Ты должна сидеть дома, хранить очаг, ждать мужа с работы, и во сколько бы он ни пришел, никогда не спрашивать, где он был, и не задавать ему лишних вопросов.
– Я не мусульманка, – отрезала я. – Если я живу с мужчиной, то я должна знать про него все. – Ты не представляешь, как я хочу посмотреть Валиду в глаза. Мне хочется спросить его, почему он так со мной поступил? Неужели я заслужила такого чудовищного отношения к себе? Почему он так сурово растоптал мою жизнь, уничтожил все светлые чувства? Он получил от этого наслаждение? Я хочу спросить его о том, почему он меня обворовывал? Он стал от этого богаче? Так жестоко поступая с женщинами, он избавляется от каких-то комплексов, которые его угнетают? Мне хочется его спросить, кто научил его так искусно врать? Ведь я ему действительно поверила. А еще… Мне очень хотелось напомнить ему о том, что он мусульманин, а это значит – он глубоко верующий человек. Он клялся Аллахом, что любит меня, а оказалось, что его любовь – фальшивка и сердце Валида никогда мне не принадлежало. Я понимаю, что эти вопросы бессмысленны, но ты не представляешь, как же мне хочется их задать моему мужу!
При мысли о том, что мой муж в данный момент развлекается с блондинкой на пляже, у меня начинала кружиться голова и ныло сердце. Вот она положила свою голову ему на грудь… Он гладит ее светлые волосы и говорит, что она похожа на кошку. Он рассказывает ей о том, как сильно она ему нужна, что она стала кровью, которая течет по его венам, и луной, без которой нет ночи, а без ночи нет жизни. Блондинка блаженно закрывает глаза и думает о том, что ни один мужчина не сможет сказать ей тех сладостных и красивых слов, которые она услышала от страстного Валида…
Не выдержав, я заплакала и плакала до тех пор, пока не почувствовала, что Ахмед гладит меня по голове.
– Успокойся. Ты должна не плакать, а привыкать.
– К чему? К той страшной жизни, которую мне предложил Валид?
– Он мужчина. Он знает, что делает.
Посидев еще с полчаса, я положила наполовину пустую бутылку виски в пляжную сумку и произнесла опьяневшим голосом:
– Спиртное экономить нужно, оно у вас тут на вес золота. Денег-то у меня больше нет.
– Не беда, – улыбнулся Ахмед.
– Для тебя, может, и не беда, а для меня – настоящая беда. Ни денег, ни паспорта – ничего нет.
– С таким телом ты никогда не останешься без денег, – пока я надевала свое пляжное платье, Ахмед не сводил с меня глаз.
– Я беременна, – вновь напомнила я ему для того, чтобы он не расслаблялся и выкинул всю дурь из головы.
– Я никогда не видел, чтобы беременная баба пила столько виски. Хотя ты из России, у вас там все возможно. У тебя что, больше совсем денег нет?
– Я же тебе уже объясняла, что нет. Правда, муж мой, добытчик, на заработках, но на него надежды никакой нет. Он с женщин только брать может, но ничего давать взамен не умеет. А ты что так на меня смотришь? До тебя только сейчас дошло, что у меня деньги закончились? Ты думал, что нашел дойную корову?
– Я думал, что ты богата и у тебя много денег, – признался Ахмед, когда мы шли с пляжа в направлении дома.
– Валид тоже так думал, но ошибся. Я думаю, что он рассчитывал на больший куш.
– Валя, а я ведь к тебе по делу шел.
– По делу? А какое у тебя ко мне может быть дело?
– Серьезное. Я хотел с тобой переговорить, но ты выпила виски.
– У тебя ко мне может быть только одно дело – взять денег, а денег у меня нет.
– Я шел к тебе не за деньгами. Я шел к тебе для того, чтобы ты выполнила мое поручение.
– Поручение?!
– Да. Ты должна съездить в одно место и переговорить с одним человеком, но для начала ты должна прийти домой и хорошо умыться. У тебя все лицо заплаканное и глаза воспаленные. Хоть ты и не будешь снимать черных очков, но твое лицо должно быть чистым.
– А если я откажусь выполнять поручение?
– Отказывайся, – спокойно согласился со мной Ахмед. – О всем, что может с тобой произойти, я уже тебя предупреждал. Повторять не буду. Если ты больше не можешь давать мне деньги, то ты должна выполнять мои поручения.
– Хорошо, – после небольших колебаний ответила я. – Только я умоюсь и приведу себя в порядок в твоей квартире. В своей я не смогу успокоиться, там слишком многое напоминает о Валиде. Как только я туда зайду, мне сразу плакать захочется.
– Пошли, – согласился Ахмед и повел меня к себе домой.

ГЛАВА 17
Квартира, которую снимал Ахмед, была идентична той, что мы снимали с Валидом. Только в нашей квартире все было идеально убрано, а в холостяцкой квартире Ахмеда царил настоящий бардак. Окинув квартиру беглым взглядом, я сразу попыталась вычислить места, где может лежать мой паспорт. Особое внимание я обратила на тумбочку и на небольшой шкаф.
– А у тебя уютно!
– Меня все устраивает.
– Ничего лишнего, мебели немного. Ладно, я пошла умываться.
Зайдя в ванную комнату, я закрылась на щеколду, включила воду и посмотрела на свое отражение в зеркале. На меня смотрела уставшая, заплаканная, глубоко несчастная девушка с черными мешками под глазами и с бледным лицом, по которому была размазана косметика.
– Мамочка, неужели это я? – прошептала я своему отражению. – Страшная-то какая!
Чтобы окончательно прийти в себя, я сунула свою голову под струю холодной воды. Промокнув лицо давно не стиранным полотенцем, я обмотала им свои волосы и подумала о том, что в Египте у меня пропала брезгливость. Раньше я бы никогда не притронулась к грязному и чужому полотенцу, но сейчас я прекратила замечать грязь, пыль и спокойно относилась к проявлению нечистоплотности. Вновь посмотрев на себя в зеркало, я прошептала:
– Мамочка, я хочу домой, – и, сделав напор воды посильнее, стала исследовать ванную комнату.
Ванная была небольшой и, кроме висящего на стене ящика для умывальных принадлежностей, в ней практически ничего не было. Недолго думая, я встала на четвереньки и заглянула под ванну. Под ней была самая настоящая свалка из различного хлама и мусора. Создавалось впечатление, что здесь никто не убирался годами.
– Грязища какая! – От пыли у меня защекотало в носу, и я начала громко чихать. – Вот черт!
Вдоволь начихавшись, я легла на пол и сунула руку под ванну, пытаясь достать оттуда различную ветошь, грязные тряпки и какие-то полусгнившие от сырости и старости дощечки.
– Бог мой, никогда в жизни не рылась в мусоре! А теперь вот жизнь заставила.
Когда в дверь ванной комнаты постучали, я вздрогнула и, не поднимаясь с пола, спросила:
– Ахмед, что тебе надо?
– Ты что так долго? – взволнованно спросил меня родственник мужа.
– Я душ принимаю. Что, нельзя?
– Можно.
– Я надеюсь, тебе воды для меня не жалко?
– Нет.
– Тогда я через пять минут выйду.
– Да хоть через десять. Я подумал, что тебе плохо.
– Спасибо, мне хорошо.
– Ведь ты же беременная: мало ли что…
– Со мной все в порядке.
– Тогда мойся и выходи.
– Моюсь и выхожу.
Когда Ахмед отошел от двери, я перевела дыхание и подумала о том, что этот балбес все же поверил в мою беременность, хотя мне до последнего казалось, что он в нее не верит. Странные они все-таки, эти арабы. Чтобы убедить русского мужчину в беременности, нужно предоставить ему неоспоримые факты – в частности, продемонстрировать свой увеличившийся живот. А арабу достаточно просто сказать, что беременна, и он тебе безоговорочно поверит.
Вытащив из-под ванной кучу мусора, я с особой горечью подумала о том, что в ней, к глубочайшему сожалению, не может быть никаких документов. Скорее всего, мой паспорт спрятан в комнате. Засунув руку как можно дальше, я достала из-под ванны старый пакет с ветошью и сразу обратила внимание на то, что он слишком тяжелый. Достав из пакета какой-то предмет, завернутый в тряпку, я быстро ее развернула и ощутила, как задрожало все мое тело.
– Вот это да!
Передо мной, лежал самый что ни на есть настоящий пистолет. Находка вызвала у меня панический страх, потому что оружия я всегда боялась, с самого детства и никогда не думала, что мне придется столкнуться с ним в суровой реальности. То, что на пакете, в котором хранился пистолет, обмотанный ветошью, не было пыли, говорило о том, что оружие совсем недавно засунули под ванну и завалили его различным ненужным хламом. Проведя пальцем по блестящему дулу пистолета, я подумала о том, что оружие всегда дает нам ощущение неведомой силы и защищенности. В жизни я наделала достаточно глупостей и если я сейчас положу пистолет обратно под ванну, то совершу еще один идиотский поступок. У меня нет денег и документов, но у меня есть оружие, которое может мне сейчас очень даже пригодиться.
Быстро покидав весь хлам на прежнее место, я обмотала пистолет тряпкой и засунула его в пакет. Сверток я положила на дно своей пляжной сумки, прикрыв его сверху пляжным полотенцем.
– Вот это находка! – Я подмигнула своему отражению в зеркале и стала мыть грязные руки.
Отряхнув одежду, я сняла со своих волос несвежее полотенце, повесила его на прежнее место и подумала о том, что, помимо своего паспорта, я должна забрать у Ахмеда его мобильный телефон для того, чтобы стереть запись нашего с ним разговора, состоявшегося ночью в доме родителей Валида.
– Валя, ты почему так долго? – нервничал за дверью Ахмед, – словно чувствовал, что я нашла хранившееся в доме оружие.
– Уже иду.
Взяв пляжную сумку, я открыла щеколду и распахнув дверь, наигранно возмутилась:
– Ну что, ты и пяти минут подождать не можешь?
– Да ты в ванной сорок минут была.
– Какие еще сорок минут? Что за срочность?
– В моей квартире всего один унитаз.
– Так бы сразу и сказал, что тебе в туалет приспичило.
Ахмед зашел в санузел и закрыл дверь на щеколду. Оставив пляжную сумку в коридоре, я бросилась в комнату и, подбежав к тумбочке, принялась выдвигать все ящики и искать свой паспорт. В тумбочке лежал какой-то фотоальбом и целый ворох непонятных бумаг. Открыв первую страницу фотоальбома, я сразу увидела своего мужа в обществе незнакомой девушки. Он обнимал ее за плечи и явно позировал перед камерой. С другой фотографии улыбался Ахмед в обнимку с невысокой, довольно симпатичной женщиной приблизительно сорока лет.
– Все понятно, – я не стала рассматривать другие фотографии, потому что поняла, что этот альбом является своеобразным трофеем, на страницах которого были запечатлены любовные победы близких и друзей Ахмеда с отдыхающими туристками. На многих фотографиях красовался мой муж в обнимку с самыми разнообразными девушками: и с полненькими и с худышками. Закрыв альбом, я ощутила душевную боль и мысленно возненавидела себя за то, что я была слепа и глуха, что видела только хорошее и не замечала плохого, и даже если мне доводилось увидеть что-то неприглядное, то я просто закрывала на это глаза.
Закрыв тумбочку, я хотела было порыться в шкафу, но не успела: дверь санузла открылась и Ахмед вошел в комнату.
– Сейчас ты выглядишь лучше, – не мог не отметить он.
– Мне стоило всего лишь умыться.
Я старалась выглядеть как можно более спокойно, но внутреннее напряжение давало о себе знать. Первое, что пришло мне в голову, – так это выждать подходящий момент, достать из сумки пистолет, приставить его к виску Ахмеда и потребовать у него свой паспорт и мобильный телефон с записью злосчастного разговора. Затем поехать в аэропорт, взять билет до Москвы и улететь из Хургады первым же рейсом. Но для того, чтобы купить билет, нужны деньги, а денег у меня, увы, нет.
После этого я подумала о том, что совсем не умею пользоваться оружием, и хитрый Ахмед может у меня его выхватить и направить против меня. Как только я представила себя с паспортом, но без денег, мной сразу завладела паника, и я подумала о том, что не успею даже выйти из квартиры Ахмеда, как он тут же позвонит в полицию и позаботится о том, чтобы я провела остаток своей жизни за решеткой.
Я смотрела на Ахмеда в упор и думала о том, что этот человек может реально помешать мне вернуться на родину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42