Рухнув на жесткий деревянный пол, она с глухим стуком и звонкими шлепками несколько раз перевернулась. Сквозь стоны и всхлипы донесся скрип скользящей по доскам кожи. Остановившись, девчонка так и осталась лежать на спине, хныча. Юбчонка закатилась на бедра, и вид у нее был просто умопомрачительный. Мне было стыдно смотреть, но я ничего не мог с собой поделать.
Сами понимаете, ведь она лежала, раскинувшись на полу, а ноги ее были всего ярдах в двух от моего окна.
В голове у меня промелькнула мысль, что ей следовало бы помочь.
Но что я мог сделать? Я не гигант какой-нибудь, и у меня не было пистолета. Единственным моим оружием была опасная бритва в кармане шорт. Если бы я ворвался тогда в комнату, разыгрывая из себя Рембо, Тельма стерла бы меня в порошок. Вероятно, ей даже не понадобилась бы помощь Уэзли.
Так что я стоял и смотрел. Смотрел, как неслась ураганом по комнате Тельма, громко шлепая огромными болтающимися грудями. Ее безумный взгляд был устремлен на Эрин.
Которая даже не попыталась подняться.
– Защищайся, маленькая дырка, – с пеной у рта прошипела Тельма. Захватив голову девочки лодыжками, она подпрыгнула. Зажатая голова Эрин оторвалась от пола, затем грохнулась об доски.
После этого Тельма запрыгнула на девочку.
А дальше было еще хуже, но об этой мерзости и писать не хочется.
Мне стыдно перед собой за свое бездействие. Теперь-то, вспоминая это, я понимаю, что должен был сделать все что угодно, лишь бы остановить этих ублюдков. Но зрелище меня захватило. Несмотря на весь ужас и отвращение, я был в каком-то трансе. Ничего подобного я в жизни никогда не видел, и как бы ни жаль мне было Эрин, как бы мне ни хотелось ей помочь, у меня просто не было сил оторваться.
К тому же я, не переставая, твердил себе, что ничем не смог бы ей помочь.
Что было чистейшей воды дерьмо собачье. Остановить это я мог. Как-нибудь.
Просто не хотел, вот и все.
А девчонка так и не оказала никакого сопротивления.
Но остановить Тельму это не могло. Стянув с Эрин гетры, она начала подминать ее под себя и душить. Затем сорвала с нее юбку, целовала, обсасывала, кусала, щипала, выкручивала руки и ноги, хлестала ладонями и совала ей везде пальцы.
Они катались по полу, словно живой извивающийся клубок. Обе тяжело дышали. Обе стонали и визжали. Обе блестели от пота, слюны и Бог знает чего еще.
А я наблюдал в окно.
Уэзли сидел в кресле в дальнем углу комнаты и, подавшись вперед, неотрывно следил за поединком, попыхивая сигаретой. Он постоянно ерзал, время от времени облизывая пересохшие губы.
Изредка я поглядывал и на него, но основное мое внимание было сосредоточено на Тельме и Эрин.
Когда же я заметил, что Уэзли поднялся из кресла, шорт на нем уже не было. Пояс тоже исчез. Кроме повязок, на нем ничего не осталось. Мундштук торчал из зубов вверх, а дым сигареты струился в правый глаз. Вальяжно покачиваясь, он шагал по направлению к женщинам.
Впереди Уэзли нес пенис. Огромный и твердый, он уставился в потолок.
Из правой руки свисал кусок электрического шнура. (Понятия не имею, откуда он взялся – раньше я его не замечал.) Конец шнура волочился по полу сбоку от Уэзли.
Когда Уэзли подошел к тому месту, где Тельма измывалась над девочкой, он пустил в ход шнур. Похоже, его совершенно не заботило, попадал ли он по Тельме или по Эрин. Видимо, он не делал между ними различия.
Начал он с легких, как бы случайных ударов, словно играя с ними. Но мало-помалу довел себя до исступления, превратился в какого-то психа. С безумными глазами, запыхавшись и истекая слюной, он скакал вокруг них, с яростным свистом размахивая шнуром, который с сухим треском ложился на голую кожу борющихся, заставляя их столбенеть от боли. Они корчились и орали, заливая пол кровью.
За все это время Тельма ни на миг не выпускала Эрин из своих цепких рук. И все старалась подставить тело девочки под хлыст Уэзли, не забывая при этом терзать его собственными руками и зубами.
И здесь мне снова не хочется вдаваться во все эти омерзительные подробности.
Так что перейду сразу к концу.
А закончилось это так: Тельма лежала на полу на спине, а Эрин – на ней.
Руками и ногами Тельма плотно прижала девочку к себе в распятом положении лицом кверху. От шнура и других истязаний, которым они подверглись, обе обливались кровью. Но теперь, когда Эрин беспомощно застыла в железных объятиях Тельмы, сверху на них навалился Уэзли.
Он изнасиловал Эрин.
А Тельма тем временем корчилась под ними в безумном экстазе, словно это ее трахали.
Затем все закончилось.
И они расцепились. Уэзли и Тельма взяли Эрин под руки, подняли ее на ноги и вывели из комнаты.
А я медленно сполз по стене, обессиленный и дрожащий. На меня нашло какое-то оцепенение – настолько увиденное потрясло меня.
Зачем я только смотрел?
Но вместе с тем мне хотелось увидеть все это снова.
Знаю, это нездоровое любопытство.
Только ведь не каждый день выпадает лицезреть такое.
Вроде автомобильной аварии.
Только пострашней.
Ладно. Признаю, не следовало играть роль постороннего наблюдателя. Надо было рискнуть жизнью и остановить это. Но я этого не сделал. Почему?
а) Я жалкий похотливый извращенец.
б) Я даже не знал девчонку.
в) Тельма и /или/ Уэзли убили бы меня.
г) Моя лояльность распространяется на Кимберли, Билли и Конни, а не на какую-то незнакомку.
д) Все вышесказанное.
После игры
После того как все трое вышли из комнаты, я потерял их из виду и не знал, где они могли находиться, но решил, что, вероятнее всего, они довольно скоро вернутся хотя бы для того, чтобы собрать вещи и погасить свечи и лампы. Никто не будет оставлять открытый огонь без присмотра, тем более надолго. Разве что когда хотят сжечь дом.
Я сам мог бы его поджечь!
Поднявшись, я заглянул в окно.
В комнату пока никто не вернулся.
Все, что мне надо было сделать, так это снять сетку (или прорезать ее бритвой), влезть внутрь, полить пол керосином, бросить свечу...
И сжечь заживо Кимберли, Билли и Конни – не говоря уже о Эрин и ее сестре Алисе. А может, еще и других.
Нет, нельзя было предпринимать никаких действий, не выяснив, где содержатся пленницы.
И тут до меня дошло, что я упустил прекрасную возможность найти их. Можно было заняться поисками, пока Уэзли и Тельма измывались над Эрин. Возможно, мне даже удалось бы обыскать весь дом – и без всякого риска быть пойманным. А вместо этого я прилип к окну и кайфовал, глазея на шоу.
Облажался.
Быть может, упустил единственный и верный шанс найти и спасти своих женщин.
А все потому, что я позорный похотливый извращенец.
Но, с другой стороны, откуда мне было знать заранее, что они проведут с ней больше часа. А вдруг, если бы я не остался наблюдать, а оказался в доме, я наткнулся бы на них. Это грозило бы мне неминуемой гибелью.
Так что, как знать, может, как раз то, что я этот самый позорный и похотливый извращенец, и спасло мне жизнь.
А может, и жизни моих женщин, поскольку их некому спасти, кроме меня.
Ничего нельзя знать заранее.
Может, это и к лучшему, что я задержался у окна.
Пока я поглядывал в окно, размышляя обо всем этом, в комнату вошла Тельма, по-прежнему голая, но уже не окровавленная. Очевидно, ходила куда-то обмываться.
Она суетливо забегала по комнате, периодически наклоняясь, чтобы поднять брошенные на пол вещи: свой халат, трусы и пояс Уэзли, юбчонку, блузку и гетры Эрин. Прижав собранный скарб к груди, она обошла вокруг комнаты и задула свечи и лампы.
Когда это было сделано, комната погрузилась во мрак. Лишь слегка светился дверной проем и тускло поблескивало его отражение в зеркале. В нем же мелькнула спина торопливо шагавшей по коридору Тельмы. Затем она исчезла.
Я решил влезть в комнату через окно и попытаться догнать Тельму.
Единственный залог моей безопасности – не сводить глаз с Тельмы и Уэзли. До тех пор пока они у меня на виду, врасплох им меня не застать.
К тому же они наверняка привели бы меня к моим женщинам. (Если мои женщины еще не мертвы, во что я не позволял себе поверить.)
Оконная сетка крепилась к подоконнику на небольших крючках. Достаточно было отцепить два нижних, и можно было поднять ее.
Но крючки находились внутри.
Внизу над рамкой, как раз над одним из крючков, я вырезал бритвой крохотный клапан и надавил на него пальцем. Он отошел внутрь. Просунув в отверстие палец, я стал отжимать крючок в сторону. В петельке он сидел очень туго, но неожиданно выскочил.
Я занялся другим крючком. Вырезав клапан, я сложил и спрятал в карман бритву. Затем просунул палец и нажал на крючок. Крючок высвободился.
Сетка слегка качнулась внизу.
Тогда я всунул указательные пальцы в проделанные отверстия.
И начал тихонько подтягивать сетку на себя. Она пошла очень легко.
Но совсем неожиданно где-то справа от меня хлопнула дверь – со стороны фасада. Этот звук, хотя и не очень громкий, перепугал меня до смерти. Я даже подпрыгнул. Меня словно пронзило Молнией – испепеляющий электрический ток пробежал от сердца по всем венам и артериям.
Еще чуть-чуть, и я бы свалился.
Но каким-то чудом мне удалось удержаться за сетку. Дрожащими руками я осторожно опустил ее на место и только после этого позволил себе рухнуть на землю.
Я лежал, подняв голову и не сводя глаз с входной двери особняка. Меня больше не испепеляли токи внезапного испуга, но сердце упорно отказывалось сбавить темп. Оно прыгало в груди, словно обезумевшая белка. Дух перевести тоже не удавалось. Конченный, да и только.
Никто не вышел.
Но я услышал голоса. Вероятно, разговаривали Уэзли и Тельма, но звуки были тихими и заглушались тысячью лесных шумов. О чем они говорили, догадаться было невозможно.
Через несколько секунд голоса и вовсе смолкли. Я вскочил с земли и побежал вдоль стены дома. Выглянув из-за угла веранды, я увидел свою добычу:
Уэзли и Тельма вели Эрин в сторону джунглей. Шли они от дома спиной ко мне. Правой рукой Тельма держала руку девочки, а левой – зажженный факел, окружавший всех троих мерцающим золотым нимбом.
Кроме туфель, на Тельме ничего не было. Эрин и того не имела. На Уэзли, который держал ее за правую руку, был пояс с ножами, повязка на правой ягодице и прорезинки с высокими отворотами.
Эрин плелась, прихрамывая между своими конвоирами. Ее обмыли, она больше не выглядела так, словно каталась в крови. Но на спине и ягодицах были видны хаотически переплетающиеся рубцы.
Шла она с поникшей головой, и вид у нее был страшно безрадостный.
Вели ее прочь от особняка по земляной дорожке, которая, сворачивая влево, исчезала в зарослях.
Я дождался, пока они скрылись в джунглях. А когда факел Тельмы превратился в блеклое пятно, покинул свое укрытие и побежал мимо веранды. Пересек лужайку перед домом (рюкзачок нещадно колошматил меня при этом по спине) и притормозил только перед самой тропинкой.
Припав к земле, я пополз вперед. Из-за густого кустарника факела Тельмы не было видно. Но она и ее спутники не могли уйти далеко. Они всего лишь были немного впереди.
Прокравшись дальше, я добрался до поворота.
И увидел их.
На этой же тропинке, футах в пятидесяти впереди.
Они сажали Эрин в клетку.
В клетку размером с небольшую комнату, со стенками и потолком из стальных прутьев и такой же дверцей спереди.
Растворяющийся в темноте свет факела высвечивал едва видимые контуры второй клетки. От клетки Эрин ее отделяла полоска шириной в пешеходную дорожку – расстояние вполне достаточное, чтобы узники не могли дотянуться друг до друга.
В той другой клетке стояла девочка, втиснув лицо между прутьями. Свет на нее почти не падал, но она выглядела слишком маленькой для кого-либо из моих женщин.
Я подумал, что это, должно быть, Алиса, сестра Эрин.
В это время Уэзли втолкнул Эрин в дверь первой клетки, закрыл дверцу и запер ее на ключ.
Ключей у него была целая связка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59