— Характер… — неопределенно сказал майор.
Шугалий перевел взгляд на фотографии.
— Но что бы мы делали без нее?
— Ну и тип этот Бабинец! Это же надо — столько лет прятался!
— Ты уже уверен?
— Аптекарь — это раз… — загнул палец Сухов. — Бандеровская кличка «Врач» — сходится. В декабре сорок четвертого находился в Любеке, а теперь встретился с сыном куренного атамана Стецишина. Ты знаешь, что это такое и какой шум создастся вокруг этого дела? Готовь майорские погоны!
— Если бы за каждое доведенное до конца дело нам присваивали звания… — махнул рукой Шугалий. — Скоро мы одни только комплименты друг другу будем говорить. А дело только начинается.
— Да, начинается, — согласился Сухов. — Надо установить, где был Бабинец в то воскресенье утром.
— Только осторожно. Чтобы он ничего не заподозрил.
— Аптека работает круглые сутки, и Бабинец часто дежурит по ночам.
— Ясно одно: приходил утром к Завгородним не он.
Олена Михайловна узнала бы его голос. Но ведь направился куда-то после отъезда Стецишина.
— Думаешь, связывался с сообщником?
— А черт его знает, должно быть, так. Стецишин выдал Бабинца Завгороднему, и тут уж не до шуток.
— Но ведь Завгородний мог сразу же позвонить нам.
— Конечно, мог, и тогда Бабинец или кто-то другой уже не гуляли бы на свободе. Однако у них было несколько шансов, и они воспользовались ими.
— Я сам пойду в аптеку, — предложил Сухов.
— А я к Завгородним.
Шугалий вспомнил заплаканные глаза Нины, и ему стало неприятно. Как сейчас разговаривать с девушкой? И как у этой пары вообще все сложится? Если их предположения подтвердятся и Бабинец причастен к гибели отца Олексы, не полетит ли все вверх тормашками? Жаль — такие хорошие ребята!
Капитан уже встал, чтобы идти, но зазвонил телефон, и Сухов передал ему трубку. Шугалий услышал далекий и взволнованный голос Малиновского:
— Вы слышите меня, товарищ капитан? Дела такие… Понимаете, у Кузя видели блесну Завгороднего!
— Какую блесну? — не понял Шугалий.
— Понимаете, неопровержимое доказательство…
— Что за блесна?
— Завгородний был одним из лучших спиннингистов в Озерске. Он сам делал блёсны. Из серебряных ложек, я в этом не совсем понимаю, но, говорят, и правда уникальные блесны. И щуки на них брали — дай бог! Всего было несколько таких блесен, и одну из них сегодня видели в багажнике лодки Кузя.
— Кто видел?
— Мне сообщил об этом Лопатинский. А видел, кажется, Каленик. Они вместе на берегу сарайчик держат — Кузь и Каленик. Так вот, Каленик и видел блесну.
— Откуда знает, что блесна Завгороднего? Был знаком с ветврачом?
— Я этого еще не успел установить. Услышал о блесне и сразу же звоню. Думал, что вам интересно будет услышать.
— Конечно, интересно, Богдан. — Шугалий задумался на несколько секунд. — Я сейчас выезжаю к вам.
Ничего не делайте без меня. — Шугалий подумал, что лейтенант может обидеться, и подсластил пилюлю: — Мы вместе с вами обдумаем, что предпринять. И предупредите Лопатинского, чтобы никому не говорил о блесне. Кузь не должен знать, что нам известно о ней.
— Понятно.
— А если понятно, то ждите. Буду через час-полтора.
Сухов, поняв, что пришло важное сообщение, выжидательно уставился на Шугалия.
— Слушай, ты рыбу ловишь? — спросил у него Шугалий. — Спиннингом?
— Тут почти все ловят, а я что — рыжий?
— Конечно, не рыжий, — согласился Шугалий. — И какими блеснами пользуешься?
— Да всякие есть…
— Завгородний, говорят, был известен среди рыбаков.
— Умел ловить, это все знали.
— И еще, говорят, свои блесны имел…
— Это из серебряных ложек?
— Значит, и ты слышал. Такую блесну видели сегодня у Кузя.
— Ого!
— И я думаю — интересно. Вот что, нужно постановление на обыск у Кузя.
— Сейчас заедем к прокурору.
— От него я прямо в Ольховое. Машиной. А тебя прошу разыскать Олексу Завгороднего и доставить его туда же. Напрямик на моторке. Должен опознать блесну.
— Да, на моторке быстрее, — согласился Сухов.
Малиновский ждал Шугалия на берегу. Стоял, расставив ноги, как монумент; капитан увидел его издали.
— Ну, что тут делается, Богдан?
— Жду вас.
— Это я вижу. А Кузь?
— Крышу дома чинит.
Капитан удовлетворенно хмыкнул.
— Хотелось бы побеседовать с этим Калеником, или как его там?
— Зенон Хомич Каленик, — четко ответил Малиновский, будто отрапортовал. — Кладовщик местного колхоза «Полесье». Сейчас в кладовой.
— Далеко?
Малиновский ткнул пальцем в сторону деревянной церкви без куполов.
— Вот это и есть кладовая.
Зенон Каленик оформлял документы на машину огурцов; он сверкнул глазами на незнакомых посетителей, извинился и быстро закончил оформление накладной. Отдал документы шоферу и предложил гостям сесть. Сам не сел: поправил воротничок несвежей сорочки, стоял, опершись спиной о плохо побеленную стену, и сверлил глазами Шугалия и Малиновского. Человек он уже был пожилой, лет под шестьдесят или даже больше, но еще крепкий.
Большие мозолистые руки высовывались из коротковатых рукавов пиджака, воротничок сорочки был тесен для его красной бычьей шеи, — небось швырял полуцентнерные мешки как игрушки.
Услышав, кто именно к нему пришел, улыбнулся и спросил:
— По какому делу, извините?
Шугалий пристально посмотрел на него.
— Говорят, вы видели в моторке Кузя блесну Завгороднего?
Каленик насупился.
— Ну, видел, так что?
— Где видели?
— Наши лодки рядом стоят. Опанас утром в багажнике что-то искал, смотрю — ветеринарова блесна.
— Откуда знаете, что ветеринарова?
— Как-то с ним рыбу ловил. Ну, тот и хвастался… Мол, серебряная блесна, и щуки на нее здорово берут.
— И брали?
— Не врал. Оно и правда, рыба настоящую снасть любит, голыми руками ее не возьмешь.
— Да, рыба теперь умной стала…
— Я и говорю, — обрадовался Каленик, — к рыбе подход нужен. А у ветеринара голова была, а не глиняный горшок.
— А может, — вмешался Малиновский, — он подарил блесну Кузю?
— Все может быть… — Каленик так пожал плечами, что было видно: он не одобряет наивности лейтенанта.
— Кому говорили о блесне? — спросил Шугалий.
— А что — нельзя?
— Никто вам не запрещает, но мы должны знать.
— Лопатинского на берегу видел…
— А Кузя не спрашивали, откуда блесна?
— Что я — дурак?
Шугалий встал, попросил Каленика:
— Позовите, пожалуйста, Лопатинского и пройдите на берег. Встретимся возле лодок.
В дверях Шугалий оглянулся. Каленик смотрел им вслед. Тяжело вздохнул, как человек, выполнивший неприятную обязанность, взял огромный амбарный замок и начал запирать кладовую.
— Как с понятыми? — спросил Шугалий у Малиновского, когда они немного отошли.
— Все в порядке. Там рядом живут колхозный бригадир и пенсионер один…
— Тогда к Кузю…
Опанас Кузь менял на крыше конек. Сидел, свесив босые ноги, как всадник, и даже равномерно покачивался. Примерившись, согнул под прямым углом жесть, оглядел ее со всех сторон, вытащил из кармана гвоздь, и тут-то его и окликнул Малиновский:
— Добрый день, уважаемый! Не могли бы вы на минутку спуститься?
Кузь вздрогнул, испуганно оглянулся, вцепившись обеими руками в гребень, и гвоздь покатился по шиферу. Узнал Малиновского, и лицо его внезапно искривилось злобой, но только на какое-то неуловимое мгновение. Кузь сразу овладел собой, стукнул молотком по жести, пригоняя, и хмуро пробурчал:
— Дело у меня…
— Да и мы по делу.
Кузь еще раз стукнул по жести, но так, для порядка, сунул молоток в карман и осторожно начал спускаться по лестнице. Он нащупал пальцами ноги перекладину, оперся потрескавшейся пяткой— и вдруг скользнул вниз легко, будто и не касался перекладин.
— Чего надо? — неприязненно спросил, опершись плечом о лестницу, как бы подчеркивая этим, что согласен поговорить тут, у дома, и никуда не пойдет.
— Вот товарищ капитан из области, — объяснил Малиновский. — Он желает посмотреть на вашу лодку, Опанас Лукич.
— Лодка как лодка, что в ней интересного?
— Конечно, но возникла срочная необходимость посмотреть.
Кузь втянул голову в плечи, как-то сразу уменьшившись, но ответил вызывающе:
— У меня нет времени. И вы не имеете права. Где постановление прокурора?
— Вот, прошу ознакомиться, — подал ему документ Шугалий.
Кузь даже не взял его в руки, посмотрел издали и пошел не к калитке, а наискось по усадьбе к забору.
Перепрыгнул его, еле прикоснувшись в жерди кончиками пальцев. Шугалий тоже перепрыгнул через забор, а Малиновский перелез солидно, предварительно осмотрев, не запачкает ли брюки.
Кузь быстро шел посредине улицы по ненаезженному песку, и следы вились за ним, словно живые: двигались и бежали за босыми ногами и никак не могли отлипнуть от них.
У причала Шугалий увидел Сухова с Олексой Завгородним. Олекса хотел было подойти к капитану, но Сухов остановил его.
— Погоди-ка, парень, — сказал он, — ты нам понадобишься позже.
Малиновский привел понятых.
— А где же Лопатинский с Калеником? — спросил Шугалий.
— Вон едут, — кивнул в сторону левады Малиновский.
И верно, на берег, подпрыгивая на кочках, выскочили два велосипедиста. Каленик аккуратно поставил свою машину возле рыбацкой хижины, а Лопатинский бросил прямо на траву. Протягивая капитану руку, он незаметно подмигнул, отзывая в сторону, но Шугалий сжал ему локоть, и Лопатинский понял его. Сделал шаг назад, с любопытством оглядывая присутствующих.
— Гражданин Кузь, — приказал Шугалий, — прошу вас открыть багажник моторки.
— Зачем?
— Прошу открыть.
Кузь вошел в воду, намочив штанины, подтянул лодку к берегу. Отпер багажник и стал рядом, всем своим видом показывая, что не понимает, для чего все это делается.
— А теперь, — продолжал Шугалий, — достаньте блесну, взятую вами у ветврача Завгороднего.
Кузь подтянул мокрые штаны и схватился за рукоятку молотка, торчавшую из кармана.
— Какую блесну? — отступил он на шаг.
— Которую вы взяли у Завгороднего.
Кузь сморщил лоб, делая вид, что только теперь понял, чего от него хотят.
— А идите вы ко всем чертям! — воскликнул он с такой непосредственностью, что Шугалий подумал, что этот человек далеко не прост. — Нет у меня никакой блесны. То есть, — поправился он, — есть блесны, но мои, понимаете — мои!
— Мы, гражданин Кузь, все понимаем, и я бы не советовал вам вводить нас в заблуждение, — сурово сказал Малиновский.
Кузь вдруг улыбнулся, но с его лица не сходила настороженность.
— Вас введешь! — ответил он. — Насмотрелся уже!..
Но ведь никакой блесны Завгороднего у меня нет, и вы не поймаете меня на этом.
— Позовите Олексу Завгороднего, — приказал Сухов Малиновскому.
Тот привел парня, и Шугалий обратился к нему официальным тоном:
— Товарищ Завгородний! Вы знаете отцовские блесны. Посмотрите, нет ли их в этой лодке.
Юноша нагнулся над багажником, Кузь сделал шаг к нему, и Шугалий предостерегающе поднял руку, вспомнив о молотке в его кармане.
— Назад! — приказал он. — И отдайте мне молоток.
Кузь отступил и швырнул молоток на песок. Малиновский подобрал его и стал рядом, отрезав Кузю путь к бегству. Этот маневр оказался своевременным, так как в этот момент Олекса как-то растерянно выпрямился и протянул руку, на ладони которой лежала блесна.
Кузь метнулся в сторону, но Малиновский успел схватить его за руку.
— Спокойно! — приказал он.
— Вы не имеете права! — завопил в отчаянии Кузь.
— Чего не имеем права?
— Подбрасывать мне чужую блесну!
— Ну, знаете… — Малиновский даже растерялся от такой наглости. — Все же происходит при свидетелях!
Кузь тупо обвел взглядом присутствующих. Махнул рукой.
— Эх… — только и сказал он безнадежно.
— Товарищ Завгородний, — спросил Сухов, — это правда блесна вашего отца?
— Да, — вздохнул юноша.
— Чем можете доказать?
— Вот тут, возле крючков, отец метил свои блесны. — Он подал блесну майору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19