- Alles van die beste <Прощайте. Всего
наилучшего. (африкаанс)>
Он отошел в сторону и поднял руку, защищая глаза.
Пилот поудобнее устроился в кресле, застегнул ремень, поставил ноги
на педали управления. Проверил, зафиксированы ли тормоза на колесах,
опустил вниз рычаг шага винта, включил подачу топлива и нажал на стартер.
Убедившись, что мотор работает нормально, он отключил фиксатор винта и
мягко повернул дроссель. За окнами кабины начали медленно вращаться
длинные лопасти, и пилот взглянул на зажужжавший хвостовой винт. Он
откинулся на спинку кресла и стал наблюдать за тем, как стрелка индикатора
оборотов подползла к цифре 200. Как только она ее прошла, пилот отпустил
тормоз, державший колеса, и медленно, но уверенно потянул на себя рычаг.
Лопасти винта над его головой выпрямились и врезались в воздух. Еще
поворот дросселя, и машина плавно поднялась. На высоте примерно 30 метров
пилот одновременно нажал на левую педаль и взял ручку на себя.
Вертолет повернул на восток и, набирая скорость и высоту, отправился
в обратный путь вдоль лунной дорожки.
На земле человек долго наблюдал за тем, как улетел вертолет и вместе
с ним - алмазы стоимостью порядка 100 тыс. Фунтов стерлингов. Алмазы,
которые его люди выкрали из раскопов за последний месяц и которые
красовались на их высунутых языках, когда он, стоя у зубоврачебного
кресла, грубо спрашивал, что и где у них болит.
Продолжая говорить о зубах, он брал камни и изучал их при свете
лампы, шепотом произнося цифры: 50, 75, 100. Люди всегда соглашались,
брали деньги, прятали их и выходили из кабинета с завернутыми в бумажку
таблетками аспирина в качестве алиби. Они не могли не согласиться.
Аборигенам нечего было и надеяться вынести алмазы за пределы копей. Если
же у шахтеров все же возникала необходимость повидаться с родственниками
или проводить их в последний путь - а случалось это не чаще одного раза в
год - то им предстояло пройти целую процедуру, включавшую и рентген, и
касторовое масло. И если попадались с алмазами, то их ожидало очень
печальное будущее. Гораздо проще было пожаловаться на зубную боль и
подгадать так, чтобы попасть к врачу именно в тот день, когда дежурил
"Он". Ведь бумажные-то деньги на рентгене не видны.
Человек вывел мотоцикл на узкую тропинку, сел на него, и покатил к
холмам, где была граница Сьерра-Леоне. Сейчас их уже можно было различить.
Чтобы добраться до хижины Сюзи времени у него было действительно в обрез.
При мысли о том, что после изнурительной ночи ему еще придется заниматься
с ней любовью, его передернуло. Но деваться некуда. Деньги не могли бы
обеспечить ему алиби так, как могла она. Ей нужно было его белое тело. А
потом - еще десять миль до клуба, где за завтраком его встретят соленые
шутки приятелей.
"Ну, как? Хорошо повкалывал, Док?"
"Говорят, что такой пары буферов, как у нее, во всей округе не
найдешь!"
"Слушай, Док, чего это происходит с тобой в полнолуние?"
Но каждые сто тысяч фунтов означали, что в его арендованном в одном
из лондонских банков сейфе появится еще одна тысяча. Красивенькими
хрустящими пятерками. Игра, ей богу, стоила свеч. Но играть осталось
недолго. Ей-ей, недолго. На двадцати тысячах он остановится. А потом?..
Преисполненный мыслями, человек на мотоцикле на предельной скорости
мчался по равнине прочь от куста терновника, где начиналась крупнейшая в
мире контрабандная операция, сеть которой кончалась в пяти тысячах миль
отсюда, где бриллианты ложились в роскошные бархатные футляры.
2. КРАСОТА КАМНЯ
- Не засовывай, а вворачивай, - нетерпеливо сказал М.
Отметив в уме необходимость поведать начальнику штаба о том, какие
выражения М. использует в разговоре с подчиненным, Джеймс Бонд вновь
поднял со стола монокль, каким пользуются ювелиры, и на этот раз ему
удалось-таки надежно укрепить его в правом глазу.
Хотя на дворе был июль, и комната была вся залита солнцем, М. еще
включил настольную лампу и направил ее так, что свет падал прямо в лицо
Бонду. Бонд взял ограненный прозрачный камень и поднес его к лампе. Он
вертел его в пальцах, и смотрел, как от камня отражались все цвета радуги,
пока глаза не устали от блеска.
Он вынул монокль и стал думать, что бы такое умное сказать. М.
вопросительно посмотрел на него.
- Хороший камень?
- Отличный, - сказал Бонд. - Наверное, стоит кучу денег.
- Да. Несколько фунтов за огранку, - сухо сказал М. - Это кварц. Ну,
что ж, попробуем еще раз.
Он заглянул в лежавший перед ним на столе список, выбрал один из
пакетиков, сверил проставленный на нем номер со списком, развернул пакетик
и толкнул его через стол Бонду.
Тот положил кварц в предыдущий пакетик и взял следующий образец.
- Вам-то легко, сэр, - Улыбнулся он М. - У вас шпаргалка есть.
Он опять взял монокль и посмотрел на бриллиант (если это был
действительно бриллиант) под светом лампы.
- Вот сейчас, - подумал он, - сомнений нет.
Этот камень также имел тридцать две грани в верхней сфере и двадцать
четыре - в нижней, он весил тоже примерно двадцать карат, но у того, что
Бонд держал сейчас в руке было сердечко из бело-голубого пламени, а
бесконечные лучи исходили из него и переливались миллионами игл, впиваясь
в глаз. Левой рукой Бонд взял кусочек кварца и поднес к бриллианту.
Оказалось, что это был просто безжизненный осколок, выглядевший просто
тусклым рядом с ослепительной прозрачностью алмаза, а цвета радуги,
которые Бонд видел несколько минут назад, сейчас казались низкопробными и
грязноватыми.
Бонд положил кварц на место и стал вновь рассматривать бриллиант. Ему
становилась понятной та страсть, которую веками возбуждали в людях
бриллианты, то, почти плотское, наслаждение, которое испытывали те, кто
работал с ними, занимался их огранкой и торговал ими. Это была власть
красоты столь первозданной, что в ней чувствовалась какая-то своя истина,
божественная сила, перед которой все материальное, как тот кусочек,
обращалось в прах. За эти несколько минут Бонд проникся мистикой
бриллиантов и понял: он никогда не забудет того, что открылось ему столь
неожиданно в сердце этого камня.
Он положил камень обратно в пакетик и снял монокль. Подняв глаза на
внимательно наблюдающего за ним М., он произнес:
- Да. Я все понял.
М. откинулся в кресле.
- Именно об этом говорил мне Джекоби, когда мы с ним на днях обедали
в "Даймонд корпорейшн", - сказал он. - Он сказал, что для того, чтобы
всерьез заняться бриллиантами, я должен прежде всего понять глубинную суть
этого. Причем, речь идет не о миллионных прибылях, не о ценности
бриллиантов как средства борьбы с инфляцией, не о сентиментальных
рассуждениях по поводу обручальных колец с бриллиантами или прочей ерунде.
Он сказал, что надо почувствовать к бриллиантам страсть. И он показал мне
то, что я сейчас показываю тебе. И, - одними губами улыбнулся М., - если
это доставит тебе удовольствие, могу сообщить, что я тоже купился на
кварце.
Бонд сидел не шевелясь и молчал.
- Теперь давай просмотрим все остальные, - сказал М. Он показал рукой
на кипу лежащих перед ним пакетиков. - Я попросил одолжить нам несколько
образцов, и они не возражали. Прислали это все сегодня утром мне домой.
М. заглянул в список, открыл очередной пакетик и переправил его
Бонду.
- Тот экземпляр, который ты только что рассматривал - это лучший,
один из "голубой воды" бриллиантов.
Он показал на лежащий перед Бондом большой алмаз.
- А вот это - "топ кристалл", десять карат, продолговатый. Камень
высокого качества, но стоит в два раза меньше "голубого". Посмотри - и
увидишь, что он с желтизной. Следующий - "Кейп" - коричневатый. Так, по
крайней мере, утверждает Джекоби, но будь я проклят, если сам смог бы это
определить. По-моему, кроме экспертов этого вообще никто не заметит.
Бонд послушно взял "Топ кристалл", а потом, в течение четверти часа
М. демонстрировал ему все разновидности бриллиантов вплоть до удивительных
камней-самоцветов: красных, синих, розовых, желтых, зеленых и фиолетовых.
Наконец, М. придвинул к Бонду сверток с камнями меньшего размера, с
изъянами формы или цвета, с маркировкой "Промышленные алмазы". Те, что не
имеют "красоты камня", как они это называют. Их используют в инструментах
и тому подобное. Однако не стоит относиться к ним пренебрежительно. В
прошлом году американцы закупили их на пять миллионов фунтов, и это только
один из рынков сбыта. Бронстин рассказывал, что с помощью именно таких
алмазов был прорыт туннель через Сен-Готару. Маленькие кристаллы нужны для
бормашин, которыми дантисты сверлят нам всем зубы. Алмазы - самое прочное
вещество на свете. Они - вечны.
М. вынул изо рта трубку и стал набивать ее.
- Теперь ты знаешь об алмазах столько же, сколько и я.
Удобно устроившись в кресле, Бонд окинул взглядом бумажные пакетики и
сверкающие камешки, рассыпанные по красной коже, покрывавшей крышку стола
М. Он думал о том, каким боком это все касается лично его.
Чиркнула спичка. Бонд, наблюдая за тем, как М. долго раскуривал
трубку, прятал в карман пиджака спичечный коробок и принимал в кресле
любимую позу для размышлений.
Бонд посмотрел на часы: 11.30. Он с удовольствием вспомнил о том, что
когда час назад в его кабинете зазвонил красный телефон, весь стол был
завален неразобранными совершенно секретными досье, от которых он с
радостью убежал. Он был уже почти уверен, что возвращаться к ним ему не
придется. В ответ на вопрос Бонда, зачем его вызывают, начальник штаба
сказал:
- Думаю, речь пойдет о задании. Шеф приказал не переводить ему до
обеда никаких телефонных звонков, а на два часа тебе уже организована
встреча в Скотланд Ярде. Так что держись.
Тогда Бонд взял пальто и вышел в приемную, где его секретарша
регистрировала еще одну, только что поступившую толстую пачку документов с
пометками "срочно".
Когда она подняла голову, Бонд сказал:
- М. вызывает. Билл говорит, что, похоже, мне будет чем заняться. Так
что не удастся тебе взвалить на меня и это. По мне вообще все это надо
отправить в "Дейли экспресс".
Он ухмыльнулся:
- Кстати, Лил, ведь этот Сэфтон Делмар твой приятель? Уверен, что ему
эти бумажки очень даже пригодились бы.
Секретарша выразительно посмотрела на него.
- У тебя галстук мятый, - холодной сказала она. - И вообще я его
почти не знаю.
Она вновь склонилась над столом, а Бонд, выйдя из комнаты и шагая по
коридору, еще раз подумал, как хорошо иметь красивую секретаршу.
М. скрипнул креслом, и Бонд взглянул на сидящего по другую сторону
стола человека, к которому он был сильно привязан и которому был до конца
предан и послушен.
Серые глаза этого человека пристально изучали его. М. вынул изо рта
трубку.
- Сколько времени прошло с твоих последних каникул по Франции?
- Две недели, сэр.
- Отдохнул хорошо?
- Неплохо, сэр. Правда к концу стало уже надоедать.
М. никак на это не отреагировал.
- Я просмотрел твое досье. Оценки по стрельбе - очень высокие. Борьба
без оружия - удовлетворительно. Здоровье - отличное. - М. помолчал. - Дело
в том, - произнес он голосом, лишенным всяких эмоций, - что у меня для
тебя есть трудное задание. Я хотел увериться в том, что ты еще способен о
себе позаботиться (сам за себя постоять).
- Конечно, сэр. - Бонд почувствовал себя слегка уязвленным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
наилучшего. (африкаанс)>
Он отошел в сторону и поднял руку, защищая глаза.
Пилот поудобнее устроился в кресле, застегнул ремень, поставил ноги
на педали управления. Проверил, зафиксированы ли тормоза на колесах,
опустил вниз рычаг шага винта, включил подачу топлива и нажал на стартер.
Убедившись, что мотор работает нормально, он отключил фиксатор винта и
мягко повернул дроссель. За окнами кабины начали медленно вращаться
длинные лопасти, и пилот взглянул на зажужжавший хвостовой винт. Он
откинулся на спинку кресла и стал наблюдать за тем, как стрелка индикатора
оборотов подползла к цифре 200. Как только она ее прошла, пилот отпустил
тормоз, державший колеса, и медленно, но уверенно потянул на себя рычаг.
Лопасти винта над его головой выпрямились и врезались в воздух. Еще
поворот дросселя, и машина плавно поднялась. На высоте примерно 30 метров
пилот одновременно нажал на левую педаль и взял ручку на себя.
Вертолет повернул на восток и, набирая скорость и высоту, отправился
в обратный путь вдоль лунной дорожки.
На земле человек долго наблюдал за тем, как улетел вертолет и вместе
с ним - алмазы стоимостью порядка 100 тыс. Фунтов стерлингов. Алмазы,
которые его люди выкрали из раскопов за последний месяц и которые
красовались на их высунутых языках, когда он, стоя у зубоврачебного
кресла, грубо спрашивал, что и где у них болит.
Продолжая говорить о зубах, он брал камни и изучал их при свете
лампы, шепотом произнося цифры: 50, 75, 100. Люди всегда соглашались,
брали деньги, прятали их и выходили из кабинета с завернутыми в бумажку
таблетками аспирина в качестве алиби. Они не могли не согласиться.
Аборигенам нечего было и надеяться вынести алмазы за пределы копей. Если
же у шахтеров все же возникала необходимость повидаться с родственниками
или проводить их в последний путь - а случалось это не чаще одного раза в
год - то им предстояло пройти целую процедуру, включавшую и рентген, и
касторовое масло. И если попадались с алмазами, то их ожидало очень
печальное будущее. Гораздо проще было пожаловаться на зубную боль и
подгадать так, чтобы попасть к врачу именно в тот день, когда дежурил
"Он". Ведь бумажные-то деньги на рентгене не видны.
Человек вывел мотоцикл на узкую тропинку, сел на него, и покатил к
холмам, где была граница Сьерра-Леоне. Сейчас их уже можно было различить.
Чтобы добраться до хижины Сюзи времени у него было действительно в обрез.
При мысли о том, что после изнурительной ночи ему еще придется заниматься
с ней любовью, его передернуло. Но деваться некуда. Деньги не могли бы
обеспечить ему алиби так, как могла она. Ей нужно было его белое тело. А
потом - еще десять миль до клуба, где за завтраком его встретят соленые
шутки приятелей.
"Ну, как? Хорошо повкалывал, Док?"
"Говорят, что такой пары буферов, как у нее, во всей округе не
найдешь!"
"Слушай, Док, чего это происходит с тобой в полнолуние?"
Но каждые сто тысяч фунтов означали, что в его арендованном в одном
из лондонских банков сейфе появится еще одна тысяча. Красивенькими
хрустящими пятерками. Игра, ей богу, стоила свеч. Но играть осталось
недолго. Ей-ей, недолго. На двадцати тысячах он остановится. А потом?..
Преисполненный мыслями, человек на мотоцикле на предельной скорости
мчался по равнине прочь от куста терновника, где начиналась крупнейшая в
мире контрабандная операция, сеть которой кончалась в пяти тысячах миль
отсюда, где бриллианты ложились в роскошные бархатные футляры.
2. КРАСОТА КАМНЯ
- Не засовывай, а вворачивай, - нетерпеливо сказал М.
Отметив в уме необходимость поведать начальнику штаба о том, какие
выражения М. использует в разговоре с подчиненным, Джеймс Бонд вновь
поднял со стола монокль, каким пользуются ювелиры, и на этот раз ему
удалось-таки надежно укрепить его в правом глазу.
Хотя на дворе был июль, и комната была вся залита солнцем, М. еще
включил настольную лампу и направил ее так, что свет падал прямо в лицо
Бонду. Бонд взял ограненный прозрачный камень и поднес его к лампе. Он
вертел его в пальцах, и смотрел, как от камня отражались все цвета радуги,
пока глаза не устали от блеска.
Он вынул монокль и стал думать, что бы такое умное сказать. М.
вопросительно посмотрел на него.
- Хороший камень?
- Отличный, - сказал Бонд. - Наверное, стоит кучу денег.
- Да. Несколько фунтов за огранку, - сухо сказал М. - Это кварц. Ну,
что ж, попробуем еще раз.
Он заглянул в лежавший перед ним на столе список, выбрал один из
пакетиков, сверил проставленный на нем номер со списком, развернул пакетик
и толкнул его через стол Бонду.
Тот положил кварц в предыдущий пакетик и взял следующий образец.
- Вам-то легко, сэр, - Улыбнулся он М. - У вас шпаргалка есть.
Он опять взял монокль и посмотрел на бриллиант (если это был
действительно бриллиант) под светом лампы.
- Вот сейчас, - подумал он, - сомнений нет.
Этот камень также имел тридцать две грани в верхней сфере и двадцать
четыре - в нижней, он весил тоже примерно двадцать карат, но у того, что
Бонд держал сейчас в руке было сердечко из бело-голубого пламени, а
бесконечные лучи исходили из него и переливались миллионами игл, впиваясь
в глаз. Левой рукой Бонд взял кусочек кварца и поднес к бриллианту.
Оказалось, что это был просто безжизненный осколок, выглядевший просто
тусклым рядом с ослепительной прозрачностью алмаза, а цвета радуги,
которые Бонд видел несколько минут назад, сейчас казались низкопробными и
грязноватыми.
Бонд положил кварц на место и стал вновь рассматривать бриллиант. Ему
становилась понятной та страсть, которую веками возбуждали в людях
бриллианты, то, почти плотское, наслаждение, которое испытывали те, кто
работал с ними, занимался их огранкой и торговал ими. Это была власть
красоты столь первозданной, что в ней чувствовалась какая-то своя истина,
божественная сила, перед которой все материальное, как тот кусочек,
обращалось в прах. За эти несколько минут Бонд проникся мистикой
бриллиантов и понял: он никогда не забудет того, что открылось ему столь
неожиданно в сердце этого камня.
Он положил камень обратно в пакетик и снял монокль. Подняв глаза на
внимательно наблюдающего за ним М., он произнес:
- Да. Я все понял.
М. откинулся в кресле.
- Именно об этом говорил мне Джекоби, когда мы с ним на днях обедали
в "Даймонд корпорейшн", - сказал он. - Он сказал, что для того, чтобы
всерьез заняться бриллиантами, я должен прежде всего понять глубинную суть
этого. Причем, речь идет не о миллионных прибылях, не о ценности
бриллиантов как средства борьбы с инфляцией, не о сентиментальных
рассуждениях по поводу обручальных колец с бриллиантами или прочей ерунде.
Он сказал, что надо почувствовать к бриллиантам страсть. И он показал мне
то, что я сейчас показываю тебе. И, - одними губами улыбнулся М., - если
это доставит тебе удовольствие, могу сообщить, что я тоже купился на
кварце.
Бонд сидел не шевелясь и молчал.
- Теперь давай просмотрим все остальные, - сказал М. Он показал рукой
на кипу лежащих перед ним пакетиков. - Я попросил одолжить нам несколько
образцов, и они не возражали. Прислали это все сегодня утром мне домой.
М. заглянул в список, открыл очередной пакетик и переправил его
Бонду.
- Тот экземпляр, который ты только что рассматривал - это лучший,
один из "голубой воды" бриллиантов.
Он показал на лежащий перед Бондом большой алмаз.
- А вот это - "топ кристалл", десять карат, продолговатый. Камень
высокого качества, но стоит в два раза меньше "голубого". Посмотри - и
увидишь, что он с желтизной. Следующий - "Кейп" - коричневатый. Так, по
крайней мере, утверждает Джекоби, но будь я проклят, если сам смог бы это
определить. По-моему, кроме экспертов этого вообще никто не заметит.
Бонд послушно взял "Топ кристалл", а потом, в течение четверти часа
М. демонстрировал ему все разновидности бриллиантов вплоть до удивительных
камней-самоцветов: красных, синих, розовых, желтых, зеленых и фиолетовых.
Наконец, М. придвинул к Бонду сверток с камнями меньшего размера, с
изъянами формы или цвета, с маркировкой "Промышленные алмазы". Те, что не
имеют "красоты камня", как они это называют. Их используют в инструментах
и тому подобное. Однако не стоит относиться к ним пренебрежительно. В
прошлом году американцы закупили их на пять миллионов фунтов, и это только
один из рынков сбыта. Бронстин рассказывал, что с помощью именно таких
алмазов был прорыт туннель через Сен-Готару. Маленькие кристаллы нужны для
бормашин, которыми дантисты сверлят нам всем зубы. Алмазы - самое прочное
вещество на свете. Они - вечны.
М. вынул изо рта трубку и стал набивать ее.
- Теперь ты знаешь об алмазах столько же, сколько и я.
Удобно устроившись в кресле, Бонд окинул взглядом бумажные пакетики и
сверкающие камешки, рассыпанные по красной коже, покрывавшей крышку стола
М. Он думал о том, каким боком это все касается лично его.
Чиркнула спичка. Бонд, наблюдая за тем, как М. долго раскуривал
трубку, прятал в карман пиджака спичечный коробок и принимал в кресле
любимую позу для размышлений.
Бонд посмотрел на часы: 11.30. Он с удовольствием вспомнил о том, что
когда час назад в его кабинете зазвонил красный телефон, весь стол был
завален неразобранными совершенно секретными досье, от которых он с
радостью убежал. Он был уже почти уверен, что возвращаться к ним ему не
придется. В ответ на вопрос Бонда, зачем его вызывают, начальник штаба
сказал:
- Думаю, речь пойдет о задании. Шеф приказал не переводить ему до
обеда никаких телефонных звонков, а на два часа тебе уже организована
встреча в Скотланд Ярде. Так что держись.
Тогда Бонд взял пальто и вышел в приемную, где его секретарша
регистрировала еще одну, только что поступившую толстую пачку документов с
пометками "срочно".
Когда она подняла голову, Бонд сказал:
- М. вызывает. Билл говорит, что, похоже, мне будет чем заняться. Так
что не удастся тебе взвалить на меня и это. По мне вообще все это надо
отправить в "Дейли экспресс".
Он ухмыльнулся:
- Кстати, Лил, ведь этот Сэфтон Делмар твой приятель? Уверен, что ему
эти бумажки очень даже пригодились бы.
Секретарша выразительно посмотрела на него.
- У тебя галстук мятый, - холодной сказала она. - И вообще я его
почти не знаю.
Она вновь склонилась над столом, а Бонд, выйдя из комнаты и шагая по
коридору, еще раз подумал, как хорошо иметь красивую секретаршу.
М. скрипнул креслом, и Бонд взглянул на сидящего по другую сторону
стола человека, к которому он был сильно привязан и которому был до конца
предан и послушен.
Серые глаза этого человека пристально изучали его. М. вынул изо рта
трубку.
- Сколько времени прошло с твоих последних каникул по Франции?
- Две недели, сэр.
- Отдохнул хорошо?
- Неплохо, сэр. Правда к концу стало уже надоедать.
М. никак на это не отреагировал.
- Я просмотрел твое досье. Оценки по стрельбе - очень высокие. Борьба
без оружия - удовлетворительно. Здоровье - отличное. - М. помолчал. - Дело
в том, - произнес он голосом, лишенным всяких эмоций, - что у меня для
тебя есть трудное задание. Я хотел увериться в том, что ты еще способен о
себе позаботиться (сам за себя постоять).
- Конечно, сэр. - Бонд почувствовал себя слегка уязвленным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34