– Вы не имеете права включать в протокол эти ответы, не имеющие отношения к следствию. Я действительно пошел к Стёвельсу, чья репутация была мне известна, чтобы спросить его, может ли он выполнить для меня одну переплетную работу. Верно?
– Верно.
Почему же, черт возьми, какой-то дьявольский огонек пляшет в светлых глазах фламандца?
– Речь шла об экслибрисе с фамильным гербом.
Именно так, господин Мегрэ, мой дед – граф де Лиотар и только по собственному желанию отказался от титула. Так вот, я хотел заказать экслибрис с фамильным гербом и обратился к Стёвельсу, зная, что он – лучший в Париже переплетчик, но зная также, что он перегружен работой.
– Вы говорили с ним только о своем гербе?
– Простите. У меня складывается впечатление, что вы допрашиваете меня. Господин следователь, мы находимся в вашем кабинете, и я не желаю, чтобы полицейский ради собственного удовольствия задавал мне вопросы. Я уже прибегал к ограничительным оговоркам, когда речь шла о моем клиенте. Но чтобы члена Коллегии адвокатов подвергали…
– У вас еще есть вопросы к Стёвельсу, господин комиссар?
– Нет, благодарю вас.
Забавно. Мегрэ казалось, что переплетчик вовсе не сердился на него за то, что произошло, а наоборот, даже смотрел на него с какой-то симпатией.
Адвокат же снова уселся, схватил папку с документами и демонстративно углубился в бумаги.
– Вы меня найдете, как только пожелаете, мэтр Лиотар. Знаете, где мой кабинет? Предпоследний налево, в глубине коридора.
Он улыбнулся следователю Доссену, который чувствовал себя не в своей тарелке, и пошел к двери, отделявшей Дворец правосудия от уголовной полиции.
Здесь было очень шумно; за всеми дверями звонили телефоны, во всех углах сидели и ждали люди, инспектора бегали по коридорам.
– Комиссар, кажется, вас ждут в вашем кабинете.
Открыв дверь, он увидел Фернанду, сидевшую против малыша Лапуэнта, который расположился за его столом, слушал ее и делал записи. Смутившись, Лапуэнт встал.
Жена переплетчика была в бежевом габардиновом плаще с поясом и скромной шляпке из той же ткани.
– Ну, как он? – спросила она. – Вы ведь только что видели его? Он еще там, наверху?
– С ним все в порядке. Он признает, что Лиотар приходил к нему в мастерскую двадцать первого после обеда.
– Сейчас произошло более важное событие, – сказала она. – Только умоляю вас, примите всерьез то, что я вам расскажу. Сегодня утром я, как обычно, вышла с улицы Тюренн, чтобы отнести обед в Сайте. Еду я ему ношу в эмалированных судках. Я села в метро на станции «Сен-Поль» и сделала пересадку на «Шатле». Возле двери было свободное место, и я села. Устроилась и стала читать газету, ну, вы знаете, какую заметку. Судки я поставила на пол, рядом с собой, и чувствовала ногой их тепло. Должно быть, скоро должен был отойти какой-то поезд, потому что за несколько станций до вокзала Монпарнас вошло много народа, много людей с чемоданами.
Зачитавшись, я не следила за тем, что происходило вокруг, и вдруг почувствовала, что кто-то дотронулся до моих кастрюль. Я успела заметить только чью-то руку, пытавшуюся поставить на место металлическую скобу, соединяющую кастрюли. Я поднялась, повернулась к своему соседу. Мы подъехали к станции «Монпарнас», мне нужно было сделать еще одну пересадку.
Почти все сошли со мной.
Уж не знаю, как это у него получилось, но ему удалось перевернуть судки и выскользнуть на платформу, прежде чем я успела его толком разглядеть. Все у меня вылилось. Я принесла кастрюли, но они, кроме нижней, почти совсем пустые.
Вот, посмотрите сами, металлическая скоба держит все кастрюльки закрытыми. Сами они открыться никак не могли.
Я уверена, что кто-то следил за мной и пытался бросить яд в еду для Франса.
– Отнести это в лабораторию, – сказал Мегрэ Лапуэнту.
– Может, там ничего и не обнаружат, потому что яд пытались подсыпать в верхнюю кастрюлю, а она совсем пустая. Вы мне не верите, господин комиссар? Вы же могли убедиться, что я с вами откровенна.
– Всегда?
– По мере возможности. Но на этот раз речь идет о жизни Франса. Его хотят убить, и эти подонки решили использовать меня!
Она просто заходилась от переполнявшей ее горечи.
– Если бы я так не зачиталась, я успела бы разглядеть этого человека. Все, что я знаю, – плащ у него почти такого же цвета, как мой, и его черные туфли очень изношены.
– Молодой?
– Не очень. Но и не старый. Среднего возраста.
Точнее, он без возраста, понимаете, что я имею в виду?
На плаще у него пятно, на плече, я заметила, когда он выскальзывал на платформу.
– Высокий? Худой?
– Скорее, маленького роста. Среднего, наверно. На крысу похож, если хотите, мне так показалось.
– Вы абсолютно уверены, что никогда раньше его не видели?
Она задумалась. Ответила не сразу:
– Нет. Он мне никого не напоминает. Хотя… Мне кажется… Я как раз читала заметку про даму с мальчиком и про отель «Приятный отдых». Он напоминает по описанию одного из двух мужчин, – того, про которого хозяйка сказала, что он похож на тех, кто продает открытки. Вы не смеетесь надо мной?
– Нет.
– Вы не считаете, что я сочиняю?
– Нет.
– Вы думаете, его пытались убить?
– Возможно.
– И что вы будете делать?
– Еще не знаю.
Пришел Лапуэнт с сообщением, что лаборатория сможет дать ответ не раньше чем через несколько часов.
– Вы думаете, лучше ограничиться пока тюремной пищей?
– Так будет благоразумнее.
– Он будет волноваться, не получив от меня еды.
Я смогу увидеть его только через два часа, когда мне дадут свидание.
Она не плакала, не заламывала руки, но ее грустные глаза с огромными темными кругами были полны беспокойства и тоски.
– Пойдемте со мной.
Он взглянул на Лапуэнта и пошел вперед по лестницам, коридорам, становившимся все более пустынными. С трудом открыл маленькое оконце, выходившее во двор, где стояла тюремная машина.
– Он скоро спустится. Разрешите, я оставлю вас?
У меня дела там, наверху… – И он показал рукой на самый верх.
Она проводила его взглядом и вцепилась обеими руками в перекладины решетки, из всех сил всматриваясь в даль, туда, откуда должен был появиться Стёвельс.
Глава 5
Поиски шляпки
Уйдя от кабинетов, где двери без конца хлопают за спинами входящих и выходящих инспекторов, а телефоны звонят всегда одновременно, было даже приятно подниматься по безлюдной лестнице на верхний этаж Дворца правосудия, где разместились лаборатории и картотеки.
Уже совсем стемнело, и по плохо освещенной лестнице, напоминающей какой-нибудь потайной ход во дворце, Мегрэ шел вслед за своей гигантской тенью.
Сидя в углу комнаты на чердаке, Моэрс в массивных очках и с зеленым козырьком на лбу работал под лампой, которую он, по мере надобности, приближал или отодвигал от себя.
Он не бывал на улице Тюренн, не расспрашивал соседей переплетчика, не пил перно и белого вина ни в одном из трех баров, не выслеживал никого на улице и не проводил ночей перед закрытой дверью. Зато было более чем вероятно, что он так и просидит до завтрашнего утра, согнувшись за своим столом. Однажды он провел здесь подряд три дня и три ночи.
Не говоря ни слова, Мегрэ взял соломенное кресло, подсел к инспектору и, закурив трубку, потихоньку потягивал ее. Равномерный шум за окном над головой напомнил ему, что погода изменилась, начался дождь.
– Посмотрите-ка вот эти, патрон, – сказал Моэрс, протягивая ему, как колоду карт, пачку фотографий.
Сидя в своем углу, он в одиночку проделал великолепную работу. По смутным описаниям он дал жизнь трем персонажам, о которых почти ничего не было известно: изящно одетому толстому брюнету-иностранцу, молодой женщине в белой шляпке и соучастнику, похожему на торговца порнографией.
Это можно было сделать, имея такую картотеку, как у Моэрса, где были сотни тысяч карточек, но только он один помнил всю картотеку и со своим недюжинным терпением мог справиться с этой задачей.
В первой пачке, которую изучал Мегрэ, было десятка четыре фотографий тучных мужчин, похожих на греков или левантинцев с прямыми волосами и руками, унизанными перстнями.
– Этими я не очень доволен, – вздохнул Моэрс, будто речь шла о подборе актеров на роли в фильме. – Все же посмотрите сами. Я бы предпочел эти.
Во второй пачке было не больше полутора десятков фотографий, и каждой хотелось аплодировать, настолько все они соответствовали представлению, которое складывалось о человеке, описанном хозяйкой «Приятного отдыха».
На обороте каждой фотокарточки была указана профессия. Мегрэ выяснил, что двое или трое из них – мошенники, торгующие сведениями о лошадях на ипподромах. Был один, который воровал в толпе, Мегрэ хорошо его знал, сам арестовал его однажды в автобусе, и другой, подкарауливавший клиентов для некоторых заведений у дорогих отелей.
Моэрс был явно доволен.
– Забавно, правда? А вот что касается женщины, у меня почти ничего нет, у нас ведь нет фотографий в шляпках. Я тем не менее продолжаю.
Мегрэ, положив фотографии в карман, посидел еще минутку просто так и, вздохнув, пошел в соседнюю лабораторию, где изучали содержимое кастрюль Фернанды.
В них ничего не обнаружили. Либо вся эта история была неизвестно зачем придумана от начала и до конца, либо яд не успели подсыпать, а может, он был в супе, разлившемся в вагоне метро.
Мегрэ решил не возвращаться в кабинеты уголовной полиции, вышел прямо на набережную Орфевр, в дождь, и, подняв воротник плаща, зашагал к мосту Сен-Мишель; ему пришлось раз десять поднять руку, прежде чем остановилось такси.
– К площади Бланш. Угол улицы Лепик.
Он был в плохом настроении, недоволен и собой, и ходом дела. Больше всего он злился на Филиппа Лиотара, вынудившего его отказаться от обычных методов и с самого начала поставившего всех на ноги.
Слишком много людей занимались сейчас этим делом, и он не мог взять все под контроль, дело усложнялось, будто для чьего-то удовольствия, появлялось множество новых лиц, о которых он почти ничего не знал и потому не мог догадаться, какую роль играли они в этой истории.
Ему хотелось все начать снова, самому, не спеша, как он любил, но это было уже невозможно, машину запустили и способа остановить ее не существовало.
Он бы, например, с удовольствием еще раз допросил консьержку, сапожника из дома напротив, старую даму с пятого этажа. Но что толку? Теперь их все и обо всем уже порасспросили: и инспектора, и журналисты, детективы-любители и просто первые встречные. Их показания напечатаны в газетах, и они теперь не отступятся от них. В общем, похоже на след, который радостно кинулись затаптывать полсотни человек.
– Думаете, переплетчик – убийца, господин Мегрэ?
Это спросил шофер, он узнал его и запросто полюбопытствовал.
– Не знаю.
– Был бы я на вашем месте, я бы в первую очередь мальчишкой занялся. Это, по-моему, отличный след, и я не потому так говорю, что у меня малыш того же возраста.
Даже шоферы дают ему советы! Выйдя на перекрестке улицы Лепик, он зашел в бар на углу, чтобы выпить стаканчик вина. Когда он уходил, вода крупными каплями стекала с тента, натянутого над террасой кафе, где несколько женщин застыли на своих местах, будто в музее восковых фигур. Большинство из них Мегрэ знал. Некоторые, должно быть, водили своих клиентов в «Приятный отдых».
А одна, очень толстая, и сейчас заслоняла собой вход в эту гостиницу. Завидев Мегрэ, она улыбнулась, решив, что он идет к ней, потом узнала его и извинилась.
Он поднялся по скупо освещенной лестнице и в конторе застал хозяйку, на сей раз в черном шелковом платье и очках в золотой оправе, волосы ее были огненно-рыжими.
– Садитесь, пожалуйста. Одну секунду. – И она вышла на лестничную площадку. – Полотенце в семнадцатый, Эмма! – И возвратилась в комнату.
– Вы что-нибудь нашли?
– Я хотел бы, чтобы вы внимательнейшим образом рассмотрели эти фотографии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19