На бюро лежит книга за 1828 — 1829 годы. В четырех ящиках слева находятся драгоценности. — Чевиот вытянул из кармана кольцо с ключами и положил его на край стола. — Коротким ключом можно открыть любой ящик. Я и вовсе не позвал бы вас, да только нам нужно действовать очень быстро. Пусть четыре человека вынут по ящику и просмотрят их содержимое. Ищите брошку — нашу главную улику; работайте, пока нас не обнаружили.
— А потом, сэр? — не отставал инспектор Сигрейв, который хотел знать весь план до мельчайших подробностей.
— Потом мы освободим Вулкана и уйдем по крышам. Мы не тронем ни его самого, ни его дом. Я обещал ему, и я сдержу слово.
— Прошу прощения, сэр, — грубо и хрипло заговорил один из констеблей, — а драки разве не будет?
Чевиот, успевший отойти почти к самому креслу, в котором он сидел во время разговора с Вулканом, круто развернулся:
— Драки? Неужели мы вдевятером одолеем тридцать головорезов, нанятых Вулканом? Прибавьте еще с полдюжины лакеев внизу — почти все они тоже вооружены!
В ряду у стены произошло волнение.
— Тридцать? Или даже тридцать шесть?! — вскричал сержант Балмер.
— Вулкан собрал своих людей в ожидании меня. Он знал, что я приду. Кто-то предупредил его. Но это не важно! Спешите! Неужели вы не понимаете, что с такой уликой мы выиграем дело? Мы совершенно…
Он замолчал.
Послышался шорох и треск. Чевиот оглянулся на Балмера — лицо сержанта вытянулось от удивления. Двойные двери большого китайского лакированного буфета распахнулись настежь — с такой силой, словно их открывала рука маньяка. Впрочем, последнее было близко к истине.
В шкафу, согнувшись, стояла Кейт де Бурк. Ее блестящие черные волосы разметались по плечам, кожа на которых была исцарапана в кровь. Кейт успела разодрать и лиф своего зеленого платья. Губы женщины были плотно сжаты. Глаза метали молнии.
Значит, она пряталась в буфете все время?! Чевиот вспомнил, что не видел, как Кейт выходила из комнаты. Вулкан решил иметь свидетеля — на всякий случай. Кейт слышала каждое слово, видела, как разбилась ее статуя, но не смела броситься на помощь. Она…
И тут Кейт завизжала. Она визжала все громче и пронзительнее. Должно быть, ее слышали все в большом игорном зале внизу. Широкие юбки Кейт лавиной хлынули из шкафа. Полуослепшая от долгого сидения в темноте, она тем не менее уловила блеск ключей, лежащих на краю стола прямо перед ней.
Схватив ключи, Кейт развернулась и рванулась к двери красного дерева, до которой не было и трех шагов. Мужчины словно приросли к месту.
— Балмер! Хватайте ее!
Чевиот бросился к двери следом за Балмером и Сигрейвом. Но они опоздали.
Вернее, промахнулись. Чевиот так и не понял, каким чудом Кейт удалось сразу попасть ключом в замок. Отперев дверь, она широко распахнула ее.
Чевиот поспешно схватил Балмера за руку и втянул его с порога назад. В конце концов, они не имеют никаких оснований задерживать Кейт де Бурк! Она ничего преступного не совершила.
Выбежав на балкон, Кейт остановилась и оглянулась. Лицо ее закрывали спутанные черные космы. Рот перекосился в жуткой гримасе. В глазах плескался ужас. Должно быть, она много раз выглядывала из шкафа, и в ее мозгу навек запечатлелось лицо человека, швырнувшего ее непотопляемого Вулкана через стол и ударом лишившего его чувств.
Внизу, в большом зале, мужчины уже вскакивали с мест. Все лица обратились кверху, туда, где находился Чевиот, освещенный огнем трех больших канделябров.
— Стойте! — крикнул он. Он пытался говорить спокойно, однако в голосе прорывалось волнение. — Мы не причиним вам вреда. Мы вас не тронем. Но остановитесь, иначе вам несдобровать!
Кейт не понимала того, что он говорит она слышала лишь ненавистный голос человека, который…
Она снова завизжала и слепо метнулась направо. Оглянулась через левое плечо. Глаза ее различили лишь яркий желтый свет свечей в канделябре. Видимо, вместе со зрением она лишилась и рассудка.
Кейт де Бурк повернулась и понеслась прямо на деревянные перила. Послышался хруст дерева; тело женщины проломило позолоченные перила. И хотя трухлявая, рассохшаяся древесина ломалась не так громко, как трость Вулкана стучала по столу, Чевиоту показалось, что все гремит и крошится, как в замедленной съемке.
Кейт перевернулась через голову и полетела вниз. Она падала с высоты четырнадцать футов. Ее волосы развевались, а тело походило на тряпичное, так как она потеряла сознание. Наконец она всей своей тяжестью рухнула на правый край длинного стола для игры в рулетку.
От сильного удара ножки подломились, и противоположный конец длинной, восемнадцатифутовой, столешницы, покрытой зеленым сукном, нелепо дернулся и поднялся вверх.
Жетоны слоновой кости, банкноты и монеты поехали вниз и стали падать на пол. У всех присутствующих раскрылись рты. Послышался громкий треск раздираемой плотной ткани. Из-под распоротого ковра появились две длинные тугие проволоки, ведущие к уцелевшим ножкам стола. Проволока блеснула, и из-под разодранного ковра вылетела металлическая пластинка с четырьмя черными кнопками.
Похоже было на то, как если бы стол вдруг ожил или сошел с ума. Машины действительно сходят с ума, если их разбивают. Не все услышали шипение сжатого воздуха, выходящего из полых трубок в ножках. Затем колесо рулетки дернулось; один его край поднялся, обнажив пружину, которая медленно раскручивалась и поднималась вверх, словно металлическая змея.
Все, кто был в зале — и клиенты, и «подсадные», — сбежались посмотреть. Они стояли неподвижно, не обращая внимания на попадавшие шляпы и всеобщий разгром.
Только Чевиот, прислонившись к сломанным перилам, смотрел на Кейт де Бурк. Она тоже соскользнула по наклонной поверхности стола вниз; платье у нее задралось. Лица ее
Чевиот не видел. Вдруг раскинутые руки женщины пошевелились; она вцепилась пальцами в зеленое сукно. Медленно, как во сне, Кейт подняла голову и заморгала.
Чевиот испустил вздох облегчения. Он отдал неверный приказ: «Балмер! Хватайте ее!» Его слова могли довести полубезумную женщину до смерти. Пока он смотрел, как она падала, его скрутил приступ тошноты.
И тем не менее, как это часто бывает, Кейт де Бурк приземлилась крайне удачно, как жокей или пьяный. Она не убилась насмерть и ничего не сломала, даже не ушиблась!
Не прошло и нескольких секунд, как все восемь подчиненных Чевиота, не обращая внимания на его отчаянную жестикуляцию, бросились на галерейку и выстроились по обе стороны от него.
Теперь они в ловушке, среди тридцати с лишним головорезов! «Подсадные», не отрывая взгляда, смотрели на балкон.
Они в ловушке, то есть…
По-прежнему в зале царила оглушительная тишина. Чевиот вдруг узнал четверых людей у дальнего конца рулетки. Высокий молодой человек, которого лакей называл милордом — человек с пышными каштановыми бакенбардами и красным носом, — внезапно протрезвел. Рядом с ним стоял толстый наемник в пегом парике; рука его начала угрожающе подниматься.
У самого колеса находился толстяк с соломенными бакенбардами, которого Чевиот видел на балу у леди Корк. Над толстяком нависал худой и костлявый головорез с морщинистым лицом и искусственными зубами.
— Да! — закричал Чевиот.
Все вздрогнули. Перед ними стояли люди в форме, с дубинками. Только Чевиот был во фраке и с пустыми руками. Он снова возвысил голос.
— Вот как вас облапошивали! — вскричал он, показывая на рулетку.
Со стороны стола, где играли в «красное и черное», послышался сухой щелчок — кто-то взводил курок пистолета.
— Да, мы — полицейские, — объявил Чевиот. — Но на чьей стороне вы: на стороне тех, кто вас грабил, или на нашей?
Раз, два, три, четыре…
«Милорд» развернулся к «подсадному» в пегом парике. Послышался его высокий, резкий голос.
— Ах ты, шулер проклятый! — закричал он почти удивленно.
Как следует замахнувшись левой, он врезал «подсадному» в солнечное сплетение, а правой треснул по голове. Потеряв равновесие и задохнувшись от неожиданности, шулер тяжело плюхнулся на стул, который подломился под его тяжестью.
В тот же миг костлявый с искусственными зубами злобно ощерился и выхватил из рукава нож, однако воспользоваться им не успел. Выхватив лопатку из рук стоящего рядом второго крупье, мужчина с соломенными бакенбардами замахнулся и что было сил врезал костлявому по шее.
За столом для «красного и черного» двое игроков набросились на крупье: они схватили его за галстук и повалили на ковер, засыпав ворохом карт из шести колод. Кто-то разбил бутылку. Кто-то издал воинственный клич. И началось…
Слева и справа с балкона вели лестницы. Чевиот впереди своих людей побежал направо. Поймав взгляд инспектора Сигрейва, который находился у левой лестницы, он высоко поднял руку, призвал жестом троих констеблей и щелкнул пальцами.
— Пошли! — скомандовал он.
Вчетвером они ринулись в бой, а инспектор Сигрейв с другими четырьмя подчиненными поддержал его с левого фланга.
Глава 16
«Сначала поцелуй… Потом меня убили»
На часах пробило три часа ночи, когда наемный экипаж повернул на Кавендиш-сквер, к дому Флоры Дрейтон. Несмотря на то что у пассажира раскалывалась голова, настроение у него было ликующее. Чевиот готов был петь.
Внешне он выглядел вполне респектабельно. Ни плащ, ни шляпа не принимали участия в драке у Вулкана. Плащ был наглухо застегнут на подбородке, шляпа притулилась рядом на сиденье, так как было больно прикасаться к шишке. Челюсть справа саднило, но щека, кажется, не распухла. Синяков и кровоподтеков Чевиот почти не чувствовал, хотя и понимал, что назавтра они о себе напомнят. На сиденье справа от него лежали две конторские книги и узелок, сделанный из носового платка. В нем находилось пять драгоценных безделушек.
— Та-ти-та! — пел суперинтендент Чевиот, не обладающий абсолютным слухом.
Если бы не гнев Флоры…
Экипаж подкатил к дому и остановился у подъезда.
Чевиот выглянул из окна. Разумеется, в доме темно, все закрыто… Придется придумать, как вломиться к ней… Он вгляделся снова. В веерообразном окошке над парадной дверью горел свет. Хотя почти все окна первого этажа были заперты ставнями изнутри, сквозь щели пробивались лучики света.
Чевиот сгреб с сиденья шляпу, платок и конторские книги, затем поспешно спрыгнул на землю и расплатился с кучером. Он уже знал, что в 1829 году не было принято давать извозчикам на чай, как сейчас; просто кебмен сразу же заламывал три — шесть пенсов сверху.
Чевиот подбежал к двери. Не успел он прикоснуться к звонку, как дверь отворила женщина средних лет, в кружевном чепце и длинном фартуке. Она держалась так царственно, что походила скорее не на служанку, а на экономку-домоправительницу.
— Добрый вечер, сэр! — поздоровалась женщина с таким видом, будто он заявился в гости в семь вечера, а не в три часа ночи.
— Ммм… Добрый вечер.
— Позвольте вашу шляпу?
— Спасибо, но плащ и… все остальное останется при мне, — поспешно сказал Чевиот.
— Как вам будет угодно, сэр, — улыбаясь, произнесла женщина.
— Ммм… скажите, а леди Дрейтон… она не… Служанка низко присела, указав на закрытые двойные двери слева от вестибюля с мраморным полом.
Флора не стала притворяться, будто не слышала, как рядом с ее домом остановился экипаж. На ней по-прежнему было темно-синее платье, расшитое золотом. Она сидела с прямой спиной за столом у камина. Пальцы лежали на странице книги, в кожаном переплете, которую она читала.
На столе горела масляная лампа. По обеим сторонам от беломраморного камина, отбрасывая желтые отблески, висели газовые лампы; в камине ярко пылал огонь. Чевиот заметил под глазами у Флоры темные круги.
Когда он открыл двери, Флора не шевельнулась, она по-прежнему сидела неподвижно, горделиво выпрямив лебединую шею. Через мгновение в глазах ее отразился страх — вдруг он ранен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— А потом, сэр? — не отставал инспектор Сигрейв, который хотел знать весь план до мельчайших подробностей.
— Потом мы освободим Вулкана и уйдем по крышам. Мы не тронем ни его самого, ни его дом. Я обещал ему, и я сдержу слово.
— Прошу прощения, сэр, — грубо и хрипло заговорил один из констеблей, — а драки разве не будет?
Чевиот, успевший отойти почти к самому креслу, в котором он сидел во время разговора с Вулканом, круто развернулся:
— Драки? Неужели мы вдевятером одолеем тридцать головорезов, нанятых Вулканом? Прибавьте еще с полдюжины лакеев внизу — почти все они тоже вооружены!
В ряду у стены произошло волнение.
— Тридцать? Или даже тридцать шесть?! — вскричал сержант Балмер.
— Вулкан собрал своих людей в ожидании меня. Он знал, что я приду. Кто-то предупредил его. Но это не важно! Спешите! Неужели вы не понимаете, что с такой уликой мы выиграем дело? Мы совершенно…
Он замолчал.
Послышался шорох и треск. Чевиот оглянулся на Балмера — лицо сержанта вытянулось от удивления. Двойные двери большого китайского лакированного буфета распахнулись настежь — с такой силой, словно их открывала рука маньяка. Впрочем, последнее было близко к истине.
В шкафу, согнувшись, стояла Кейт де Бурк. Ее блестящие черные волосы разметались по плечам, кожа на которых была исцарапана в кровь. Кейт успела разодрать и лиф своего зеленого платья. Губы женщины были плотно сжаты. Глаза метали молнии.
Значит, она пряталась в буфете все время?! Чевиот вспомнил, что не видел, как Кейт выходила из комнаты. Вулкан решил иметь свидетеля — на всякий случай. Кейт слышала каждое слово, видела, как разбилась ее статуя, но не смела броситься на помощь. Она…
И тут Кейт завизжала. Она визжала все громче и пронзительнее. Должно быть, ее слышали все в большом игорном зале внизу. Широкие юбки Кейт лавиной хлынули из шкафа. Полуослепшая от долгого сидения в темноте, она тем не менее уловила блеск ключей, лежащих на краю стола прямо перед ней.
Схватив ключи, Кейт развернулась и рванулась к двери красного дерева, до которой не было и трех шагов. Мужчины словно приросли к месту.
— Балмер! Хватайте ее!
Чевиот бросился к двери следом за Балмером и Сигрейвом. Но они опоздали.
Вернее, промахнулись. Чевиот так и не понял, каким чудом Кейт удалось сразу попасть ключом в замок. Отперев дверь, она широко распахнула ее.
Чевиот поспешно схватил Балмера за руку и втянул его с порога назад. В конце концов, они не имеют никаких оснований задерживать Кейт де Бурк! Она ничего преступного не совершила.
Выбежав на балкон, Кейт остановилась и оглянулась. Лицо ее закрывали спутанные черные космы. Рот перекосился в жуткой гримасе. В глазах плескался ужас. Должно быть, она много раз выглядывала из шкафа, и в ее мозгу навек запечатлелось лицо человека, швырнувшего ее непотопляемого Вулкана через стол и ударом лишившего его чувств.
Внизу, в большом зале, мужчины уже вскакивали с мест. Все лица обратились кверху, туда, где находился Чевиот, освещенный огнем трех больших канделябров.
— Стойте! — крикнул он. Он пытался говорить спокойно, однако в голосе прорывалось волнение. — Мы не причиним вам вреда. Мы вас не тронем. Но остановитесь, иначе вам несдобровать!
Кейт не понимала того, что он говорит она слышала лишь ненавистный голос человека, который…
Она снова завизжала и слепо метнулась направо. Оглянулась через левое плечо. Глаза ее различили лишь яркий желтый свет свечей в канделябре. Видимо, вместе со зрением она лишилась и рассудка.
Кейт де Бурк повернулась и понеслась прямо на деревянные перила. Послышался хруст дерева; тело женщины проломило позолоченные перила. И хотя трухлявая, рассохшаяся древесина ломалась не так громко, как трость Вулкана стучала по столу, Чевиоту показалось, что все гремит и крошится, как в замедленной съемке.
Кейт перевернулась через голову и полетела вниз. Она падала с высоты четырнадцать футов. Ее волосы развевались, а тело походило на тряпичное, так как она потеряла сознание. Наконец она всей своей тяжестью рухнула на правый край длинного стола для игры в рулетку.
От сильного удара ножки подломились, и противоположный конец длинной, восемнадцатифутовой, столешницы, покрытой зеленым сукном, нелепо дернулся и поднялся вверх.
Жетоны слоновой кости, банкноты и монеты поехали вниз и стали падать на пол. У всех присутствующих раскрылись рты. Послышался громкий треск раздираемой плотной ткани. Из-под распоротого ковра появились две длинные тугие проволоки, ведущие к уцелевшим ножкам стола. Проволока блеснула, и из-под разодранного ковра вылетела металлическая пластинка с четырьмя черными кнопками.
Похоже было на то, как если бы стол вдруг ожил или сошел с ума. Машины действительно сходят с ума, если их разбивают. Не все услышали шипение сжатого воздуха, выходящего из полых трубок в ножках. Затем колесо рулетки дернулось; один его край поднялся, обнажив пружину, которая медленно раскручивалась и поднималась вверх, словно металлическая змея.
Все, кто был в зале — и клиенты, и «подсадные», — сбежались посмотреть. Они стояли неподвижно, не обращая внимания на попадавшие шляпы и всеобщий разгром.
Только Чевиот, прислонившись к сломанным перилам, смотрел на Кейт де Бурк. Она тоже соскользнула по наклонной поверхности стола вниз; платье у нее задралось. Лица ее
Чевиот не видел. Вдруг раскинутые руки женщины пошевелились; она вцепилась пальцами в зеленое сукно. Медленно, как во сне, Кейт подняла голову и заморгала.
Чевиот испустил вздох облегчения. Он отдал неверный приказ: «Балмер! Хватайте ее!» Его слова могли довести полубезумную женщину до смерти. Пока он смотрел, как она падала, его скрутил приступ тошноты.
И тем не менее, как это часто бывает, Кейт де Бурк приземлилась крайне удачно, как жокей или пьяный. Она не убилась насмерть и ничего не сломала, даже не ушиблась!
Не прошло и нескольких секунд, как все восемь подчиненных Чевиота, не обращая внимания на его отчаянную жестикуляцию, бросились на галерейку и выстроились по обе стороны от него.
Теперь они в ловушке, среди тридцати с лишним головорезов! «Подсадные», не отрывая взгляда, смотрели на балкон.
Они в ловушке, то есть…
По-прежнему в зале царила оглушительная тишина. Чевиот вдруг узнал четверых людей у дальнего конца рулетки. Высокий молодой человек, которого лакей называл милордом — человек с пышными каштановыми бакенбардами и красным носом, — внезапно протрезвел. Рядом с ним стоял толстый наемник в пегом парике; рука его начала угрожающе подниматься.
У самого колеса находился толстяк с соломенными бакенбардами, которого Чевиот видел на балу у леди Корк. Над толстяком нависал худой и костлявый головорез с морщинистым лицом и искусственными зубами.
— Да! — закричал Чевиот.
Все вздрогнули. Перед ними стояли люди в форме, с дубинками. Только Чевиот был во фраке и с пустыми руками. Он снова возвысил голос.
— Вот как вас облапошивали! — вскричал он, показывая на рулетку.
Со стороны стола, где играли в «красное и черное», послышался сухой щелчок — кто-то взводил курок пистолета.
— Да, мы — полицейские, — объявил Чевиот. — Но на чьей стороне вы: на стороне тех, кто вас грабил, или на нашей?
Раз, два, три, четыре…
«Милорд» развернулся к «подсадному» в пегом парике. Послышался его высокий, резкий голос.
— Ах ты, шулер проклятый! — закричал он почти удивленно.
Как следует замахнувшись левой, он врезал «подсадному» в солнечное сплетение, а правой треснул по голове. Потеряв равновесие и задохнувшись от неожиданности, шулер тяжело плюхнулся на стул, который подломился под его тяжестью.
В тот же миг костлявый с искусственными зубами злобно ощерился и выхватил из рукава нож, однако воспользоваться им не успел. Выхватив лопатку из рук стоящего рядом второго крупье, мужчина с соломенными бакенбардами замахнулся и что было сил врезал костлявому по шее.
За столом для «красного и черного» двое игроков набросились на крупье: они схватили его за галстук и повалили на ковер, засыпав ворохом карт из шести колод. Кто-то разбил бутылку. Кто-то издал воинственный клич. И началось…
Слева и справа с балкона вели лестницы. Чевиот впереди своих людей побежал направо. Поймав взгляд инспектора Сигрейва, который находился у левой лестницы, он высоко поднял руку, призвал жестом троих констеблей и щелкнул пальцами.
— Пошли! — скомандовал он.
Вчетвером они ринулись в бой, а инспектор Сигрейв с другими четырьмя подчиненными поддержал его с левого фланга.
Глава 16
«Сначала поцелуй… Потом меня убили»
На часах пробило три часа ночи, когда наемный экипаж повернул на Кавендиш-сквер, к дому Флоры Дрейтон. Несмотря на то что у пассажира раскалывалась голова, настроение у него было ликующее. Чевиот готов был петь.
Внешне он выглядел вполне респектабельно. Ни плащ, ни шляпа не принимали участия в драке у Вулкана. Плащ был наглухо застегнут на подбородке, шляпа притулилась рядом на сиденье, так как было больно прикасаться к шишке. Челюсть справа саднило, но щека, кажется, не распухла. Синяков и кровоподтеков Чевиот почти не чувствовал, хотя и понимал, что назавтра они о себе напомнят. На сиденье справа от него лежали две конторские книги и узелок, сделанный из носового платка. В нем находилось пять драгоценных безделушек.
— Та-ти-та! — пел суперинтендент Чевиот, не обладающий абсолютным слухом.
Если бы не гнев Флоры…
Экипаж подкатил к дому и остановился у подъезда.
Чевиот выглянул из окна. Разумеется, в доме темно, все закрыто… Придется придумать, как вломиться к ней… Он вгляделся снова. В веерообразном окошке над парадной дверью горел свет. Хотя почти все окна первого этажа были заперты ставнями изнутри, сквозь щели пробивались лучики света.
Чевиот сгреб с сиденья шляпу, платок и конторские книги, затем поспешно спрыгнул на землю и расплатился с кучером. Он уже знал, что в 1829 году не было принято давать извозчикам на чай, как сейчас; просто кебмен сразу же заламывал три — шесть пенсов сверху.
Чевиот подбежал к двери. Не успел он прикоснуться к звонку, как дверь отворила женщина средних лет, в кружевном чепце и длинном фартуке. Она держалась так царственно, что походила скорее не на служанку, а на экономку-домоправительницу.
— Добрый вечер, сэр! — поздоровалась женщина с таким видом, будто он заявился в гости в семь вечера, а не в три часа ночи.
— Ммм… Добрый вечер.
— Позвольте вашу шляпу?
— Спасибо, но плащ и… все остальное останется при мне, — поспешно сказал Чевиот.
— Как вам будет угодно, сэр, — улыбаясь, произнесла женщина.
— Ммм… скажите, а леди Дрейтон… она не… Служанка низко присела, указав на закрытые двойные двери слева от вестибюля с мраморным полом.
Флора не стала притворяться, будто не слышала, как рядом с ее домом остановился экипаж. На ней по-прежнему было темно-синее платье, расшитое золотом. Она сидела с прямой спиной за столом у камина. Пальцы лежали на странице книги, в кожаном переплете, которую она читала.
На столе горела масляная лампа. По обеим сторонам от беломраморного камина, отбрасывая желтые отблески, висели газовые лампы; в камине ярко пылал огонь. Чевиот заметил под глазами у Флоры темные круги.
Когда он открыл двери, Флора не шевельнулась, она по-прежнему сидела неподвижно, горделиво выпрямив лебединую шею. Через мгновение в глазах ее отразился страх — вдруг он ранен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39