Ну, что расписалась - это одно, а вот что вскрыла письмо - это совсем другое.
- Вам не следовало распечатывать письмо, - говорю я, но уже совсем не злюсь. Невозможно быть в ярости в такие минуты.
- Извините. Но мне казалось, что вы ничего не будете иметь против и даже сами захотите, чтобы я открыла его первой. Ну разве это не замечательно?
- Да, это так. - Я вплываю в кухню, улыбаясь, как законченный идиот, и глубоко, свободно вздыхаю. Все чудесно. Как хорош этот мир!
- Давайте отпразднуем событие, - предлагает она, озорно улыбаясь.
- Все, что угодно, - отвечаю я. Мне хочется бегать по дворику и кричать, глядя на звезды.
Она роется в буфете, что-то там нащупывает и медленно вынимает бутылку странной формы.
- Я берегу это для особых случаев.
- А что это? - спрашиваю я, беря бутылку. Я никогда еще не видел ничего подобного в «Йогисе».
- Дынное бренди. Довольно крепкая штука. - Она хихикает.
Но я сейчас выпил бы что угодно. Мисс Берди достает две одинаковые кофейные чашечки и наливает их до половины.
Жидкость густая и липкая. Аромат напоминает какой-то эликсир из зубоврачебного кабинета.
Мы провозглашаем тост за мое благополучие, чокаемся чашечками с эмблемой банка штата Теннесси и начинаем потягивать бренди. На вкус оно напоминает детский сироп от кашля и жжет, как неразбавленная водка. Она облизывает губы.
- Лучше сесть, - говорит мисс Берди.
После нескольких глотков она уже похрапывает на диване.
Я заглушаю звук телевизора и наливаю себе еще чашечку. Сильный напиток, и после первоначального шока жидкость уже не кажется неприятной. Я потягиваю ее во внутреннем дворике, под луной, все еще улыбаясь, подняв глаза к небу, и от всего сердца благодарю Творца за столь божественные вести.
* * *
Воздействие дынного бренди долго сказывается и после восхода солнца. Я принимаю душ и выскальзываю из берложки, прокрадываюсь в машину и мчусь задним ходом по подъездной аллее, пока не выскакиваю на улицу. Я вбегаю в молодежный бар, наполненный запахами наступившего дня. Здесь подают кофе с лепешками. Я покупаю толстую воскресную газету и расстилаю ее на последнем столике в углу. Несколько заголовков напоминают о недавних событиях.
Вот уже четвертый день подряд на первой странице полно сообщений и рассказов о крушении прогулочного парохода.
Погиб сорок один школьник. Адвокаты уже начали оформлять дела в суд.
Вторая тема, которая обсуждается на странице, посвященной событиям в стране, затрагивает последнюю по времени информацию о серии допросов насчет коррупции в полиции и более подробно касается взаимоотношений между порнобизнесом и юридической системой. Несколько раз упомянуто имя Брюзера как адвоката Бенни Томаса, по прозвищу Принс, местного владельца бара, прежде судимого федеральными властями на основании соответствующих показаний, но освобожденного из-под ареста. И еще раз упомянуто имя Брюзера как возможной мишени федеральных властей, но уже за его собственные прегрешения.
Да, поезд тронулся. Уже целый месяц заседает федеральный суд присяжных, и в газете ежедневно сообщается разнообразная информация. Не случайно Дек с каждым днем все больше нервничает.
Третья тема таит для меня совершенный сюрприз. На последней странице в разделе «Бизнес» я вижу небольшое сообщение под заголовком «161 человек сдали экзамен». Это пресс-релиз на три строчки от экзаменационной комиссии, за которым следует список выдержавших экзамен в алфавитном порядке, набранный очень мелким шрифтом. Перечислены те, кто сдал.
Я приближаю страницу к глазам и жадно читаю. Вот он я!
Все верно. Никакой ошибки. Я сдал экзамен! И стремительно пробегаю список. Многих из сдавших я хорошо узнал за три года.
Я ищу Букера Кейна, но его нет. Я проверяю, я трижды проверяю, и плечи мои опускаются. Я кладу газету на стол и громко прочитываю вслух каждое имя. Букера Кейна нет.
Вчера вечером я едва ему не позвонил, после того как память мисс Берди воспряла и она отдала мне письмо с чудесной новостью, но не смог. Так как я сдал, то решил подождать звонка от самого Букера. Я решил, что если от него несколько дней не будет вестей - значит провалился.
Теперь я не знаю, что делать. Я представляю, как именно в данный момент он помогает Чарлин одеть ребятишек перед выходом в церковь, как старается улыбаться и делать безмятежное и радостное лицо и пытается уверить себя и жену, что все это временная неудача и он, конечно, добьется своего в следующий раз.
Но я-то знаю, что он вне себя от расстройства, он уязвлен и зол на самого себя за провал. Он беспокоится, как отреагирует на сообщение Марвин Шэнкл, и ужасается при мысли, что ожидает его завтра на работе.
Букер невероятно гордый человек, который всегда верил в свои силы и способность добиться всего на свете. Я бы очень, очень хотел поехать сейчас к нему и горевать вместе, но из этого ничего бы не получилось. Он подобного не допускает.
Букер позвонит сам завтра и поздравит меня. Внешне будет подтянут и собран и поклянется, что в следующий раз обязательно сдаст экзамен.
Я снова читаю список, и вдруг меня осеняет мысль, что здесь отсутствует также Сара Плэнкмор Уилкокс. Мистер С. Тодд Уилкокс сдал, а его новобрачная провалилась.
И я громко смеюсь. Это низко и мелко и достойно презрения, это инфантильность, мстительность, даже ненависть. Но я не в состоянии удержаться. Она забеременела, поэтому сумела выскочить замуж, но, разумеется, все последние месяцы перед экзаменом жила в большом напряжении. Последние три месяца она была сама не своя, но планировала свадебное торжество и выбирала подходящий цвет обоев для детской. И наверное, мало занималась.
Ха-ха-ха. В конечном счете я посмеялся последним.
* * *
Пьяный водитель, который наехал на Дэна ван Лендела, признан виновным и должен уплатить по страховке не меньше сотни тысяч. Дек убедил виновника и его адвоката, что по заявлению ван Лендела им следует больше этого лимита, и совершенно прав. Ответчик согласился уплатить больше, помощь Брюзера потребовалась только в последний момент, чтобы постращать его судебным преследованием и тому подобным. Дек сделал восемьдесят процентов всей работы. Я по большей мере пятнадцать. Мы про себя полагаем, что оставшиеся пять принадлежат Брюзеру. Однако по условиям работы в фирме Брюзера мы с Деком не имеем права хоть на какую-то часть гонорара, и все потому, что Брюзер давно, ясно и недвусмысленно утвердил условия их получения и распределения. Таким образом, дело ван Лендела - сугубо его дело, потому что он первым узнал о наезде. Мы с Деком примчались тогда заключить с ван Ленделом договор, но мы и должны были это сделать, как служащие фирмы. Вот если бы мы первыми узнали о случившемся и сами подписали контракт, тогда мы имели бы право на какую-то часть.
Брюзер вызывает нас обоих к себе в кабинет и плотно закрывает дверь. Он поздравляет меня со сдачей экзамена. Он тоже сдал его с первой попытки, и я уверен, что, слыша это, Дек чувствует себя еще большим дураком. Но Дек невозмутим, он просто сидит и облизывает губы, склонив голову набок. Брюзер еще с минуту болтает о том, как уладилось дело ван Лендела. Сегодня утром он получил чек на сотню тысяч долларов, и ван Ленделы прибудут днем, чтобы рассчитаться за помощь. Он полагает, что и мы, очевидно, кое-что получим от этой сделки.
Мы с Деком обмениваемся нервными взглядами.
Брюзер говорит дальше, что у него, можно сказать, и так был удачный год, он заработал больше денег, чем все мы, вместе взятые, и он хочет, чтобы его служащие тоже были довольны. А кроме того, дело с ван Ленделом было улажено очень быстро. Сам он лично работал над ним меньше шести часов.
Мы с Деком недоумеваем, какую же работу он проделал в эти шесть часов.
Таким образом, от доброты сердечной Брюзер желает компенсировать нам наши труды. Его доля - треть всего гонорара, то есть тридцать три тысячи долларов, но он не собирается брать их все себе. Он хочет поделиться с нами.
- Я собираюсь отдать вам треть своей доли, разделив ее между вами поровну.
Мы с Деком молча делаем подсчеты. Треть от тридцати трех - это одиннадцать тысяч. А половина равна пяти тысячам пятистам долларов.
Я пытаюсь не расплыться в улыбке и говорю:
- Спасибо, Брюзер, это чрезвычайно щедро с вашей стороны.
- Не стоит благодарности, - откликается он, словно быть щедрым - в его натуре. - Пусть это будет подарком за то, что ты сдал экзамен.
- Спасибо.
- Ага, спасибо, - говорит Дек.
Мы оба ошеломлены, но каждый при этом думает, что на долю самого Брюзера приходится двадцать две тысячи всего за шесть часов. То есть это приблизительно по три тысячи пятьсот долларов в час.
Но я не ожидал от него и полцента и поэтому чувствую себя богачом.
- Хорошая работа, парни. Давайте подписывайте побольше таких контрактов.
Мы одновременно киваем. Я подсчитываю и уже распределяю, сколько и на что потрачу. Не сомневаюсь, что Дек проделывает ту же мыслительную работу.
- Мы готовы к завтрашней встрече? - спрашивает меня Брюзер.
Мы оспариваем ходатайство «Дара жизни» с предложением отклонить иск Блейков. Заседание назначено на девять утра при участии и под началом его чести Харви Хейла. У Брюзера уже состоялся неприятный разговор с судьей относительно ходатайства. Мы не очень надеемся, что дело дойдет до слушания в суде присяжных.
- Полагаю, что да, - отвечаю я, и сердце у меня болезненно сжимается. Я приготовил и подал тридцатистраничное краткое опровержение, на которое Драммонд и компания выстрелили своим опровержением. Тогда Брюзер и позвонил Хейлу и состоялся этот неприятный разговор.
- Возможно, я предоставлю тебе возможность самому вести обсуждение, так что будь готов, - говорит Брюзер. Я с трудом глотаю комок, застрявший в горле. Мое беспокойство переходит в панический страх. - Принимайся за работу, - добавляет он. - Будет стыдно проиграть дело на этой стадии, даже не доведя до слушания в суде.
- Я тоже участвую в этом деле, - приходит мне на помощь Дек.
- Хорошо. Мы отправимся в суд втроем. У них же, Господи спаси, будет, наверное, человек двадцать, не меньше.
Внезапно богатство пробуждает вкус к радостям жизни.
Мы с Деком решаем пренебречь нашим обычным супом и сандвичем у Труди и вместо этого обедаем в ближайшей бифштексной. Мы заказываем ребрышки.
- Никогда прежде Брюзер не делился гонораром, - говорит Дек, дергаясь и судорожно поглядывая по сторонам. Мы сидим в отдельной кабинке в конце темного обеденного зала. Нас никто не может услышать, но он тем не менее беспокоится. - Что-то должно грянуть, Руди, - я уверен, что Токсер и Ридж вот-вот сбегут. Федеральные агенты обложили Брюзера со всех сторон. Вот он и отдает свои деньги. Я нервничаю, я очень из-за всего этого нервничаю.
- О'кей, но почему? Они же не могут нас арестовать.
- Я не поэтому беспокоюсь. Я беспокоюсь насчет своего места работы.
- Не понимаю. Если Брюзер будет обвинен и даже арестован, его могут, как бывало прежде, выпустить под залог, и фирма все равно сможет функционировать, пока они не закончат дела.
Мои слова его злят.
- Послушай, а что, если они заявятся с требованием немедленно предстать перед судом и с ордером на прекращение деятельности фирмы? Знаешь, они могут так сделать. Так бывало в случаях с рэкетом. Федеральные агенты любят напасть на юридическую контору, конфисковать все дела и увезти компьютеры. Им наплевать на нас с тобой.
Честно говоря, я об этом не думал, и, наверное, вид у меня довольно удивленный.
- Они, разумеется, смогут выставить его за дверь и лишить возможности работать, - продолжает Дек очень внушительно. - И с удовольствием это сделают. А мы с тобой попадем под перекрестный огонь, и никто, абсолютно никто не даст за наше благополучие и цента.
- Так что же нам делать?
- Надо удирать.
Я хочу спросить, что он имеет в виду, но и так все ясно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93