Он размахивал ею, делал выпады в воздухе, как будто сражался на дуэли с невидимым противником.
Я сказал, что принес флягу. Он велел мне отнести ее на кухню. Я умолял его, ради всего святого, быть с ней поосторожнее и спросил, не хочет ли он кого-нибудь отравить. Он ответил, что как раз думал об этом. Чтобы убедиться, что никто по ошибке не выпьет содержимое бутылки, я взял лист бумаги и написал: «Яд. Не пить!» – и поставил бутылку на видное место – на полке в буфетной, а листок прикрепил резинкой к горлышку.
Закончив писать, Поллард покачал головой. Флягу во что бы то ни стало нужно найти! Оказывается, вчера вечером у самого Феликса Хея имелось в наличии десять гран атропина! Конечно, это был не чистый атропин, а растворенный в эле Юкшоу. Но тем не менее…
– Так вы говорите, что пришли к нему около шести?
– Да.
– А потом?
– Я спросил, зачем ему так срочно понадобился эль. Он ответил… за точность не ручаюсь, но приблизительно так: «Сегодня я устраиваю небольшой прием; хочу показать эль моим гостям». Хей как раз одевался в спальне и кричал мне оттуда.
– Он говорил что-нибудь еще о приеме?
– Нет. Да и с чего бы? После того как Хей оделся, мы вместе вышли из квартиры. Он сказал, что отправляется поужинать, затем идет в мюзик-холл, а вернуться рассчитывает к одиннадцати. Извините, сержант, но это все, что я могу вам сообщить.
– И больше ничего, сэр? Абсолютно ничего? Вы понимаете, насколько это важно? Может быть, он говорил о том, кто придет к нему в гости…
Дрейк сурово сдвинул брови:
– Ладно. Вы, так или иначе, все узнаете. Когда, спускаясь вниз, мы проходили мимо помещения Англо-египетской импортной компании (кстати, вы знаете ее владельца, мистера Бернарда Шумана?), мы встретили одного из помощников Шумана; он шел домой. Он египтянин; не могу вспомнить, как его зовут. Не стану скрывать, он мне не нравится. Выпученные глаза, зубы торчком и набриолиненные волосы. Хей спросил его, на месте ли мистер Шуман. Египтянин ответил, что мистера Шумана весь день не было на работе, якобы он (если я верно запомнил) принимает каких-то иногородних друзей.
– А мистер Хей?
– Ответил, что вечером он рассчитывает увидеть мистера Шумана у себя. – Последнюю фразу Чарлз Дрейк произнес, в упор глядя на сержанта. – Слово «рассчитывает» он подчеркнул. Вот и все.
– Так уж и все, сэр?
– А что?
– Например, когда вы спускались по лестнице, не встретили ли вы сторожа? Говорил ли с ним мистер Хей? Сторож – пожилой человечек по имени Тимоти Риордан.
Всем своим видом Дрейк демонстрировал холодное негодование и еще более холодное желание помочь.
– Я что, опускаю важные сведения, молодой человек? Да, сторожа мы встретили. По крайней мере, – осторожно уточнил он, – я имею основания полагать, что это был сторож. У него была тряпка в руках. Хей попросил его подняться к нему в квартиру и прибраться там.
– И сторож поднялся?
– Не могу сказать. Но пошел он наверх.
– Скажите, сэр, сторож был пьян?
Дрейк пришел в такое замешательство, что даже его мышиные волосы, казалось, поднялись дыбом, но тем не менее ответил:
– Я ничего подобного не заметил. Мм… Сторож что-то говорил о книге, которую он вроде бы дал Хею на время. Спрашивал, прочел ли ее Хей. Я говорю вам это потому, что он, наверное, уже рассказал все то же самое; не желаю, чтобы меня обвинили в сокрытии «важных сведений». Хей ничего ему не ответил.
– Книга, сэр? Какая книга? О книге он ничего не говорил…
– Понятия не имею. Полагаю, какая-нибудь непристойная.
Поллард задумался.
– И последнее, сэр. Будьте любезны, расскажите о краже, которая имела место в вашей конторе вчера ночью.
– Ага, так-то лучше. Итак, кража произошла в двенадцать тридцать. В половине первого ночной сторож, Бизли, позвонил мне домой – вернее, в дом моего отца. Я встал, подошел к телефону, а потом разбудил отца. Бизли видел, как кто-то вылезал из окна заднего кабинета и спускался по пожарной лестнице.
– В двенадцать тридцать, – задумчиво повторил Поллард.
– Бизли погнался за вором, но не догнал его. Потом он поднялся в контору. Все оставалось на своих местах, кроме большой ячейки, на которой была написана фамилия Хей. Она в числе других стояла на стеллаже. Ячейка была взломана и валялась на полу. Я немедленно оделся и приехал сюда. Все пять коробок пропали… – Полларду показалось, что из-за пенсне глаза Дрейка немного косят. – Раньше, – продолжал мистер Дрейк, – я даже не задумывался, насколько легко обокрасть контору вроде нашей. Окнам двести лет. Поддеть ножом шпингалет просто… все равно как отрезать кусок сыра. Но зачем грабить адвокатскую контору? Все ценные документы – я имею в виду такие, на которые может покушаться взломщик, – заперты в сейфе, а он остался неприкосновенным. – Дрейк поспешно обернулся к мистеру Роджерсу. – Кстати… надеюсь, сейф не взломан? Не важно. Разумеется, у меня есть кое-какие соображения… Но расследование – ваше дело. Вы, наверное, хотите осмотреть место преступления? – Он встал.
Поллард тоже поднялся. Но смотрел он не на сутулого адвоката, лупоглазого, как лягушка, а прямо перед собой, пытаясь разобраться во всех несуразностях дела. Дело начинало приобретать ясность. И у него была не просто версия: Поллард понимал, что располагает фактами.
Феликс Хей действительно созвал «сходку», желая поиздеваться над приглашенными. Он собирался выставить на стол отравленную флягу эля. И намерен был объявить, что у него есть улики против каждого из них – улики, которые могут привести гостей в тюрьму или на виселицу. Улики запечатаны в пяти коробках, а коробки вскроют, если на его жизнь произойдет покушение.
Но кое-кто, располагавший запасом атропина, успел подготовиться. Злоумышленник отравил коктейли. Возможно, яд в напитки влил один из троих гостей; возможно, это сделал неуловимый Фергюсон или совершенно загадочная Джудит Адамс, чье имя сержант услышал впервые.
Потом злоумышленник заколол Хея зонтиком-шпагой. Оставив потерявших сознание гостей за столом, убийца (мужчина или женщина) незамеченным вышел на Грейт-Рассел-стрит. Преступник поспешил в «Грейз Инн», расположенный неподалеку, вломился в контору поверенных и унес проклятые коробки. Разумеется, он взял все пять. Если бы убийца украл только одну коробку, на которой было написано его имя, он выдал бы себя. Остальные он унес в целях самозащиты.
А потом? Поллард с трудом удержался, чтобы не присвистнуть. До чего все просто! И главная улика – четверо часов.
В коробку, на которой было написано «Деннис Блайстоун», Хей положил часы – четыре штуки. И, если только не имело место совпадение – но такое маловероятно! – часы те самые, которые нашли в карманах Блайстоуна в ночь убийства. Следовательно, Марша солгала, заявив, что сэр Деннис сам взял их дома, отправляясь в гости к Хею. Наоборот, часы Блайстоуну подкинул убийца, пока Блайстоун находился в отключке.
Действия убийцы начинали приобретать смысл. После взлома адвокатской конторы он вернулся на Грейт-Рассел-стрит с содержимым коробок. Четверо часов, найденных в коробке с надписью «Блайстоун», он рассовывает по карманам Блайстоуна. Детали будильника, найденные в коробке с надписью «Шуман», положил в карман Шуману. Негашеную известь и фосфор (непонятную улику против миссис Синклер) подбросил в ее сумочку. Скорее всего, предусмотрительный Хей написал письмо, в котором разъяснял значение сих странных предметов. Но убийца, желая, чтобы подозревали всех, не был намерен раскрывать тайну.
Теперь можно хронометрировать все действия убийцы. Согласно судебно-медицинскому отчету, Хей умер между одиннадцатью и двенадцатью часами. В течение этого времени убийца находился в здании, поскольку он подмешал яд в напитки и заколол Хея зонтиком-шпагой. Затем убийца вышел из дома и направился в «Грейз Инн», где совершил кражу со взломом; установлено, чтя кража была совершена в двенадцать тридцать. Потом убийца вернулся на Грейт-Рассел-стрит, где подбросил улики одурманенным гостям, и произошло это, скорее всего, между двенадцатью тридцатью и часом ночи.
Следовательно, ключевой фигурой в деле является Марша Блайстоун!
Сержант Поллард торопливо выстроил в уме цепочку доказательств; он был поражен той простотой, с которой распутывался клубок. По ее же собственному признанию, Марша Блайстоун ждала у дома больше часа, то есть она находилась там между двенадцатью и часом ночи. За это время убийца успел выйти наружу, когда направлялся в «Грейз Инн», и, совершив кражу, вернуться обратно. Существует лишь один способ выйти из здания – через парадную дверь. Как уже было установлено, через окно вылезти невозможно, а дверь черного хода заперта изнутри на задвижку и на цепочку. Следовательно, убийца просто не мог не воспользоваться парадной дверью. И Марша Блайстоун непременно должна была его увидеть.
Девушка солгала – как солгала и про часы. Охваченному волнением Полларду очень захотелось поскорее допросить Маршу Блайстоун – вернее, задать ей всего один вопрос. Он не знал, что в том нет необходимости. Он не знал, что сэр Генри Мерривейл, сидящий в полицейской машине у дома на Грейт-Рассел-стрит, уже задал девушке тот же самый вопрос, смерив ее сердитым взглядом.
Глава 9
ЕДИНСТВЕННЫЙ СВИДЕТЕЛЬ
– Я видела убийцу?! – повторила Марша Блайстоун, удивленно глядя на Г. М. – Да что вы! Откровенно говоря, я понятия не имею, о чем вы говорите!
Судя по виду старшего инспектора, тот тоже не понимал, что имеет в виду Г. М. Однако, будучи скрытным по природе, он удержался от вопросов.
– Ах, Мастерс, сын мой, – печально заметил Г. М. в ответ на его взгляд. – Ты ведь не знаешь о краже со взломом, а я знаю. Старик Дрейк все мне рассказал.
На голову Г. М. нахлобучил древний цилиндр и сдвинул его вперед, на самые брови. Исподлобья он сердито озирал Грейт-Рассел-стрит. Бросил взгляд на дом, в котором умер Феликс Хей. А потом поведал своим спутникам об ограблении, сопровождая рассказ выразительными комментариями.
– Понимаете, что произошло? – с затаенной надеждой спросил он. – Убийца подмешал наркотик в напитки и заколол Хея. Потом вышел, взломал контору Дрейка, вернулся с добычей и рассовал содержимое коробок по карманам гостей. Закрома Дрейка были взломаны в двенадцать тридцать. Я проверял. Итак, – повторил Г. М., – кто входил в дом или выходил из него за указанное время? Я больше чем уверен, что это был убийца!
Мысль была свежей, настолько свежей, что Мастерс моментально забыл про девушку.
– Если бы убийца просто уничтожил коробки с уликами, я его понял бы, – заявил старший инспектор. – Но зачем ему приносить… ммм… все эти безделушки назад и рассовывать их по карманам жертв? Зачем?
Казалось, Г. М прислушивается к жужжанию невидимой мухи.
– Не знаю, сынок. Просто так вышло, и все. Иначе и быть не могло. Все найденные безделушки вещицы древние. Детали будильника заржавели, фосфор выдохся, часы давным-давно остановились. Провалиться мне на месте, уж не думаешь ли ты, будто миссис Синклер, Блайстоун или Шуман постоянно таскают при себе такие сувенирчики?
– Нет, вряд ли…
– Именно поэтому они так разволновались, когда пришли в себя и обнаружили их у себя в карманах. Блайстоун и миссис Синклер пытались выкрутиться; они сочинили сказочки, которые и ребенка бы не обманули, если, конечно, то, что ты мне пересказал, верно. Негашеную известь и фосфор используют для того, чтобы смывать краску! Это не просто ложь, это вопиющая и потрясающая наглость! Неужели она действительно думает, будто кто-нибудь ей поверит? Шуман поступил умнее. Он хотя бы признался в том, что не имеет привычки таскать с собой детали от будильника; должно быть, сказал, что кто-то подбросил их ему в карман, пока он находился без сознания.
Мастерс задумался.
– Отлично, сэр. Раз вы так считаете, – буркнул он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Я сказал, что принес флягу. Он велел мне отнести ее на кухню. Я умолял его, ради всего святого, быть с ней поосторожнее и спросил, не хочет ли он кого-нибудь отравить. Он ответил, что как раз думал об этом. Чтобы убедиться, что никто по ошибке не выпьет содержимое бутылки, я взял лист бумаги и написал: «Яд. Не пить!» – и поставил бутылку на видное место – на полке в буфетной, а листок прикрепил резинкой к горлышку.
Закончив писать, Поллард покачал головой. Флягу во что бы то ни стало нужно найти! Оказывается, вчера вечером у самого Феликса Хея имелось в наличии десять гран атропина! Конечно, это был не чистый атропин, а растворенный в эле Юкшоу. Но тем не менее…
– Так вы говорите, что пришли к нему около шести?
– Да.
– А потом?
– Я спросил, зачем ему так срочно понадобился эль. Он ответил… за точность не ручаюсь, но приблизительно так: «Сегодня я устраиваю небольшой прием; хочу показать эль моим гостям». Хей как раз одевался в спальне и кричал мне оттуда.
– Он говорил что-нибудь еще о приеме?
– Нет. Да и с чего бы? После того как Хей оделся, мы вместе вышли из квартиры. Он сказал, что отправляется поужинать, затем идет в мюзик-холл, а вернуться рассчитывает к одиннадцати. Извините, сержант, но это все, что я могу вам сообщить.
– И больше ничего, сэр? Абсолютно ничего? Вы понимаете, насколько это важно? Может быть, он говорил о том, кто придет к нему в гости…
Дрейк сурово сдвинул брови:
– Ладно. Вы, так или иначе, все узнаете. Когда, спускаясь вниз, мы проходили мимо помещения Англо-египетской импортной компании (кстати, вы знаете ее владельца, мистера Бернарда Шумана?), мы встретили одного из помощников Шумана; он шел домой. Он египтянин; не могу вспомнить, как его зовут. Не стану скрывать, он мне не нравится. Выпученные глаза, зубы торчком и набриолиненные волосы. Хей спросил его, на месте ли мистер Шуман. Египтянин ответил, что мистера Шумана весь день не было на работе, якобы он (если я верно запомнил) принимает каких-то иногородних друзей.
– А мистер Хей?
– Ответил, что вечером он рассчитывает увидеть мистера Шумана у себя. – Последнюю фразу Чарлз Дрейк произнес, в упор глядя на сержанта. – Слово «рассчитывает» он подчеркнул. Вот и все.
– Так уж и все, сэр?
– А что?
– Например, когда вы спускались по лестнице, не встретили ли вы сторожа? Говорил ли с ним мистер Хей? Сторож – пожилой человечек по имени Тимоти Риордан.
Всем своим видом Дрейк демонстрировал холодное негодование и еще более холодное желание помочь.
– Я что, опускаю важные сведения, молодой человек? Да, сторожа мы встретили. По крайней мере, – осторожно уточнил он, – я имею основания полагать, что это был сторож. У него была тряпка в руках. Хей попросил его подняться к нему в квартиру и прибраться там.
– И сторож поднялся?
– Не могу сказать. Но пошел он наверх.
– Скажите, сэр, сторож был пьян?
Дрейк пришел в такое замешательство, что даже его мышиные волосы, казалось, поднялись дыбом, но тем не менее ответил:
– Я ничего подобного не заметил. Мм… Сторож что-то говорил о книге, которую он вроде бы дал Хею на время. Спрашивал, прочел ли ее Хей. Я говорю вам это потому, что он, наверное, уже рассказал все то же самое; не желаю, чтобы меня обвинили в сокрытии «важных сведений». Хей ничего ему не ответил.
– Книга, сэр? Какая книга? О книге он ничего не говорил…
– Понятия не имею. Полагаю, какая-нибудь непристойная.
Поллард задумался.
– И последнее, сэр. Будьте любезны, расскажите о краже, которая имела место в вашей конторе вчера ночью.
– Ага, так-то лучше. Итак, кража произошла в двенадцать тридцать. В половине первого ночной сторож, Бизли, позвонил мне домой – вернее, в дом моего отца. Я встал, подошел к телефону, а потом разбудил отца. Бизли видел, как кто-то вылезал из окна заднего кабинета и спускался по пожарной лестнице.
– В двенадцать тридцать, – задумчиво повторил Поллард.
– Бизли погнался за вором, но не догнал его. Потом он поднялся в контору. Все оставалось на своих местах, кроме большой ячейки, на которой была написана фамилия Хей. Она в числе других стояла на стеллаже. Ячейка была взломана и валялась на полу. Я немедленно оделся и приехал сюда. Все пять коробок пропали… – Полларду показалось, что из-за пенсне глаза Дрейка немного косят. – Раньше, – продолжал мистер Дрейк, – я даже не задумывался, насколько легко обокрасть контору вроде нашей. Окнам двести лет. Поддеть ножом шпингалет просто… все равно как отрезать кусок сыра. Но зачем грабить адвокатскую контору? Все ценные документы – я имею в виду такие, на которые может покушаться взломщик, – заперты в сейфе, а он остался неприкосновенным. – Дрейк поспешно обернулся к мистеру Роджерсу. – Кстати… надеюсь, сейф не взломан? Не важно. Разумеется, у меня есть кое-какие соображения… Но расследование – ваше дело. Вы, наверное, хотите осмотреть место преступления? – Он встал.
Поллард тоже поднялся. Но смотрел он не на сутулого адвоката, лупоглазого, как лягушка, а прямо перед собой, пытаясь разобраться во всех несуразностях дела. Дело начинало приобретать ясность. И у него была не просто версия: Поллард понимал, что располагает фактами.
Феликс Хей действительно созвал «сходку», желая поиздеваться над приглашенными. Он собирался выставить на стол отравленную флягу эля. И намерен был объявить, что у него есть улики против каждого из них – улики, которые могут привести гостей в тюрьму или на виселицу. Улики запечатаны в пяти коробках, а коробки вскроют, если на его жизнь произойдет покушение.
Но кое-кто, располагавший запасом атропина, успел подготовиться. Злоумышленник отравил коктейли. Возможно, яд в напитки влил один из троих гостей; возможно, это сделал неуловимый Фергюсон или совершенно загадочная Джудит Адамс, чье имя сержант услышал впервые.
Потом злоумышленник заколол Хея зонтиком-шпагой. Оставив потерявших сознание гостей за столом, убийца (мужчина или женщина) незамеченным вышел на Грейт-Рассел-стрит. Преступник поспешил в «Грейз Инн», расположенный неподалеку, вломился в контору поверенных и унес проклятые коробки. Разумеется, он взял все пять. Если бы убийца украл только одну коробку, на которой было написано его имя, он выдал бы себя. Остальные он унес в целях самозащиты.
А потом? Поллард с трудом удержался, чтобы не присвистнуть. До чего все просто! И главная улика – четверо часов.
В коробку, на которой было написано «Деннис Блайстоун», Хей положил часы – четыре штуки. И, если только не имело место совпадение – но такое маловероятно! – часы те самые, которые нашли в карманах Блайстоуна в ночь убийства. Следовательно, Марша солгала, заявив, что сэр Деннис сам взял их дома, отправляясь в гости к Хею. Наоборот, часы Блайстоуну подкинул убийца, пока Блайстоун находился в отключке.
Действия убийцы начинали приобретать смысл. После взлома адвокатской конторы он вернулся на Грейт-Рассел-стрит с содержимым коробок. Четверо часов, найденных в коробке с надписью «Блайстоун», он рассовывает по карманам Блайстоуна. Детали будильника, найденные в коробке с надписью «Шуман», положил в карман Шуману. Негашеную известь и фосфор (непонятную улику против миссис Синклер) подбросил в ее сумочку. Скорее всего, предусмотрительный Хей написал письмо, в котором разъяснял значение сих странных предметов. Но убийца, желая, чтобы подозревали всех, не был намерен раскрывать тайну.
Теперь можно хронометрировать все действия убийцы. Согласно судебно-медицинскому отчету, Хей умер между одиннадцатью и двенадцатью часами. В течение этого времени убийца находился в здании, поскольку он подмешал яд в напитки и заколол Хея зонтиком-шпагой. Затем убийца вышел из дома и направился в «Грейз Инн», где совершил кражу со взломом; установлено, чтя кража была совершена в двенадцать тридцать. Потом убийца вернулся на Грейт-Рассел-стрит, где подбросил улики одурманенным гостям, и произошло это, скорее всего, между двенадцатью тридцатью и часом ночи.
Следовательно, ключевой фигурой в деле является Марша Блайстоун!
Сержант Поллард торопливо выстроил в уме цепочку доказательств; он был поражен той простотой, с которой распутывался клубок. По ее же собственному признанию, Марша Блайстоун ждала у дома больше часа, то есть она находилась там между двенадцатью и часом ночи. За это время убийца успел выйти наружу, когда направлялся в «Грейз Инн», и, совершив кражу, вернуться обратно. Существует лишь один способ выйти из здания – через парадную дверь. Как уже было установлено, через окно вылезти невозможно, а дверь черного хода заперта изнутри на задвижку и на цепочку. Следовательно, убийца просто не мог не воспользоваться парадной дверью. И Марша Блайстоун непременно должна была его увидеть.
Девушка солгала – как солгала и про часы. Охваченному волнением Полларду очень захотелось поскорее допросить Маршу Блайстоун – вернее, задать ей всего один вопрос. Он не знал, что в том нет необходимости. Он не знал, что сэр Генри Мерривейл, сидящий в полицейской машине у дома на Грейт-Рассел-стрит, уже задал девушке тот же самый вопрос, смерив ее сердитым взглядом.
Глава 9
ЕДИНСТВЕННЫЙ СВИДЕТЕЛЬ
– Я видела убийцу?! – повторила Марша Блайстоун, удивленно глядя на Г. М. – Да что вы! Откровенно говоря, я понятия не имею, о чем вы говорите!
Судя по виду старшего инспектора, тот тоже не понимал, что имеет в виду Г. М. Однако, будучи скрытным по природе, он удержался от вопросов.
– Ах, Мастерс, сын мой, – печально заметил Г. М. в ответ на его взгляд. – Ты ведь не знаешь о краже со взломом, а я знаю. Старик Дрейк все мне рассказал.
На голову Г. М. нахлобучил древний цилиндр и сдвинул его вперед, на самые брови. Исподлобья он сердито озирал Грейт-Рассел-стрит. Бросил взгляд на дом, в котором умер Феликс Хей. А потом поведал своим спутникам об ограблении, сопровождая рассказ выразительными комментариями.
– Понимаете, что произошло? – с затаенной надеждой спросил он. – Убийца подмешал наркотик в напитки и заколол Хея. Потом вышел, взломал контору Дрейка, вернулся с добычей и рассовал содержимое коробок по карманам гостей. Закрома Дрейка были взломаны в двенадцать тридцать. Я проверял. Итак, – повторил Г. М., – кто входил в дом или выходил из него за указанное время? Я больше чем уверен, что это был убийца!
Мысль была свежей, настолько свежей, что Мастерс моментально забыл про девушку.
– Если бы убийца просто уничтожил коробки с уликами, я его понял бы, – заявил старший инспектор. – Но зачем ему приносить… ммм… все эти безделушки назад и рассовывать их по карманам жертв? Зачем?
Казалось, Г. М прислушивается к жужжанию невидимой мухи.
– Не знаю, сынок. Просто так вышло, и все. Иначе и быть не могло. Все найденные безделушки вещицы древние. Детали будильника заржавели, фосфор выдохся, часы давным-давно остановились. Провалиться мне на месте, уж не думаешь ли ты, будто миссис Синклер, Блайстоун или Шуман постоянно таскают при себе такие сувенирчики?
– Нет, вряд ли…
– Именно поэтому они так разволновались, когда пришли в себя и обнаружили их у себя в карманах. Блайстоун и миссис Синклер пытались выкрутиться; они сочинили сказочки, которые и ребенка бы не обманули, если, конечно, то, что ты мне пересказал, верно. Негашеную известь и фосфор используют для того, чтобы смывать краску! Это не просто ложь, это вопиющая и потрясающая наглость! Неужели она действительно думает, будто кто-нибудь ей поверит? Шуман поступил умнее. Он хотя бы признался в том, что не имеет привычки таскать с собой детали от будильника; должно быть, сказал, что кто-то подбросил их ему в карман, пока он находился без сознания.
Мастерс задумался.
– Отлично, сэр. Раз вы так считаете, – буркнул он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37