Алина бросилась успокаивать мать, а Банда наконец-то нашел в себе силы, чтобы взглянуть Владимиру Александровичу в глаза.
Он был поражен и убит холодным и суровым взглядом его глаз.
– Молодой человек, пройдемте в мой кабинет, там и поговорим более основательно.
– Папа! – все сразу слилось в этом вскрике Алины – радость и счастье, испуг и огорчение, тревога и надежда. Она не понимала такой реакции отца и стремилась хоть как-нибудь помешать ему сделать какой-то непоправимый, ужасный шаг.
Но сердце отца не дрогнуло.
– Пройдемте, молодой человек. Поговорим по-мужски, без присутствия женщин, – он кивнул в сторону своего кабинета и первым вошел в него, будто спасаясь от плача любимых женщин.
А плакали они теперь вдвоем, прижавшись друг к другу посередине комнаты.
Банда взглянул на них, не зная, чем им помочь, и обреченно шагнул за Владимиром Александровичем, плотно закрывая за собой двери.
– Садитесь, Александр, – указал ему отец Алины на кресло с высокой спинкой у журнального столика. – Располагайтесь, а я сейчас.
Он подошел к шкафу и, открыв дверцу бара, вытащил непочатую бутылку армянского коньяка и две рюмки. Затем поставил все это на журнальный столик и сам сел в кресло напротив парня.
– Давайте с вами выпьем за более тесное знакомство и поговорим о наших делах.
Голос его звучал спокойно и уверенно, и Банде почудилось в нем что-то угрожающее. Он весь внутренне сжался, будто готовясь к удару и мобилизуя все силы. Этот удар был из разряда смертельных, и только подготовившись к нему, можно было остаться в живых.
– Я за рулем, – попытался протестовать парень, но генерал лишь отмахнулся:
– Пятьдесят-сто граммов коньяка не пьянят, а лечат, приводя в норму и работу сердца, и работу мысли. Разве вы этого не замечали, молодой человек?
– Да, "пожалуй, вы правы, – Банда смирился с этим затягивавшимся вступлением, готовый теперь выслушать от Владимира Александровича все, что угодно.
– Так вот, Александр, – продолжил отец Алины, разливая коньяк по рюмкам. – Вы уверены в этом шаге, который собрались сделать, а частично уже сделали?
– Да, Владимир Александрович, я...
– Погодите, не перебивайте, – генерал сделал эффектную паузу – так старший по званию военный любит подчеркивать свое преимущество перед нижестоящим, и Банду почему-то сильно покоробила эта интонация. – А дочери вы уже предлагали выйти за вас?
– Да, мы любим друг друга, и она согласилась.
– Она согласилась! Вы слышали – она согласилась! – генерал залпом выпил рюмку и вдруг возвысил голос: – Да мне плевать, что она согласилась!
– Владимир Александрович, выслушайте...
– Нет уж! Выслушайте вы меня! Кто вы такой? Вы готовы к семейной жизни? Вы готовы сделать мою единственную дочь счастливой?
– Да, я работаю, неплохо зарабатываю...
– У вас есть квартира?
– Нет, но...
– Ага! Значит, вы надеетесь переехать сюда?
– Что вы такое говорите?
– То, что думаю!
Разговор набирал совершенно невообразимые обороты, и Банда вдруг почувствовал свое бессилие что-либо изменить.
– Вы, молодой человек, может, и любите мою дочь, а может, и нет!
– Не смейте!
– Ох, оскорбился!
– Я вынужден уйти!
– Ладно, сядь, – он вдруг смягчился и снова налил себе коньяк. – Да выпей ты, черт возьми!
Банда схватил рюмку и осушил ее в мгновение ока, даже не почувствовав крепости напитка.
– Вот так-то лучше! – выпил свою рюмку Владимир Александрович. – Ладно, я забираю свои слова обратно. Допустим, ты женишься не на генеральской дочке с квартирой в центре Москвы, а просто на любимой девушке. Но что дальше?
– В смысле?
– Почему ты не думаешь о ней?
– Да я каждую секунду о ней думаю...
– Э-э, знаю я, о чем ты думаешь! А о ее будущем, о ее учебе ты подумал? Вот пойдут дети, пеленки-распашонки... Ты будешь дома сидеть или ее заставишь?
– Надо будет – буду сидеть.
– Буду сидеть! Как же!.. Да ты пойми, Александр, я и не против, в принципе, но ей еще рано замуж. Пусть доучится...
– Свадьба все равно не получится раньше, чем Алина закончит университет...
– Да я про аспирантуру. Ей сулят большое будущее в юриспруденции, ты хоть это понимаешь?
– Я все понимаю, Владимир Александрович Но ведь мы любим друг друга, и вместе нам будет легче и проще добиться всего остального.
– Может быть, может быть... – отец девушки как будто задумался над словами парня, и Банда на какое-то мгновение почувствовал, что еще не все потеряно, что может быть... Но как только генерал снова заговорил, надежды развеялись:
– В общем, так! Это ее первая любовь, она бывает ненадежной. Сам знаешь.
– Алина – тоже моя первая любовь.
– Ну, вот, тем более! Ей всего двадцать два, и времени впереди еще предостаточно. В общем, погуляйте пока, подумайте, а годика через два, после аспирантуры, мы с вами снова встретимся и все обсудим. Согласны, молодой человек?
– То есть как? – Банда был совершенно растерян и подавлен. Он, честно говоря, не ожидал такого поворота событий.
– А вот так. Не время еще. Рано ей. Подождите, если любите друг друга. Ничего с вами не случится.
Банда чувствовал, что что-то здесь не так. Владимир Александрович избегал встречаться с ним глазами, менял тактику, переходя от оскорблений к уговорам, и явно что-то не договаривал.
Интересно – что?
Мгновенно прокрутил Банда в памяти весь их разговор и вдруг понял, что именно думал о нем сейчас Алинин отец. Он покраснел до корней волос и дрожащим от обиды и гнева голосом спросил:
– Владимир Александрович, ответьте мне, только откровенно, на один вопрос.
– Да, конечно, – глаза генерала суетливо забегали, и Банда понял, что попал в точку. И это вдруг придало ему сил и решительности.
– Скажите честно, вы считаете, что я – просто не пара вашей дочери?
Владимир Александрович испуганно взглянул Банде в глаза и тут же отвел взгляд, и парень понял окончательно, что не ошибся.
– Нет, ну что вы, молодой человек!.. – генерал почувствовал, что врет неубедительно, и тут же снова стал генералом. – А, черт! Да в конце концов! Да! Кто ты такой? Несчастный старлей, да и то отставной! У тебя все позади. Твоя жизнь кончена. Сдохнешь как-нибудь на своей идиотской работе, и никто о тебе даже не вспомнит. А у Алины – большое будущее. Она моя единственная дочь, и я подыщу ей предложение получше твоего. Теперь ты все понял?
– Да, спасибо, все. – Банда поднялся, понимая, что разговор окончен, и направился к двери, но вдруг остановился и обернулся. – И все же, смею вас уверить, вы ошибаетесь. Вы убиваете сейчас не только меня. Вы делаете больно и вашей дочери. Ведь мы действительно любим друг друга и все равно будем вместе.
– А это мы еще посмотрим. Завтра же я сообщу вашему начальству, что мне нужна смена телохранителя.
– Даже так?
– Так. Надеюсь, больше мы с вами не увидимся.
– Увидимся. На нашей с Алиной свадьбе.
– Пошел прочь, щенок! – гневно закричал Владимир Александрович, и Банде показалось, что отец Алины сейчас его ударит. Кровь закипала в парне, горячими волнами ударяя в голову. Он готов был убить этого безумца, этого слепого, не ведавшего, что творит, человека. Но Банда вовремя вспомнил, кто перед ним.
«Не хватало еще ударить Алининого отца!»
Сашка резко развернулся и пошел прочь из кабинета.
В прихожей, сидя на маленьком диванчике, тихо плакала Настасья Тимофеевна. Завидев Александра, она вскочила и бросилась к нему:
– Отказал?
– Выгнал. Завтра он потребует, чтобы меня сменили.
– О, Боже!
– А где Алина, Настасья Тимофеевна?
– Она у себя. Мы слышали обрывки вашего разговора...
– Она плачет?
– Пусть пока поплачет, Саша, не трогай ее сегодня.
– Ох, Настасья Тимофеевна!
– Держись, сынок, всякое в жизни бывает.
Главное – не сдаваться, и все образуется!
– Знаете, вы просто замечательная женщина, Настасья Тимофеевна.
Банда почувствовал непреодолимое желание обнять мать Алины за плечи. Он бы мечтал иметь такую маму или бабушку. Но, к сожалению, жизнь его сложилась иначе.
– И ты мне нравишься, Саша, – она сама протянула руки и, взяв его за голову, притянув к себе, поцеловала в лоб. – Ты не мучься. Все будет хорошо, сынок. Мне Алина много о тебе рассказывала. А старого козла мы как-нибудь уломаем.
– Спасибо вам, Настасья Тимофеевна!
– Звони завтра Алине. Заходи, когда отца дома не будет. Она ведь любит тебя.
– Я знаю.
– Ну беги. Спи спокойно, не нервничай. Вот увидишь, завтра все будет хорошо...
Но завтрашний день для семьи Большаковых и для Банды обернулся неожиданным кошмаром...
Часть пятая
Похищение
I
Стук в дверь разбудил Банду в пять утра.
– Какого черта? Что надо? – после вчерашнего объяснения с отцом Алины он не спал до трех ночи и теперь готов был придушить нахала, который своим бесцеремонным стуком ни свет ни заря прервал его сладкий предутренний сон. Тем более, что снилась Банде Алина.
– Бондарович, подъем! Вас в дежурку, к телефону. Вызывает сам Валентин Кириллович, – голос дежурного по лагерю почтительно подчеркнул имя шефа «Валекса», и Банде ничего не оставалось делать, как натянуть брюки и поспешить к телефону.
– Алло, Бондарович слушает!
– Привет, Банда, – тон шефа не сулил ничего приятного, и парень понял, что влип вчера действительно основательно.
– Доброе утро, Валентин Кириллович!
– Доброе, говоришь? В пять утра тебя вытряхивают из постели, а ты называешь такое утро добрым?
– Шеф, так ведь это не я вам звоню, а вы меня подняли, разве не так?
– А меня знаешь кто разбудил?
– Догадываюсь...
– Короче, так. Ты сегодня должен был заступать на дежурство, но я снимаю тебя с охраны данного «объекта». Пойдет снова Анатолий, он тебе свое спасибо еще отдельно выскажет. А ты приходи к девяти в мой кабинет, получишь новое задание.
– Понял, Валентин Кириллович.
Шеф помолчал немного, потом шумно вздохнул и совсем иным, жалостливым таким, голосом спросил:
– Слышь, Банда, а что ты там вчера отчебучил?
– Да посвататься решил. К «объекту» охраны. А отец ее, Владимир Александрович, меня, видимо, не оценил. Не такой зять ему снился.
– Говорил я тебе – осторожнее!
– А я ни о чем не жалею, Валентин Кириллович. И фирму нашу я не подводил, бдительности никогда не снижал, охрану обеспечивал – будь здоров...
– Да я не о том говорю... Ладно, Банда, пока. В девять будь у меня.
– Я понял. До свидания.
Возвращаясь в свою комнату, Банда еще собирался поспать, но заснуть ему так и не удалось.
Он лежал, ворочаясь с боку на бок, и, как и почти всю ночь, опять вспоминал проклятый вчерашний вечер, переживая его снова и снова и размышляя о том, как жестока бывает иногда судьба. А может, и не судьба, а люди, от которых зависит чужая судьба.
Он чувствовал, что Владимир Александрович не прав. Что он ради каких-то своих амбиций обошелся жестоко не только с ним, с Бандой, но и с собственной дочерью.
А иногда, моментами, он вдруг чувствовал себя оскорбленным до глубины души и, как ни старался не допустить этого, все же ненавидел отца Алины...
* * *
Валентин Кириллович снова определил Банду в группу быстрого реагирования, элитную команду «Валекса», до тех пор, пока не подвернется заказ на охрану «объекта», достойного умения такого специалиста, каким по праву считали в фирме Александра.
Банду это назначение вполне устраивало. Оно давало массу свободного времени, а значит, никак не могло помешать встречам с любимой.
Отработав утреннюю тренировку и убедившись, что на вечер их группа не получила пока никаких заказов, Банда влез под душ, потом на скорую руку переоделся и, вскочив в свою «мицубиси», вырулил в город.
Не доезжая до центра, он нетерпеливо притормозил у телефона-автомата и набрал домашний номер Алины, чтобы назначить время и место встречи.
Ведь дома у девушки ему отныне появляться было если и не запрещено, то по крайней мере нежелательно. Встречаться в очередной раз с Владимиром Александровичем у Банды не было никакого желания:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48