А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 

Но ни в коем случае не прикасайтесь к ним голыми руками!
Казалось, что время остановилось. Я слышал шелест, потрескивание, едва слышный стук, когда Чарльз открывал коробку со спичками…..
Потом вспыхнула искра, превратилась в пламя, и комната озарилась ярким светом, когда с легким треском вспыхнул пропитанный керосином фитиль лампы. На книжных ступенях лестницы возник маленький, мерцающий островок света, и полдюжины крошечных серых теней устремились из темноты к нему.
Чарльз в панике вскрикнул и одним прыжком отскочил подальше от огня, который становился все выше и выше. Внезапно что-то вспыхнуло; из центра пламени с треском вылетели крошечные искорки.
– Сработало! – воскликнул я. – Они… бросаются в огонь, Говард!
Все больше и больше насекомых беззвучно вылетало из темноты и бросалось в огонь, чтобы сгореть. Их оказалось больше, чем я предполагал, казалось, что сотни маленьких насекомых проникли в дом, и всех их магически притягивало пламя, которое поднималось все выше и выше!
Но мерцающий желтый свет осветил и еще одну картину. Картину, от которой у меня перехватило дыхание, как от удара кулаом.
Это касалось Рольфа. Вероятно, в панике он бежал через зал и в темноте упал. Сейчас он сидел в странной застывшей позе, как бы полулежа на спине и оперевшись на локоть, а правую руку он прижал к груди. Расширившимися от ужаса глазами он смотрел на крошечную серую моль, которая, как колибри, быстро била крыльями и парила над его грудью, словно раздумывая, броситься ли ей на него или в манящее пламя, которое находилось всего лишь в нескольких шагах…
– Ради бога, Рольф! – сдавленным голосом сказал Говард. Его голос звучал умоляюще. – Не двигайся! Я иду!
Губы Рольфа дрожали. Его лицо было белым как мел. На его верхней губе выступили капельки холодного пота. Рука, на которую он опирался, дрожала от напряжения. Я видел, что он сможет оставаться в таком неудобном положении всего лишь несколько секунд.
– Я иду! – прошептал Говард. – Не двигайся, Рольф! Я помогу тебе!
Рольф сделал судорожное глотательное движение. Крошечные серые крылья почти касались его лица.
Говард преодолел последние метры одним отчаянным прыжком, бросился вперед и ударил темным, удлиненным предметом, который он держал в руке.
Моль была отброшена в сторону, она ударилась о перила и, дергаясь, упала на землю. Секунду спустя на моль опустилась нога Говарда и раздавила ее.
Но опасность еще не миновала. Вспышки в середине пламени прекратились, но снаружи опять забарабанили насекомые, которые увидели через окно свет и пытались проникнуть внутрь.
Мне казалось, что я слышу, как звенят стекла под их напором. Конечно, это была чушь. Даже миллиарды маленьких насекомых не смогли бы выдавить толстое оконное стекло.
– Нам надо убираться отсюда! – крикнул Говард, словно прочтя мои мысли. – Дверь не выдержит их атаки.
Я хотел возразить, но быстрый взгляд на входную дверь убедил меня в обратном.
Твари все еще продолжали барабанить в дверь и оба окна, как песок, поднятый бурей, но это уже была не массивная дубовая дверь, в которую они бились! Доски толщиной в два пальца стали пористыми и покрылись трещинами. С поверхности двери краска отслаивалась большими, уродливыми кусками, а дерево под ней стало старым и трухлявым; трещины были похожи на застывшие молнии. С двери сыпалась серая пыль.
Она старела! За несколько секунд дверь старела на такое же число лет…
– О боже! – пробормотал я. – Они… пройдут сквозь дверь!
– В библиотеку! – сказал Говард. – Мы должны подняться наверх. Это единственное место, где мы будем в безопасности. – Он выпрямился и повелительным жестом показал на верхний конец лестницы. – Все наверх! – крикнул он. – В библиотеку, быстро!
Чарльз и двое или трое других слуг, которые испуганно жались в углах, бросились вверх по лестнице, а Говард резким движением головы показал на дверь в другом конце зала.
– Кучер! – сказал он… – Мы должны забрать его!
Рольф хотел уже повернуться и бежать за кучером, но Говард остановил его.
– Проведи слуг наверх! – приказал он. – В библиотеку, быстро. Мы с Робертом заберем и его.
Плечом к плечу мы побежали вперед. Барабанная дробь в дверь и окна стала громче и звучала как оружейная пальба. Когда я на бегу повернул голову и посмотрел назад, то мне показалось, что дверь уже косо висит на петлях и что перед нею порхают несколько темных точек, но я не был до конца уверен, было ли это на самом деле или все это мне лишь померещилось от страха.
Недолго думая, Говард плечом распахнул дверь, ворвался внутрь и так резко остановился, что я чуть было не налетел на него.
Кучер все так же лежал на кровати, как мы его и положили. А над его головой кружился целый рой мелких, серых насекомых.
Говард молча показал на разбитое окно. Рама и стекло оказались старыми и хрупкими, не выдержали такого напора, и сквозь широкую щель в комнату залетало все больше и больше насекомых. Их здесь было уже несколько сотен, а снаружи залетали все новые и новые.
Мы осторожно приблизились к кровати. Кучер со стоном вытянулся и пульсирующее движение роя насекомых сделалось еще быстрее и беспокойнее. Я испуганно остановился, нервно облизал губы и сделал еще один осторожный шаг.
Кучер со стоном открыл глаза. Взгляд его по-прежнему оставался туманным. Он попытался приподняться, со вздохом снова опустился на кровать и оцепенел от страха, когда заметил серую тучу над собой. Я мог в буквальном смысле наблюдать, как к нему возвращалась память.
– Ради бога, не двигайтесь! – сдавленным голосом произнес Говард. – Не делайте резких движений!
Если Рон и слышал его предупреждение, то было уже слишком поздно. Живой ковер над ним продолжал колыхаться, а три-четыре моли опустились рядом с ним на смятое одеяло.
Материал тут же начал сереть и терять вид. А одна моль размером с монетку беззвучно опустилась на его грудь.
Рон вскрикнул, вскочил и молниеносным движением сжал тварь в кулаке.
– Нет! – крикнул Говард. – Не надо! Бросьте ее!
Но Рон еще сильнее сжал кулак, выпрямился и по очереди смотрел то на Говарда, то на свои сжатые пальцы.
Все произошло очень быстро.
Его пальцы стали серыми.
Кожа лопнула, но не кровоточила, а скрутилась, как высохший пергамент. Вены и жилы проступили сквозь истончавшуюся кожу как канаты, его рука судорожно сжалась, словно под действием внутреннего напряжения и превратилась в высохшую скрюченную лапу.
В руку древнего старца…
Рон открыл рот. Из его груди вырвался приглушенный, изумленный крик.
– Помогите… мне! – прохрипел он. – Я… я умираю…
Говард прыгнул вперед, схватил кучера за плечи и стащил его с кровати. Рой насекомых над нею начал закипать. Десятки их посыпались, как пыль, на кровать и ковер, или же опустились на стены и пол вокруг Говарда и кучера. Говард взревел, раздавил одну из мошек, которая упала рядом с ним на пол, повернулся и пополз, увлекая за собой Рона, прочь от кровати.
– Свет! – крикнул он. – Роберт, свет!
Я едва успел среагировать. До сих пор, благодаря какому-то чуду, ни одно из ужасных существ не прикоснулось к Говарду или кучеру, но их резкие движения, казалось, привели насекомых в неистовство. Моя рука дернулась к потайному маленькому колесику, которое регулировало подачу газа, и завернула его до отказа. Свет начал бледнеть и погас.
Но темнота была не полной. Через разбитое окно в комнату падал слабый лунный свет, посеребривший насекомых, которые как сумасшедшие порхали взад и вперед, наполняя комнату зловещим шуршанием и хрустом. Огонь камина внезапно загорелся ярче; вспыхивали и тут же гасли крошечные искорки, и к шелесту крыльев моли добавилось сухое, противное потрескивание.
Все происходило точно так же, как до этого в зале. Насекомых магически притягивал свет огня, и они десятками бросались в него.
Говард толкнул меня в бок, что окончательно вывело меня из оцепенения. Мы выволокли Рона из комнаты, и Говард захлопнул за собой дверь. Треск огня в камине становился все сильнее, и на мгновение мне показалось, что из-под двери выбивается мерцающий красный свет.
– Дальше! – прохрипел Говард. – В библиотеку, Роберт! Ради бога, быстрее!
Твари все еще продолжали биться о дверь и окна, и я знал, что пройдет еще несколько секунд – и они падут под их напором и разобьются. Даже небьющееся освинцованное стекло должно было стать хрупким, если каждая секунда означала десятилетие, и оно когда-нибудь просто развалится под тяжестью своего собственного веса и превратится в пыль.
Но ужас не смог разорвать тупое оцепенение, которое сковало мой разум.
– Поторопись! – нетерпеливо сказал Говард. – Нам надо наверх. В…
Он не сумел закончить фразу.
С верхнего конца лестницы раздался пронзительный крик: “Оставайтесь внизу! Это ловушка!”.
Что-то застучало, потом раздался звук, как от удара стали или камня о плоть, и внезапно на, балконе, шатаясь, появилась огромная фигура Рольфа. Он ударился о перила, повернулся в поисках опоры, но, казалось, что в его руках не осталось больше сил, чтобы удержать его огромное тело. Он зашатался, поскользнулся на верхней ступеньке и сильно ударился о стену. Его рот открылся, но с губ не слетело ни звука. Я видел, как он с трудом перевел дух.
Потом на балконе появилась вторая фигура, медленнее, чем Рольф, но выпрямившись и расправив плечи.
Это был мужчина. Его лицо скрывалось под черным платком, который закрывал нос и рот и, который на висках соединялся с тюрбаном. Как и вся его одежда, тюрбан был черным; эта чернота была более глубокой, чем ночь, и казалось, она всасывала свет. Только полуметровая, острая как бритва кривая сабля в его руке отражала свет мерцающей лампы.
Увиденное зрелище заставило меня оцепенеть. Я забыл о Рольфе, который скрючился на ступеньках у ног незнакомца. Я забыл о Говарде, который пробормотал что-то непонятное, и я забыл о кучере, который окончательно потерял сознание. Я видел только незнакомца – воина-дракона, которого послал Некрон, чтобы закончить то, что не удалось сделать ему самому.
За нашей спиной с грохотом разлетелась входная дверь; почти одновременно, как от удара кулаком, лопнули стекла. В образовавшиеся проемы влетело кипящее облако крошеных серых насекомых…
* * *
В моих ушах отзвучал пронзительный крик Говарда. Я слышал, как разлетелись оконные стекла, а воздух вокруг нас наполнился жужжанием миллионов и миллионов крошечных крыльев. Я слышал, как Рон начал истерично кричать, но все эти звуки я регистрировал лишь краем своего сознания, крошечным островком ясного мышления в хаосе бушующих эмоций, которые захлестнули меня. Этот мужчина был воином-драконом.
Воин-дракон. Эти слова снова и снова эхом отзывались у меня в мозгу, и с каждым разом во мне росло желание взлететь вверх по лестнице и вцепиться ему в горло. Он был воином-драконом, одной из тех бестий, которые сопровождали Некрона, когда колдун пришел, чтобы похитить Присциллу.
Внезапно Говард развил бурную деятельность, рывком поднял на ноги кучера, беспомощно сидевшего на корточках, и что-то крикнул мне, но я не обращал на него внимания. Откуда-то до моего слуха донесся глухой низкий звук, как удар огромного колокола, но даже этого я почти не заметил.
Ясно мыслившая часть моего сознания подсказывала мне, что моей жизни грозит опасность, что пройдет лишь несколько секунд, и насекомые набросятся на нас, чтобы убить, но я был не в состоянии прислушаться к этому голосу разума.
С громким яростным криком я бросился вверх по лестнице, перепрыгивая сразу через несколько ступенек. Говард попытался предостеречь меня, но его слова как горох отскочили от невидимой стены, которая возникла вокруг моего сознания.
Воин-дракон хладнокровно поджидал меня. Он отступил на полшага назад, как бы давая мне возможность добраться до балкона, чтобы принять бой;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54