– Ну, какой я богатый! Так, погулять просто вышел, – ухмыльнулся пьяненький Матвеев.
– Все равно. Вспомни, как ты раньше жил. Ты кем был прежде? До перестройки?
– В институте учился, – ответил Матвеев. – Комсоргом был…
– Вот видишь.
– Что – видишь? Да, комсоргом факультета… Потом работал в молодежном центре… По культуре… Концерты устраивал всяким-разным… Дискотеки делали… На юг катались с дискотеками… Вот время было! Дикое совершенно! Это же представить себе надо – с дискотекой на юг, как на гастроли! Уму непостижимо!
– Короче, все ясно. Был ты, Митенька, нормальным совком. И денег тебе всегда не хватало. А теперь они на тебя рухнули.
– Ну, прямо – «рухнули»! Можно подумать, с неба упали. Я знаешь как горбатился? Чтобы хоть что-то себе сделать. Чтобы хоть какой-то капитал нажить. Минимальный. Да и то, весь мой капитал, по сравнению с деньгами хорошего, но среднего бандюка, – пыль…
– Можешь не объяснять, – сказала Грета. – Уж я-то знаю, как деньги зарабатываются. На своей, извини, жопе знаю.
– Это ты меня извини, Греточка, что я об этом… Конечно, ты тоже пашешь как лось… Или как конь? Не важно. Так ты думаешь, это у меня просто с непривычки? Такой, типа, плебейский синдром? Подсознательный страх перед ограблением?
– Конечно, – ответила Грета. – У тебя еще в легкой форме. Я знаешь каких видела бизнесменов? Трясутся, как студень. Вроде здоровые мужики, ладные, возраст ломовой, самая жизнь – лет по тридцать пять, бугаи натуральные. А дрожат хуже баб. И бандиты есть – тоже с проблемами. Они, правда, не трясутся, но на неврозе диком. Чуть что – за пушку хватаются, наркотой себя глушат до полного опупения. Так что ты, милый, не одинок. И, повторяю, у тебя, Митенька, очень легкая стадия. Начальная. Ты на этом не зарубайся, пусть все будет так, как будет. От судьбы не уйдешь.
– Оптимистично, – усмехнулся Митя.
После этого разговора он стал чувствовать себя немного спокойнее. Однако алкогольную дозу не снизил.
В баре появился Моня. Он шел между столиками, пристально вглядываясь близорукими глазами в лица посетителей.
– Моня! – крикнул Матвеев. – Иди сюда.
– А, здорово!
Моня опустился на стул напротив Матвеева и, взяв пустую рюмку, плеснул себе коньяка.
– Ну? – спросил Митя, глядя на красное, потное лицо своего подчиненного.
– Можно еще? – спросил Моня.
– Давай. Чего это ты такой нервный?
– Погоди.
Моня одним глотком осушил еще одну рюмку и поморщился, словно пил не приличный напиток, а неведомо где и как изготовленную «ларечную» водку.
«Однако пацан в бухле ни фига не понимает, – подумал Митя. – Коньяк – сорок баксов за бутылку. А он жрет, как сивуху. Плебей».
– Ну что, оклемался?
– Фу, – выдохнул Моня. – Теперь отпустило.
– Что с тобой стряслось? Ты с Эльвирой-то встретился?
– Встретился. Знаешь, Митя, затрахала она меня по полной программе.
– В каком смысле?
– В фигуральном. Не волнуйся, только в фигуральном. До реального траха дело не дошло.
– А чего так? Она телка ничего себе. Я бы ей вдул. С большим даже удовольствием.
– Так вдуй, – ответил Моня. – Пожалуйста. Только сначала она тебя морально так затрахает, что, боюсь, у тебя ничего не получится. Не встанет уже, после общения.
– Так что же? Подписала она?
– Подписала. Всю душу из меня вымотала.
– Сколько ты ей дал?
– Все три тонны.
– Зря.
– Ага. Ты бы с ней поговорил. Она тебя на всю десятку раскрутила бы. Я ей уже говорю – все, три штуки. Хочешь – бери и подписывай договор, не хочешь – до свидания. Взяла. И подписала.
– Значит, все? Теперь ты их директор?
– Да, директор. Только смотри, Митя, на твою ответственность.
– Что? – Митя поднял глаза на новоиспеченного директора группы «Вечерние совы». – Что ты имеешь в виду?
– Если москвичи наедут, сам будешь разбираться.
– Какие еще москвичи?
– Как это – какие? У них же с Вавиловым контракт заключен.
– С Вавиловым? У Эльвиры?
– Ну да. Я думал, ты знаешь.
– А что за контракт?
– На самом деле туфта. Купили у них альбом. О концертной деятельности там ничего нет.
– Альбом, значит…
– Ну да. «ВВВ» сейчас все метет. У них денег много, вот они и скупают группы на перспективу. Пусть лежат, типа. Для них тонна баксов – не деньги.
– Не понял. Они что, купили альбом за тонну?
– Да. Причем Эльвира еще даже не получила денег. Там, в Москве, сидит такая Вика – их первый директор. Первый директор «Сов», я имею в виду. Сидит и ждет, когда ей «ВВВ» тысячу долларов отсыплет.
– Ясно… А что Эльвира?
– Я ей говорю – посылай на хуй это «ВВВ», работай с нами. Мы тебе и денег дадим вперед, и концерты устроим.
– А она?
– А она полночи меня пытала, сколько я ей денег дам и за что. В общем, договор подписала. Я ей объяснил так: сегодня играют концерт – гонорар пятьсот баксов. За то, что она пошлет к черту «ВВВ», – тонну. И тонна пятьсот – аванс за предстоящие концерты, которые мы им устроим. Все права на группу, на название они передают «Норду» в лице продюсера Дмитрия Матвеева и старшего администратора Игоря Монина. То есть тебя и меня.
– Еще что?
– Остальное я ей на словах наобещал. Клип, раскрутка, радио, видео, шмидео. В общем, все как обычно. Полный набор.
– Ладно. С «ВВВ» я сам разберусь. Мастер-тейп альбома где?
– В Москве. Но копия есть у Эльвиры.
– Не забрал?
– Нет.
– Забери. Сами выпустим. Пусть срочно звонит в Москву и говорит, чтобы эта Вика никаких денег там не брала и немедленно ехала в Питер. Контракт контрактом, но пока они денег не получили, еще можно задний ход дать.
– А если уже получили?
– Пусть отдаст назад. Чем быстрее, тем лучше.
– Ладно, сделаю.
– И последнее. Не дай сегодня слабину на концерте.
– В каком смысле?
– Увидишь. Говорю тебе – не дай слабину. Стой на том, что ты директор, и точка. Все дела пусть ведут с тобой.
– Я не понял, Митя, какие дела? Что там, на этом концерте, наезды будут, что ли?
– Моня, у тебя есть возможность показать себя как профессионала. Я в тебя верю. Поезжай на концерт и ничего не бойся. Понял? Вообще ничего. Если что, мы тебя прикроем.
– Хорошие дела…
– Не ссы, Моня. Прорвемся. Ты меня понял?
– Надеюсь, что понял. Ладно, пока. Завтра позвоню.
Про две с половиной тысячи долларов Эльвира решила пока не говорить подругам. Она взяла с собой пятьсот, решив честно поделить их на три части. Участие в «Совах» Вики, которая все еще сидела в Москве и, по предположениям Эльвиры, трахалась там с работниками «ВВВ», было теперь под большим вопросом. Моня наобещал золотые горы и, главное, брал на себя абсолютно все административные функции, так что Вика и вправду, кажется, была уже не нужна. Ну, подруга, положим, она хорошая, однако хороший человек – это не профессия. А как администратор Моня на порядок круче, да и деньги живые дает сразу.
– Девчонки, сегодня у нас ответственный день, – сказала Эльвира Люде и Нинке, когда они паковали костюмы и инструменты. – Есть у меня думка, что аудитория будет очень специальная. Не обращайте внимания. Играем спокойно. Артист должен работать одинаково ответственно для любой публики.
– Ты меня учишь, как артист должен работать? – спросила Людка. – Я знаешь сколько концертов отпахала на всяких полевых станах? С институтскими халтурами – где только не играли. Один раз даже в горячем цеху, в обеденный перерыв.
– Денежку-то платят? – спросила более прагматичная Нинка.
– Ха! – Эльвира открыла ящик письменного стола, достала приготовленные деньги и вручила подругам по две бумажки – по сто и по пятьдесят долларов.
– Круто! – Людка сунула деньги в кошелек. – Каждый день бы так, а, девчонки? Мне как раз сейчас бабки нужны – просто смерть!
– А что за публика? – спросила Нинка. – Бандюганы, что ли?
– Ага, – ответила Эльвира как можно более равнодушным тоном. Нинка-то тертый калач, а вот Людмила, мамина дочка, может замандражировать.
– Серьезно? – Людка отставила в сторону сумку, в которую складывала вещи. – Девочки, я как-то это…
– Что, боишься?
– Ну, в общем, девичья честь меня не очень беспокоит, а вот общее состояние здоровья как-то не хотелось бы подвергать…
– Думаешь, побьют? – усмехнувшись, перебила ее Эльвира.
– Ну, побить-то не побьют, я надеюсь, а…
– "А" будет только по желанию. С нами едет наш новый директор.
– То есть? – в один голос воскликнули Люда и Нинка. – А Вика?
– Девчонки! Давайте сегодня попробуем с новым человеком. Видите, как покатило сразу… Ладно, скажу вам все. Хотела после концерта, но если вы сомневаетесь…
Эльвира достала деньги – все две с половиной тысячи – и положила на стол.
– Вот.
– Что это? – Нинка взяла пачку стодолларовых купюр, быстро пересчитала, положила на место. – Две с половиной штуки. Это откуда, Эля, а?
– Просто не хотела вас волновать перед концертом. Я подписала новый контракт. А это – аванс.
– Контракт? А Вика?
– Девчонки, ну вот, начинается. Я же говорила – давайте потом…
– Да ладно, тут все взрослые. Мы профессионалы, Эля. Работа есть работа. За нас не волнуйся. Лучше поясни, что за контракт.
Людка села на корточки перед Элей и заглянула ей в глаза.
– Думаешь, я кручу? – спросила Эльвира. – Недоговариваю?
– Нет, что ты…
– Вот и славно. Понимаете, девчонки, как писал О.Генри, «Боливар не выдержит двоих». Думаю, если все пойдет нормально, мы с Викой останемся подругами. Но бизнес есть бизнес. Такие уж правила. Или работать серьезно, или в дочки-матери играть.
– Ладно, с Викой разберемся, когда она приедет, – рассудительно сказала Нинка. – Ты скажи вот про это. – Она кивнула на деньги.
– Повторяю, я получила аванс. Контракт со мной подписал Моня.
– Моня?! – Люда вскочила. – Круто! Он классный парень!
– Классный. Да, – медленно произнесла Нинка.
Эльвира посмотрела на нее.
– Слушайте. Давайте договоримся. Раз и навсегда. Вы думаете примерно так: раз я подписываю договор без вашего ведома, то в один прекрасный день могу и вас кинуть, как мы сейчас Вику. Правильно?
Нина кивнула.
– Нет, девчонки. Мы вместе начали, вместе и останемся. Я отвечаю за базар. И больше мы эту тему не обсуждаем. В контракте написано, что основной состав группы – трое музыкантов, то есть мы. В зависимости от обстоятельств состав может расширяться, однако трое остаются неизменными. Все. Вопрос снят.
Нинка хотела что-то сказать, но тут раздался звонок в дверь – требовательный и длинный, как звонят люди, знающие, что их визит чрезвычайно важен.
– Ох ты, е-мое! – воскликнула Эльвира. – Это Моня. Девчонки, едем. Моня сказал, что транспорт обеспечит в оба конца.
– Круто! – улыбнулась Людка. – А далеко ехать-то?
– В Московский район.
– Там клуб, что ли?
– Ну, типа того. Можно сказать, что клуб.
4
Митя долго не понимал, что с ним происходит. Он постоянно думал о Стадниковой и вдруг осознал, что ревнует ее к Гольцману. По-настоящему. До какого-то сумасшествия.
В свое время – давным-давно, как казалось Мите, – он решил, что периоды влюбленности, этого неопределенного, но чрезвычайно сильного и вредного для работы состояния, у него закончились. По мнению Мити, влюбляться можно было лет до тридцати. После этой черты мужчина должен забыть о всяких глупостях и заниматься делом. Не влюбленность ведь делает мужчину мужчиной, а дело, которому он служит, которое делает хорошо и за которое получает хорошее вознаграждение. Как моральное, так и материальное.
Митя Матвеев, как любой человек, переживал целую серию влюбленностей – в школе, потом в институте, в стройотряде, на юге… Когда ему стукнуло тридцать и он начал делать первые шаги по лестнице благосостояния и достатка, когда начал планомерно заниматься бизнесом, Матвеев решил, что с романтическими увлечениями покончено – и по причине возраста, и по причине рода деятельности. На влюбленности просто не было ни сил, ни времени.
Да и какие могли быть влюбленности, если все свои естественные, биологические желания Митя мог легко удовлетворить с такими красотками, о которых большинство российских мужиков могут только мечтать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64