– Режь. – Банда повернулся к Розе спиной.
– Сейчас, руки не слушаются.
– Передохни, успокойся.
Капроновая веревка заскрипела под лезвием.
Бондарович попытался развести руки, почувствовав, что путы ослабли. Веревка виток за витком падала на песок. Бондарович поднялся и взглянул на свои запястья. Веревка глубоко врезалась в кожу, местами проступила кровь. Роза продолжала стоять на коленях, сжимая в руке маленький перочинный ножик, затем вытянула руку:
– Вот же черт!
– Что такое?
– Все ногти поломала, пока веревку развязывала.
Ее ухоженные ярко-красные ногти и впрямь пребывали не в лучшем состоянии. Три из них оказались сломаны. Банде показалось, что еще немного и она преспокойно подрежет их маникюрными ножничками из набора Жорика. Взгляд Розы сделался совсем стеклянным, как у куклы.
– А ну-ка, дай сюда пистолет, – сказал вдруг Бондарович. Он постарался, чтобы его голос прозвучал внушительно – нужно было вывести Розу из оцепенения.
– Зачем? – удивилась она. – Я его выкинула. Зачем он теперь? Все кончено.
– Найди, – улыбнулся Банда, – я хочу посмотреть на него. К тому же нельзя оставлять его здесь. На нем отпечатки твоих пальцев.
– Хорошо, сейчас я его найду, – кивнула Роза, встала, поискала между камней и вскоре принесла пистолет и подала Банде. Тот взял оружие за ствол, вытащил магазин, засмеялся и показал магазин девушке.
– Смотри!
– Что такое? – удивилась Роза.
– Ни одного патрона не осталось, – все еще продолжая смеяться, объяснил Банда. – Ты последний израсходовала на эту падаль. Поняла?
– Не-ет, – озадаченно покачала головой Роза. – Я, знаешь ли, со всем этим оружием...
Банда перестал смеяться и уже вполне серьезно объяснил:
– Там последний патрон оставался. Если бы ты с первого раза промахнулась, то он бы нас обоих...
Ты вообще-то стрелять умеешь?
– Почти не умею, – виновато покачала головой Роза, – когда-то отец учил. Но это давно было.
Она вдруг поняла, какой опасности подвергалась, смертельно побледнела и, внезапно ослабев от одной мысли о том, что могло бы произойти с, ними, опустилась на землю рядом с Бандой.
Вот так и сидели они вдвоем на земле: девушка – не имея сил подняться и уйти от этого страшного места, а Александр – пытаясь понять, что же все-таки произошло и как происшедшее может быть связано с пропажей денег и с исчезновением курьера.
* * *
После всего случившегося Александр Бондарович посчитал, что не может оставить Розу без присмотра. Доверять охране банкира он больше не мог Если девушку сумели выкрасть из Коктебеля почти на глазах у охранников, то они не стоили тех денег, которые Мамаев им платил.
В ту ночь они добрались до ближайшего телефона, и Роза распорядилась прислать ей машину. Она говорила таким холодным, каменным голосом, что у невидимого собеседника язык не повернулся спросить, как ей удалось вырваться. Телефоном им разрешила воспользоваться женщина, работавшая на почте. Банда долго стучался в закрытую дверь.
Он уже понял, что внутри никого нет, но Роза все просила постучать еще.
Наконец на темной сельской улице хлопнула калитка, и к Бондаровичу не спеша приблизилась пожилая женщина. На ее лице не было испуга – только озабоченность.
– Чего стучишь? – безразлично спросила она.
– Позвонить надо.
– Да у нас каждый знает: если поздно уже, то ко мне домой идти надо. Днем я на почте, ночью дома Женщина сказала это и пошла, даже не поинтересовавшись, идут ли за ней Александр и Роза. В уютной просторной комнате на круглом столике, застеленном кружевной салфеткой, стоял телефонный аппарат. Место, которое он занимал, куда больше подошло бы для фотографии в черной рамке – портрета умершего супруга.
– У меня телефон в зале, – гордо пояснила женщина и поинтересовалась, с каким городом им нужно связаться. Обращалась она исключительно к Бондаровичу – Роза для нее вообще не существовала. Скорее всего хозяйка принимала ее за проститутку, увязавшуюся за состоятельным человеком.
Ждать соединения пришлось минут пять. Диспетчершу хозяйка называла по имени, как подругу.
Отношение к Розе хозяйка слегка изменила после того, как поняла, что Роза может среди ночи вызвать Бог знает откуда машину. Проститутки по вызову подобной властью явно не обладали.
Банда щедро расплатился за телефонный разговор. Хозяйка почувствовала себя обязанной ему, а поскольку машина, как она полагала, приедет не скоро, то она предложила Банде и Розе занять кровать в спальне. Сама хозяйка направилась спать на кухню.
– Не стоит, – остановила ее Роза, – лучше мы подождем на кухне.
– Да нет, я там всегда сплю, возле плиты.
Роза вспомнила, что когда они входили в дом, то прошли через кухню, и там возле плиты она и в самом деле заметила белевшее в темноте пятно расстеленной постели.
– Идите, идите, – на лице женщины появилась хитрая улыбка, будто она вспомнила что-то молодое и срамное, – перина у меня там еще из моего приданого.
Всего пара минут понадобилась хозяйке для того, чтобы взбить перину и постелить простыни. Подушек оказалось столько, что можно было сидеть, прислонившись к ним. В темноте лишь слегка угадывалось перекрестие оконной рамы да поблескивали никелированные шары на спинках кровати.
Некоторое время Роза стояла у окна, мяла в руках край кружевной, как и салфетка в «зале», занавески. За перегородкой заворочалась хозяйка, затем наступила тишина, показавшаяся пронзительной после всего того, что происходило в течение дня.
Банде сделалось неуютно Он стоял в узком проходе между кроватью и выбеленной печкой-голландкой и смотрел на силуэт Розы, словно вырезанный из черного картона. Девушка медленно отошла от окна. Проходя мимо Бондаровича, она задела его плечом и прошептала:
– Она притворяется, не спит.
– С чего ты взяла?
– Она старая, и когда спит, должна храпеть.
Бондарович хоть и не видел выражения лица Розы – она стояла к нему спиной, – но почувствовал, что девушка улыбается. Улыбнулся и он.
– За сегодняшний день и ты не помолодела, произнес он.
– Спасибо за комплимент, – без обиды в голосе ответила Роза.
Впервые за все время их знакомства она говорила с ним просто так – не решая каких-то конкретных дел, не сообщая новостей. Разговор двух людей, прячущих за словами свои настоящие мысли и желания.
– Ты умеешь отвечать честно, если тебя спрашивают напрямую? – спросила Роза. В ее голосе слышалось волнение.
– Если вопрос касается только моих секретов, то да, – ответил Банда.
– Мне интересно... – Роза сбилась, затем после короткого молчания начала вновь:
– Каждый мужчина, наверное, когда видит женщину немного дольше, чем просто столкнувшись с ней в толпе на улице...
– Ты, по-моему, заводишь опасные разговоры.
– Не перебивай. Так вот, каждый мужчина обязательно примеряет себя к этой женщине, представляет себя вместе с ней, рядом...
– Я уже знаю, что скажу тебе после того, как отвечу на твой вопрос, – сказал Бондарович. Такой разговор стал возможен только благодаря темноте, в которой он не мог видеть лица Розы.
– Я просила тебя, не перебивай, – в голосе девушки послышались нотки обиды.
– Я помогаю тебе... Значит, мужчина...
– Каждый мужчина примеряет к себе в мыслях каждую женщину.
Бондарович подумал: "Справедливое замечание.
Все так и происходит. Ты словно идешь по большому магазину готовой одежды и мысленно примеряешь на себя пиджаки, куртки... Ты даже не обращаешь внимания на одежду для стариков, на детские отделы. Каждому свое..."
– А женщины разве не занимаются тем же самым? – спросил он.
– Я к этому и вела.
– Интересно.
– Вот теперь, когда ты со мной согласился, хочу предложить тебе обмен. Я расскажу тебе о своем впечатлении от тебя, а ты мне о своем – обо мне.
– А ты не боишься, что мы наговорим друг другу много неприятного? – спросил Бондарович.
– За себя я не опасаюсь. Мысли – это одно действия – другое. Мне нечего стесняться своих мыслей, как нечего стесняться и своих сноп.
– Что ж, кому лучше начать?
– Мне, – неожиданно резко произнесла Роза, я предложила эту... игру. Мне и начинать.
– Как хочешь.
Девушка забралась с ногами на кровать, прислонилась к неровно оштукатуренной стене, прикрытой ковриком. На ее лицо падал тусклые свет, отраженный белой поверхностью печки.
– Ты мне сначала не понравился, – заявила Роза. – Понимаешь, так бывает: "посмотришь фильм или остановишься перед домом и почувствуешь – все со вкусом, красиво, правильно, но это не твое, к этому не лежит душа, это чужое. Так было, когда отец познакомил нас. Я специально вела себя как самая последняя дура, лишь бы дать тебе почувствовать дистанцию.
– Ты говоришь так, будто потом что-то изменилось, – произнес Бондарович.
– А дальше, – Роза отбросила рукой волосы со лба, – что-то произошло, изменилось, и я сама не понимаю что. То ли ты стал другим, то ли я... Сегодня я представила нас вместе, – не думала об этом, а просто представила. То были не мысли, облеченные в слова, когда рассуждаешь логично, а образы, картины, явившиеся помимо моей воли. Как будто я согрешила. Тебя не пугают мои возвышенные слова? – рассмеялась Роза.
– Меня пугаешь ты, – смеясь, ответил Банда. – Ты, случаем, не заболела?
– Не увиливай, расскажи, что ты думаешь обо мне. Или что думал.
– Честно?
– Так же, как и я тебе все рассказала.
– Мне некогда было думать о тебе, – Александр заглянул в глаза девушке. – У меня немного другая манера мышления, другой взгляд на жизнь. Я всегда сравниваю тех женщин, с которыми у меня что-то было, с теми, которых вижу перед собой.
– Так ты сравнивал меня с другими?
– Начинал сравнивать... Потом, когда фантазия разыграется и я представлю себя с кем-то в постели, я понимаю, что все красивые женщины одинаковы. Можешь верить, а можешь – нет. Когда я представил нас с тобой вместе, то произошло довольно странное явление.
– Какое?
– Начинал я с тобой, а когда произошла, как ты выразилась, «примерка», то со мной оказалась совсем другая женщина.
– Та, которую ты любишь?
Роза говорила так, словно была школьницей и секретничала с подругой.
– Одна из тех, которые любят меня, – Бондаровичу хотелось все превратить в шутку.
– Садись, – зашептала Роза, – места на этой кровати хватит, я только сейчас почувствовала, как устала.
Банда присел. Роза отодвинулась в угол, обхватила руками колени. Бондарович ощутил бы ее присутствие, даже если бы стояла кромешная темнота.
Белье казалось немного влажным, от него исходила прохлада.
– Если хочешь, поспи, – предложила Роза, – когда машина приедет, я тебя разбужу.
– А может, поспишь ты?
– Я тебе надоела со своими дурацкими разговорами?
– Если не хочешь спать, то ответь мне на пару вопросов, – предложил Бондарович.
– Если они касаются дел отца, то мне не хочется отвечать.
– Но от этого зависит твоя жизнь.
– Только не сейчас. Сейчас я сама распоряжаюсь собой – к сожалению, таких мгновений очень и очень мало.
– А кто в этом виноват?
– Я сама, – проговорила Роза. – Боже мой, какая высокая гора подушек – прямо-таки пирамида Хеопса, – она с напускной злостью разворошила груду подушек, затем свернулась на них и, подложив под щеку ладонь, устроила голову на коленях у Александра Бондаровича. – Ты не против?
– Так мягче? – спросил Банда.
– Так приятнее...
– Кому – мне или тебе?
– Нам.
Бондарович ощутил, какая холодная у Розы ладонь, как редко, но глубоко девушка дышит. Роза затихла. Ее правая рука светилась в темноте незагорелой кожей. Роза тихо засмеялась:
– Я думала, что твоя рука здесь, а поймала пустоту. Глупо получилось.
– Не думай об этом.
– Не получается. Ты ведешь себя со мной так, потому что связан с моим отцом?
– Я никак не веду себя с тобой. Мы ждем машину.
– Хочешь загадку?
– Если у нее есть ответ.
– Можно ли сделать так, чтобы девушка поцеловала мужчину, а он ее при этом не поцеловал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54