Однако сейчас она сомневалась, что будет ждать праздника с таким же нетерпением, как раньше. Под шум поднявшихся разговоров священник поспешно вышел вперед. Элис повернулась к сэру Николасу:
— Вы об этом еще пожалеете, сэр.
Склонившись ближе к ней, он возразил:
— Пожалуй, нет, малышка. И благодарите судьбу за то, что я не известил короля о вашей тайной встрече на севере с врагом короля — Ловеллом.
Элис потрясенно уставилась на него. Ей никогда не приходило в голову, что он может воспользоваться своей осведомленностью. Он мило улыбнулся ей в ответ и взял ее руку в свою.
Священник занял место перед ними.
Глава 13
Вечер, последовавший за обручением Элис с сэром Николасом, прошел под шум рукоплесканий и поздравлений знакомых и незнакомых людей. Ее мысли то вертелись в бешеном вихре, то совершенно замирали. Ошеломленная происходящим, Элис не смогла ответить, если бы ее спросили, что она ела, с кем разговаривала, что чувствовала. Все происходило, как во сне, слишком быстро. Если она и говорила с сэром Николасом, то не могла вспомнить о чем. Их прощание наступило так же неожиданно, как и все в этот вечер. Сэр Николас сказал, что пора идти спать, и сделал знак слуге проводить Элис в ее комнату. У нее мелькнула мысль послать слугу найти Мэдлин, но она поняла, что сейчас не хочет ни с кем разговаривать, надо сначала разобраться в своих чувствах.
Джонст ждала ее и, едва взглянув, стала помогать ей раздеться, болтая без умолку и не ожидая ответа. Элис находила утешение в самом присутствии Джонет, но все же обрадовалась, когда та наконец удалилась. Оказавшись одна в постели под уютным пологом темноты, Элис попыталась вспомнить, что именно сэр Николас говорил и делал весь вечер. Ей хотелось понять, как он относится к их помолвке, но единственное замечание, которое она могла припомнить, касалось Ловелла.
Если их обручение единственное, что удерживало сэра Николаса от рассказа о его подозрениях насчет ее и Ловелла королю, то она жестоко в нем ошиблась. В первое мгновение, когда она узнала, за кого Тюдор выдает ее замуж, сердце Элис подпрыгнуло от радости. Она испытывала небывалое ощущение. Элис почувствовала облегчение, освободившись от претендента на ее руку — Брайерли. Мысль о Брайерли сменило воспоминание об игре на лютне сэра Николаса и его глубоком мелодичном голосе. Она вспомнила, что он платил Йену вместо нее, когда тот заботился о ней в Тауэре, но приходили в голову и менее приятные моменты. Сэр Николас быстро терял самообладание и часто бранился. Он высек Йена и заставил ее смотреть на экзекуцию. Он заставлял ее есть, когда она этого не хотела, но в то же время расчесывал ее волосы, когда она еще не оправилась после болезни. В сэре Николасе многое заставляло ее бунтовать, но в глубине души вызывало странные волнующие чувства. Ей хотелось то довериться ему, то ударить. Но пока она так и не смогла прийти к определенному мнению.
Под одеялом стало жарко, и Элис сбросила его. Где сейчас сэр Николас и думает ли о ней? Что он думает? Не раз ей казалось, что он заботится о ней. В первое мгновение встречи в Донкастере она заметила на его лице радость и облегчение и поняла, что он беспокоился за нее. Но сегодня в его глазах не промелькнуло и намека на расположенность, он просто довольно благосклонно принял свою награду.
Элис вспомнила его замечание о ее встрече с Ловеллом. Поскольку она не призналась, что Ловелл — тот человек, который находился в гостиной Хокинсов, она все гадала о причине такого мнения о Ловелле. Через два дня, когда весь двор отправился с королем на охоту, она нашла возможность спросить сэра Николаса.
Генрих Тюдор любил охотиться в компании мужчин своей свиты. Нередко их сопровождали, по крайней мере часть пути, наиболее авантюрные дамы; однако, поскольку замысловатые придворные костюмы требовали от них сидеть боком в бархатных дамских седлах, совершенно неподходящих для погони, дамы обычно оставались позади, как только собаки поднимали дичь. Нынешним утром они выехали с рассветом. В охоте приняли участие довольно много женщин, включая Элис и Мэдлин.
Элис надела темно-зеленый камзол поверх шерстяных рыже-коричневых корсажа и юбки и соломенную шляпу, приколотую к вуали. Она ехала верхом между Мэдлин и сэром Николасом, сразу за королем и графом Линкольном. Последний приветствовал Элис в дружелюбной снисходительной манере, как будто никогда не проявлял недовольства. Он даже не упоминал Шерифф-Хаттон, что не удивило ее. Она знала, что он не любит и избегает ссор, предпочитая гармонию в отношениях.
Элизабет, соответственно своему предполагаемому деликатному положению, не поехала с ними, и Элис чувствовала себя беззаботно, наслаждаясь запахами королевского леса и свежим прохладным воздухом солнечного утра.
Король охотился с борзыми, спаниелями, мастифами и грейхаундами почти на все, что движется. Прошло совсем немного времени, когда первая дичь, молодая косуля, попалась. Генрих, высоко подняв свой лук, пришпорил коня, и остальные мужчины последовали за ним галопом. Элис, охваченная азартом погони, тоже хотела помчаться вслед за всеми, но как только она пришпорила свою кобылу, рука в перчатке сэра Николаса схватила ее лошадь за уздечку и увела ее от других в небольшую, заросшую кустарником лощинку.
Элис возмутилась:
— По какому праву вы смеете останавливать меня, сэр?
Она спокойно ответил:
— По королевскому приказу у меня есть все права, mi geneth, и я хочу поговорить с вами.
Она закусила губу, зная, что крепко привязана к нему теперь, хотя свадьба еще и не состоялась. Церемония обручения связала ее, теперь Элис не могла ни выйти за другого, ни аннулировать их помолвку без согласия церкви. А если бы она так поступила, ее дети стали бы незаконнорожденными, как дети Эдуарда IV, и не могли бы наследовать владения и титулы ни ее мужа, ни ее собственные. Ее владения уже взял под контроль сэр Николас. Элис заставила себя успокоиться и привести в оправдание другой аргумент:
— Мы отстали от остальных, сэр. Мы станем объектом критики, если не осуждения, за такое поведение.
Сэр Николас склонил голову набок, прислушиваясь.
— Я слышу их крики — значит, они подстрелили оленя и довольны. — Подумав, он добавил:
— Во дворце практически невозможно остаться наедине. Никогда нельзя быть уверенным, что тебя не услышат, и я не знаю, представится ли другая возможность сказать то, что я хочу вам сказать.
Встревоженная серьезностью его тона, она насторожилась.
— Что значат ваши слова?
— Только то, что я надеюсь, вы не слишком расстроены решением короля поженить нас. Я знаю, вы не любите меня…
— Нет! Это… — Она искала слова, чтобы объяснить свои чувства, не выдавая, какой уязвимой она ощущает себя. — Сэр, просто сейчас меня смущает сама мысль о браке. Мой мир так недавно разрушился прямо на моих глазах, что я вряд ли знаю, стою я на голове или на ногах. И я ничего не знаю о вас, кроме того, что вы враг.
— Я вам не враг.
— Может быть. — Она заглянула ему в глаза, стараясь найти в них подтверждение. — Почему вы не… В тот вечер перед церемонией вы сказали мне… Вы… вы сказали… — Она сдалась и замолчала. Ей так хотела верить, что относительно Ловелла у сэра Николаса всего лишь подозрения.
Очевидно, не найдя ничего странного в ее запинающейся речи и догадавшись о ее состояний, он кивнул:
— Я должен был бы сообщить королю о вашей встрече с Ловеллом, но я не скажу ему ничего. Я не говорил раньше, потому что еще не знал, что вы будете моей женой, но теперь я обязан защищать вас. Однако послушайте меня, девочка, — добавил он гораздо суровее, — больше вы не должны встречаться, иначе я заставлю вас горько пожалеть.
Не обращая внимания на его угрозу, она спросила с любопытством:
— Почему вы так уверены, что я встречалась с ним?
— Вы сказали мне.
— Я не говорила!
— Да, сказали. В Донкастере, когда я упомянул его имя, выражение вашего лица подсказало мне вероятность вашей встречи, но до вчерашнего вечера я точно не знал. Вы выглядели такой виноватой, что ваш вид был равносилен признанию. Нет, не бросайте на меня гневные взгляды. Вы поступили не правильно, и мой долг запретить вам вести себя так в будущем. Генрих Тюдор теперь король, и общаться с его врагами — совершенная глупость.
Элис замерла от ярости.
— Так, значит, я дурочка, да?
— Да, — улыбнулся он, — как и большинство женщин.
— О! — Забыв, что он все еще держит ее лошадь за уздечку, она натянула поводья и пришпорила кобылу, собираясь ускакать. Кобыла беспомощно дернулась, твердо удерживаемая на месте его рукой. — Пустите меня!
— Чуть позже. Я хочу удостовериться, что вы поняли меня, миледи. — Теперь в его голосе явно прозвучала собственническая нотка. — Вы больше ничего не должны иметь ни с одним из сочувствующих Йоркам, если не хотите навлечь на себя мое самое серьезное неудовольствие.
Она смотрела в пространство, отказываясь отвечать, и ждала с возрастающим опасением, что он сделает.
Он не сделал ничего. Даже не заговорил. Он терпеливо дождался, пока она, не в силах больше сдерживаться, спросила резко:
— Что вы тогда сделаете?
— Все, — спокойно ответил он, — будет зависеть от обстоятельств, но вы поступите мудро, если больше не ввяжетесь ни в какие интриги Йорков. Таким образом, — добавил он с ласковой ноткой в голосе, которая прозвучала более угрожающе, чем если бы он говорил зло, — если объявленный вне закона Ловелл ожидает от вас чего-то, вам придется его разочаровать.
— Если существуют какие-то интриги, сэр, я в них не участвую. Даю вам слово, — спокойно проговорила Элис.
Он кивнул и отпустил уздечку ее лошади.
— Вполне достаточно, девочка. А теперь мы найдем остальных.
Она не ожидала такой легкой развязки. После разговора в лесу в оставшиеся до их свадьбы дни она надеялась проводить с ним больше времени, чтобы лучше узнать его. Но если и видела сэра Николаса, то мельком, всегда куда-то торопившегося.
На следующей неделе двор переехал в Вестминстерский дворец. Сэр Николас постоянно был занят — то при короле, то с отрядом выполняя поручения короля. Но даже находясь во дворце, он не делал никаких попыток встретиться с ней.
Она предположила, что его поведение объясняется заботой о ее репутации, ведь хотя они и обручены, не должно казаться, что они с нетерпением ждут свадьбы. Поездки более чем за сто миль, в которых он сопровождал ее два раза, не смущали никого, потому что он выступал в роли ее защитника по приказу сначала сэра Роберта Уиллоби от имени короля, а потом по приказу самого короля. И даже для самого закоренелого сплетника, решила она, отряд его солдат должен восприниматься как своеобразная защита ее чести.
Хотелось, чтобы все обстояло по-другому и она смогла бы узнать его лучше. Элис задавалась вопросом, каково отдаваться во власть мужчины, который может в одно мгновение заставить бояться его гнева, а в следующее поразить своей улыбкой. Она мало знала о супружеской постели. В других домах, где все спали в одной комнате, мужчины и женщины совокуплялись на глазах у детей, но она никогда такого не видела. Элис видела спаривание животных, но не могла представить себя и сэра Николаса в такой ситуации. Им бы сесть и поговорить о себе, но, как правило, мужчины и женщины не ведут подобных разговоров. Мужчины приказывают, а женщины подчиняются, вот и все. Мысль, что сэр Николас будет приказывать ей и ждать, что она покорится каждому его желанию, вызывала отвращение.
Элизабет между тем чувствовала себя плохо, и врач предписал ей не утомляться. Официального объявления о ее состоянии все еще не сделали, а когда Элис спросила почему, ей сказали, что подобный вопрос не подлежит обсуждению. Тем не менее с полного одобрения короля Элизабет потакали во всем. Дамы читали ей, прислуживали и ухаживали за ней так, ядовито подумала Элис, будто она сделана из стекла, будто веками женщины, взять хотя бы собственную мать Элизабет, не рожали детей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
— Вы об этом еще пожалеете, сэр.
Склонившись ближе к ней, он возразил:
— Пожалуй, нет, малышка. И благодарите судьбу за то, что я не известил короля о вашей тайной встрече на севере с врагом короля — Ловеллом.
Элис потрясенно уставилась на него. Ей никогда не приходило в голову, что он может воспользоваться своей осведомленностью. Он мило улыбнулся ей в ответ и взял ее руку в свою.
Священник занял место перед ними.
Глава 13
Вечер, последовавший за обручением Элис с сэром Николасом, прошел под шум рукоплесканий и поздравлений знакомых и незнакомых людей. Ее мысли то вертелись в бешеном вихре, то совершенно замирали. Ошеломленная происходящим, Элис не смогла ответить, если бы ее спросили, что она ела, с кем разговаривала, что чувствовала. Все происходило, как во сне, слишком быстро. Если она и говорила с сэром Николасом, то не могла вспомнить о чем. Их прощание наступило так же неожиданно, как и все в этот вечер. Сэр Николас сказал, что пора идти спать, и сделал знак слуге проводить Элис в ее комнату. У нее мелькнула мысль послать слугу найти Мэдлин, но она поняла, что сейчас не хочет ни с кем разговаривать, надо сначала разобраться в своих чувствах.
Джонст ждала ее и, едва взглянув, стала помогать ей раздеться, болтая без умолку и не ожидая ответа. Элис находила утешение в самом присутствии Джонет, но все же обрадовалась, когда та наконец удалилась. Оказавшись одна в постели под уютным пологом темноты, Элис попыталась вспомнить, что именно сэр Николас говорил и делал весь вечер. Ей хотелось понять, как он относится к их помолвке, но единственное замечание, которое она могла припомнить, касалось Ловелла.
Если их обручение единственное, что удерживало сэра Николаса от рассказа о его подозрениях насчет ее и Ловелла королю, то она жестоко в нем ошиблась. В первое мгновение, когда она узнала, за кого Тюдор выдает ее замуж, сердце Элис подпрыгнуло от радости. Она испытывала небывалое ощущение. Элис почувствовала облегчение, освободившись от претендента на ее руку — Брайерли. Мысль о Брайерли сменило воспоминание об игре на лютне сэра Николаса и его глубоком мелодичном голосе. Она вспомнила, что он платил Йену вместо нее, когда тот заботился о ней в Тауэре, но приходили в голову и менее приятные моменты. Сэр Николас быстро терял самообладание и часто бранился. Он высек Йена и заставил ее смотреть на экзекуцию. Он заставлял ее есть, когда она этого не хотела, но в то же время расчесывал ее волосы, когда она еще не оправилась после болезни. В сэре Николасе многое заставляло ее бунтовать, но в глубине души вызывало странные волнующие чувства. Ей хотелось то довериться ему, то ударить. Но пока она так и не смогла прийти к определенному мнению.
Под одеялом стало жарко, и Элис сбросила его. Где сейчас сэр Николас и думает ли о ней? Что он думает? Не раз ей казалось, что он заботится о ней. В первое мгновение встречи в Донкастере она заметила на его лице радость и облегчение и поняла, что он беспокоился за нее. Но сегодня в его глазах не промелькнуло и намека на расположенность, он просто довольно благосклонно принял свою награду.
Элис вспомнила его замечание о ее встрече с Ловеллом. Поскольку она не призналась, что Ловелл — тот человек, который находился в гостиной Хокинсов, она все гадала о причине такого мнения о Ловелле. Через два дня, когда весь двор отправился с королем на охоту, она нашла возможность спросить сэра Николаса.
Генрих Тюдор любил охотиться в компании мужчин своей свиты. Нередко их сопровождали, по крайней мере часть пути, наиболее авантюрные дамы; однако, поскольку замысловатые придворные костюмы требовали от них сидеть боком в бархатных дамских седлах, совершенно неподходящих для погони, дамы обычно оставались позади, как только собаки поднимали дичь. Нынешним утром они выехали с рассветом. В охоте приняли участие довольно много женщин, включая Элис и Мэдлин.
Элис надела темно-зеленый камзол поверх шерстяных рыже-коричневых корсажа и юбки и соломенную шляпу, приколотую к вуали. Она ехала верхом между Мэдлин и сэром Николасом, сразу за королем и графом Линкольном. Последний приветствовал Элис в дружелюбной снисходительной манере, как будто никогда не проявлял недовольства. Он даже не упоминал Шерифф-Хаттон, что не удивило ее. Она знала, что он не любит и избегает ссор, предпочитая гармонию в отношениях.
Элизабет, соответственно своему предполагаемому деликатному положению, не поехала с ними, и Элис чувствовала себя беззаботно, наслаждаясь запахами королевского леса и свежим прохладным воздухом солнечного утра.
Король охотился с борзыми, спаниелями, мастифами и грейхаундами почти на все, что движется. Прошло совсем немного времени, когда первая дичь, молодая косуля, попалась. Генрих, высоко подняв свой лук, пришпорил коня, и остальные мужчины последовали за ним галопом. Элис, охваченная азартом погони, тоже хотела помчаться вслед за всеми, но как только она пришпорила свою кобылу, рука в перчатке сэра Николаса схватила ее лошадь за уздечку и увела ее от других в небольшую, заросшую кустарником лощинку.
Элис возмутилась:
— По какому праву вы смеете останавливать меня, сэр?
Она спокойно ответил:
— По королевскому приказу у меня есть все права, mi geneth, и я хочу поговорить с вами.
Она закусила губу, зная, что крепко привязана к нему теперь, хотя свадьба еще и не состоялась. Церемония обручения связала ее, теперь Элис не могла ни выйти за другого, ни аннулировать их помолвку без согласия церкви. А если бы она так поступила, ее дети стали бы незаконнорожденными, как дети Эдуарда IV, и не могли бы наследовать владения и титулы ни ее мужа, ни ее собственные. Ее владения уже взял под контроль сэр Николас. Элис заставила себя успокоиться и привести в оправдание другой аргумент:
— Мы отстали от остальных, сэр. Мы станем объектом критики, если не осуждения, за такое поведение.
Сэр Николас склонил голову набок, прислушиваясь.
— Я слышу их крики — значит, они подстрелили оленя и довольны. — Подумав, он добавил:
— Во дворце практически невозможно остаться наедине. Никогда нельзя быть уверенным, что тебя не услышат, и я не знаю, представится ли другая возможность сказать то, что я хочу вам сказать.
Встревоженная серьезностью его тона, она насторожилась.
— Что значат ваши слова?
— Только то, что я надеюсь, вы не слишком расстроены решением короля поженить нас. Я знаю, вы не любите меня…
— Нет! Это… — Она искала слова, чтобы объяснить свои чувства, не выдавая, какой уязвимой она ощущает себя. — Сэр, просто сейчас меня смущает сама мысль о браке. Мой мир так недавно разрушился прямо на моих глазах, что я вряд ли знаю, стою я на голове или на ногах. И я ничего не знаю о вас, кроме того, что вы враг.
— Я вам не враг.
— Может быть. — Она заглянула ему в глаза, стараясь найти в них подтверждение. — Почему вы не… В тот вечер перед церемонией вы сказали мне… Вы… вы сказали… — Она сдалась и замолчала. Ей так хотела верить, что относительно Ловелла у сэра Николаса всего лишь подозрения.
Очевидно, не найдя ничего странного в ее запинающейся речи и догадавшись о ее состояний, он кивнул:
— Я должен был бы сообщить королю о вашей встрече с Ловеллом, но я не скажу ему ничего. Я не говорил раньше, потому что еще не знал, что вы будете моей женой, но теперь я обязан защищать вас. Однако послушайте меня, девочка, — добавил он гораздо суровее, — больше вы не должны встречаться, иначе я заставлю вас горько пожалеть.
Не обращая внимания на его угрозу, она спросила с любопытством:
— Почему вы так уверены, что я встречалась с ним?
— Вы сказали мне.
— Я не говорила!
— Да, сказали. В Донкастере, когда я упомянул его имя, выражение вашего лица подсказало мне вероятность вашей встречи, но до вчерашнего вечера я точно не знал. Вы выглядели такой виноватой, что ваш вид был равносилен признанию. Нет, не бросайте на меня гневные взгляды. Вы поступили не правильно, и мой долг запретить вам вести себя так в будущем. Генрих Тюдор теперь король, и общаться с его врагами — совершенная глупость.
Элис замерла от ярости.
— Так, значит, я дурочка, да?
— Да, — улыбнулся он, — как и большинство женщин.
— О! — Забыв, что он все еще держит ее лошадь за уздечку, она натянула поводья и пришпорила кобылу, собираясь ускакать. Кобыла беспомощно дернулась, твердо удерживаемая на месте его рукой. — Пустите меня!
— Чуть позже. Я хочу удостовериться, что вы поняли меня, миледи. — Теперь в его голосе явно прозвучала собственническая нотка. — Вы больше ничего не должны иметь ни с одним из сочувствующих Йоркам, если не хотите навлечь на себя мое самое серьезное неудовольствие.
Она смотрела в пространство, отказываясь отвечать, и ждала с возрастающим опасением, что он сделает.
Он не сделал ничего. Даже не заговорил. Он терпеливо дождался, пока она, не в силах больше сдерживаться, спросила резко:
— Что вы тогда сделаете?
— Все, — спокойно ответил он, — будет зависеть от обстоятельств, но вы поступите мудро, если больше не ввяжетесь ни в какие интриги Йорков. Таким образом, — добавил он с ласковой ноткой в голосе, которая прозвучала более угрожающе, чем если бы он говорил зло, — если объявленный вне закона Ловелл ожидает от вас чего-то, вам придется его разочаровать.
— Если существуют какие-то интриги, сэр, я в них не участвую. Даю вам слово, — спокойно проговорила Элис.
Он кивнул и отпустил уздечку ее лошади.
— Вполне достаточно, девочка. А теперь мы найдем остальных.
Она не ожидала такой легкой развязки. После разговора в лесу в оставшиеся до их свадьбы дни она надеялась проводить с ним больше времени, чтобы лучше узнать его. Но если и видела сэра Николаса, то мельком, всегда куда-то торопившегося.
На следующей неделе двор переехал в Вестминстерский дворец. Сэр Николас постоянно был занят — то при короле, то с отрядом выполняя поручения короля. Но даже находясь во дворце, он не делал никаких попыток встретиться с ней.
Она предположила, что его поведение объясняется заботой о ее репутации, ведь хотя они и обручены, не должно казаться, что они с нетерпением ждут свадьбы. Поездки более чем за сто миль, в которых он сопровождал ее два раза, не смущали никого, потому что он выступал в роли ее защитника по приказу сначала сэра Роберта Уиллоби от имени короля, а потом по приказу самого короля. И даже для самого закоренелого сплетника, решила она, отряд его солдат должен восприниматься как своеобразная защита ее чести.
Хотелось, чтобы все обстояло по-другому и она смогла бы узнать его лучше. Элис задавалась вопросом, каково отдаваться во власть мужчины, который может в одно мгновение заставить бояться его гнева, а в следующее поразить своей улыбкой. Она мало знала о супружеской постели. В других домах, где все спали в одной комнате, мужчины и женщины совокуплялись на глазах у детей, но она никогда такого не видела. Элис видела спаривание животных, но не могла представить себя и сэра Николаса в такой ситуации. Им бы сесть и поговорить о себе, но, как правило, мужчины и женщины не ведут подобных разговоров. Мужчины приказывают, а женщины подчиняются, вот и все. Мысль, что сэр Николас будет приказывать ей и ждать, что она покорится каждому его желанию, вызывала отвращение.
Элизабет между тем чувствовала себя плохо, и врач предписал ей не утомляться. Официального объявления о ее состоянии все еще не сделали, а когда Элис спросила почему, ей сказали, что подобный вопрос не подлежит обсуждению. Тем не менее с полного одобрения короля Элизабет потакали во всем. Дамы читали ей, прислуживали и ухаживали за ней так, ядовито подумала Элис, будто она сделана из стекла, будто веками женщины, взять хотя бы собственную мать Элизабет, не рожали детей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57