Если не принимать во внимание силу внушения, главная улика может поначалу показаться совершенно диким предположением. Вспомните: вы поспорили с вашим приятелем Уорреном. В то время как Уоррен с энтузиазмом доказывал виновность доктора Кайла на основе детективного романа, вы же сами и сказали: «Кстати, выкиньте из головы нелепую мысль, будто кто-то в состоянии изображать Кайла… Злоумышленник еще может выдать себя за человека, который редко появляется в обществе; но с такой известной личностью, как знаменитый врач-психиатр, номер не пройдет». Само по себе это еще не улика. Просто ваши слова поразили меня: забавное совпадение! Ведь среди пассажиров действительно имеется человек, который редко вступал в контакт с людьми; по-моему, вы говорили, что его называют «Отшельником с Джермин-стрит». «Он ни к кому не ездит, — заметили вы, — у него нет друзей; он посвятил свою жизнь единственно собиранию всевозможных редких драгоценностей». Таковы были единственные отправные точки к моему первому ключу, который я назвал «Внушение»; однако трудно отрицать, что лорд Стэртон отвечает условиям, описанным в радиограмме. Просто совпадение… Тут я припомнил еще одно совпадение: лорд Стэртон был в Вашингтоне. Стэртон, настоящий или фальшивый, заходил к дядюшке Уорпасу и рассказывал о том, что он купил изумрудного слона, из чего я вывел следующий ключ, названный «Счастливый случай». Был ли он на приеме у дядюшки Уорпаса, стал ли свидетелем его неблагоразумной выходки некоторое время спустя, известно ли ему о том, что снимается фильм, я не…
— Он там был, — хихикнул Немо.
— …я не знал. Однако со слов Уоррена нам известно, что дело Стелли также имело место в Вашингтоне. Отчет о деле Стелли я назвал «Слепым братским доверием». Преступление осталось нераскрытым и, кроме того, было как-то связано с посольством Великобритании. Стелли славился как проницательный, осторожный, очень известный коллекционер, который, как он считал, не упустил ни одной предосторожности против воров, обычных или незаурядных. Однажды ночью он вышел из посольства — и был без шума ограблен. Полицию смутило то, что Стелли заманил в ловушку и ограбил какой-то обычный преступник; начать с того, откуда преступнику было знать об ожерелье… Однако нет ничего странного, если два известных коллекционера намереваются показать друг другу свои сокровища и поговорить о делах. Вовсе не таинственно, если знаменитого лорда, даже если он такой отшельник, что никто его не знает, пригласили в посольство за границей — при условии, что у него есть документы, удостоверяющие его личность. Вот видите, совпадений становится многовато.
Однако наш лорд не путешествует совершенно один. Известно, что у него есть секретарша. В самый первый раз, когда о нем заходит речь в вашем повествовании, он взбегает по корабельным сходням (он такой признанный чудак, что постоянно с головой кутается в теплые шали и шарфы, скрывающие его лицо) — в сопровождении секретарши. В списке пассажиров я нахожу некую Хильду Келлер, занимающую те же апартаменты, что и лорд Стэртон. Полагаю, позже вы и сами это обнаружили. Но вначале я умышленно упустил этот факт…
Послышалось какое-то бульканье: доктор Фелл закашлялся, не вынимая трубки изо рта.
— События начали развиваться через несколько дней, в открытом море (все это время лорд Стэртон не выходил из каюты, а с ним и секретарша). У Уоррена украли часть фильма. Загадочная девушка исчезла после того, как попыталась предупредить о чем-то вашего друга. Кто-то вероломно напал на капитана Уистлера — нападавшие пробыли на верхней палубе около получаса, а вернувшись, обнаружили исчезновение девушки. Вы, как и я, пришли к выводу, что ее убили, а труп выбросили за борт. Однако оставим пока вопросы о том, кто такая эта девушка и почему ее убили. Остановимся на любопытной детали: койку, на которой она лежала, тщательным образом перестелили заново и даже заменили испачканное кровью полотенце. Кто это сделал? Применив дедуктивный метод, я назвал злоумышленника Невидимкой…
Немо заерзал на стуле. Он снял очки; лицо его еще больше побледнело, рот скривился — но вовсе не от страха. Ему нечего было скрывать. Он побелел и стал еще более противным под влиянием какого-то чувства, непонятного Моргану. Писатель словно увидел, как сгустилась атмосфера вокруг преступника; она стала осязаемой, словно лже-Стэртона окружило облако яда.
— Я с ума сходил по этой маленькой шлюшке, — неожиданно признался он; голос его и выражения переменились так резко, что все поневоле вздрогнули. — Надеюсь, она в аду! Надеюсь…
— Достаточно, — мягко перебил его доктор Фелл и сам продолжил: — Если кто-то по какой-то причине желал ее смерти, почему ее просто не прикончили и не оставили на месте? Самый первый вывод, который тут напрашивается: убийца не хотел, чтобы труп обнаружили; для него безопаснее было выбросить тело за борт. Зачем? Казалось бы, все равно, исчез пассажир или его убили, все равно начнется расследование… Но это еще не все! Что делает убийца? Он аккуратно перестилает постель и заменяет полотенце. Он не пытался ввести вас в заблуждение: дескать, девушка очнулась и ушла к себе в каюту. Убийца рассчитывает на совершенно противоположный эффект. Он пытался заставить представителей власти (в нашем случае — капитана Уистлера) поверить в то, что девушка — просто вымышленное лицо; по какой-то причине вы сами тоже пришли к такому выводу.
Теперь представьте себе положение убийцы. Его план только на первый взгляд кажется безумным. Ведь девушку видели четыре человека! Но… Убийца знал о том, что произошло на верхней палубе; он надеялся, что Уистлер узнает в нападавшем молодого Уоррена и признает в вас воров, укравших изумруд; он знал, что после всего случившегося Уистлер вряд ли склонен будет вам верить, что бы вы ему ни рассказывали; он не станет и слушать ваши объяснения. Но пойти на такой риск, осмелиться представить дело так, словно девушка — плод ваших фантазий, можно было лишь при двух условиях. Во-первых, если бы девушку нашли мертвой, то след привел бы прямо к нему. Значит, он не сумел бы выстоять против любого расследования, предпринятого полицией потом. Во-вторых, его действия означали, что ему не составляло труда скрыть ее отсутствие; преступник также имел все основания надеяться, что ему это удастся.
А теперь представьте, господа, что вам надо скрыть чье-то отсутствие среди замкнутого сообщества, состоящего всего из сотни пассажиров. Почему наш преступник боялся какого бы то ни было расследования? Как смел надеяться убедить следователей, будто никто не пропал?
Вначале давайте зададимся вопросом: кем могла быть пропавшая девушка? Вряд ли она путешествовала одна: одинокая пассажирка не связана достаточно тесно ни с кем; тогда почему же он боится, что след приведет к нему — одному из сотни людей? Зачем надо изображать, будто девушки этой не было в природе; и потом, отсутствие одинокой пассажирки замечают в первую очередь. Она не ехала с семьей, иначе, как проницательно заметил капитан Уистлер, родственники, скорее всего, тут же заявили бы о ее исчезновении. Значит, она путешествовала в компании одного-единственного спутника — то есть убийцы. Она могла быть его женой, компаньонкой… да кем угодно. Убийца смел надеяться скрыть ее отсутствие, во-первых, потому, что она не завела знакомых среди других пассажиров и все время неотлучно находилась при нем. Следовательно, убийца редко выходил или никогда не покидал свою каюту. Он мог скрыть ее отсутствие, во-вторых, и потому, что сам являлся такой высокопоставленной особой, что находился как бы выше подозрений — и не иначе, заметьте! — а еще потому, что сам стал жертвой кражи, уводившей от него внимание. Но, если он отвечал всем этим условиям, почему боялся настоящего расследования? Ответ напрашивается сам собой: он — самозванец, у которого есть все основания скрывать свою подлинную сущность. Если же затем вы задумаетесь: кто же путешествовал с единственной спутницей женского пола, кто же во все время плавания не выходил из каюты, кто столь высокопоставленная особа, что находится превыше подозрений; кто стал жертвой кражи; и, наконец, кто человек, которого меньше всего можно заподозрить в самозванстве… заметьте, мы постоянно возвращаемся мыслями к лорду Стэртону. Все мои умозаключения относительно Невидимки строятся на улике чистого полотенца. И все же это тоже совпадение. У нас нет мотива. Но погодите! Вскоре мы обнаружим и мотив, да какой!
Я хочу сказать, что бритва, неосторожно забытая за койкой…
Немо, некоторое время жевавший сигару, крутанулся на месте и оглядел всех по очереди. Прежде взгляд у него был отсутствующий, но теперь его бледное, костлявое лицо расплылось в широкой улыбке, исполненной такой учтивости и такого обаяния, что Морган вздрогнул.
— Я перерезал горло этой сучке, — заявил мистер Немо, вынимая изо рта сигару. — Так-то лучше для нее. А мне — больше удовлетворения. Верно, старина. — Он посмотрел на застывшего Хампера. — Запишите это. Куда лучше бить по черепушкам. Однажды один хирург меня просветил. Если потренироваться, можно с первого раза попасть в нужное место. Но с ней… с ней так нельзя было. Мне пришлось взять один из бритвенных приборов Стэртона, а от остальных шести бритв избавиться. Жаль было их выкидывать! Такой бритвенный набор, должно быть, стоит больше сотни фунтов. — Он зашелся в хохоте, приподнял котелок, словно воздавая доктору дань уважения, самодовольно ухмыльнулся, щелкнул каблуками и попросил еще выпить.
— Да, — сказал доктор Фелл, с любопытством глядя на него, — именно это я и имею в виду. Я попросил присутствующего здесь моего молодого друга забыть о бритве и помнить, что всего их было семь — набор. Я попросил его подумать о безумно дорогом бритвенном наборе — это поистине редкость, с резными ручками черного дерева, инкрустированными серебром, которые, очевидно, делали по заказу. Обычному человеку такие ни к чему. Вот откуда следующий ключ — я назвал его «Семь бритвенных лезвий». Вероятнее всего, такой набор мог заказать человек, падкий на дорогие безделицы, человек, купивший изумрудного слона, «потому что это диковина, к тому же редкая вещица и стоит целое состояние…». Но бритвы снова возвращают нас к вопросу: кто же такая девушка?
Единственный раз она появлялась на публике в радиорубке, где радист описал ее как девушку, у которой «были полные руки бумаг»; свидетельство радиста я символически назвал «ключом семи радиограмм». Зачем она пришла в рубку? Девушка явно не праздная туристка, которая спешит отправить родным весточку, что с ней все в порядке. У нее вид наемной работницы. Количество бланков, деловой вид… Напрашивается вывод, что она секретарша. Постепенно костяк наших предположений обрастает мясом. Наш Слепой Цирюльник, оказывается, не только самозванец, изображающий высокопоставленного отшельника, который не покидает своей каюты и путешествует с компаньонкой; но и девушка оказывается секретаршей, а затворник — необычайно богатым человеком, питающим пристрастие к нелепым дорогим безделушкам…
Внезапно доктор Фелл поднял свою палку и наставил ее на преступника.
— Зачем вы ее убили? — спросил он. — Она была вашей сообщницей?
— Вы же рассказываете, не я. — Немо пожал плечами. — Но так как мне все это смертельно надоело… и потом, именно сейчас мне взбрела охота поговорить; кроме того, ваш бренди вовсе недурен. Ха-ха-ха. Я принимаю ваше гостеприимство. Валяйте, доктор. Сначала вы расскажите вашу версию, а потом я вас удивлю. Хотя могу дать вам маленький намек. Да. Веселая прогулка за ваш счет! Так, скорее всего, поступил бы и старина Стэртон… Видели бы вы, какую отповедь я устроил Уистлеру! Хо-хо!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
— Он там был, — хихикнул Немо.
— …я не знал. Однако со слов Уоррена нам известно, что дело Стелли также имело место в Вашингтоне. Отчет о деле Стелли я назвал «Слепым братским доверием». Преступление осталось нераскрытым и, кроме того, было как-то связано с посольством Великобритании. Стелли славился как проницательный, осторожный, очень известный коллекционер, который, как он считал, не упустил ни одной предосторожности против воров, обычных или незаурядных. Однажды ночью он вышел из посольства — и был без шума ограблен. Полицию смутило то, что Стелли заманил в ловушку и ограбил какой-то обычный преступник; начать с того, откуда преступнику было знать об ожерелье… Однако нет ничего странного, если два известных коллекционера намереваются показать друг другу свои сокровища и поговорить о делах. Вовсе не таинственно, если знаменитого лорда, даже если он такой отшельник, что никто его не знает, пригласили в посольство за границей — при условии, что у него есть документы, удостоверяющие его личность. Вот видите, совпадений становится многовато.
Однако наш лорд не путешествует совершенно один. Известно, что у него есть секретарша. В самый первый раз, когда о нем заходит речь в вашем повествовании, он взбегает по корабельным сходням (он такой признанный чудак, что постоянно с головой кутается в теплые шали и шарфы, скрывающие его лицо) — в сопровождении секретарши. В списке пассажиров я нахожу некую Хильду Келлер, занимающую те же апартаменты, что и лорд Стэртон. Полагаю, позже вы и сами это обнаружили. Но вначале я умышленно упустил этот факт…
Послышалось какое-то бульканье: доктор Фелл закашлялся, не вынимая трубки изо рта.
— События начали развиваться через несколько дней, в открытом море (все это время лорд Стэртон не выходил из каюты, а с ним и секретарша). У Уоррена украли часть фильма. Загадочная девушка исчезла после того, как попыталась предупредить о чем-то вашего друга. Кто-то вероломно напал на капитана Уистлера — нападавшие пробыли на верхней палубе около получаса, а вернувшись, обнаружили исчезновение девушки. Вы, как и я, пришли к выводу, что ее убили, а труп выбросили за борт. Однако оставим пока вопросы о том, кто такая эта девушка и почему ее убили. Остановимся на любопытной детали: койку, на которой она лежала, тщательным образом перестелили заново и даже заменили испачканное кровью полотенце. Кто это сделал? Применив дедуктивный метод, я назвал злоумышленника Невидимкой…
Немо заерзал на стуле. Он снял очки; лицо его еще больше побледнело, рот скривился — но вовсе не от страха. Ему нечего было скрывать. Он побелел и стал еще более противным под влиянием какого-то чувства, непонятного Моргану. Писатель словно увидел, как сгустилась атмосфера вокруг преступника; она стала осязаемой, словно лже-Стэртона окружило облако яда.
— Я с ума сходил по этой маленькой шлюшке, — неожиданно признался он; голос его и выражения переменились так резко, что все поневоле вздрогнули. — Надеюсь, она в аду! Надеюсь…
— Достаточно, — мягко перебил его доктор Фелл и сам продолжил: — Если кто-то по какой-то причине желал ее смерти, почему ее просто не прикончили и не оставили на месте? Самый первый вывод, который тут напрашивается: убийца не хотел, чтобы труп обнаружили; для него безопаснее было выбросить тело за борт. Зачем? Казалось бы, все равно, исчез пассажир или его убили, все равно начнется расследование… Но это еще не все! Что делает убийца? Он аккуратно перестилает постель и заменяет полотенце. Он не пытался ввести вас в заблуждение: дескать, девушка очнулась и ушла к себе в каюту. Убийца рассчитывает на совершенно противоположный эффект. Он пытался заставить представителей власти (в нашем случае — капитана Уистлера) поверить в то, что девушка — просто вымышленное лицо; по какой-то причине вы сами тоже пришли к такому выводу.
Теперь представьте себе положение убийцы. Его план только на первый взгляд кажется безумным. Ведь девушку видели четыре человека! Но… Убийца знал о том, что произошло на верхней палубе; он надеялся, что Уистлер узнает в нападавшем молодого Уоррена и признает в вас воров, укравших изумруд; он знал, что после всего случившегося Уистлер вряд ли склонен будет вам верить, что бы вы ему ни рассказывали; он не станет и слушать ваши объяснения. Но пойти на такой риск, осмелиться представить дело так, словно девушка — плод ваших фантазий, можно было лишь при двух условиях. Во-первых, если бы девушку нашли мертвой, то след привел бы прямо к нему. Значит, он не сумел бы выстоять против любого расследования, предпринятого полицией потом. Во-вторых, его действия означали, что ему не составляло труда скрыть ее отсутствие; преступник также имел все основания надеяться, что ему это удастся.
А теперь представьте, господа, что вам надо скрыть чье-то отсутствие среди замкнутого сообщества, состоящего всего из сотни пассажиров. Почему наш преступник боялся какого бы то ни было расследования? Как смел надеяться убедить следователей, будто никто не пропал?
Вначале давайте зададимся вопросом: кем могла быть пропавшая девушка? Вряд ли она путешествовала одна: одинокая пассажирка не связана достаточно тесно ни с кем; тогда почему же он боится, что след приведет к нему — одному из сотни людей? Зачем надо изображать, будто девушки этой не было в природе; и потом, отсутствие одинокой пассажирки замечают в первую очередь. Она не ехала с семьей, иначе, как проницательно заметил капитан Уистлер, родственники, скорее всего, тут же заявили бы о ее исчезновении. Значит, она путешествовала в компании одного-единственного спутника — то есть убийцы. Она могла быть его женой, компаньонкой… да кем угодно. Убийца смел надеяться скрыть ее отсутствие, во-первых, потому, что она не завела знакомых среди других пассажиров и все время неотлучно находилась при нем. Следовательно, убийца редко выходил или никогда не покидал свою каюту. Он мог скрыть ее отсутствие, во-вторых, и потому, что сам являлся такой высокопоставленной особой, что находился как бы выше подозрений — и не иначе, заметьте! — а еще потому, что сам стал жертвой кражи, уводившей от него внимание. Но, если он отвечал всем этим условиям, почему боялся настоящего расследования? Ответ напрашивается сам собой: он — самозванец, у которого есть все основания скрывать свою подлинную сущность. Если же затем вы задумаетесь: кто же путешествовал с единственной спутницей женского пола, кто же во все время плавания не выходил из каюты, кто столь высокопоставленная особа, что находится превыше подозрений; кто стал жертвой кражи; и, наконец, кто человек, которого меньше всего можно заподозрить в самозванстве… заметьте, мы постоянно возвращаемся мыслями к лорду Стэртону. Все мои умозаключения относительно Невидимки строятся на улике чистого полотенца. И все же это тоже совпадение. У нас нет мотива. Но погодите! Вскоре мы обнаружим и мотив, да какой!
Я хочу сказать, что бритва, неосторожно забытая за койкой…
Немо, некоторое время жевавший сигару, крутанулся на месте и оглядел всех по очереди. Прежде взгляд у него был отсутствующий, но теперь его бледное, костлявое лицо расплылось в широкой улыбке, исполненной такой учтивости и такого обаяния, что Морган вздрогнул.
— Я перерезал горло этой сучке, — заявил мистер Немо, вынимая изо рта сигару. — Так-то лучше для нее. А мне — больше удовлетворения. Верно, старина. — Он посмотрел на застывшего Хампера. — Запишите это. Куда лучше бить по черепушкам. Однажды один хирург меня просветил. Если потренироваться, можно с первого раза попасть в нужное место. Но с ней… с ней так нельзя было. Мне пришлось взять один из бритвенных приборов Стэртона, а от остальных шести бритв избавиться. Жаль было их выкидывать! Такой бритвенный набор, должно быть, стоит больше сотни фунтов. — Он зашелся в хохоте, приподнял котелок, словно воздавая доктору дань уважения, самодовольно ухмыльнулся, щелкнул каблуками и попросил еще выпить.
— Да, — сказал доктор Фелл, с любопытством глядя на него, — именно это я и имею в виду. Я попросил присутствующего здесь моего молодого друга забыть о бритве и помнить, что всего их было семь — набор. Я попросил его подумать о безумно дорогом бритвенном наборе — это поистине редкость, с резными ручками черного дерева, инкрустированными серебром, которые, очевидно, делали по заказу. Обычному человеку такие ни к чему. Вот откуда следующий ключ — я назвал его «Семь бритвенных лезвий». Вероятнее всего, такой набор мог заказать человек, падкий на дорогие безделицы, человек, купивший изумрудного слона, «потому что это диковина, к тому же редкая вещица и стоит целое состояние…». Но бритвы снова возвращают нас к вопросу: кто же такая девушка?
Единственный раз она появлялась на публике в радиорубке, где радист описал ее как девушку, у которой «были полные руки бумаг»; свидетельство радиста я символически назвал «ключом семи радиограмм». Зачем она пришла в рубку? Девушка явно не праздная туристка, которая спешит отправить родным весточку, что с ней все в порядке. У нее вид наемной работницы. Количество бланков, деловой вид… Напрашивается вывод, что она секретарша. Постепенно костяк наших предположений обрастает мясом. Наш Слепой Цирюльник, оказывается, не только самозванец, изображающий высокопоставленного отшельника, который не покидает своей каюты и путешествует с компаньонкой; но и девушка оказывается секретаршей, а затворник — необычайно богатым человеком, питающим пристрастие к нелепым дорогим безделушкам…
Внезапно доктор Фелл поднял свою палку и наставил ее на преступника.
— Зачем вы ее убили? — спросил он. — Она была вашей сообщницей?
— Вы же рассказываете, не я. — Немо пожал плечами. — Но так как мне все это смертельно надоело… и потом, именно сейчас мне взбрела охота поговорить; кроме того, ваш бренди вовсе недурен. Ха-ха-ха. Я принимаю ваше гостеприимство. Валяйте, доктор. Сначала вы расскажите вашу версию, а потом я вас удивлю. Хотя могу дать вам маленький намек. Да. Веселая прогулка за ваш счет! Так, скорее всего, поступил бы и старина Стэртон… Видели бы вы, какую отповедь я устроил Уистлеру! Хо-хо!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42