Внезапно ноги его подсеклись, и он упал на землю, запутавшись в почти невидимой нейлоновой нити. Двое рослых сотрудников навалились на него. Умолк пистолет, руки верзилы мгновенно были стянуты на спине стальными наручниками. Но тот уже не сопротивлялся. Когда его привели на поляну, оба его компаньона лежали рядком на побуревшей от крови, истоптанной траве.
Фришман болезненно стонал и вздрагивал под руками перевязывавших его сотрудников. Лицо его походило на запекшуюся маску, а безумно вытаращенные глаза не отрывались от валявшегося в траве уха. Наконец его отправили в больницу вместе с «дровосеком», находившимся в бессознательном состоянии. Труп Фролова — в морг, а закованного в наручники единственного не пострадавшего члена банды доставили на допрос.
Впрочем, спешка оказалась напрасной. Бандит безразлично молчал, позевывая, и отказался даже отвечать на вопросы об анкетных данных.
— Какой-то мрачный дебил, — раздраженно заметил Тимошин, когда арестованного увели. — Не думаю, что в ближайшее время его удастся разговорить.
— Другого выхода нет, лейтенант. Надо бить в этуточку. Фролов мертв, второй пока без сознания, врачи говорят, что оклемается не скоро, но показания, очевидно, дать сможет.
— Если захочет.
— Тем не менее, через несколько дней попытаемся. Это профессионалы. Заметь — документов нет у всех троих, методы пыток самые изощренные — чувствуется опыт.
— А каков арсенал!
— И заметьте — ни клочка бумаги, ни одного лишнего предмета с собой, даже расчески…
В приоткрытой двери появилась лысина эксперта.
— Игорь Николаевич, все готово. Можно выезжать…
Добротный пятистенок Фролова Корнеев посещал не впервые. Пять лет назад здесь ему уже приходилось бывать. Казалось, ничего не изменилось: как и в прошлый раз понятыми без особой радости согласились быть тихие старики-соседи, так же мягко уступил громоздкому, потемневшему от времени ключу знакомый замок. Бесшумно отворилась обитая изнутри дерматином дверь. Сырой и прохладный воздух в доме приятно контрастировал с уличной жарой.
В одной из комнат стояли рядом две низких кровати. Между ними помещалась широкая табуретка, накрытая замызганным листом ватмана, испещренным цифровой вязью какой-то карточный игры, рядом с полупустой бутылкой коньяка валялись карандаш и рассыпанная колода карт. Так что Фролов не страдал от одиночества.
В доме было сравнительно прибрано, однако отсутствие женской руки бросалось в глаза. Порядок был, но вроде того, который нехотя поддерживает дежурный в лагерном бараке. Найденные вещи достаточно полно характеризовали хозяина: обрез с патронами, неплохая коллекция холодного оружия, баллончик «Черемухи», около десяти тысяч рублей большей частью двадцатипятирублевыми купюрами, несколько золотых изделий в синей фарфоровой вазочке и видеокомплекс. Кассеты были подобраны специфически — исключительно боевики.
На кухне в двойном дне табуретки обнаружился обычный шприц и полдюжины одноразовых. Стерилизатор открыто стоял на шкафчике, а в аптечке среди множества упаковок с лекарствами помещался граненый стакан, до половины заполненный сухим морфием. В комнате «улов» оказался скромнее, но неоценимый для следствия — два паспорта с ташкентской пропиской, принадлежавших участникам схватки в лесу.
Один из понятых, иссохший высокий старик, рассказывал:
— Два квартиранта появились здесь с неделю назад. На вид парни смирные, даже выпившими их не видели. Они пешком и не показывались. Уезжали с Фроловым на его «Волге», на ней же и возвращались.
— А про хозяина дома что скажете? — спросил Корнеев.
— Я, да и все соседи считали, что он парень неплохой, хоть и в тюрьме за какие-то грехи отсидел. Бог ему на то судья…
* * *
— Везет людям, — подытожил капитан Куфлиев, когда майор рассказал о результатах обыска у Фролова.
— Ты это о паспортах?
— Нет. О командировке. Думаю, тебе срочно придется вылетать в Ташкент. А я там за всю жизнь не удосужился побывать.
— Ты прав. Сидеть на месте и ждать информации оттуда вряд ли разумно. Все затянется.
— Вот-вот.
— Кстати, Талгат, что слышно от Айдара?
— Упустил таксиста, — тяжело вздохнул капитан, — потому и на глаза не показывается.
— Как же так?
— Тот как рванул против движения, аж пыль из-под копыт. Айдар вдогонку. Но пока пропускал какой-то грузовик, таксиста и след простыл. Предупредили авто инспекцию, но те все молчат.
— Не одно, так другое, — огорчился майор. — А говорили: Айдар, как сядет на хвост…
Капитан промолчал.
— Ладно, — Корнеев прищелкнул языком, — пойду по начальству.
— А я арифметикой займусь. Любопытные цифры намечаются.
* * *
В том, что командировка необходима, полковника долго убеждать не пришлось. Нервотрепка началась потом. Надо было непременно попасть на вечерний рейс — следующий был через три дня. Привычка моментально сниматься с места позволила майору до минимума сократить сборы.
Из дремоты Корнеева вывели щелчки в ушах, характерные для потери высоты при снижении. Затем последовал тупой толчок от соприкосновения с бетоном посадочной полосы. В ташкентском аэропорту, несмотря на то, что время нерабочее, его встретили. Забронированный в гостинице одноместный номер оказался вполне приличным.
В семь утра белая «Волга» уже ждала у дверей гостиницы. Майор спешил — это было вызвано не столько стремлением успеть поработать до наступления жары (а она в Ташкенте похлеще гурьевской), сколько желанием застать председателя «Юлдуза» еще в постели.
Кое-какие сведения о Батыре Ахмедове имелись только в райотделе. Тридцатилетний врач-нарколог развил бурную активность в сфере кооперации отнюдь не по своей специальности. Правда, первая попытка еще имела отношение к медицине. Опираясь на сваи якобы уникальные природные данные, Ахмедов брался лечить алкоголизм, все виды наркоманий и многое другое, не пользуясь ничем, кроме игл для акупунктуры. На его несчастье, представитель райэпидемстанции, изучая поданные в исполком документы, запросил официальную информацию о новоявленном целителе. Оглашенных на комиссии сведений с лихвой хватило, чтобы Ахмедов, не дожидаясь конца заседания, покинул зал.
Заняться индивидуальной врачебной практикой его вынудили неприятности. «Золотое дно» в районной наркологической консультации пришлось покинуть в срочном порядке — поток жалоб жен и родственников алкоголиков, отдававших «исцелителю» последние деньги (и немалые) за вшивание чудодейственной ампулы, не иссякал. Подавляющее большинство ампул оказались заполненными дистиллированной водой. Главную же роль в развенчании Ахмедова сыграли толстухи. Лотошницы, торговки овощами, в среде которых он черпал свою клиентуру, месяцами посещавшие дорогостоящие сеансы «глобального» похудения без малейших результатов, были неукротимы в своей ярости.
Волна возмущения Ахмедовым улеглась так же быстро, как и возникла. От ответственности ему удалось уйти, но от занятий модной медициной пришлось отказаться.
В следующий раз на заседании комиссии кооператив «Юлдуз» представлял бухгалтер. Получив одобрение, новый производитель товаров широкого потребления приступил к работе. По закону, поощряющему использование отходов производства, «Юлдузу» были даже предоставлены льготы в налогообложении. В подтверждение кооператив представил чек, свидетельствующий о закупке флизелина на гурьевском заводе.
Производя исключительно «фирменные» «лейблы» для умельцев, шьющих джинсы, куртки и прочее, «Юлдуз» стал получать неплохие доходы. Представители кооператива в погоне за сырьем покрывали тысячекилометровые расстояния.
Корнеев и его коллега — ташкентский розыскник Уйгунов оказались перед полированной дверью светлого дерева. Коротко пискнул звонок. Не сразу донеслись шаги, и только после длительных переговоров и разглядывания удостоверения в телескопический глазок дверь наконец-то открылась. Высокий молодой мужчина с густой бородой, запахивая толстый махровый халат в тигровых полосах, разглядывал их спокойно, как бы с легкой насмешкой. На официальное приглашение проследовать в горотдел милиции он ответил полным согласием, однако голос его несколько потускнел.
Разговор в просторном кабинете, любезно предложенном коллегами Корнеева, начался без предисловий — время поджимало.
— Каким образом вы узнали о том, что в Гурьеве есть флизелин?
— В нашей республике специальным постановлением запрещено кооперативам покупать сырье. Кроме того, конечно, которое и даром никому не нужно.
— У меня есть данные, что в Ташкенте имеются
отходы флизелина.
— По сумасшедшим ценам, и некондиционные. Гурьев — ближайшее место, где можно достать материал без особого труда и за приемлемую плату. В захолустье еще не научились ценить это сырье. Нас устраивали даже мелкие лоскуты, которые там вывозились на свалку. Это еще и экологически вредно.
— Когда вы связывались с заводом?
— В начале января, узнал от знакомых…
— От кого конкретно?
— Извините, не помню, — улыбнулся в бороду Ахмедов. — Толкался на базаре в рядах кооператоров, подсказал кто-то. Вместе с нашим сотрудником Жангалневым в середине января вылетел в Гурьев. Не помню точно, кажется, в четверг.
— Возьмите календарь.
— Ну, вот! — обрадованно воскликнул Ахмедов. — Двенадцатое января, четверг.
— Продолжайте.
— На заводе, в отделе сбыта, нам сначала отказали, ссылаясь на нежелательность каких-либо отношений с кооперативами, но потом передумали и согласились.
— Кто конкретно отпускал, когда и сколько?
— Как и положено, подписывал документы начальник отдела сбыта. Фамилия — ей-богу, вылетела из головы. Отходов купили на полторы тысячи. Вес указан в накладной… Да я и декларацию подавал… Могу добавить, что в Гурьев летали за мой счет. Кооператив оплатил нам все расходы… Авиабилеты приложены к отчету о командировке.
— Что еще можете добавить?
— Договорились, загрузили контейнер, и через две недели груз пришел. Все официально, — пожал плечами Ахмедов.
— Где сейчас Жангалиев?
— Минуточку… — Ахмедов кончиками пальцев потер складку на лбу. — Ах, да!.. Снова поехал в Гурьев. У нас кончается сырье. Отпустит нам завод — хорошо, нет — перебьемся.
— Вы собираетесь получить сырье именно на заводе? Контактов с другими предприятиями или кооперативами не поддерживаете?
— Нет. А что вы имеете в виду? Может, я неверно понял суть вопроса?
— Думаю, верно. Не стоит валять дурака, — начал закипать майор. — Жангалиев задержан в Гурьеве за совершение опасных преступлений, — он открыл папку и бросил на стол пачку фотографий. — Смотрите, это он, в больнице… А это — его напарник, Мансуров. Вглядитесь — тоже ваш работник?.. А вот, — майор веером рассыпал фотографии, — члены кооператива «Сатурн», сотрудничавшего с вами. Далеко не все из них живы. После того, что Жангалиев совершил на наших глазах с председателем «Сатурна» Фришманом — и надо думать, не без вашего ведома — у вас, Ахмедов, остается один выход — говорить все. Под видом кооператива вы создали, банду грабителей и убийц! Когда сообщники…
— Да какие, к черту, сообщники!.. Тоже мне, нашли убийцу и грабителя! — взорвался Ахмедов. — А вы что молчите?.. — он стремительно обернулся к Уигунову. — Фотки они мне суют — Мансуров, Мансуров. Может, и Сидоров, я ему паспорт не выдавал. Но весь Ташкент вам скажет, кто этот Мансуров. Если это не Джекки, то я осел. И связаться с ним — значит остаться не только без денег, но и без головы… И вся ваша контора не поможет.
Корнеев вопросительно глянул на Уйгунова, тот ответил успокоительным жестом:
— Потом, майор. Меня, Ахмедов, интересует все-таки, откуда у вас такие исчерпывающие сведения о Джекки, вернее, Рахмате Мустафине?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Фришман болезненно стонал и вздрагивал под руками перевязывавших его сотрудников. Лицо его походило на запекшуюся маску, а безумно вытаращенные глаза не отрывались от валявшегося в траве уха. Наконец его отправили в больницу вместе с «дровосеком», находившимся в бессознательном состоянии. Труп Фролова — в морг, а закованного в наручники единственного не пострадавшего члена банды доставили на допрос.
Впрочем, спешка оказалась напрасной. Бандит безразлично молчал, позевывая, и отказался даже отвечать на вопросы об анкетных данных.
— Какой-то мрачный дебил, — раздраженно заметил Тимошин, когда арестованного увели. — Не думаю, что в ближайшее время его удастся разговорить.
— Другого выхода нет, лейтенант. Надо бить в этуточку. Фролов мертв, второй пока без сознания, врачи говорят, что оклемается не скоро, но показания, очевидно, дать сможет.
— Если захочет.
— Тем не менее, через несколько дней попытаемся. Это профессионалы. Заметь — документов нет у всех троих, методы пыток самые изощренные — чувствуется опыт.
— А каков арсенал!
— И заметьте — ни клочка бумаги, ни одного лишнего предмета с собой, даже расчески…
В приоткрытой двери появилась лысина эксперта.
— Игорь Николаевич, все готово. Можно выезжать…
Добротный пятистенок Фролова Корнеев посещал не впервые. Пять лет назад здесь ему уже приходилось бывать. Казалось, ничего не изменилось: как и в прошлый раз понятыми без особой радости согласились быть тихие старики-соседи, так же мягко уступил громоздкому, потемневшему от времени ключу знакомый замок. Бесшумно отворилась обитая изнутри дерматином дверь. Сырой и прохладный воздух в доме приятно контрастировал с уличной жарой.
В одной из комнат стояли рядом две низких кровати. Между ними помещалась широкая табуретка, накрытая замызганным листом ватмана, испещренным цифровой вязью какой-то карточный игры, рядом с полупустой бутылкой коньяка валялись карандаш и рассыпанная колода карт. Так что Фролов не страдал от одиночества.
В доме было сравнительно прибрано, однако отсутствие женской руки бросалось в глаза. Порядок был, но вроде того, который нехотя поддерживает дежурный в лагерном бараке. Найденные вещи достаточно полно характеризовали хозяина: обрез с патронами, неплохая коллекция холодного оружия, баллончик «Черемухи», около десяти тысяч рублей большей частью двадцатипятирублевыми купюрами, несколько золотых изделий в синей фарфоровой вазочке и видеокомплекс. Кассеты были подобраны специфически — исключительно боевики.
На кухне в двойном дне табуретки обнаружился обычный шприц и полдюжины одноразовых. Стерилизатор открыто стоял на шкафчике, а в аптечке среди множества упаковок с лекарствами помещался граненый стакан, до половины заполненный сухим морфием. В комнате «улов» оказался скромнее, но неоценимый для следствия — два паспорта с ташкентской пропиской, принадлежавших участникам схватки в лесу.
Один из понятых, иссохший высокий старик, рассказывал:
— Два квартиранта появились здесь с неделю назад. На вид парни смирные, даже выпившими их не видели. Они пешком и не показывались. Уезжали с Фроловым на его «Волге», на ней же и возвращались.
— А про хозяина дома что скажете? — спросил Корнеев.
— Я, да и все соседи считали, что он парень неплохой, хоть и в тюрьме за какие-то грехи отсидел. Бог ему на то судья…
* * *
— Везет людям, — подытожил капитан Куфлиев, когда майор рассказал о результатах обыска у Фролова.
— Ты это о паспортах?
— Нет. О командировке. Думаю, тебе срочно придется вылетать в Ташкент. А я там за всю жизнь не удосужился побывать.
— Ты прав. Сидеть на месте и ждать информации оттуда вряд ли разумно. Все затянется.
— Вот-вот.
— Кстати, Талгат, что слышно от Айдара?
— Упустил таксиста, — тяжело вздохнул капитан, — потому и на глаза не показывается.
— Как же так?
— Тот как рванул против движения, аж пыль из-под копыт. Айдар вдогонку. Но пока пропускал какой-то грузовик, таксиста и след простыл. Предупредили авто инспекцию, но те все молчат.
— Не одно, так другое, — огорчился майор. — А говорили: Айдар, как сядет на хвост…
Капитан промолчал.
— Ладно, — Корнеев прищелкнул языком, — пойду по начальству.
— А я арифметикой займусь. Любопытные цифры намечаются.
* * *
В том, что командировка необходима, полковника долго убеждать не пришлось. Нервотрепка началась потом. Надо было непременно попасть на вечерний рейс — следующий был через три дня. Привычка моментально сниматься с места позволила майору до минимума сократить сборы.
Из дремоты Корнеева вывели щелчки в ушах, характерные для потери высоты при снижении. Затем последовал тупой толчок от соприкосновения с бетоном посадочной полосы. В ташкентском аэропорту, несмотря на то, что время нерабочее, его встретили. Забронированный в гостинице одноместный номер оказался вполне приличным.
В семь утра белая «Волга» уже ждала у дверей гостиницы. Майор спешил — это было вызвано не столько стремлением успеть поработать до наступления жары (а она в Ташкенте похлеще гурьевской), сколько желанием застать председателя «Юлдуза» еще в постели.
Кое-какие сведения о Батыре Ахмедове имелись только в райотделе. Тридцатилетний врач-нарколог развил бурную активность в сфере кооперации отнюдь не по своей специальности. Правда, первая попытка еще имела отношение к медицине. Опираясь на сваи якобы уникальные природные данные, Ахмедов брался лечить алкоголизм, все виды наркоманий и многое другое, не пользуясь ничем, кроме игл для акупунктуры. На его несчастье, представитель райэпидемстанции, изучая поданные в исполком документы, запросил официальную информацию о новоявленном целителе. Оглашенных на комиссии сведений с лихвой хватило, чтобы Ахмедов, не дожидаясь конца заседания, покинул зал.
Заняться индивидуальной врачебной практикой его вынудили неприятности. «Золотое дно» в районной наркологической консультации пришлось покинуть в срочном порядке — поток жалоб жен и родственников алкоголиков, отдававших «исцелителю» последние деньги (и немалые) за вшивание чудодейственной ампулы, не иссякал. Подавляющее большинство ампул оказались заполненными дистиллированной водой. Главную же роль в развенчании Ахмедова сыграли толстухи. Лотошницы, торговки овощами, в среде которых он черпал свою клиентуру, месяцами посещавшие дорогостоящие сеансы «глобального» похудения без малейших результатов, были неукротимы в своей ярости.
Волна возмущения Ахмедовым улеглась так же быстро, как и возникла. От ответственности ему удалось уйти, но от занятий модной медициной пришлось отказаться.
В следующий раз на заседании комиссии кооператив «Юлдуз» представлял бухгалтер. Получив одобрение, новый производитель товаров широкого потребления приступил к работе. По закону, поощряющему использование отходов производства, «Юлдузу» были даже предоставлены льготы в налогообложении. В подтверждение кооператив представил чек, свидетельствующий о закупке флизелина на гурьевском заводе.
Производя исключительно «фирменные» «лейблы» для умельцев, шьющих джинсы, куртки и прочее, «Юлдуз» стал получать неплохие доходы. Представители кооператива в погоне за сырьем покрывали тысячекилометровые расстояния.
Корнеев и его коллега — ташкентский розыскник Уйгунов оказались перед полированной дверью светлого дерева. Коротко пискнул звонок. Не сразу донеслись шаги, и только после длительных переговоров и разглядывания удостоверения в телескопический глазок дверь наконец-то открылась. Высокий молодой мужчина с густой бородой, запахивая толстый махровый халат в тигровых полосах, разглядывал их спокойно, как бы с легкой насмешкой. На официальное приглашение проследовать в горотдел милиции он ответил полным согласием, однако голос его несколько потускнел.
Разговор в просторном кабинете, любезно предложенном коллегами Корнеева, начался без предисловий — время поджимало.
— Каким образом вы узнали о том, что в Гурьеве есть флизелин?
— В нашей республике специальным постановлением запрещено кооперативам покупать сырье. Кроме того, конечно, которое и даром никому не нужно.
— У меня есть данные, что в Ташкенте имеются
отходы флизелина.
— По сумасшедшим ценам, и некондиционные. Гурьев — ближайшее место, где можно достать материал без особого труда и за приемлемую плату. В захолустье еще не научились ценить это сырье. Нас устраивали даже мелкие лоскуты, которые там вывозились на свалку. Это еще и экологически вредно.
— Когда вы связывались с заводом?
— В начале января, узнал от знакомых…
— От кого конкретно?
— Извините, не помню, — улыбнулся в бороду Ахмедов. — Толкался на базаре в рядах кооператоров, подсказал кто-то. Вместе с нашим сотрудником Жангалневым в середине января вылетел в Гурьев. Не помню точно, кажется, в четверг.
— Возьмите календарь.
— Ну, вот! — обрадованно воскликнул Ахмедов. — Двенадцатое января, четверг.
— Продолжайте.
— На заводе, в отделе сбыта, нам сначала отказали, ссылаясь на нежелательность каких-либо отношений с кооперативами, но потом передумали и согласились.
— Кто конкретно отпускал, когда и сколько?
— Как и положено, подписывал документы начальник отдела сбыта. Фамилия — ей-богу, вылетела из головы. Отходов купили на полторы тысячи. Вес указан в накладной… Да я и декларацию подавал… Могу добавить, что в Гурьев летали за мой счет. Кооператив оплатил нам все расходы… Авиабилеты приложены к отчету о командировке.
— Что еще можете добавить?
— Договорились, загрузили контейнер, и через две недели груз пришел. Все официально, — пожал плечами Ахмедов.
— Где сейчас Жангалиев?
— Минуточку… — Ахмедов кончиками пальцев потер складку на лбу. — Ах, да!.. Снова поехал в Гурьев. У нас кончается сырье. Отпустит нам завод — хорошо, нет — перебьемся.
— Вы собираетесь получить сырье именно на заводе? Контактов с другими предприятиями или кооперативами не поддерживаете?
— Нет. А что вы имеете в виду? Может, я неверно понял суть вопроса?
— Думаю, верно. Не стоит валять дурака, — начал закипать майор. — Жангалиев задержан в Гурьеве за совершение опасных преступлений, — он открыл папку и бросил на стол пачку фотографий. — Смотрите, это он, в больнице… А это — его напарник, Мансуров. Вглядитесь — тоже ваш работник?.. А вот, — майор веером рассыпал фотографии, — члены кооператива «Сатурн», сотрудничавшего с вами. Далеко не все из них живы. После того, что Жангалиев совершил на наших глазах с председателем «Сатурна» Фришманом — и надо думать, не без вашего ведома — у вас, Ахмедов, остается один выход — говорить все. Под видом кооператива вы создали, банду грабителей и убийц! Когда сообщники…
— Да какие, к черту, сообщники!.. Тоже мне, нашли убийцу и грабителя! — взорвался Ахмедов. — А вы что молчите?.. — он стремительно обернулся к Уигунову. — Фотки они мне суют — Мансуров, Мансуров. Может, и Сидоров, я ему паспорт не выдавал. Но весь Ташкент вам скажет, кто этот Мансуров. Если это не Джекки, то я осел. И связаться с ним — значит остаться не только без денег, но и без головы… И вся ваша контора не поможет.
Корнеев вопросительно глянул на Уйгунова, тот ответил успокоительным жестом:
— Потом, майор. Меня, Ахмедов, интересует все-таки, откуда у вас такие исчерпывающие сведения о Джекки, вернее, Рахмате Мустафине?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28