Не касаясь компьютерной базы данных, Виктор Данилович взял в руки папку - старенькую такую, потертую. С таких вот папок начиналось в давние времена все советское делопроизводство.
Он аккуратно перелистывал страницу за страницей, пробегая глазами по напечатанным на пишущей машинке строчкам, пока не нашел то, что искал.
«Анастасия Рубинова» было написано на одной из страниц.
Ветерана КГБ генерала Ивана Трофимовича Звягина, скоропостижно загнувшегося в психиатрической клинике, Коновалов не мог не знать. Не мог он не знать и о его дочери, Насте, еще в девичестве взявшей фамилию матери. Само собой, кем на самом деле являлась жена бывшего губернатора сибирского города Иртинска, Виктору Даниловичу Коновалову так же было доподлинно известно.
Каждый Настин шаг отслеживался Федеральной службой безопасности с самого начала ее профессиональной деятельности в роли оперативного сотрудника госбезопасности и до сих пор.
Мужик, пришедший к Коновалову вместе с Лозовым, даже подозревать не мог, с кем живет в одной квартире. И это - правильно. Настя еще не сыграла свою роль. Впрочем, она об этом также не догадывается.
Сделав ксерокопии с нескольких отобранных страниц, Виктор Данилович вернул папку на прежнее место. В списке контактов Таганцева, который он намеревался показать Лозовому, Анастасии Рубиновой, конечно же, не было.
- Вот. - Коновалов вернулся к оставленным в кабинете ходокам из милиции. - Юра, это - только для тебя. Кто другой попросил бы - ни за что навстречу бы не пошел. Но тебе отказать не могу. - Он протянул Лозовому бумаги. - Здесь все до мелочей. Включая тех людей, с которыми Таганцев встречался случайно или единожды в своей жизни.
- Уж и не знаю, как тебя благодарить, Виктор Данилович! - Лозовой прижал обе руки с полученными документами к груди.
- Отблагодаришь еще, будет возможность, - слегка улыбнулся Коновалов. - Доволен?
- Еще бы! Ты спрашиваешь! - ликовал Лозовой. - Юра, скажи, я могу это забрать с собой?
- Можешь. Эти бумаги не проштампованы. Я их скопировал специально для тебя. Но афишировать их, ты понимаешь, тоже не следует. Лучше всего, как только ознакомишься, уничтожь от греха подальше.
- Уничтожу! Непременно уничтожу! - пообещал Лозовой.
- Ну все, товарищи, - сказал Коновалов, давая понять, что разговор окончен. - Или кто вы там, в милиции - господа? Простите, мне некогда.
- Все-все! - Юрий Олегович направился к двери, а Горбушкин поспешил за ним следом. - Мы исчезаем!
- Да, Юра, извини. Забыл совсем, - Коновалов остановил полковника у выхода. - У нас тут данные по городским происшествиям. Час назад какого-то парня из милиции убили во дворе рядом с Кронверкской улицей. Фамилия Филимонов. Зовут Петр Ильич. Не твой сержант?
- Елки-палки! - Лозовой чуть не сел там, где стоял. - Как это - убили?!
- Петруху?! - впервые за все время подал голос Горбушкин.
- Просто убили - голову отрезали, - буднично произнес Коновалов. - Так что, вы там поосторожнее будьте, опасная у вас служба…
Лозовой и Горбушкин на ватных ногах вышли, а Коновалов спокойно допил коньяк, закурил сигарету и принялся негромко напевать себе под нос:
- Ваша служба и опасна, и трудна! И, на первый взгляд, как будто не нужна…
Глава 11

НЕ РАЗВЕДЕШЬ БЕДУ РУКАМИ
Скажу, братуха, между нами,
Не тратя драгоценных слов:
Не разведешь беду руками,
Когда в башке нема мозгов.
Неприятностей, невзгод и проблем по жизни с утра до вечера ждет только отчаянный трус, содрогаясь от скрипа двери, шарахаясь от собственной тени, принимая драгоценную любимую тещу за агента парагвайской разведки.
А сержант милиции Алексей Потапов был мужчиной отважным. И потому жил просто, не думая о том, что однажды невзначай на голову может свалиться кирпич.
Теще противостоял как мог - в меру имеющихся сил и соответственно моменту. К примеру, гаркнет она на него:
- Почему шмотки свои по всей квартире разбросал, где ни попадя?! Развели тут гадюшник беспросветный!
А он в ответ, как и подобает настоящему мужчине, кормильцу и главе семьи:
- Вам не нравится, вы сами и убирайте!
И - гордо так - мимо нее пройдется разок-другой, щеголяя по комнатам в дырявых тапочках, линялой тельняшке и трикотажных бриджах с пузырящимися коленками.
Потом, правда, природное воспитание возьмет свое. Ясный же перец, не дотянется тещенька до верхних полок шкафа, где Потапов складывает свое тряпье! Потому что низенькая она, как та карликовая березка, что произрастает исключительно в тундре. Значит, надо оказать слабой женщине посильную помощь.
Вздохнет Потапов, сплюнет, да и начнет собирать свои тряпочки в кучку, чтобы сложить их на полочке.
Или, скажем, жена позовет ужинать. Она через день варила на ужин щи из квашеной капусты, которые муж возненавидел за несколько лет семейной жизни, как Владимир Ильич Ленин ненавидел представителей чуждого оппортунистического движения.
- Алексей! - позовет из кухни. - А ну, бегом - руки мыть и - за стол!
- Сама жри эту изжогу! - отвечает он. И правильно. Должен он иметь свое собственное мнение или не должен? Вот только сказать нужно так, чтобы супруга не услышала. Тихонько надо сказать. Это выгодно. И высказался вроде как, и, в то же самое время, гусей не раздразнил. А то ведь они, эти самые гуси, в лице женушки и тещи, могут и за скалки со сковородками схватиться.
- Так я не поняла! - продолжала кричать жена из кухни. - Ты есть собираешься или голодовку объявил?
- Да иду я! Иду! - вот это уже можно высказать с недовольством, с претензией.
…Войдя в кухню, Алексей Потапов с постным выражением лица уселся за стол и принялся за поздний ужин.
У супруги была дурацкая привычка - кормить его на ночь глядя. Сначала она готовила детям и теще - отбивные там всякие, бифштексы или котлеты по-киевски, бутербродики с красной икоркой или запеканку грибную - в общем, то, что ужасно вредно для желудка. А потом ему - главе семейства - сплошные витамины! И - ничего жирного, и - ничего жареного. Это чтоб уровень холестерина в крови не повышать. Так врачи рекомендуют. А про гастрит от позапрошлогодней скисшей капусты врачи ничего не упоминали?
Не успел Потапов засунуть себе в рот последнюю ложку отвратительной жрачки, как в прихожей заскулила собака, гулять запросилась. Вот сука! Хотя, на самом деле, кобель. Это можно было заметить по первичным половым признакам даже невооруженным глазом.
Деваться некуда, надо надевать резиновые калоши и выводить пса на прогулку. Почему калоши? Потому что собачка гуляет каждый раз в одном и том же месте. А в темноте можно не разглядеть искусно «заминированные» ею еще с прошлого раза участки. Не в форменных же ботинках по собачьему дерьму вышагивать! Даже не перекурив после витаминизированного ужина, Потапов надел на кобеля ошейник и повел во двор.
Чья-то тень у дальних кустов метнулась? Подумаешь! Мы не робкого десятка.
На всякий случай, Потапов нащупал в кармане эбонитовую рукоять пистолета. Патрон он всегда держал в патроннике, чтобы, в случае чего, не тратить время на передергивание затворной рамы.
А тень как мелькнула возле зарослей кустарника, так и растворилась в осенней темени.
Пес оказался сволочью. Нещадно таскал за собой хозяина, даже не думая заняться своими непосредственными обязанностями. То к одному дереву подбежит, задерет лапу - передумает, то к другому. То присядет, то подпрыгнет и - все без толку. Гад, в общем.
- Вы что там, умерли?! - раздраженно кричала с балкона на пятом, самом верхнем этаже, жена. Дура. Хотя, если волнуется, значит, любит.
И снова у гаражей появилась тень человека. Потапову показалось, что кто-то осторожно выглянул из-за угла и снова спрятался.
А собака продолжала тянуть за собой. Вдоль дома, к шеренге металлических гаражей, через уличную автостоянку и - наконец-то! - к детскому городку. Это было излюбленным местом выгула. Потапов ничего против не имел. А кому его пес мешает? Ну покакает. Ну пописает. Так это же ночью! Детишки все равно по домам спят. Чего им среди ночи во дворе делать? Днем - другое дело. Днем Потапов никогда не позволял кобелю к песочнице с горками подходить.
Нет. Однажды, все-таки, это было. Забежал песик по неосторожности к небольшой платформе-карусели, ну и присел там. А с ребеночком, как на грех, не мамаша гуляла, а папаша. И был тот папаша ростом с медведя. Потапов знал его - мастер спорта по метанию молота. В соседнем подъезде жил. Короче говоря, схватил этот метатель несчастную собачонку и метнул вместо молота метров на тридцать. Кобель уже подумал, что летать, как птица, научился, лапами враскорячку замахал, завизжал, наверное, от радости. А потом ка-а-ак об асфальт шандарахнется! И вся летучесть улетучилась. Поджав куцый хвост, стремительно помчался, куда глаза глядят. Домой вернулся только через двое суток. Лучше б вообще не возвращался. Потому что Потапову эти два дня несказанно везло. Жена разрешила в отсутствие кобеля поедать припасенное для него мясо.
Таким образом, погуляв с собакой, Алексей вернулся в квартиру.
Не успел снять свои прогулочные резиновые калоши, как зазвонил телефон, находящийся здесь же, в прихожей.
- Да! - ответил Потапов. И напрягся. - Да, товарищ капитан! Слушаю, Севостьян Иванович! Не может быть!
Сам не заметил, как лоб покрыла испарина. Лицо его побледнело, губы задрожали.
- Эй, что с тобой? - поинтересовалась подошедшая супруга, подергав его за рукав свитера, который сама ему связала года четыре назад. - Ты чего такой? Милицию разогнали? Не грусти, в ассенизаторы пойдешь, считай, по профилю.
- Пошла вон!!! - неожиданно для самого себя, рявкнул Потапов.
И жена не ожидала. И теща. И собака, тем более. А раз так, то все трое с визгами разбежались по своим местам. Супруга - в постель. Теща - в уборную. Кобель - на кухню, доедать то, что осталось в кастрюле от кислых щей. Хотя, понюхал и - есть не стал.
А Потапов так и сел перед телефонной тумбочкой, забыв опустить трубку на рычаги.
Жена все-таки выглянула в прихожую минут через десять.
- Алексей, что случилось-то?
- Петруху Филимонова только что убили… - мертвым голосом ответил муж.
- Да ты что?! - женщина в ужасе прижала руки к щекам, округлив глаза. - Как убили?!
- Кто-то в подворотне отпилил ему голову…
- Бандиты, да?
- Нет, блин, пионеры-тимуровцы!!! - заорал на жену Потапов. - Скройся с глаз моих!!!
Жена юркнула обратно в спальню, подумав с огорчением, что если муж так расстроился из-за убийства Филимонова, то на супружескую ласку этой ночью можно не рассчитывать. Она вообще была сообразительной женщиной.
Встав на ноги и пройдя на кухню, Алексей Потапов достал из пачки сигарету и взял с подоконника зажигалку. Телефонная трубка, так и не положенная на аппарат, осталась болтаться на спиральном проводе.
…А человек, тень которого дважды заметил во дворе Потапов, осторожно обошел вокруг дома, ступил в крайний подъезд, по лестнице поднялся на самый верхний, пятый этаж. Попробовал проникнуть через обитую жестью крышку люка на крышу, но она оказалась заперта на замок. Пришлось возвращаться.
За спиной человека можно было увидеть небольшой рюкзачок. Но что в этом рюкзачке, пока оставалось неизвестным.
В противоположном подъезде люк так же был закрыт. А на крышу нужно было забраться - край. Выход оставался один - водосточная труба. Но в этом случае никто не мог гарантировать безопасности подъема. Эти жестяные трубы в «хрущевках» периодически отваливались от домов сами, без какой-либо посторонней помощи. Выдержат ли крюки в стенах вес здорового мужчины?
Впрочем, размышлять он долго не собирался.
Человек достаточно сноровисто ухватился за трубу и стал медленно и аккуратно подниматься. Движение за движением, сантиметр за сантиметром - вверх. В общей сложности, восхождение заняло более получаса.
Достигнув самой крыши, он, тяжело дыша, еще минут десять лежал на спине, согревая телом влажное гудроновое покрытие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34