— Довольно поздно. Точно сказать не могу. Я очень беспокоилась за тебя и сразу же попросила Ральфа отвезти меня домой. О, Майк... — Голос Конни сорвался, и я услышал, как она заплакала.
— Успокойся, дорогая. Сейчас я к тебе приеду.
— Да, приезжай, пожалуйста, Майк. И не заставляй меня долго ждать.
Я исполнил ее просьбу. По дороге проскочил несколько светофоров на красный свет, дважды услышал где-то сзади свистки полицейских, но добрался до дома, где жила Конни, за пятнадцать минут. Лифт не работал, и я взбежал по лестнице.
Глаза Конни все еще были красные от слез. Она бросилась ко мне, и теплый запах ее волос растопил лед в моем сердце.
— Милая моя, — проговорил я, чуть отстраняя ее от себя, чтоб рассмотреть получше.
Конни запрокинула голову и улыбнулась.
— Теперь все хорошо, Майк, — сказала она. — Ты здесь. Не знаю, с чего это я так волновалась, но была совсем не в себе.
— Должно быть, я похож на твоих братьев.
— Да. Но не только поэтому.
Я поцеловал ее нежные алые губы.
— Еще, — попросила она. — Только не в дверях. Зачем нам лишние разговоры.
Конни заперла дверь, и я поцеловал ее еще раз. Войдя в комнату, я уселся в кресло, а Конни примостилась у моих ног. Она смотрела на меня счастливыми глазами, походя скорее на ребенка, чем на взрослую женщину.
— Вчерашний вечер показался мне таким скучным, — тоскливо пролепетала она. — С тобой было бы гораздо лучше.
— Расскажи мне все.
— Да нечего, собственно, рассказывать. Пили, танцевали и играли в рулетку. Сначала Ральф выиграл больше тысячи долларов, а потом проигрался. Да, вспомнила, там еще был Антон Липсек, звал нас к себе. Прими мы его приглашение, Ральф остался бы в выигрыше.
— Антон был один?
— Да... пока был трезвым. Но потом порядочно набрался и стал приставать чуть ли не ко всем девицам подряд, так что одна даже залепила ему пощечину. Я ее понимаю. У нее под платьем не было совсем ничего. Потом он подсел к Лилиан Корбет — она тоже работает в агентстве — и принялся заливать ей что-то по-французски.
— Она тоже его отшила?
— Наверняка сделала бы это, если б понимала хоть что-нибудь по-французски. Потом ее совсем развезло, и она испортила ему костюм, но Антон только позабавился, опять перешел на английский и стал клеиться к Марион Лестер. Марион ничего против не имела.
Я тихонько перебирал пальцами шелковистые волосы Конни.
— Так Марион тоже была там?
— Да. Посмотрел бы ты, как она танцевала. Когда она начинает вертеть задом, то выглядит такой безобразной! Но Антона окрутила будь здоров, а это не так-то просто. А тут еще какой-то тип на полголовы ниже Марион схватился с Антоном из-за нее. Но потом Антон пригласил всю эту компанию к себе домой, и они согласились. Представляю себе, что там творилось.
— Ну а ты что делала?
— Мы с Ральфом еще немного потолкались возле рулетки. Я ужасно скучала, но Ральфа нельзя было оторвать от стола. В конце концов я отправилась в бар болтать с барменом. Там я просидела до тех пор, пока Ральф не проиграл всего, что до этого выиграл. Мы вернулись за стол и выпили еще по парочке коктейлей. — Неожиданно личико Конни стало каким-то испуганным. — В этот момент и появились двое новых посетителей, которые стали рассказывать о стрельбе в спортзале, о Рейни и о тебе. Один сказал, что недавно читал о тебе в газете. Мол, ты как раз годишься для такого дела. А потом они стали биться об заклад, что тебя схватят еще до рассвета.
— И кто выиграл?
— Не знаю. Я на них не смотрела. Но мне было так страшно сидеть там и слушать это все... я... я даже поплакала немножко. А Ральф решил, что это из-за его проигрыша, и стал меня утешать. Я попросила его отвезти меня домой и стала ждать твоего звонка. Но ты так и не позвонил, Майк, почему?
— Был занят, моя дорогая. Пришлось объясняться с полицией.
— Ты стрелял в него?
— Да, но только для острастки, а убил его кто-то другой.
— Майк!
Я погладил ее по голове и рассмеялся:
— Ты с Ральфом пришла в “Бовери” довольно рано. Вы видели там Клайда?
— Видели, но мне кажется, что он появился только после полуночи.
— А как он выглядел? Тебе ничего не бросилось в глаза?
Конни наморщила лоб и стала задумчиво грызть пальчик.
— Он был какой-то странный. Слишком, пожалуй, дерганый.
Да, можно его понять. Как не волноваться, если только что прикончил человека.
— А кто-нибудь еще заинтересовался разговором? Скажем, Клайд?
— Сомневаюсь, что он его слышал.
— А кто еще там был? Какие-нибудь шишки?
— Там все такие. Обычные люди в “Бовери” не ходят. Если ты ходишь в “Бовери”, значит, либо сам большая шишка, либо крутишься при них.
— Да. Я им не показался.
— Красивая девушка — самый лучший пропуск, — усмехнулась она.
— Только не говори мне, что они требуют называть пароль.
— Ну... Пароль нужен, чтобы войти в задние комнаты. Для каждой свой. В этих комнатах звуконепроницаемые стены и стальные двери...
Я взъерошил Конни волосы и заглянул в лицо:
— А не слишком ли ты много знаешь? Ведь до этого была в “Бовери” всего один раз — со мной.
— Ты сказал мне когда-то, что я умна. Забыл? Пока Ральф развлекался за рулеткой, мы с барменом немного поболтали. Он-то и рассказал мне о системе сигнализации и запасных выходах. В стенах там есть двери, которые откроются по тревоге, так что, если придет полиция, все, кому нужно, успеют удрать. Клайд лапочка, правда?
— У него все продумано до мелочей, — согласился я и легонько пнул подушку, на которой Конни сидела. — Мне пора идти, малышка.
— Ну Майк... пожалуйста... останься еще.
— Не могу. Время не ждет. Где-то в этом ужасном городе бродит парень с пистолетом в руке, и он уже наметил следующую жертву. Мне надо быть там, где это случится.
— Я понимаю... — Конни стала похожа на рассерженного котенка. — Но мне хочется тебе еще кое-что показать. Подождешь немного, милый?
— Ладно.
Конни встала, чмокнула меня в щеку и снова усадила в кресло.
— Сейчас мы выполняем заказ для фирмы, делающей нейлоновое белье. Последняя модель прибыла только сегодня, и меня будут снимать в ней для обложки журнала. А когда съемки закончатся, я смогу оставить эту штуку себе.
Конни быстро исчезла в спальне. Пока она переодевалась, я успел выкурить сигарету.
— Можешь войти, Майк! — наконец крикнула она.
Я распахнул дверь и замер. Меня бросало то в жар, то в холод.
Ее прекрасную фигурку обволакивал тонкий, как паутинка, и почти прозрачный пеньюар. Такой, какой я видел ее сейчас, не увидит никто. При съемках лампы будут освещать ее спереди, а сейчас они горели сзади И под легкой паутинкой больше ничего не было.
Конни с улыбкой повернулась ко мне и стала еще соблазнительнее.
— Я тебе нравлюсь, Майк?
Я поманил ее пальцем. Она проплыла через комнату и остановилась прямо передо мной.
— Сними... — попросил я.
Легкое движение плеч — и пеньюар оказался на полу.
— Я буду любить тебя так нежно, Майк...
— Нет.
— Почему? — Она приоткрыла рот и облизнула губы.
— У меня нет времени, — едва слышно ответил я. Угольки ее глаз вспыхнули и обожгли меня. Я взял Конни за плечи и привлек к себе, впившись в ее нежные губы. Она пощекотала меня язычком, пытаясь распалить мою страсть настолько, чтобы я остался. Но я не мог себе этого позволить. Отстранился от нее и хотел сказать пару слов на прощанье, но голос у меня совсем пропал.
Я ушел, а она осталась стоять в дверях в своем прозрачном одеянии, и на плечах ее еще виднелись следы моих пальцев.
— Ты найдешь того, кого ищешь, Майк. Ничто тебя не остановит. Ничто! — Голос ее прозвучал хрипло, но в нем явственно звучала насмешка. И уже из коридора я услышал, как она прошептала:
— Я люблю тебя, Майк. Люблю по-настоящему.
На улице опять падал снег. Ветра не было, и пушистые хлопья опускались на землю медленно, но неотвратимо, словно желали засыпать весь город. Прохожих на улице осталось совсем мало, да и те спешили к краю тротуара и оглядывались в поисках такси. Я сел в машину и включил “дворники”. У снегопада были свои плюсы: он делал машины похожими друг на друга. Если кто-то подкарауливает меня с пистолетом, ему придется потрудиться, чтобы отличить мою машину от других. Вспомнив о покушении, я опять разозлился. Мой пистолет заперт в сейфе в кабинете Пата, а пистолет у лифтера, если, конечно, он его не выбросил. Без оружия мне было неуютно. В отличие от других беспечных граждан, я не мог забыть о том, что по городу ходит убийца. Ведь этот ублюдок охотился за мной.
Дома, в ящике комода, у меня лежал еще один пистолет 38-го калибра. Он был почти такого же размера, как и тот, что ржавел сейчас в кабинете у Пата, и моя кобура отлично для него годилась.
Снегоочиститель прополз перед моим домом как раз в тот момент, когда я подъехал, и должен был вернуться не раньше чем через час, так что я без опаски оставил машину прямо на улице и вошел внутрь.
Лифта ждать не стал, поднялся по лестнице, не снимая пальто, открыл входную дверь и щелкнул выключателем. Но свет не зажегся. Тогда я ощупью стал пробираться к настольной лампе. Каким образом человек понимает, что он в комнате не один? Какое смутное ощущение рождает у вас чувство опасности и заставляет действовать с быстротой зверя? Мои пальцы уже нащупали ножку лампы, когда я почуял нависшую надо мной угрозу.
Зарычав, я схватил лампу и изо всех сил швырнул ее в темноту. Она с грохотом ударилась о стену. В тот же миг раздался выстрел.
В неимоверном прыжке я кинулся на противника. Мне удалось поймать его за ноги. Он оказался легче меня и упал на колени. Но уже в следующий момент я заработал мощный удар в челюсть. Уворачиваясь от его кулаков, я случайно наткнулся на стол и опрокинул его. На пол с шумом полетели ваза и графин с коньяком. В соседней комнате послышались голоса. Я протянул руку и ухватил своего противника за куртку, но он оказался сильнее и, вырвавшись, опять двинул меня в зубы. Мне оставалось только защищаться. Как же я проклинал пальто, стеснявшее мои движения. Новым ударом убийце удалось свалить меня на пол.
Правда, в следующую секунду я вскочил на ноги, но запутался в шнуре настольной лампы и опять оказался на полу. Мне показалось, что мой противник замешкался и не знает, продолжать драку или смыться. В этот миг раздался стук в дверь и чей-то громкий голос. Это спасло меня. Неизвестный предпочел ретироваться, предварительно нанеся еще один сокрушительный удар по моей многострадальной голове. Что было потом, не помню. Потерял сознание...
У мужчины, склонившегося надо мной, было серьезное круглое лицо, а губы как-то странно шевелились. Это было смешно, поэтому я расхохотался, а он как будто стал еще серьезнее. Так продолжалось некоторое время, и лишь потом я сообразил, что мужчина со мной разговаривает. Он несколько раз спросил, как меня зовут и какой у нас сегодня день недели. Наконец я понял, чего он от меня добивается, перестал смеяться и ответил. Он тоже улыбнулся.
— Все в порядке, — заявил он. — Поначалу мне казалось, что дело обстоит гораздо хуже. — Он повернулся, обращаясь к кому-то, кого я не видел:
— Легкое сотрясение мозга и ничего больше.
В ответ на это я услышал сожаление, что мне не сломали шею. Я узнал этот голос. Он принадлежал прокурору. Импозантно засунув руки в карманы, он пытался произвести достойное впечатление. Я с трудом приподнялся и сразу же почувствовал в затылке страшную боль. Присутствующие стали расходиться. Маленький круглолицый человечек с черной докторской сумкой, две кудрявые девицы, швейцар, еще мужчина и женщина, немного напуганные... Остались детективы: один в новенькой морской форме, двое других в штатском, с сигарами в зубах. И конечно же прокурор. Мой друг Пат сидел в углу на единственном стуле, у которого еще остались ножки.
Прокурор сунул мне под нос два бесформенных свинцовых кусочка.
— Эти пули мы извлекли из стены, — набросился он на меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26