. И Олегу не оставалось
ничего другого, как запастись терпением.
Помимо Олега и Леонида, в переговорах участвовали Шестопал, главный
инженер Хома, руководитель Октябрьского комплекса Барсук, председатель
объединенного профкома Сулима, а также Винницкий и Елена Аполлинарьевна.
Как и следовало ожидать, переговоры начались с взаимных упреков,
обвинений, каждый был уверен в своей правоте и не принимал доводы другого.
Олег счел за лучшее до времени помалкивать. Шестопал и Хома были
ярыми "оборонцами" и не соглашались ни на какие уступки. Барсук склонялся
к компромиссу, но поглядывал на Закалюка, который, подобно Олегу,
предпочитал не вмешиваться в словесную перепалку. И только Сулима
прислушивался к тому, что говорили Винницкий и Елена Аполлинарьевна и
делал какие-то пометки в своем блокноте. Как догадался Олег, условия
контракта в части предусматривающей социальные гарантии коллективу
объединения, были известны председателю профкома не в полном объеме, что
надо было иметь в виду.
Как только речь зашла об этих гарантиях, Шестопал попытался перевести
разговор в другое русло. Хома поддержал его, заявив, что это не более, как
дымовая завеса, пущенная компанией для обмана доверчивых людей. Елена
Аполлинарьевна, вспыхнув, назвала Хому демагогом, а Хома ее ни в чем не
разбирающейся болтуньей. Закалюк прекратил перепалку ударом кулака по
столу и двумя брошенными взглядами - на Хому строго осаживающим, на Елену
Аполлинарьевну - укоризненным с оттенком симпатии. Олег счел момент
подходящим и, не вступая в спор, предложил посмотреть видеофильм,
запечатлевший процесс и конечный результат перепрофилирования аналогичных
предприятий в Польше, Чехословакии.
- Это рекламный фильм, сделанный по заказу фирмы-подрядчика, с
которой компания заключила договор о перепрофилировании Октябрьского
комплекса, включая строительство объектов соцбыта.
Он умышленно назвал фильм рекламным, что вызвало пренебрежительную
усмешку Шестопала, но упоминание об объектах соцбыта заинтересовало
Сулиму, и тот вопросительно посмотрел на Закалюка.
- Что ж, посмотрим кино, - согласился Закалюк.
- А как насчет широкой общественности? - как бы невзначай обронил
Олег.
- Что вы хотите этим сказать? - насторожился Шестопал.
- Это вы все время ссылаетесь на общественность, - мгновенно
парировал Олег. - Вот я и подумал, а почему бы и ее представителям не
посмотреть этот вовсе небезразличный для трудового коллектива фильм?
- В самом деле, Леонид Максимович, может пригласим членов профкома? -
поддержал его Сулима. - У нас люди грамотные и отличат показуху от стоящих
моментов.
Закалюк как-то странно посмотрел на Олега - то ли удивленно, то ли
подозрительно, но ответил Сулиме:
- Всех приглашать, дело нескорое. Но тех профкомовцев, которые
неподалеку - афганцев, зеленых, женсовет - приглашай в конференц-зал на
одиннадцать часов.
- Может руководителей служб и Бута пригласить? - засуетился Шестопал.
- Бута? - переспросил Закалюк. - Журналисты не помешают. Я сам
приглашу. - Он включил переговорное устройство, сказал секретарю: - Вера
Ивановна, на одиннадцать часов пригласите в конференц-зал начальников
служб и... - Он сделал паузу, а затем добавил чуть громче и пожалуй,
четче, чем говорил до этого, - ...и литсотрудника многотиражки Мирославу
Игоревну Тысячную. И хотя он не смотрел на Олега, тот воспринял это как
выпад. Леонид не случайно назвал не только ее фамилию, но имя и отчество.
Своему секретарю он мог бы не объяснять, кто такая Тысячная. Стало быть
это объяснение, и не без умысла, адресовалось бывшему следователю
Савицкому. Но это было странно: он успел познакомиться с Мирославой,
правда, пока по телефону, но контакт установлен. Хотя, возможно, ни
Мирослава, ни Полина не сообщили об этом Леониду, и тот считает, что
встреча с дочерью капитана Тысячного будет для Олега неожиданной и
малоприятной, что смутит его, выбьет из колеи. Мысль была острой,
настраивающей на противостояние, и Олег постарался отмахнуться от нее. Не
исключено, что никакой это не выпад и все объясняется просто: М.Хвыля,
несмотря на молодость, толковее очкарика Бута, а ее преданность
генеральному директору не вызывает сомнений, что немаловажно в конфликтной
ситуации, в какую сторону не повернет сегодня Леонид Максимович, М.Хвыля
пойдет за ним. А своему секретарю Леонид назвал Мирославу так официально
потому, что разговоры об особых отношениях генерального директора со своей
воспитанницей очевидно ведут не только Петя и Натали.
17
И все-таки Леонид, хотел того он или нет, на какое-то время смутил
Олега.
За кофе, который подали в директорский кабинет и к которому, помимо
холдинговцев, были приглашены Шестопал и Сулима, велась, казалось бы, уже
непринужденная беседа на нейтральные темы. Но Олег не воспринимал сути
разговора. Когда все направились в конференц-зал по извилистому коридору
заводоуправления, Винницкий, поотстав, придержал его за локоть и, понизив
голос, спросил:
- Что с вами происходит, Олег Николаевич? Возьмите себя в руки. Этот
фильм - палка о двух концах. Он слишком красив, что вызовет недоверие, не
говоря уже о вопросах, на которые надо будет давать вразумительные ответы.
Иначе нас забросают гнилыми помидорами.
Олег рассмеялся, хотя смешного в словах Винницкого было мало, но тут
же пожал ему руку.
- Спасибо, Марк Абрамович. Я уже в порядке, и помидоры нам не грозят.
Фильм и в самом деле был слишком красивым. Словно по мановению
волшебного жезла, вырастали просторные светлые цеха, сложное оборудование,
которое играючи монтировали пригожие молодцы. Подъемники, кары, кран-балки
и прочие механизмы работали с четкостью швейцарских часов, а стройплощадки
поражали порядком и стерильной чистотой. И это вызывало недоверие. Но было
и другое - отлично спроектированные и построенные многоквартирные дома,
столовые, спортзалы, санбытблоки, детясли.
Пояснительный текст был на немецком языке, и Олег переводил только
основное, чтобы не бубнить вслед за диктором. А поскольку старался
ухватить это основное, смотрел на экран монитора. Тем не менее краем глаза
косился в зал, пытаясь, если не узнать, то хотя бы угадать Мирославу
Тысячную. Но в зале было многолюдно, и его попытки не увенчались успехом.
Неподалеку от Шестопала заметил Романа, доброжелательно улыбнулся, кивнув
ему.
После просмотра, Олегу пришлось отвечать на вопросы, реплики, среди
которых было немало демагогических, а то и просто дурацких, типа: "Что вы
нам мозги пудрите этими картинками?", "Где снималась эта сказка? В
павильонах Голливуда?", "Вы показали нам капиталистический рай. А где их
преисподняя?" Олег не терялся: на шутку отвечал шуткой, решительно, но
корректно осаживал грубиянов, на толковые вопросы отвечал толково, что
вызывало одобрительный гул, а у Шестопала и сидящих рядом с ним
единомышленников, кислые гримасы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41