Если мы сумеем туда проскользнуть, то будем в безопасности. На рассвете начнем работать. — Он сбросил скорость до пяти или шести узлов, и мы двинулись вперед, в ночь.
***
Теперь вокруг нас стоял тяжелый, едкий болотный запах, а дикие морские птицы, устроившиеся на ночь, возмущенно поднимались в воздух, когда мы скользили между песчаными отмелями. Маршрут был нам в основном ясен, мы прошли примерно с полмили, и перед нами открылось большое пространство темной воды, окруженное со всех сторон болотом.
— Вот здесь и есть то сложное место, — сказал Тэрк. — Никогда не угадаешь, что там, под нами. Глубина меняется каждый день.
Но в целом мы не испытывали особых трудностей. Дважды катер садился на мель, но каждый раз нам удавалось сняться с нее при помощи своих двигателей. И только один раз мы засели крепко, и мне пришлось раздеться, спуститься в воду, которая оказалась мне по грудь, и помочь катеру продвинуться вперед.
Боже, какая холодная была вода! Когда мы сняли катер с мели и я по трапу поднялся на борт, моя нога снова разболелась.
— Хорошо сработано, генерал, — улыбнулся Тэрк.
Я спустился вниз, насухо вытерся и достал виски. Сестры Клер я не увидел и снова быстро поднялся на палубу.
Все кругом изменилось. Мы шли по узкой протоке, чуть не касаясь бортами темных стен камышей, которые по обе стороны от нас тихо шелестели в ночи. Я потянулся и чуть развел руками стебли камыша.
— Удивительно, не правда ли? — крикнул мне Тэрк.
Скоро мы вышли в маленькую лагуну. Тэрк заглушил двигатели и дал возможность «Мери Грант» по инерции войти в стену камышей на противоположной стороне.
— О'кей, генерал, вот мы и на месте. Я достану сеть.
Очень скоро он вернулся на палубу, мы развязали и раскатали маскировочную сеть. Один Бог знает, где он раздобыл ее, но совершенно ясно, что в свое время это было армейское имущество. Сейчас сеть оказалась как нельзя кстати для нашей работы. Когда мы растянули ее, она укрыла весь катер целиком.
— Вот и все, — сказал он. — Теперь поспим четыре-пять часов и на рассвете приступим к делу.
— Вполне согласен. Ночь выдалась тяжелая.
Тут открылась дверца люка и выглянула сестра Клер.
— Где мы? — встревоженно спросила она. — Что происходит?
— Расскажите ей сами, — попросил Тэрк. — Меня больше нет.
С этими словами он отправился вниз. Темноту вокруг нас наполняла жизнь. Какие-то птицы все еще протестующе кричали, отовсюду слышались трели цикад и рулады лягушек.
Она задала вопрос, какого и следовало от нее ожидать:
— Что это за звуки?
— Гигантские лягушки, сестра. Живут в соленых болотах по всему свету. Думаю, что в известной степени вы приехали домой. — Потом я пожелал ей спокойной ночи и последовал за Тэрком.
Глава 9
Золотое дно
Я проснулся в шесть, когда серый свет утра проник в иллюминатор. Тэрк все еще спал, положив голову на руку, и его лицо казалось еще более изможденным и худым, чем обычно. Мне подумалось, что ему в таком состоянии будет трудно начинать день, но я тут же отогнал эти мысли прочь. Из кабины сестры Клер не доносилось ни звука, я тихонько прошел в салон, сварил кофе и вышел на палубу с чашкой в одной руке и кофейником в другой. Меня встретило серое, ненастное утро, хмурое небо грозило вот-вот разразиться дождем. Я забрался на крышу рубки и выглянул наружу через камуфляжную сеть. Нас окружал такой дикий и заброшенный мир, какого я еще не видывал, на многие мили тянулись зеленые заросли камыша, и под ветром они издавали мрачные шелестящие звуки. Я спустился на палубу, потянулся за своим кофе и услышал голос сестры Клер:
— Ну, и что же вы увидели?
На ней были джинсы и старый свитер, а ее коротко остриженные волосы скрывала старая фуражка, какие носили коммандос. Без своей монашеской одежды она выглядела странно беззащитной и очень молодой.
— Мне кажется, — произнес я, — что сейчас мы — последние люди, затерянные на просторах земли.
— Я понимаю, — ответила она. — Это место может навеять подобные мысли. Так пустынно от сотворения мира до наших дней.
— Звучит поэтично.
Я налил кофе и передал ей кружку. Держа кружку обеими руками, она отхлебнула. Над нами по серому небу пролетел клин журавлей.
— А ведь они красивы, не правда ли? Такие свободные… — сказала она.
Я не удержался и задал вопрос:
— А вы не свободны?
Она уклончиво ответила:
— На всех нас лежит ответственность, мистер Нельсон. Я сама сделала свой выбор, как и все мы. Каждый из нас стал тем, кто он есть, потому что сам допустил это.
Ее суждение отражало весьма жесткий взгляд на природу вещей.
— Но тогда вовсе не остается места для того, что люди вашего образа мыслей называют милосердием.
— Нет, остается — весь мир, мой друг. Но сентиментальность еще никому не помогла. Выбор — настоящий выбор — можно сделать только самому. А не под влиянием чего-то извне. Тем более что все вокруг нас меняется. Нет ничего постоянного.
— Мне кажется, что это скорее буддизм, чем христианство, — заметил я.
— Могу только посоветовать вам еще раз внимательно прочитать Священное писание, мистер Нельсон.
И тут из люка появился Тэрк, положив конец нашему разговору. В толстом, теплом свитере он выглядел веселым и жизнерадостным, из чего я сделал вывод, что он принял дозу наркотика; ненатурально яркие пятна на его щеках подтверждали мою догадку.
— Я чувствую запах кофе.
Сестра Клер отдала ему свою кружку, а я налил в нее кофе.
— Как видите, я готова к работе, — улыбнулась она. Он критически осмотрел ее и кивнул.
— Да, подходяще. Не знаю, что сказал бы Ватикан, но этот наряд вам определенно идет.
Он залез на крышу рубки, оглядел печальный ландшафт, быстро сверился с компасом, пристегнутым к руке, а потом снова оглядел болота. Когда он спрыгнул на палубу, то выглядел заметно более возбужденным.
— Восемь миль, генерал, так я считаю. На юго-юго-запад.
— А что насчет завтрака? — поинтересовалась сестра Клер.
— К чертям завтрак. Чем раньше мы тронемся, тем скорее будем на месте. — Он проглотил остаток кофе, вошел в рубку, и через мгновение машины протестующе взревели.
Это был странный рейд; мы потеряли счет времени; события разворачивались медленно; мы продвигались по узким протокам, прокладывая себе путь сквозь заросли. Когда солнце поднялось, наступила ужасная жара — как в печи. Болота ожили и стали совсем другими. Повсюду летали птицы — дикие утки и гуси. Москиты висели в воздухе переливающимися облаками. И вонь стояла такая, словно весь мир начал загнивать. Тэрк стоял на штурвале, а я, забравшись с биноклем на крышу рубки, смотрел вперед, выбирая маршрут. Нам постоянно приходилось возвращаться назад и искать другой проход; иногда приходилось двигаться совсем не в нужном направлении. Несколько раз мы застревали намертво, и я лез в вонючую черную воду, в то время как Тэрк давал задний ход. Когда моих усилий не хватало, Тэрк передавал штурвал сестре Клер и присоединялся ко мне.
Так или иначе, адские два часа прошли, и мы вздохнули с облегчением, когда оказались в узкой протоке между камышами и Тэрк остановил двигатели. В этот момент мы с сестрой Клер стояли на носу катера. Наконец «Мери Грант» по инерции врезалась в стену камышей и замерла на месте. Тэрк выглянул из рубки и крикнул:
— Ну, вот мы и на месте!
Сестра Клер отрицательно покачала головой:
— Нет, это не то место. Там было больше воды. Лагуна.
И тут меня пронзила мысль о том, что она могла ошибаться с самого начала. Она уверяла, что знает направление, которое ей сообщил умирающий летчик. Но можно ли полагаться на память испуганной девочки?
Тэрк возразил бодрым голосом:
— Нет, дорогая моя герцогиня, скажите, вы тогда потерпели аварию ночью? — Она кивнула головой, и он продолжал: — И что потом произошло?
— Я очутилась в воде, было глубоко. Я не могу точно вспомнить, как я выбиралась из самолета, но потом Талиф оказался возле меня с надувной лодкой. Он втащил меня туда, и мы начали грести через лагуну в сторону камышей.
— А вы хорошо осмотрелись вокруг?
— Мы не сразу поняли, в какое пустынное место попали. Талиф опасался, что кто-то мог видеть крушение самолета и явится сюда. Поэтому самым разумным посчитал как можно скорее убраться оттуда.
Тэрк посмотрел на меня и пожал плечами:
— О'кей, генерал, давайте лучше посмотрим.
Мы залезли на крышу рубки и стали спина к спине, выбрав каждый себе сектор осмотра. Обстановка тут же показалась нам многообещающей, потому что с каждой стороны мы обнаружили по два-три места, где проглядывала открытая вода. Мы спрыгнули на палубу, и Тэрк распорядился, расстегивая рубашку:
— Я иду налево, вы — направо, и посмотрим, что нам удастся обнаружить.
— А что мне делать? — спросила сестра Клер.
— И для вас найдется работа. Вы будете каждые две минуты подавать нам сигнал, чтобы мы знали, где находится катер.
Выйти за борт сейчас оказалось совсем не так противно, как раньше. Окунуться в прохладу довольно свежей воды на такой жаре даже доставляло удовольствие. Я выбрал узкую протоку, извивавшуюся среди камышей, и шел по ней, пока не попал в озерцо шириной не более пяти или шести ярдов. Единственное, что представляло здесь интерес, так это большая ярко-красная водяная змея, которая быстро проскочила мимо меня. Признаюсь, после того как мы пересекли ту полосу рифов прошедшей ночью, этот момент произвел на меня самое яркое впечатление.
Я небезуспешно миновал еще три или четыре протоки, не считая того, что серьезно нарушил дикую жизнь болота. Голос сестры Клер время от времени слышался с того места, откуда я начал поиск. Но сказать, что я начал волноваться, значило бы сильно упростить ситуацию. Я все думал о том умирающем летчике и теперь уже здорово сомневался, мог ли он точно указать направление. И вдруг услышал высокий и ясный голос Тэрка, который окликал меня с другой стороны большой протоки.
***
Чтобы попасть к нему, мне пришлось продираться сквозь стену камышей и даже вплавь преодолевать глубокие заводи. Но когда я все-таки пробился, то увидел, что нахожусь на краю округлой лагуны диаметром в две или три сотни футов. Здесь стояла абсолютная тишина, не слышалось ни пения птиц, ни криков лягушек. Только неподвижная темная вода в окружении плотных зарослей камыша. Вода оказалась так прозрачна, что виднелось песчаное дно. Да, летчик даже в тех обстоятельствах сумел правильно указать место катастрофы. И мы достигли цели. Я поплыл к Тэрку, чья голова виднелась в сорока или пятидесяти футах от меня. Его мокрые волосы прилипли к лицу, словно морские водоросли.
— Здесь, генерал, — тихо вымолвил он. Я подплыл к нему и сразу же увидел «Герон», покоившийся на дне лагуны.
К девяти тридцати мы надежно поставили «Мери Грант» на якорь в подходящей позиции. Сестра Клер, бледная, как бы погрузившаяся в себя, наблюдала, как катер продвигался к лагуне сквозь заросли камышей, используя половину мощности своих двигателей. Я понимал ее. Ей было больно видеть это место; мы совсем упустили из виду то обстоятельство, что здесь, кроме золота и серебра, покоились останки ее отца и летчика.
Но в Тэрке немедленно проснулся профессионал, и он приступил к делу.
— Лучше некуда, — отметил он. — Глубина всего пять или шесть морских сажен. Мы вместе посмотрим, что там.
Он не стал даже надевать костюм для плавания; казалось, перевалиться через ограждение и уйти в холодную воду в такую жару — для него истинное удовольствие. Я немного подождал, отрегулировал подачу воздуха и по пологой кривой последовал за ним.
«Герон» лежал накренившись, левое крыло оторвалось при ударе и валялось неподалеку, а правое задралось кверху. Оба двигателя оставались на своих местах. А на фюзеляже самолета запечатлелась трагедия, постигшая этих людей темной ночью много лет назад — многочисленные рваные дыры от снарядов и пробоины от крупнокалиберных пулеметов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
***
Теперь вокруг нас стоял тяжелый, едкий болотный запах, а дикие морские птицы, устроившиеся на ночь, возмущенно поднимались в воздух, когда мы скользили между песчаными отмелями. Маршрут был нам в основном ясен, мы прошли примерно с полмили, и перед нами открылось большое пространство темной воды, окруженное со всех сторон болотом.
— Вот здесь и есть то сложное место, — сказал Тэрк. — Никогда не угадаешь, что там, под нами. Глубина меняется каждый день.
Но в целом мы не испытывали особых трудностей. Дважды катер садился на мель, но каждый раз нам удавалось сняться с нее при помощи своих двигателей. И только один раз мы засели крепко, и мне пришлось раздеться, спуститься в воду, которая оказалась мне по грудь, и помочь катеру продвинуться вперед.
Боже, какая холодная была вода! Когда мы сняли катер с мели и я по трапу поднялся на борт, моя нога снова разболелась.
— Хорошо сработано, генерал, — улыбнулся Тэрк.
Я спустился вниз, насухо вытерся и достал виски. Сестры Клер я не увидел и снова быстро поднялся на палубу.
Все кругом изменилось. Мы шли по узкой протоке, чуть не касаясь бортами темных стен камышей, которые по обе стороны от нас тихо шелестели в ночи. Я потянулся и чуть развел руками стебли камыша.
— Удивительно, не правда ли? — крикнул мне Тэрк.
Скоро мы вышли в маленькую лагуну. Тэрк заглушил двигатели и дал возможность «Мери Грант» по инерции войти в стену камышей на противоположной стороне.
— О'кей, генерал, вот мы и на месте. Я достану сеть.
Очень скоро он вернулся на палубу, мы развязали и раскатали маскировочную сеть. Один Бог знает, где он раздобыл ее, но совершенно ясно, что в свое время это было армейское имущество. Сейчас сеть оказалась как нельзя кстати для нашей работы. Когда мы растянули ее, она укрыла весь катер целиком.
— Вот и все, — сказал он. — Теперь поспим четыре-пять часов и на рассвете приступим к делу.
— Вполне согласен. Ночь выдалась тяжелая.
Тут открылась дверца люка и выглянула сестра Клер.
— Где мы? — встревоженно спросила она. — Что происходит?
— Расскажите ей сами, — попросил Тэрк. — Меня больше нет.
С этими словами он отправился вниз. Темноту вокруг нас наполняла жизнь. Какие-то птицы все еще протестующе кричали, отовсюду слышались трели цикад и рулады лягушек.
Она задала вопрос, какого и следовало от нее ожидать:
— Что это за звуки?
— Гигантские лягушки, сестра. Живут в соленых болотах по всему свету. Думаю, что в известной степени вы приехали домой. — Потом я пожелал ей спокойной ночи и последовал за Тэрком.
Глава 9
Золотое дно
Я проснулся в шесть, когда серый свет утра проник в иллюминатор. Тэрк все еще спал, положив голову на руку, и его лицо казалось еще более изможденным и худым, чем обычно. Мне подумалось, что ему в таком состоянии будет трудно начинать день, но я тут же отогнал эти мысли прочь. Из кабины сестры Клер не доносилось ни звука, я тихонько прошел в салон, сварил кофе и вышел на палубу с чашкой в одной руке и кофейником в другой. Меня встретило серое, ненастное утро, хмурое небо грозило вот-вот разразиться дождем. Я забрался на крышу рубки и выглянул наружу через камуфляжную сеть. Нас окружал такой дикий и заброшенный мир, какого я еще не видывал, на многие мили тянулись зеленые заросли камыша, и под ветром они издавали мрачные шелестящие звуки. Я спустился на палубу, потянулся за своим кофе и услышал голос сестры Клер:
— Ну, и что же вы увидели?
На ней были джинсы и старый свитер, а ее коротко остриженные волосы скрывала старая фуражка, какие носили коммандос. Без своей монашеской одежды она выглядела странно беззащитной и очень молодой.
— Мне кажется, — произнес я, — что сейчас мы — последние люди, затерянные на просторах земли.
— Я понимаю, — ответила она. — Это место может навеять подобные мысли. Так пустынно от сотворения мира до наших дней.
— Звучит поэтично.
Я налил кофе и передал ей кружку. Держа кружку обеими руками, она отхлебнула. Над нами по серому небу пролетел клин журавлей.
— А ведь они красивы, не правда ли? Такие свободные… — сказала она.
Я не удержался и задал вопрос:
— А вы не свободны?
Она уклончиво ответила:
— На всех нас лежит ответственность, мистер Нельсон. Я сама сделала свой выбор, как и все мы. Каждый из нас стал тем, кто он есть, потому что сам допустил это.
Ее суждение отражало весьма жесткий взгляд на природу вещей.
— Но тогда вовсе не остается места для того, что люди вашего образа мыслей называют милосердием.
— Нет, остается — весь мир, мой друг. Но сентиментальность еще никому не помогла. Выбор — настоящий выбор — можно сделать только самому. А не под влиянием чего-то извне. Тем более что все вокруг нас меняется. Нет ничего постоянного.
— Мне кажется, что это скорее буддизм, чем христианство, — заметил я.
— Могу только посоветовать вам еще раз внимательно прочитать Священное писание, мистер Нельсон.
И тут из люка появился Тэрк, положив конец нашему разговору. В толстом, теплом свитере он выглядел веселым и жизнерадостным, из чего я сделал вывод, что он принял дозу наркотика; ненатурально яркие пятна на его щеках подтверждали мою догадку.
— Я чувствую запах кофе.
Сестра Клер отдала ему свою кружку, а я налил в нее кофе.
— Как видите, я готова к работе, — улыбнулась она. Он критически осмотрел ее и кивнул.
— Да, подходяще. Не знаю, что сказал бы Ватикан, но этот наряд вам определенно идет.
Он залез на крышу рубки, оглядел печальный ландшафт, быстро сверился с компасом, пристегнутым к руке, а потом снова оглядел болота. Когда он спрыгнул на палубу, то выглядел заметно более возбужденным.
— Восемь миль, генерал, так я считаю. На юго-юго-запад.
— А что насчет завтрака? — поинтересовалась сестра Клер.
— К чертям завтрак. Чем раньше мы тронемся, тем скорее будем на месте. — Он проглотил остаток кофе, вошел в рубку, и через мгновение машины протестующе взревели.
Это был странный рейд; мы потеряли счет времени; события разворачивались медленно; мы продвигались по узким протокам, прокладывая себе путь сквозь заросли. Когда солнце поднялось, наступила ужасная жара — как в печи. Болота ожили и стали совсем другими. Повсюду летали птицы — дикие утки и гуси. Москиты висели в воздухе переливающимися облаками. И вонь стояла такая, словно весь мир начал загнивать. Тэрк стоял на штурвале, а я, забравшись с биноклем на крышу рубки, смотрел вперед, выбирая маршрут. Нам постоянно приходилось возвращаться назад и искать другой проход; иногда приходилось двигаться совсем не в нужном направлении. Несколько раз мы застревали намертво, и я лез в вонючую черную воду, в то время как Тэрк давал задний ход. Когда моих усилий не хватало, Тэрк передавал штурвал сестре Клер и присоединялся ко мне.
Так или иначе, адские два часа прошли, и мы вздохнули с облегчением, когда оказались в узкой протоке между камышами и Тэрк остановил двигатели. В этот момент мы с сестрой Клер стояли на носу катера. Наконец «Мери Грант» по инерции врезалась в стену камышей и замерла на месте. Тэрк выглянул из рубки и крикнул:
— Ну, вот мы и на месте!
Сестра Клер отрицательно покачала головой:
— Нет, это не то место. Там было больше воды. Лагуна.
И тут меня пронзила мысль о том, что она могла ошибаться с самого начала. Она уверяла, что знает направление, которое ей сообщил умирающий летчик. Но можно ли полагаться на память испуганной девочки?
Тэрк возразил бодрым голосом:
— Нет, дорогая моя герцогиня, скажите, вы тогда потерпели аварию ночью? — Она кивнула головой, и он продолжал: — И что потом произошло?
— Я очутилась в воде, было глубоко. Я не могу точно вспомнить, как я выбиралась из самолета, но потом Талиф оказался возле меня с надувной лодкой. Он втащил меня туда, и мы начали грести через лагуну в сторону камышей.
— А вы хорошо осмотрелись вокруг?
— Мы не сразу поняли, в какое пустынное место попали. Талиф опасался, что кто-то мог видеть крушение самолета и явится сюда. Поэтому самым разумным посчитал как можно скорее убраться оттуда.
Тэрк посмотрел на меня и пожал плечами:
— О'кей, генерал, давайте лучше посмотрим.
Мы залезли на крышу рубки и стали спина к спине, выбрав каждый себе сектор осмотра. Обстановка тут же показалась нам многообещающей, потому что с каждой стороны мы обнаружили по два-три места, где проглядывала открытая вода. Мы спрыгнули на палубу, и Тэрк распорядился, расстегивая рубашку:
— Я иду налево, вы — направо, и посмотрим, что нам удастся обнаружить.
— А что мне делать? — спросила сестра Клер.
— И для вас найдется работа. Вы будете каждые две минуты подавать нам сигнал, чтобы мы знали, где находится катер.
Выйти за борт сейчас оказалось совсем не так противно, как раньше. Окунуться в прохладу довольно свежей воды на такой жаре даже доставляло удовольствие. Я выбрал узкую протоку, извивавшуюся среди камышей, и шел по ней, пока не попал в озерцо шириной не более пяти или шести ярдов. Единственное, что представляло здесь интерес, так это большая ярко-красная водяная змея, которая быстро проскочила мимо меня. Признаюсь, после того как мы пересекли ту полосу рифов прошедшей ночью, этот момент произвел на меня самое яркое впечатление.
Я небезуспешно миновал еще три или четыре протоки, не считая того, что серьезно нарушил дикую жизнь болота. Голос сестры Клер время от времени слышался с того места, откуда я начал поиск. Но сказать, что я начал волноваться, значило бы сильно упростить ситуацию. Я все думал о том умирающем летчике и теперь уже здорово сомневался, мог ли он точно указать направление. И вдруг услышал высокий и ясный голос Тэрка, который окликал меня с другой стороны большой протоки.
***
Чтобы попасть к нему, мне пришлось продираться сквозь стену камышей и даже вплавь преодолевать глубокие заводи. Но когда я все-таки пробился, то увидел, что нахожусь на краю округлой лагуны диаметром в две или три сотни футов. Здесь стояла абсолютная тишина, не слышалось ни пения птиц, ни криков лягушек. Только неподвижная темная вода в окружении плотных зарослей камыша. Вода оказалась так прозрачна, что виднелось песчаное дно. Да, летчик даже в тех обстоятельствах сумел правильно указать место катастрофы. И мы достигли цели. Я поплыл к Тэрку, чья голова виднелась в сорока или пятидесяти футах от меня. Его мокрые волосы прилипли к лицу, словно морские водоросли.
— Здесь, генерал, — тихо вымолвил он. Я подплыл к нему и сразу же увидел «Герон», покоившийся на дне лагуны.
К девяти тридцати мы надежно поставили «Мери Грант» на якорь в подходящей позиции. Сестра Клер, бледная, как бы погрузившаяся в себя, наблюдала, как катер продвигался к лагуне сквозь заросли камышей, используя половину мощности своих двигателей. Я понимал ее. Ей было больно видеть это место; мы совсем упустили из виду то обстоятельство, что здесь, кроме золота и серебра, покоились останки ее отца и летчика.
Но в Тэрке немедленно проснулся профессионал, и он приступил к делу.
— Лучше некуда, — отметил он. — Глубина всего пять или шесть морских сажен. Мы вместе посмотрим, что там.
Он не стал даже надевать костюм для плавания; казалось, перевалиться через ограждение и уйти в холодную воду в такую жару — для него истинное удовольствие. Я немного подождал, отрегулировал подачу воздуха и по пологой кривой последовал за ним.
«Герон» лежал накренившись, левое крыло оторвалось при ударе и валялось неподалеку, а правое задралось кверху. Оба двигателя оставались на своих местах. А на фюзеляже самолета запечатлелась трагедия, постигшая этих людей темной ночью много лет назад — многочисленные рваные дыры от снарядов и пробоины от крупнокалиберных пулеметов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26