Помню тот день, когда Рэй познакомил меня с Моной. На ней было мини-платьице из черного шелка, под которым угадывалось все ее трепетное, как бы отдающееся вам тело.
— Почему такая досталась не мне?
Мне — Изабель. Ему — Мона.
Я потому именно и выбрал Изабель, что никогда не мог осмелиться обратиться к таким, как Мона или Патриция, а именно к женщинам такого сорта меня влекло до потери сознания.
Ветер так неистовствовал, что я думал, вот-вот он сорвет с сарая крышу. Дверь уже сорвало с одной из петель, и она косо свесилась набок, глухо стуча о стену.
Снег беспрепятственно врывался в дверной проем и уже подбирался к моим ногам, а мысли все текли, как в бреду.
«Я убил тебя, Рэй… «.
А что если я пойду и скажу двум женщинам, сидящим сейчас в теплом доме, освещенном мягким светом свечи:
— Я убил Рэя…
Они не поверят мне. Не тот я человек, который способен убить Рэя или кого бы то — ни было.
И тем не менее я это сделал и испытывал физическое удовлетворение, похожее на сильное опьянение.
Нужно подняться. Я же не обязан торчать здесь всю ночь. Кроме того, я промерз насквозь и испытывал страх за свое сердце. Я всегда боялся, что оно вдруг перестанет биться.
Я нырнул в снег, который хлестал меня по лицу, по груди: ноги глубоко увязали в нем. С большим трудом удавалось мне вытаскивать их из снега.
— Рэй!..
Только бы не сбиться с дороги. Дома абсолютно не было видно. Я постарался сориентироваться, теперь надо идти прямо.
А что если Рэй уже сидит с женщинами в гостиной, у камина? Я представил себе, как они посмотрят на меня, словно на призрак, и скажут:
— Где ты так долго бродил?
Эта мысль напугала меня, но и придала силы. Наконец я наткнулся на стену дома я стал шарить по ней, отыскивая дверь. Они не слышали, как я подошел. Когда я открыл дверь, прежде всего мне бросились в глаза горящие в камине поленья, потом я увидел, что кто-то сидит в кресле, кто-то, на ком был светло-голубой капот Изабель. Но это была не Изабель, а Мона.
— Где она?
— Изабель?.. Она пошла приготовить что-нибудь перекусить… Но…
Доналд?
Она почти вскрикнула:
— Доналд?
Но не встала с кресла, не посмотрела на меня. Она уставилась на огонь камина. На ее лице не отражалось никаких чувств, разве что недоумение.
Совсем тихо она проговорила:
— Вы не нашли его?
— Нет…
— Вас не было так долго…
До нее начал доходить смысл произошедшего.
— Но ведь он сильный, — сказал я, — куда более сильный, чем я…
Возможно…
— Возможно — что?..
Стоит ли лгать? И как смог бы Рэй найти дорогу среди этого снежного, ледяного океана?
Вошла Изабель, в одной руке она держала все тот же канделябр, в другой — тарелку с сандвичами. Взглянув на меня, побледнела, лицо у нее вытянулось.
— Ешь, Мона…
Через какое время умирает человек, погребенный в снегу? Еще часа три-четыре — Ты пыталась звонить но телефону? — спросил я у Изабель.
— Линия не работает…
Глазами она показала мне на транзистор.
— Каждые четверть часа сообщают сведения… Видимо, ураган захватил район от канадской границы до Нью-Йорка… Почти всюду не работает ни электричество, ни телефон…
Как бы машинально она добавила:
— Рэй должен был держать тебя за руку. Мы с Моной все время шли, держась друг за друга…
— Он шел справа от меня, совеем близко…
Мона не плакала. Она держала в руках сандвич и в конце концов откусила от него.
— У тебя найдется что-нибудь выпить, Изабель?
— Хочешь пива? Или спиртного? Я не могу приготовить ничего горячего, плита у меня — электрическая.
— Виски…
— Доналд, ты тоже должен принять ванну, позже вода остынет…
— Это правда. Отопление на мазуте вышло из употребления. Все у нас теперь электрическое, даже часы, за исключением старинных — в спальне.
Теперь я понял, почему на Моне был капот Изабель. Жена заставила ее принять ванну, чтобы согреться.
— Ты дошел до машины?
— Да…
Снова меня охватил страх. А что если Рэй, блуждая в снегу, набрел на машину? Самое благоразумное с его стороны было бы тогда укрыться в ней и забаррикадироваться там, пока не рассветет.
Наш дом — ферма «Желтая скала» — находится не на трассе. К нам ведет отдельная дорога длиной примерно с полмили. А ближайшие соседи живут в миле от нас.
— Насколько я знаю Рэя… — начала моя жена.
Я с интересом ждал окончания ее фразы.
— …он выпутается.
Я — нет, а он — да. Потому что это — Рэй. Потому что он — не какой-нибудь Доналд Додд.
— Что же ты не идешь в ванную? Возьми свечу… Их надо экономить и не зажигать сразу больше одной. Здесь нам и от камина достаточно светло.
Радиаторы скоро остынут. Да они уже и начали остывать. Через несколько часов тепло будет только в гостиной. Нам придется забираться туда, всем троим, как можно ближе к камину.
Теперь настал мой черед взять канделябр и направиться в спальню.
Смертельно хотелось выпить. Я вернулся обратно как раз в тот момент, когда Изабель наливала Моне виски.
Я взял из шкафа стакан, схватил бутылку и поймал на себе взгляд жены.
Как и всегда, никакого упрека. Нет даже немого предупреждения. Тут совсем другое. Это длилось годами и началось, несомненно, с самого момента нашего знакомства. Она как бы завела против меня судебное разбирательство, все регистрировала, не комментируя, не осуждая, раз и навсегда запретив себе выносить суждение. Все мои действия были точно запротоколированы ею и выстроились чинными рядами в ее сознании.
Их набралось небось тысячи, десятки тысяч. Ведь мы женаты семнадцать лет, если не считать года помолвки!
Я нарочно налил себе лишку, удвоив, а то и утроив обычную свою порцию.
— За ваше здоровье, Мона…
Это прозвучало нелепо, но она, кажется, и не услышала. Я жадно выпил.
Когда тепло начало разливаться по жилам, я тут только ощутил, до чего замерз.
Ванная комната напомнила мне такую же у Эшбриджей и вызвала до унизительности пошлую мысль:
«По крайней мере он получил перед смертью удовольствие… «
Почему был я столь неколебимо убежден в смерти Рэя? Возможно, он нашел машину и Изабель права. Но ведь она-то не знает, что я туда не ходил. Он мог также добрести до одного из окрестных домов. Ведь телефон не работает и он не мог бы известить нас.
«Я его убил… «
У Моны было такое же ощущение — я понял это по ее поведению. Любит ли она Рэя? Существуют ли люди, которые не перестают любить по прошествии достаточного количества лет?
У Рэя и Моны нет детей. У нас их двое… Две девочки. Они находятся в Литчфилде в пансионе Адаме. Руководит им мисс Дженкинс, и пансион считается лучшим в Коннектикуте.
Есть ли у них свет, там, в Литчфилде?
Милдред пятнадцать лет, а Цецилии — двенадцать; два раза в месяц они приезжают домой на уик-энд. Какое счастье, что их отпуск не пришелся на теперешний уик-энд.
Ванна наполнялась водой. Я вовремя сунул руку под кран и убедился, что оттуда уже идет холодная вода, волей-неволей пришлось довольствоваться ванной, наполненной только на треть.
Смешно, будучи порядочным гражданином, уважаемым членом общества, компаньоном конторы Хиггинс и Додд, женатым, отцом двух дочерей, владельцем фермы «Желтая скала», одного из самых старинных и приятных домов в Брентвуде, сидеть в ванне и думать о том, что убил человека.
Пусть бездействием: тем, что не искал. Кто знает? Даже если бы я и блуждал часами в снежном буране со своим угасающим фонариком, весьма возможно, вернее сказать, вполне вероятно, что я бы его все равно не нашел.
Значит, мысленно? Это будет точнее. Я не стал искать. Как только я решил, что меня уже не видно из дома, я повернул к сараю и поспешил укрыться в нем.
Придет ли Мона в отчаянье? Знала ли она, что Рэй изменял ей с другими женщинами, как только представлялась к тому возможность?
А может быть, и она такая же, как Патриция? Возможно, Рэй и Мона не ревновали друг друга и делились своими похождениями?
Я дал себе слово все выяснить. Если кому и суждено воспользоваться, так это мне…
Я чуть не уснул в ванне и едва не поскользнулся, вылезая из нее, — я совершенно не владел своими движениями.
Что теперь предпримем мы — трое? Не спать же ложиться. Разве можно спать, когда муж гостьи…
— Нет, Спать невозможно. К тому же комнаты становились ледяными и в легком халате меня пронизывала дрожь. Я надел серые фланелевые брюки и выбрал самый теплый пуловер, который надевал обычно, только когда шел расчищать снег на дороге.
Одна из свечей догорела, и я зажег вторую, надел ночные туфли и направился в гостиную.
— Есть ли в подвале запас дров?..
Мы почти никогда не пользовались камином, разве что принимая гостей.
В подвал спускались по лесенке, подняв трап, что затрудняло доставку топлива.
— Думаю, что еще есть…
Машинально я взглянул на бутылку виски.
Когда я уходил, в бутылке оставалась половина, а сейчас едва на донышке.
Изабель проследила за моим взглядом и, разумеется, поняла его значение.
Ее следующий взгляд — на лицо Моны — послужил мне ответом.
Раскрасневшаяся Мона спала в кресле, я раскрывшийся капот обнажал ее голое колено.
Глава 2
Приоткрыв глаза, я обнаружил, что лежу на диване, накрытый пледом в красно-сине-желтую клетку. Занялся день, но свет едва проникал сквозь густо заиндивевшие окна.
Что меня сразу поразило, а может быть и разбудило, так это привычный запах, нормальный утренний запах: запах кофе. Нахлынули воспоминания о прошедшей ночи. Включено ли электричество? Слегка повернувшись, я увидел Изабель, стоявшую на коленях перед камином.
Голова у меня раскалывалась и совсем не было желания вступать в новый день. Хотелось вновь уснуть, но прежде чем я успел закрыть глаза, жена спросила у меня:
— Отдохнул немного?
— Да… кажется…
Встав, я обнаружил, что напился накануне куда сильнее, чем предполагал. Все тело ломило, и голова кружилась.
— Скоро дам тебе кофе…
— А ты поспала? — спросил я, в свою очередь.
— Подремала…
Нет. Она стерегла нас, меня и Мону. Она, как всегда, была безупречна.
Таков уж у нее характер, что бы ни происходило, вести себя безукоризненно.
Я представил себе, как она сидела в кресле, переводя взгляд с Моны на меня, и бесшумно вставала, чтобы подбросить дров в камин.
Потом, с первым проблеском зари, погасила драгоценную свечу и пошла на кухню в поисках кастрюли с самой длинной ручкой. Пока мы спали, она и о кофе позаботилась.
— Где Мона?
— Она пошла одеться…
В комнату для друзей, что находится в конце коридора, окнами на пруд.
Я вспомнил о двух чемоданах из синей кожи, отнесенных туда Рэем перед поездкой к Эшбриджам.
— Как она?
— Она еще не отдает себе отчета…
Я прислушался к вою урагана, завывавшему столь же сильно, как и тогда, когда я засыпал; Изабель налила мне кофе в мою привычную чашку у нас, у каждого, было по своей чашке; моя чуть больше, так как я пью много кофе.
— Надо принести дров…
Корзина, стоявшая справа от камина, была пуста, а в камине уже догорали последние поленья.
— Я спущусь в подвал.
— Помочь тебе?
— Нет, что ты…
Понятно. Поглядывая на меня искоса, она видела, что я едва держусь на ногах с похмелья. Она всегда все знает. Какой смысл притворяться?
Я допил кофе, закурил и прошел в комнатку рядом с гостиной, которую мы называли библиотекой, потому что вдоль одной из ее стен стояли полки с книгами. Отогнув овальный ковер, я обнажил трап, и только поднимая его, спохватился, что мне нужна свеча. Все было туманно, казалось призрачным.
— Сколько остается у тебя свечей?
— Пять. Только что я поймала по транзистору Хартфорд…
Это ближайший к нам большой город.
— Большинство районов находятся в нашем положении. Всюду ведутся работы по восстановлению телефонных и электрических линий, но остаются еще уголки, куда невозможно проникнуть…
Я представил себе людей, работающих среди снежного бурана, забирающихся на обледенелые столбы. Представил себе аварийные машины, которые прокладывают путь среди слежавшегося за ночь и неперестающего валить снега.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20