Конечно, если он изобличит Дэвиса в случайном убийстве женщины и ее ребенка, то гангстер в его возрасте лишится свободы, почитай, до самой смерти. Если же Мортлоку удастся доказать, что убийство Ларри Гендерсона совершено по приказу Мелвина, то это приведет его на виселицу. Инспектор не сомневался: владелец «Роуг'с мач» не убивал мужа Джойс собственными руками. Для этого скорее годились Перри Сэдлер или Свэн Лейк, но, по правде говоря, оба его совершенно не интересовали. Презренная мелкая рыбешка преступного мира… Рано или поздно за ними навсегда захлопнутся ворота тюрьмы, если только однажды утром палач не накинет на них черный капюшон.
После досье Дэвиса Крис запросил дело его невесты Барбары Коукбэн. Внимательно изучив лицо Барбары, Крис невольно признал, что лет этак с десяток назад она, очевидно, была прехорошенькой. Блондинка с умным, некогда миловидным личиком. Однако возраст оставил на нем неизгладимые следы: веки отяжелели, лоб и щеки покрылись морщинами, шея заплыла жирком. Но глаза оставались по-прежнему ясными. Во внешности этой женщины инспектор не углядел ничего неприятного, напротив. Но, поскольку Барбара участвовала в последних операциях Дэвиса, в Скотленд-Ярде на нее завели досье. Уроженка Уэльса, мисс Коукбэн приехала в Лондон в 1945 году и стала танцовщицей второразрядного мюзик-холла. Девушку подозревали в том, что она приставала к мужчинам на улице, но не смогли найти достаточных доказательств. Танцовщица, певичка, платная партнерша для танцев, Барбара прошла через все наиболее темные и сомнительные стороны ночной жизни Лондона. Дважды ее штрафовали за то, что она шаталась в пьяном виде по улицам. Мелвину нетрудно было втянуть ее в свою банду. Барбаре уже стукнуло сорок лет, возраст, когда девица такого сорта окончательно опускается, а впереди ожидают еще худшие лишения, если не сумеет выкарабкаться.
Мортлок закрыл досье Барбары, когда его вызвал Болтон. Крис шел к суперинтенданту готовый к бою.
Но Ричард после смерти Гендерсона, казалось, хотел восстановить с помощником прежние отношения.
— Ну как, Крис, хорошо провел воскресенье?
— Да нет… воскресенье холостяка. Я сидел дома и размышлял на досуге об убийстве Ларри Гендерсона.
Мортлок предпочитал сразу же перейти в наступление и показать: он не позволит одурачить себя. Суперинтендант отметил выпад и спросил с иронией:
— Не слишком ли много пыла?
— Просто я стараюсь выполнить свои обязанности как можно лучше и тем надеюсь компенсировать равнодушие кое-кого из коллег, утративших интерес к работе… или думающих только о том, как избежать неприятностей, даже если это в ущерб правосудию.
— Полноте, полноте, успокойтесь, инспектор… и не клевещите на Скотленд-Ярд. Он не заслуживает столь пристрастных несправедливых обвинений. Если ваша взвинченность объясняется нетерпением узнать, что нам сообщили о миссис Гендерсон, то могу вас успокоить.
Болтон взял со стола несколько листков бумаги.
— В Донкастере все, кто ее знал как Джойс Боунинг, дружно пели ей хвалу. Сначала — примерная маленькая девочка, потом хорошая ученица. Серьезность, уравновешенность и влияние на школьных товарищей предопределили дальнейшую карьеру учительницы. Мисс Боунинг ни разу не заподозрили в каком-либо романтическом похождении. Такая сдержанность, по мнению близких, объяснялась природной добродетелью, строгим воспитанием и сентиментальным разочарованием, одной из тех маленьких драм юной девушки, о которых пишут в дешевых романах. В шестнадцать лет мисс Боунинг увлеклась своим кузеном Томом Донелли, который ухаживал за ней. Но затем молодой человек уехал в Нью-Йорк, и больше о нем никто не слышал. Мисс Боунинг страдала, набожность ее в это время удвоилась, поскольку разочарованные влюбленные часто бросаются в объятия церкви.
Мортлок питал отвращение к подобному зубоскальству. Ему казалось, Джойс публично раздевают. А Ричарда, по-видимому, приводила в восторг нахмуренная физиономия подчиненного.
— Никто в Донкастере не сомневался, что мисс Боунинг вообще не выйдет замуж и состарится подле своих родителей, весьма почтенных коммерсантов: будет ходить в кино по субботам и в церковь по воскресеньям. Но в один прекрасный день в лавке Фицджеральда Боунинга появился Ларри Гендерсон и стал бывать там все чаще и чаще. Оглашение о помолвке вызвало удивление: Гендерсон никак не походил на обольстителя. Все единодушно решили, что Джойс просто взяла то, что подвернулось под руку! Еще какое-то время она преподавала в Донкастере, а затем добилась перевода в Лондон. Директриса школы в Ноттинг Хилле, под началом которой работала миссис Гендерсон, так же хвалит ее, как сограждане в Донкастере. Надеюсь, вы довольны?
— Тем, что впервые за годы службы мы наткнулись на честного человека? Не вижу, почему бы мне действительно не радоваться?
— Согласен с вами. Теперь надо столь же тщательно выяснить все, что касается Ларри Гендерсона. Отправляйтесь к его хозяевам и постарайтесь узнать, что они думают о бывшем служащем.
— Почему я?
— А потому, мой дорогой, что, если вы, именно вы, представите благоприятный для Гендерсона рапорт, у меня не останется никаких сомнений в его полной благонадежности.

Контора Смита и Брауна находилась в Кингсвэй. Здесь так и чувствовался истинный культ традиций. Можно было спокойно биться об заклад, что продаваемые товары точно соответствуют описанию в каталоге. Для начала Крис узнал, что Смит и Браун действительно существуют, но их разделяют два поколения. Он решил переговорить сначала с мистером Смитом, старшим патроном.
Джошуа Смит, старик с викторианскими манерами, сидел в темном кабинете, обставленном тяжелой мебелью из красного дерева. Все здесь выглядело чинно и торжественно, и малейший проступок показался бы чудовищным преступлением. Джошуа Смит носил крахмальный воротничок и очки в золотой оправе. Инспектора он принял прохладно, но учтиво.
— Садитесь, инспектор. Мне нечасто случается принимать джентльменов из полиции, и я несколько удивлен вашим визитом.
— Я пришел, сэр, попросить вас рассказать мне о Ларри Гендерсоне.
— Бедняга! Какой печальный конец… Он работал у нас много лет и ничего, кроме похвал, не слышал. Превосходный представитель фирмы, весьма ценимый клиентурой. Он поступил к нам за несколько лет до войны и очень быстро продвигался, осваивая различные второстепенные должности. Мы придаем этому большое значение. Старшие сотрудники должны знать все о деятельности и службах нашей фирмы. Мы радовались возвращению Гендерсона после войны, рассчитывая, что он станет одним из руководителей предприятия, но Гендерсон держался за место коммерческого агента и, несмотря на все предложения, не захотел отказаться от своих поездок. У него была страсть колесить по дорогам, если можно так выразиться. Смерть Гендерсона — большая потеря для нас и печаль. Мы очень высоко его ценили и постараемся что-нибудь сделать для вдовы. Впрочем, к счастью, у той есть профессия, так что нужда ей не грозит.
— Если оставить в стороне достоинства мистера Гендерсона как представителя вашей фирмы, что вы думаете о нем как о человеке, сэр?
— Честно говоря, мы редко встречались. Общение с персоналом скорее входит в обязанности моего компаньона Ивлина Брауна. Он и сможет рассказать то, что вас интересует, инспектор, причем сделает это гораздо лучше меня. Я же знаю лишь, что Ларри Гендерсон пользовался превосходной репутацией, что он заключил приличный брак… А насчет остального… Во всяком случае, могу вас уверить: мы считаем убийство Гендерсона… совершенно… недопустимой вещью, и я желаю, чтобы вы как можно скорее схватили этого мерзавца!
Очевидно, Джошуа Смит воспринимал смерть от руки убийцы как поступок, недостойный истинного джентльмена. Инспектор успокоил его, обещав, что Скотленд-Ярд постарается закончить дело как можно скорее, и, выйдя от Смита, вздохнул так глубоко, словно надеялся вновь ощутить биение жизни.
Ивлин Браун ничем не напоминал своего компаньона. Этот сорокалетний элегантный мужчина, одетый по последней моде Бонд-стрит, с цветком в петлице, казалось, твердо решил относиться к прошлому с уважением, но без раболепства. Мортлок подумал, что интерьер его кабинета мог бы навести Джошуа Смита на размышления о конце света или, как минимум, привычного и любимого мира. Здесь мебель была светлых тонов, и картины на стенах принадлежали кисти художников-авангардистов. От одного их вида всех Смитов Соединенного Королевства хватил бы апоплексический удар. Браун встретил Криса радушно и сразу же предложил что-нибудь выпить, но полицейский отказался.
— Ваш компаньон сказал мне, что высоко ценил Ларри Гендерсона как представителя вашей фирмы. А от вас я с глубокой признательностью выслушал бы мнение о нем как о человеке.
— Вы знали Гендерсона?
— Я видел его всего один раз, незадолго до смерти, — меня пригласили на чашку чаю.
— Ну, тогда вы, вероятно, и сами уже составили представление о нем?
— Я хотел бы знать ваше мнение, сэр.
— Говорят, до войны Гендерсон ничем не отличался от других. В таком случае эта мясорубка сильно его изменила. Два-три раза в квартал он приходил ко мне с отчетом и никогда не единой шутки, ни тени улыбки. Словно бедняга жил в постоянной тревоге. Можно было подумать, его терзали угрызения совести или страх наказания. Он не ходил в гости ни к кому из коллег и почти не бывал на наших маленьких праздниках, разве что на Рождество, да и то без жены. Странный тип! И, знаете, его насильственная смерть меня не особенно поразила!
— Что вы хотите этим сказать, сэр?
— А то, что люди, которым уготована трагическая гибель, носят на лице какую-то особую печать, печать беды, как, к примеру, несчастный Гендерсон. У вас уже есть какие-либо предположения, кто мог его убить?
— Никаких.
— Любопытно. Просто в голове не укладывается, что кто-то ненавидел Гендерсона до такой степени и даже пошел на убийство!
— Он виделся с вами в последнее время?
— Подождите, сейчас загляну в записную книжку… Да, две недели назад…
— И вы не заметили ничего особенного?
— Право, нет, разве что, пожалуй, Гендерсон выглядел еще более хмурым и встревоженным, чем обычно.
— И он не говорил о причинах?
— Гендерсон никогда никому не изливал душу. Он говорил только о работе и ни о чем другом. Даже когда женился, сообщил об этом вскользь, торопливо, так что мы немного растерялись и не смогли преподнести подобающий в таких случаях подарок. Гендерсон не внушал симпатии, инспектор, как, впрочем и неприязни. Его присутствие немного действовало на нервы, но стоило бедняге закрыть за собой дверь — и о нем тут же забывали.
— Видать, все-таки нашелся человек более памятливый.
— Да… непостижимо… А как выглядит его жена?
— Очень хороша.
— Вот те на! Я воображал себе этакого усатого дракона, неизменно либо со скалкой в руках, либо за исправлением тетрадей.
— Вы заблуждаетесь, сэр.
И в подтверждение своих слов Мортлок быстро, но с жаром набросал портрет Джойс. Браун улыбнулся.
— Она, видно, произвела на вас сильное впечатление? Но где, черт возьми, Гендерсон ухитрился откопать такую девушку?
— В Донкастере.
Ивлин Браун вздохнул.
— Мы, лондонцы, не ведаем, какие богатства таятся в провинции! — закончил он.

Выслушав отчет Мортлока, суперинтендант коротко подвел итог:
— В общем, по-моему, миссис Гендерсон говорила нам правду. Знаю-знаю, вы с самого начала пытались меня в этом уверить, инспектор, но я предпочитаю более убедительные доказательства. Теперь они есть, и мы сможем заняться исключительно Мелвином Дэвисом.
— И вы действительно согласны? — воскликнул несколько удивленный Крис.
— А почему бы нет? Порой ваши суждения о моих действиях несколько парадоксальны, если не сказать:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23