На руках у него были наручники.
Судья взглянул на его руки и осведомился:
— Разве необходимо было доставлять его в суд в таком виде?
— Да, — ответил Брадлей, — он принес нам немало хлопот.
Арестованный взглянул на Брадлея и злобно нахмурился.
Был оглашен обвинительный акт. Смиз обвинялся в предумышленном убийстве: в ночь на четырнадцатое число Смиз застрелил из револьвера Гарри Бендона. Убийство произошло на Федлоу-стрит.
— У обвиняемого имеется адвокат? — спросил судья.
— Нет, — ответил Брадлей. — Я ходатайствую сегодня лишь о том, чтобы вы постановили оставить до следующей пятницы Смиза под следствием.
Обвиняемый развалился поудобнее на скамье.
— Попались вы мне в руки, Брадлей, я вам сверну шею, — прорычал он. Затем его слова перешли в нечленораздельное бормотанье.
Судебное разбирательство длилось недолго, и Смиза снова отвели в камеру.
— Разве этот заключенный не был подвергнут медицинскому осмотру? — удивился судья. — Его поведение показалось мне странным.
— Насколько мне известно, врачи осматривали его, — ответил Брадлей. — Он очень страдает от отсутствия наркотиков. И это является причиной всех наших неприятностей с ним.
Судья озабоченно покачал головой.
— За последнее время неимоверно возросло число преступников, подверженных действию наркотиков. Передо мной прошло огромное количество кокаинистов и морфинистов. Откуда они ухитряются добывать эти вещества? Раньше наркотики имели распространение среди ограниченного круга. Мне никогда не приходилось слышать о том, чтобы наркотики употреблялись в слоях общества, к которым следует причислить и Смиза.
— Это добро теперь систематически распространяется по стране, — ответил Брадлей. И тут же вскочил Дурзер.
— Я надеюсь, что это отвратительное дело нисколько не повлияет на ваше отношение к делу Анн Перрмен. которое нам предстоит сейчас заслушать.
— Я вовсе не намеревался связывать эта дела, — возразил Брадлей.
Адвокат однако не удовлетворился ответом Брадлея.
— То, что дело Смиза было заслушано до дела Перрмен и что речь шла о распространении наркотических веществ, не могло не создать неблагоприятной обстановки для моей доверительницы. Я ведь не знаю, в чем заблагорассудится полиции обвинить мисс Перрмен…
Кто-то дотронулся до его руки. Это был Мак-Гилл, незаметно вошедший в зал суда и занявший место рядом с адвокатом. Брадлей заметил его появление.
— Оставьте. Пусть пока дело идет своим чередом, — шепнул Дурзеру Мак-Гилл. Затем, заметив, что судья о чем-то совещается с секретарем и Брадлеем, он поинтересовался: — Каковы намерения Брадлея?
— Если ему на самом деле удалось обнаружить тайник в автомобиле, то он возбудит против нее обвинение в незаконном хранении ядов.
— А они действительно обнаружили кокаин?
— Мне известно, что именно Брадлей осматривал машину и только.
Лицо Марка вытянулось.
— И какое наказание грозит ей?
— Три месяца заключения, а, может быть, и шесть месяцев. Ведь она везла кокаин?
Мак-Гилл утвердительно кивнул головой.
— Но она не знала об этом…
Дурзер недоверчиво улыбнулся.
— Вы хотите меня уверить, что она не знала, какой груз везет?
— Она ничего не знала о тайнике в автомобиле.
Судья прервал их беседу.
— Анн Мэри Перрмен!
Анн вошла в зал, кивком головы приветствовала Мак-Гилла и, улыбаясь, опустилась на скамью. Брадлей ранее видел эту улыбку на лице Ронни. С таким высокомерным выражением, с той же улыбкой опустился на скамью подсудимых ее брат…
— Итак, мистер Брадлей? — И по-прежнему улыбаясь девушка обратилась к сыщику. — Наконец-то вам удалось осуществить свои намерения и посадить меня на эту скамью. Я полагаю, что для вас это был самый счастливый день в вашей жизни!
Брадлей не хотел верить своим ушам.
— Вы имеете право разговаривать только со мной, — прервал ее судья.
Девушка презрительно рассмеялась.
— Здравствуйте, господин судья! А я-то полагала, что мне здесь будет предоставлена возможность кое-что сказать…
Секретарь взглянул на лежащий перед ним листок бумаги и заговорил:
— Вы обвиняетесь в том, что ехали минувшей ночью на автомобиле, превысив предельную, разрешенную законом скорость. Признаете ли вы себя виновной?
Судья перебил его:
— Сегодня утром говорилось о том, что поступит и второе, более значительное обвинение. Почему вы не оглашаете его?
К удивлению Мак-Гилла Брадлей покачал головой:
— Обвинение пока ограничится этим. Нам не удалось обнаружить ничего, что могло бы послужить уликой.
Анн первая пришла в себя от охватившего всех изумления.
— Неужели вы хотите быть милостивым ко мне? Я ненавижу вас! — воскликнула она.
Судья попытался призвать ее к молчанию, но это ему не удалось. Анн почувствовала себя хозяином положения: она знала, что Брадлей утаивает правду! Он лгал ради нее, и эта ложь предавала его в ее руки — эта мысль наполнила ее удовлетворением. В ней жило сейчас единственное желание — уничтожить его, обратить в прах, сделать с ним то же, что он сделал с Ронни…
Анн перестала отдавать себе отчет в опасности, которой она подвергалась, она забыла о Марке. Все ее мысли были заняты Брадлеем.
— Мой милый друг инспектор Брадлей неожиданно воспылал желанием помочь мне! А ведь это он меня посадил за решетку…
Дурзер испуганно пытался успокоить ее:
— Мисс Перрмен было бы лучше, быть может, если…
Но она движением руки заставила его замолчать.
— Инспектор Брадлей всегда был очень мил и любезен по отношению ко мне. — Ее голос звучал все громче и громче. — Он неоднократно пытался воздействовать на меня, воспитывать… Мы встречались с ним в ресторанах, Я даже танцевала с ним, не так ли, инспектор? Он влюблен в меня. Он сказал мне, что ради меня готов на все!
Брадлей окаменел; его лицо превратилось в маску.
— Замолчите, — раздраженно потребовал судья, но она не слушала его.
— Я не замолчу! — продолжала бушевать девушка. — Если он мог ходить за мной по пятам, бросать на меня влюбленные взгляды, а затем использовал первый удобный случай для того, чтобы запрятать в тюрьму, то я вправе сказать все, что думаю об этом. Брадлей осматривал мой автомобиль! Он говорит, что ничего не обнаружил в нем. Он лжет! Он обнаружил в нем дюжину пакетов сахарина.
— Да успокойтесь же наконец! — молил Дурзер.
Но Анн уже не владела собой:
— Я везла сахарин. Я везла контрабанду. Он знает об этом, и все же он выступает перед судом и лжет, лжет! Он воображает, что я из благодарности брошусь ему на шею, но нет, он ошибается. Я покажу всем, что он на самом деле представляет собой. Он сыщик, уничтожающий улики, потому что влюблен в женщину, которую должен преследовать!
Негодование захлестнуло ее, она больше не могла произнести ни слова.
— Когда, вы, наконец, успокоитесь? — сказал разгневанный и выведенный из терпения судья.
— Я сказала все, что хотела сказать…
Дурзер приподнялся со своего места и взглянул на девушку.
— Вы сошли с ума? Или вы не понимаете, что натворили?
— Я не стану обращать внимания на вашу болтовню, — заявил судья. — Против вас поступило лишь обвинение в нарушении правил езды. Вы признаете себя виновной?
— Мы признаем себя виновными, — поспешил ответить за нее Дурзер.
— Вот и отлично. Приговариваю вас к уплате штрафа в двадцать фунтов. Судебные издержки накладываются на вас. И, помимо того, вы лишаетесь шоферских прав сроком на один год.
Анн едва держалась на ногах. Ухватившись за перила, она спросила вполголоса:
— Я могу теперь уйти? Я свободна?
Стражница кивнула ей головой. Прежде чем пройти в камеру за вещами, Анн поздоровалась за руку с Марком.
— Зачем натворила она все это? — спросил шепотом Марк у адвоката. Но Дурзер не был расположен продолжать беседу на эту тему.
— Пойдемте со мной, вы заплатите штраф, — сказал он, уклонившись от ответа.
Дело Анн было последним в списке дел, назначенных к слушанию в это утро, и зал опустел. Лишь судья задержался, собирая в портфель свои бумаги. Он подозвал Брадлея.
— Это был совершенно невероятный взрыв ярости, — сказал он ему.
— Да, — безразлично ответил Брадлей. Он чувствовал себя совершенно уничтоженным.
— Это первый случай за всю мою долголетнюю практику. Я никогда не слышал, чтобы обвиняемая уличала арестовавшего ее сыщика в том, что он влюблен в нее.
Разыгравшаяся история угнетала детектива.
— Я предпочел бы, чтобы слова ее оказались ложью, — проворчал он.
— А она очень хороша! — улыбнулся судья. — И с ее стороны было очень неразумно выступать таким образом.
Брадлей остался один в зале. Он попытался собраться с мыслями.
Вскоре Анн вернулась в зал. Она увидела его, на минуту застыла в нерешительности, размышляя, не следует ли ей попытаться избежать встречи, а затем решительно направилась к дверям.
— Скажите, выход здесь? — спросила она, не подымая глаз.
— Да, — коротко ответил он. Тон его граничил почти с грубостью. Он прислонился к двери.
— Вы не хотите пропустить меня?
Его взгляд, полный упрека, застыл на ней.
— Я никогда не предполагал, что вы проявите столько коварства, — просто заметил он.
— Вы позволите мне пройти?
— Прошу! — и он отворил дверь. — Я надеюсь, вы знаете, куда ведет этот путь?
Снова проснулся в ней дух противоречия:
— Вниз, по наклонной плоскости. Это путь, по которому вы хотели пустить Ронни и меня, — с горечью заметила она.
— Последними словами Ронни было: «Слава Богу, что моя сестра не знает этого Мак-Гилла…»
Она бросила на него злой взгляд.
— Это что, новый вымысел? Вроде истории с потайными ящиками в моей машине? Вам следовало бы писать романы.
— Хотите сказать — обман? Обман заключается лишь в том, что я скрыл ваши пакетики!
— Это было очень благородно с вашей стороны, — насмешливо заметила она. — Надеюсь, вы теперь лишитесь своего места?
— Вряд ли, — ответил он, заставив себя улыбнуться. — Даже если бы мое начальство узнало о том, что я обнаружил в вашей машине кокаин…
— Это гнусная ложь. Там не было кокаина!
— Вы пустились на отвратительное дело, — теперь голос Брадлея звучал строго и серьезно, — сегодня утром перед лицом суда предстал человек, обвинявшийся в убийстве. Он морфинист — жертва Мак-Гилла. И вы одно из лиц, при помощи которых Мак-Гилл снабжает их этой отравой!
Она побледнела, как полотно.
— Вы презренный лгун! — воскликнула она. — Я никогда не распространяла подобных вещей. Я делаю все, что делал Ронни…
— В этом вы правы: и он распространял наркотики, контрабандно ввозившиеся в страну Мак-Гиллом и Ли Джозефом!
— Вы оскверняете память мертвого человека, которого вы же и убили! — в гневе воскликнула девушка.
— Как вы неразумны! — печально заметил Брадлей. — Сегодня вы попытались обесчестить меня, газеты подхватят ваши измышления. «Сыщик, влюбленный в преступницу» — ведь для них это сенсация!
Она рассмеялась, но в смехе ее звучала горечь.
— Я хочу верить, что вы действительно денно и нощно думаете обо мне. Что вы мучаетесь при мысли обо мне, ваше сердце разрывается от любовной тоски!
Итак, ее желание исполнилось, и сознание этого наполняло ее удовлетворением.
— Еще раз повторю: я ненавижу вас и ваше ремесло! Вы живете за счет несчастья обездоленных. Вы строите свою карьеру на горе окружающих!
Она уловила на лице Брадлея улыбку, и это еще больше распалило ее гнев.
— И вы осмеливаетесь смеяться над этим?
— Покиньте зал суда, — сказал он. — На улице вы увидите полицейского, который регулирует движение. Он заботится о том, чтобы вас не сбила машина. А сыщики заботятся, чтобы вас не ограбили и не убили. Если бы нас не было, то среди подонков нашлись бы типы, которые отправили бы вас на тот свет из-за десятифунтовой бумажки. Они не остановятся перед тем, чтобы отрубить вам пальцы, лишь бы овладеть вашими кольцами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30