— Уже пять лет, господин комиссар. И даже больше, так как его счет был переведен нам в это время из нашего агентства в Каннах…
— Позвольте кое о чем спросить вас… Мне тогда легче будет разобраться в своих предположениях… Проспер Донж имел текущий счет в вашем агентстве в Каннах… Можете вы сказать, большая ли сумма была в то время на его счету?
— Очень скромная, как у большинства служащих отелей, состоящих нашими клиентами. Надо заметить, что, поскольку им предоставляется стол и квартира, они имеют возможность, если это люди серьезные, откладывать почти весь свой заработок… Так было и с Донжем; он вносил ежемесячно на свой счет от тысячи до полутора тысяч франков… Кроме того, на облигацию, которую мы по его распоряжению купили для него, выпал выигрыш в двадцать тысяч франков… Словом, при переезде в Париж у него было около пятидесяти пяти тысяч франков…
— И в Париже он продолжал делать небольшие взносы? Да?
— Минуточку!.. Я захватил с собой опись его операций. Вы увидите в ней нечто, тревожащее нас. В первом году… Донж, который жил в меблированных комнатах на улице Брэй, близ площади Этуаль, внес еще около двенадцати тысяч франков… На второй год он не делал взносов, а наоборот, снимал со счета. Адрес у него переменился: Донж переехал в Сен-Клу, где он, как я понял по чекам, которые он выдавал, построил себе домик… Он выдавал чеки агенту, продававшему земельные участки, плотнику, столяру, малярам, подрядчику, нанимавшему каменщиков… И таким образом в конце года, как вы можете убедиться по этой описи, у него оставалось в банке только восемьсот тридцать три франка и несколько сантимов. Но спустя некоторое время, то есть три года тому назад…
— Простите, вы уверены, что это было именно три года тому назад?
— Уверен… Сейчас я вам укажу точные даты… Итак, три года тому назад он уведомил нас письмом, что переменил местожительство, и просил записать его новый адрес: Париж, улица Реомюра, сто семнадцать.
— Минуточку!.. Вы лично когда-нибудь видели Донжа?
— Может быть, и видел, но не помню этого… Я ведь не сижу у окошечка, у меня отдельный кабинет, и публику я вижу только через некое подобие «глазка».
— А ваши служащие видели его?
— Я задавал нынче утром вопрос кое-кому из нашего персонала. Один из служащих запомнил его, потому что и сам построил себе дом в этом пригороде… Он даже сказал мне, что едва ему удалось закончить постройку, как тут же пришлось расстаться со своим владением…
— Будьте добры вызвать сюда по телефону этого служащего.
Управляющий агентством снял трубку. Воспользовавшись перерывом, Мегрэ бесцеременно потянулся, как будто ему смертельно хотелось спать, но глаза у него блестели.
— Так что вы говорили?.. Ах, да, Донж переменил адрес и живет теперь на улице Реомюра в доме сто семнадцать… Прошу извинить, я сейчас приду…
И он исчез в комнате инспекторов.
— Люка!.. Бери такси… Поезжай на улицу Реомюра… дом сто семнадцать… Наведи справки о господине Проспере Донже… Я потом тебе объясню…
И он возвратился к управляющему агентством.
— Каковы в настоящее время операции Донжа?
— Я как раз об этом и пришел побеседовать с вами. Я был изумлен, просматривая нынче утром его счет, и еще больше изумился, узнав о его последней операции. Первый американский чек…
— Простите, как вы сказали?..
— О, было несколько таких чеков… Первый американский чек выдан банком в Детройте на имя Проспера Донжа три года назад, в марте месяце, на сумму в пятьсот долларов… Могу в точности сказать, сколько это тогда составляло на наши деньги…
— Не имеет значения…
— Чек был нами принят, и сумма зачислена на счет Донжа. Через полгода от него поступил еще один чек того же банка с просьбой инкассировать сумму и зачислить на текущий счет Донжа.
Управляющий агентством вдруг забеспокоился, увидев блаженное выражение на лице комиссара, казалось, уж и не слушавшего доклад господина Жоливе. В самом деле, мысли Мегрэ витали далеко. Ему вдруг пришло в голову, что если б он не позвонил по телефону солиситору перед тем как принять управляющего агентством банка, если бы не задал мистеру Дэвидсону совершенно точные вопросы, стали бы, как всегда, говорить, что только случай…
— Я вас слушаю, господин… господин Жоливе. Всякий раз Мегрэ приходилось бросать взгляд на визитную карточку.
— Вернее, я уже заранее знаю, вы мне сейчас скажете, что Донж стал получать чеки из Детройта приблизительно раз в три месяца.
— Совершенно верно… Но…
— В общем, какую сумму составляют все эти чеки?
— Триста тысяч франков…
— И эти деньги спокойно лежали в банке? Донж ни разу не снимал со счета?
— Да. Только вот за последние восемь месяцев не поступило ни одного чека…
Ну разумеется. Недаром же перед поездкой во Францию миссис Кларк совершила со своим маленьким сыном плаванье на пароходе по Тихому океану.
— А продолжал Донж вносить ежемесячно небольшие суммы?
— Никаких следов подобных вкладов я не обнаружил на его счете… Да и что эти взносы? Смехотворно маленькие в сравнении с американскими чеками!.. Но вот что меня смущает! письмо, полученное позавчера. Обратил на него внимание не я, а начальник иностранного отдела. Сейчас вы поймете почему… Итак, позавчера мы получили письмо от Донжа… Но вместо чека, который обычно прилагался к письму, оно содержало просьбу выдать ему на один из брюссельских банков чек на предъявителя… Операция обыкновенная… Отправляясь в путешествие, наши клиенты зачастую просят нас выдать им чек на какой-нибудь заграничный банк — это избавляет их от сложных операций с аккредитивами, а также от необходимости везти с собой крупные суммы наличными деньгами…
— На какую же сумму выписан чек?
— На двести восемьдесят тысяч французских франков… Исчерпан почти весь текущий счет Донжа… Осталось около двадцати тысяч…
— Вы, значит, уже выдали чек?
— Послали его по указанному адресу.
— По какому же?
— Как обычно, улица Реомюра, дом сто семнадцать.
— Значит, ваше письмо с чеком пришло по почте вчера утром?
— Вероятно… Но в таком случае Донж не мог его получить… — И управляющий агентством банка взмахнул газетой. — Да, да, он не мог получить этого письма, потому что позавчера, приблизительно в тот час, когда мы выписывали чек, Проспера Донжа арестовали!
Мегрэ быстро перелистал телефонный справочник: выяснилось, что в доме сто семнадцать по улице Реомюра много телефонов; в частности, телефон установлен и у консьержки. Мегрэ позвонил. Инспектор Люка уже был на месте. Мегрэ дал ему краткие указания:
— Письмо… да, письмо на имя Проспера Донжа. На конверте штамп — Лионский кредитный банк, агентство О… Живей поворачивайся, старина… Сообщи мне по телефону…
— Я полагаю, господин комиссар, — с некоторой торжественностью произнес управляющий, — полагаю, что я правильно поступил, явившись к вам.
— Ну разумеется!.. Разумеется!..
Однако Мегрэ уже не замечал посетителя, больше и не думал о нем… В мыслях он был далеко… Неизвестно, где он был… Его охватило лихорадочное нетерпение, ему хотелось переставлять с места на место предметы, стоявшие на столе, мешать жар в печке, ходить взад-вперед по кабинету.
— Пришел служащий из Лионского банка, господин комиссар.
— Пригласи сюда.
В ту же минуту зазвонил телефон. А служащий банка замер в ожидании у порога и, с ужасом глядя на своего начальника, спрашивал себя, зачем его вызвали в Уголовную полицию.
— Люка?
— Знаете, патрон, в доме сто семнадцать нет жилых квартир, а только конторские помещения, по большей части в одну комнату. Некоторые из них снимают провинциальные коммерсанты, считая выгодным для себя указывать в адресе своей фирмы «контора в Париже». Многие из владельцев этих контор почти никогда там не бывают, и им пересылают почту, поступающую на их имя. В других же конторах сидит только машинистка, чтобы отвечать на телефонные звонки… Алло!
— Слушаю. Говори дальше.
— Три года тому назад Донж в течение двух месяцев снимал тут помещение, платил за него по шестьсот франков в месяц. Приходил туда раза два-три, не больше… А с тех пор он ежемесячно платит швейцару сто франков, и тот пересылает ему почту…
— Куда?
— В частное агентство «Жем», бульвар Османа, сорок два.
— На чье имя?
— Адрес всегда надписан самим Донжем — вернее, отпечатан на машинке… Конверты эти Донж присылает заранее… Подождите, в швейцарской не очень светло… Да, пожалуйста, голубчик, зажгите свет… Ну вот… «Бульвар Османа, сорок два, частное почтовое агентство „Жем“, Ж. М. Д.» Вот и все… Вам, конечно, известно, что только частные агентства принимают корреспонденцию по инициалам…
— Такси ждет тебя?.. Нет?.. Вот болван! Лови сейчас же машину. Который час? Одиннадцать часов… Кати на бульвар Османа… Швейцар переслал вчера письмо?.. Да?.. Ну, живее лети…
Оба посетителя не знали, как себя держать, и слушали Мегрэ с изумлением, а он совсем позабыл о них и, повесив трубку, чуть было не спросил сердито: «Вам что надо, зачем вы здесь?» Потом сразу успокоился.
— Вы что делаете в банке? — спросил он у служащего; тот вздрогнул от неожиданности.
— Работаю в отделе текущих счетов.
— Знаете вы Проспера Донжа?
— Знаю… То есть видел его несколько раз… Надо вам сказать, что мы в одно и в то же время построились в пригороде… Только я выбрал себе участок в…
— Я знаю… Дальше.
— Он приходил в наше агентство, брал со своего текущего счета небольшие суммы для оплаты тех поставщиков, у которых не было текущего счета в банке и которые не принимали чеков… Это ему надоедало… Помнится, мы с ним толковали об этом… Говорили, что нужно было бы, чтоб у всех, как в Америке, был текущий счет в банке… Ему трудно было приходить к нам, потому что он работал в отеле «Мажестик» с шести часов утра до шести часов вечера, а в шесть банк уже бывал закрыт… Я ему тогда сказал… надеюсь, господин управляющий не рассердится на меня, мы ведь иной раз так делаем для удобства клиентов… Так вот, я сказал Просперу Донжу, чтобы он в случае чего звонил мне по телефону, и я буду присылать ему деньги с рассыльным под квитанцию, на которой надо только поставить подпись… Раза два-три я таким образом и посылал ему деньги в «Мажестик».
— А с тех пор вы его не видели?
— Кажется, не видел… Кстати сказать, меня два года подряд на летние месяцы посылали заведовать нашим агентством в Этрета. Возможно, что он и приходил тогда…
Мегрэ вдруг выдвинул ящик письменного стола, достал оттуда фотографию Донжа и молча положил ее на стол.
— Это он! Конечно, он! — воскликнул служащий банка. — У него довольно приметное лицо. Помнится, он мне рассказывал, что в детстве болел оспой, а фермеры, у которых он жил, даже и не подумали позвать доктора…
— Вы уверены, что это он?
— Нисколько не сомневаюсь.
— А почерк его вы можете узнать?
— Я и сам могу узнать его почерк, — вмешался Жоливе, уязвленный тем, что его оттерли на задний план.
Мегрэ протянул им бумаги, написанные различными Лицами.
— Нет!.. Нет!.. Это не похоже… Ага, погодите!.. Вот его семерка… Он по-особому писал цифру семь… и букву «ф» тоже. Вот это «ф» наверняка им написано…
То, на что они указывали, действительно было написано рукой Проспера Донжа, — ведь Мегрэ показал им талон кафетерия, один из тех талонов, на которых тот проставлял торопливыми каракулями — столько-то отпущено чашек черного кофе, столько-то кофе со сливками, шоколада, чая или гренков.
Телефон молчал. Пробило полдень.
— Что ж, мне остается, господа, только поблагодарить вас.
Почему это Люка застрял в агентстве «Жем»? Впрочем, он способен поехать не на такси, а на автобусе, лишь бы сэкономить шесть франков.
Глава 9
Газета Шарля
Каждая из них в отдельности была бы не так заметна. Но стоя рядышком у подъезда Уголовной полиции, словно у фабричных ворот, они представляли собой комическое и жалкое зрелище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20